Вот только хватило моего молчания ненадолго, ровно до того момента, когда, вдоволь налюбовавшись загадочной фотографией, я опустила глаза ниже, на напечатанное под ней имя.
Дикая Дарья Сергеевна.
Что за хе
Меня перебил удивлённый и рассерженный Яринкин возглас:
Ярина Бурхаева?!
Я оглянулась. Мои друзья тоже только что получили липовые паспорта и сейчас изучали их вместе со мной.
С чего это я вдруг стала Бурхаевой?! продолжала негодовать подруга, потрясая в воздухе новоприобретённым документом. Её зелёные глаза сверкали. Ян стоял рядом с недоумевающим видом. Пробормотал, подняв вопросительный взгляд на Михаила Юрьевича:
Но это же мой старый паспорт? Тот, что я отдал вам с самого начала
Именно, кивнул тот. Ты остаёшься собой, а Ярина отныне твоя законная супруга.
Но разве это разумно? подал голос Дэн. Когда мы забирали Бурхаева, его люди видели Яна и наверняка сейчас ищут прежде всего его.
Тоже верно, Михаил Юрьевич опять кивнул. На то и расчёт. Будет возможность пустить их по ложному следу.
Простите, но я отказался от фамилии отца, Ян держал свой паспорт двумя пальцами, словно боясь испачкаться, Я пытаюсь покончить с прошлым, разорвать все связи, и мне бы очень не хотелось
Так сейчас надо, перебил его Михаил Юрьевич негромким, но непререкаемым тоном, живо напомнившим мне унизительную сцену в гостиной.
А я почему Бурхаева?! на Яринку тон лидера впечатления совершенно не произвёл. Почему не оставили мою фамилию, если уж не боитесь, что нас выследят?
Тебе четырнадцать лет, терпеливо принялся пояснять мой бывший экс-жених. По закону ты, как несовершеннолетняя, можешь путешествовать только в сопровождении родителей или мужа. На другую фамилию мы бы не сумели купить тебе билет.
Яринка продолжала сердито сопеть, но с ответом не нашлась. Зато я, воспользовавшись паузой, наконец-то смогла вставить свои пять копеек:
С чего это я Дикая? И почему снова Дарья?
Михаил Юрьевич вздохнул:
Для облегчения запоминания. Зачем придумывать что-то новое, если уже есть неплохой позывной?
А почему Сергеевна? Моего папу зовут Марк!
Мы не можем записать тебя Марковной, это не православное отчество, оно привлечёт к тебе ненужное внимание это во-первых. А во-вторых, как я только что сказал Ярине, ты тоже несовершеннолетняя и можешь путешествовать только в сопровождении взрослых родственников.
Ну и при чём здесь запальчиво начала я, но заметила, как молчавший до этого Белёсый, ехидно улыбается и играет бровями.
Потому что я Сергей, вкрадчиво ответил он, убедившись, что привлёк моё внимание, и продемонстрировал всем разворот своего нового паспорта. Дикий Сергей Леонидович, любящий отец нашей Дашеньки.
У меня потемнело в глазах. Яринка возмущённо охнула, остальные притихли. Михаил Юрьевич тоже благоразумно молчал, ожидая моей реакции, но прошло, наверное, не меньше минуты, прежде чем ко мне вернулся дар речи.
Вы что, издеваетесь?! Я не хочу! Это это же я не могла подобрать нужных слов, правильно описать то мерзкое унизительное чувство, которое вызывало у меня моё новое (или старое?) имя.
Дарья это приют, неволя во всём, полная зависимость от чужой недоброй воли. Дикая это Оазис, статус вещи, живой игрушки для тех, у кого хватит денег на такую игрушку. Сергеевна?! Представить Белёсого моим отцом вообще больше походило на злую шутку, придуманную для того, что бы ещё раз напомнить мне, что моё мнение здесь никого не волнует и ничего не решает.
Дикая Дарья Сергеевна.
Обнаружить такое под корочкой моего первого документа, которого я ждала как некий символ новой свободной жизни настоящее издевательство! Словно меня наконец выпустили из опостылевшей клетки, но не на свободу, а в такую же клетку, только побольше. Посмеялись Я чувствовала себя преданной, обманутой, и чувство это было настолько острым, что глаза защипало от набежавших слёз.
Тёплые ладони легли на плечи, и не нужно было оглядываться, чтобы понять, кто это. Да и нельзя поднимать глаза ведь тогда все увидят, что я вот-вот расплачусь. Не хватало теперь показать себя не только самонадеянной дурой, но и истеричкой!
