Я пожала плечами. Сейчас и сама не понимала, зачем. Но тогда слова сами сорвались с языка и удержать их было невозможно.
А что? Пусть знает. И Ирэн как думаешь, он расскажет ей?
Обязательно расскажет, кивнул Бранко, но выглядел при этом мрачным.
Считаешь, не надо было говорить? спросила я, не столько встревожившись, сколько желая вернуть Бранко прежний беззаботный вид. Разве станут они мстить за Ховрина? Карл так даже рад вроде был.
Не знаю, Бранко тоже пожал плечами. Может, и не станут. Но такие вещи лучше всегда держать при себе, бэби.
Зови меня Дайкой, попросила я, немного подумав над его словами, но не обеспокоившись. Ощущение того, что всё сделано правильно, осталось со мной.
Хорошо, Бранко усмехнулся, Дикая Дайника. Мне просто не терпится рассказать Доннелу, как ты сделала то, что хотел бы, но не смог сделать он.
Ральф! Как я могла забыть, что и Карл упоминал его? Значит Бранко и Ральф
Вы знакомы?
Да, небрежно подтвердил парень. Я, Ральф, Ирэн, Карл мы все здесь лишь гости. Иностранцы. А иностранцы у вас на Руси обычно держатся одной кучкой, даже если не испытывают друг к другу тёплых чувств.
Я попыталась представить Бранко, Ральфа, Ирэн и Карла в «одной кучке» и затрясла головой. Поэтому следующим спросила то, что волновало меня больше остального:
Бранко, тогда ты, наверное, должен знать. Ральф правда не смог приехать или не захотел?
Не смог, Сразу ответил парень, спокойно и уверенно. В политике сейчас творится такое, что сам чёрт ногу сломит, даже я запутался, поэтому и пытаться что-то объяснять не стану. Просто всё вдруг стало намного сложнее, в том числе пересечение границ. Вот Ральф не приехал в обещанный срок, только перевёл деньги за тебя ещё на полгода.
Я забыла про горы, величественно плывущие мимо, и уставилась на Бранко.
Как деньги перевёл? Но Ирэн сказала, что денег нет, поэтому я должна работать, как все поэтому был второй аукцион, и меня купил Ховрин!
Бранко сморщился, словно собираясь плюнуть. Не плюнул, только крепче сжал руль, и в его голосе зазвучала плохо сдерживаемая ярость.
Не поэтому. А потому, что Ирочка у нас жадная и злопамятная курва. Деньги действительно запоздали немного, но пришли ещё до того, как был открыт аукцион. По правилам заведения, она должна была всё отменить и оставить тебя в покое. Но рядом уже крутился Ховрин, обещавший за Дикую Дайнику не меньшую сумму. Вот Ирэн решила и рыбку съесть и кхм в общем, сыграть на два фронта. Взять у Ховрина деньги за ночь с тобой, а потом сказать Ральфу, что его перевод пришёл уже после.
Я помолчала, пытаясь осмыслить то, что услышала. Снова потрясла головой.
Так это что уже было известно, что в аукционе победит Ховрин?
Да не было никакого аукциона! Получив деньги от Ральфа, Ирэн не стала открывать аукцион, ведь Доннел увидел бы это на сайте Оазиса. Просто продала тебя Ховрину. Думала, что сможет потом оправдаться перед Ральфом, тем более, что неизвестно, когда он в следующий раз сможет попасть на Русь, и сможет ли вообще. Она же не думала, что ты Ивану Сидоровичу глаз из рогатки вышибешь. Кстати, отличный выстрел!
Спасибо, машинально ответила я и встрепенулась. А Ральф правда возвращается? Карл сказал
Карл солгал! резко ответил Бранко. Чтобы заманить тебя обратно на остров и убрать без лишнего шуму. Чтобы ты никогда не рассказала Доннелу про их с Ирэн двойную игру. Потом они бы придумали, как объяснить ему твою смерть.
Я сникла. Тоскливо посмотрела за окно. Слева тянулись и тянулись серые горы. Сейчас они уже не казались мне красивыми: наоборот, их мрачный безрадостный вид напоминал о такой же безрадостной картине моего будущего.
Куда мы едем? спросила я у Бранко о том, о чём должна была спросить намного раньше.
Он усмехнулся.
Спохватилась? Молодец. А едем мы пока просто подальше от Новоруссийска. И я впервые очень рад тому, что в Оазисе нет ни связи, ни интернета. Карлу понадобится время, чтобы добраться до Ирэн и доложить о своём фиаско. Пока они решат, что делать дальше, пока соберутся начать, мы уберёмся на порядочное расстояние.
А что они могут решить сделать?
Ну я не хочу пугать тебя, однако сам боюсь, что Ирэн задействует все свои ресурсы и связи, для того чтобы остановить нас до того, как мы сможем связаться с Доннелом и рассказать ему про её обман. А ресурсы и связи у Ирэн есть. Поэтому нам нужно как можно скорее оказаться подальше отсюда.
Я хотела спросить, каким образом Ирэн вообще может достать нас там, где нет её власти, но снова вспомнила полицейских, «благодаря» которым мы с Яринкой попали в Оазис, и сказала другое:
Так почему бы нам не рассказать всё Ральфу прямо сейчас? У тебя есть его телефон?
Бранко горько скривил губы.
Наивное дитя. Если бы из Руси можно было так просто позвонить в другую страну Железный занавес, не слышала?
Я прикусила губу, кажется, впервые начиная понимать то, о чём как-то говорил мне Ральф. О моей абсолютной оторванности от внешнего мира, о полнейшем непонимании того, как устроена жизнь за пределами Оазиса или приюта.
Что же нам