Дайка, это же всего лишь подделка, тихо, чтобы слышала только я, сказал Дэн, приблизив губы к моему уху. У тебя ещё будут другие паспорта и другие имена. Не относись к этому так серьёзно.
Я постаралась дышать глубже, чтобы загнать слёзы обратно. Дэн прав. Уж не знаю, как он угадал моё состояние и мои мысли, но он прав. Когда-нибудь я добьюсь того, чтобы меня называли только моим настоящим именем, данным мне родителями, и забуду все остальные, как нелепый сон.
Подошла Яринка, глянула в мой новый документ и закатила глаза. Обернулась к остальным.
Кого ещё как обозвали?
Я тоже остался собой, сообщил Ига. Надо думать присоединяюсь к сбивающим погоню со следа.
Я вновь обрёл руссийское гражданство, Бранко кисло улыбнулся. Даже имя похоже Борис.
Дэн?
Я Акакий Терентьевич Мошонкин, сообщил Дэн, приоткрыв свой паспорт, а когда все вокруг замерли с отвисшими челюстями, невозмутимо добавил: Шутка.
Это разрядило обстановку: Бранко, Ян и Ига загоготали, Яринка снова закатила глаза, но уже дурашливо, даже Михаил Юрьевич позволил себе улыбнуться.
Ну, раз вопросов больше нет и близится ужин предлагаю обмыть ваши новые документы и имена. Кто спустится в погреб за вином?
Я спущусь, Ян повернулся к лестнице, Яринка двинулась было за ним, но он остановил её взмахом ладони. Лучше на стол накрывай!
Яринка замерла на полушаге с недоумённо-обиженным лицом, и я подумала, что, наверное, поторопилась с выводами, решив, что недавняя размолвка моих друзей осталась в прошлом.
К сожалению, как выяснилось этой же ночью, всё оказалось намного хуже.
Глава 9
Летние
Дайка, проснись! Дайка! звенящий Яринкин голос доносился из далёкого далёка, приплывал ко мне из вязкой темноты. Даечка, ну проснись же!
Ты её так не разбудишь, нужно трясти, темнота опустилась мне на плечи, сжала, задёргала из стороны в сторону.
А если мы не сможем её разбудить?! Вот что ты наделал?!
Сможем, второй голос принадлежал, несомненно, Яну, но звучал тихо, непривычно виновато. Просто нужно понастойчивее.
Что-то шлёпнуло меня по щеке. Затем с другой стороны. Вязкая тьма отступила, сквозь неё забрезжил свет, голоса зазвучали громче.
Может, сильнее?
Подожди, она уже шевелится!
Ну, что тут у вас? Чего копаетесь? третий голос пришёл со стороны и стремительно приблизился. Время, мать вашу! Дайте я!
Внезапно кожу обожгло холодом, и вязкая тьма исчезла, рассыпалась тучей брызг, мгновенно сделавших меня мокрой. Я села, фыркая и тряся головой.
Вокруг моей постели, вытянув лица, замерли Яринка, Ян и Ига. Взъерошенные, с глазами-плошками. Ига сжимал в руке пустой стакан, содержимое которого, видимо, только что и выплеснул на меня, Яринка почему-то слегка шаталась, держась за руку Яна, бледного и испуганного. За окном царила ночная темнота: до утра явно было ещё далеко.
Что? Что случилось? я почувствовала, что кровать качается подо мной, совсем как тот катер на волнах, на котором мы с Ральфом выходили в открытое море. Голову кружило, взгляду с трудом удавалось сфокусироваться на одной точке.
Яриш, объясни ей всё, а мы пока поднимем остальных, Ян отцепил от себя руки подруги и вместе с Игой торопливо исчез за дверью.
Да что происходит? я попыталась заглянуть Яринке в глаза, но та прикрыла их ладонями и затрясла головой.
Чёрт всё плывёт вставай, Дайка, надо уходить. Уезжать
Куда?! я тоже затрясла головой, пытаясь развеять клубящийся в ней туман, потянулась, схватила подругу за руку. Что случилось?
Беда, Яринка сжала мои пальцы, Ян выпустил Бурхаева. Нам нужно бежать, пока это не заметили. У тебя сумка готова?
Сумка была готова. После ужина я вернулась к себе и собрала свои нехитрые пожитки в рюкзачок, специально для этого выданный мне Михаилом Юрьевичем вместе с другими полезностями, что могли понадобиться в дороге. Вещей у меня было всего ничего, так что сборы заняли минут десять, после чего я, почувствовав вдруг жуткую сонливость, завалилась в постель.
Бери и одевайся, Яринка побрела к двери. Скоро приедет такси.
Соображала я очень туго, и подруге почти удалось выйти из комнаты, когда до меня дошёл смысл сказанного ею. Бурхаев на свободе?! Значит ли это, что сюда вот-вот нагрянут его мордовороты, вооружённые до зубов? Определённо значит!
Я попыталась вскочить, но комната завертелась, а пол встал дыбом и с размаху прижался к моей щеке.
Дайка! Яринка снова оказалась рядом, потянула меня за руку, жалобно закричала в открытую дверь. Ян! Ига! Дайте ей тоже нашатырки!
Что со мной? я села, обхватила голову руками. Что с нами?!
Снотворное, Яринка тоже опустилась на ковёр. За ужином Ян всех напоил снотворным. Помнишь, он пошёл за вином? Вот и подмешал в бутылку.
Я помнила. Помнила и то, как за ужином он отказался пить. Он, и ещё
Ига знал?!
Да. Они вместе всё придумали
В комнату забежал Ян и с ходу сунул что-то мне под нос. Едкий запах ударил в ноздри, и я отпрянула закашлявшись. Зато в голове сразу прояснилось, пол перестал качаться, а глаза поймали резкость.
Ян, сволочь, зачем ты это сделал?! Зачем ты отпустил
Потом, Дайка, потом, пожалуйста! Надо торопиться!
Яринка тоже нюхнула нашатыря и начала подниматься на ноги. В дверях появился Ига, ведущий под руку качающегося и мотающего головой Дэна.
Нашатырь здесь? Дай ему! Я пошёл будить Серёгу.
Где Бранко?
У себя, вроде проснулся. Тащи всех в гостиную! Я уже вызвал такси.
Пойдём за Браном, Яринка потянула меня вверх. Бери свои вещи!
Встать на ноги удалось с третьей попытки, одеться и обуться со второй, подхватить рюкзачок с первой. Помогал ли нашатырь, или дурман сам постепенно рассеивался, отгоняемый начавшим поступать в кровь адреналином, но в голове стало заметно яснее. Бросив на Яна последний испепеляющий взгляд, я следом за Яринкой поспешила к лестнице, чтобы подняться в мансарду к Бранко и поторопить его в бега, покуда не захлопнулась ловушка, в которую вдруг превратился дом, до сих пор казавшийся таким надёжным и безопасным.
Но Бранко уже спускался нам навстречу. Он держался за перила и щурился от яркого света, но шагал довольно уверенно: по крайней мере, не падал, как я недавно. Но тоже спросил, едва увидев нас:
Что случилось?
Яринка открыла рот, но я опередила её:
Здесь скоро будут люди Бурхаева, нужно бежать! Собирай вещи и спускайся в гостиную!
Большего не потребовалось. Сонно прищуренные глаза серба широко распахнулись, он замер на миг, а потом с завидной для одурманенного снотворным человека резвостью рванулся обратно по лестнице. Видимо, воспоминания о зловещем бурхаевском подвале в его памяти были ещё живее, чем в моей.
Мы с Яринкой тоже развернулись, устремились вниз. На площадке встретились с Яном и Дэном и до первого этажа проследовали уже все вместе. Дэн матерился, Ян виновато отмалчивался, но оба спешили как могли. Тесной топочущей гурьбой мы скатились по лестнице в гостиную, где увидели Игу и Белёсого, уже одетых, с сумками. Белёсый ошалело таращил глаза, но ничего не спрашивал.
Такси здесь! почему-то шёпотом сообщил Ига. Кого не хватает?
Бранко, так же сдавленно ответила ему Яринка, но он уже идёт.
Давайте за дверь! зашептал и Ян. Только тихо.
Ещё не понимая, почему «тихо», но подражая друзьям, я прикусила язык и на цыпочках затрусила через гостиную вместе со всеми. Едва мы выскользнули наружу, в приятную прохладу летней ночи, нас догнал Бранко с объёмной сумкой на плечевом ремне. Я задалась вопросом, чего он мог набрать с собой, когда у всех остальных вещей было по чуть-чуть, но вспомнила про краски, кисти, парикмахерские инструменты, прибамбасы для тату и пирсинга. Да, Бранко не был бы Бранко, если бы оставил всё это.
Просторный двор с небольшим фонтаном и яркими клумбами сейчас выглядел непривычно, и я не сразу поняла, почему. Не горели многочисленные фонарики, что обычно целыми россыпями светились на газонах, на веранде, на кромке забора, на деревьях и кустах. В отличие от дома, где свет сиял почти везде, двор оказался погружён в темноту. И благодаря этой темноте мы сразу увидели огонёк такси за калиткой.
Нас же много, успела подумать я, шагая по дорожке между Яринкой и Дэном, как мы все уедем на одной машине? Но тревога оказалась напрасной: Ига и Ян обо всём позаботились, и ждал нас почти такой же микроавтобус, как тот, на котором друзья примчались мне на помощь, чтобы вырвать из лап Бурхаева. И это почему-то вдруг успокоило меня, наполнило странной уверенностью, будто всё идёт как надо, что где-то наверху именно так и было задумано.
В такси мы не разговаривали. Усатый пожилой водитель покосился на нашу пёструю компанию всего один раз и ушёл в себя, но начинать обсуждать при нём свои дела всё равно было немыслимо. Поэтому ехали молча и только бросали друг на друга взгляды самого разного эмоционального содержания. Больше всех доставалось Яну. Я, Яринка, Дэн и Белёсый с четырёх сторон зло зыркали на него, не в силах дождаться возможности высказать любящему сыну своего отца всё, что мы думаем о его поступке и о нём самом. Ига, будучи подельником Яна в этом безумии, предпочёл сидеть, опустив очи долу, а Бранко вообще ещё ничего не знал и только вопросительно поглядывал на всех по очереди.
А за окнами микроавтобуса проносились огни, которых становилось всё больше и больше по мере того, как мы двигались к центру Москвы, на Площадь Трёх Вокзалов, как сказал таксисту при посадке Ян. Значило ли это, что, несмотря на возможную погоню, мы отправляемся по намеченному маршруту Москва-Красноярск? Соображалось мне ещё не ахти: снотворное продолжало действовать, затуманивая сознание, затормаживая реакцию, отчего происходящее казалось нереальным. Может, и правда я сейчас продолжаю спать в своей постели, и всё это мне лишь снится?
Незаметно для себя я привалилась плечом к Дэну и осоловевшими глазами посмотрела за окно, где сияющие пейзажи ночного города сменяли друг друга: ночная Москва оказалась красивее и величественнее дневной. Стало даже жалко, что я уже уезжаю отсюда. Вернусь ли когда-нибудь?
Вытряхиваемся, приехали, Ига сверкнул белозубой улыбкой, пытаясь показать, что всё хорошо и вообще ничего ужасного не случилось. Но в ответ получил лишь мрачные многообещающие взгляды.
Последним микроавтобус покинул Ян. Он же и расплатился с водителем. Дожидаясь его, мы встали полукругом на шумной и людной даже в ночной час улице, инстинктивно держась ближе друг к другу, соприкасаясь локтями, вцепившись в свои сумки и рюкзаки.
Едва захлопнув дверцу микроавтобуса, Ян повернулся к нам, поднял вверх руки, словно сдаваясь в плен, и торопливо заговорил:
Ребята, я знаю, что вы хотите мне очень многое сказать и о многом спросить! Я готов выслушать что угодно и ответить на любые вопросы, но, прошу, чуть позже! У нас через двадцать минут отходит поезд, надо торопиться!
Он же в девять утра! выразил всеобщее недоумение Белёсый и выразительно глянул на чёрное ночное небо.
Ян потупился, но ответил без задержки.
Пока вы спали, я взял ваши паспорта и поменял билеты. На более ранний поезд. Чем быстрее нас не станет в Москве, тем лучше.
Взял?! возмутилась я, потому что вспомнила, как перед сном положила свой новый паспорт под подушку. Выходит, Ян бессовестно обшарил наши комнаты и вещи!
Простите, но, произнеся это, Ян не опустил глаз.
Сволочь! похоже, других ругательств у меня в памяти просто не осталось.
А как же Юрьич? вдруг спохватился Бранко. Его мы не разбудили! И кто ещё остался в доме?!
Божечки, Михаил Юрьевич, почему мы не вспомнили про него?!
Яринка и Дэн хором ахнули: видимо, они, как и я, напрочь забыли о нашем лидере. Что ж, оставалось надеяться, что одурманенность снотворным может служить нам хоть каким-то оправданием перед собой и друг перед другом.
Всё в порядке! Ян снова поднял руки. Тем, кто остался, ничего не угрожает! И мы убегаем не от моего отца, а как раз-таки от Михаила Юрьевича.
Я совсем перестала что-либо понимать только таращилась на Яна, как баран на новые ворота. Судя по воцарившемуся вокруг молчанию, остальные реагировали так же.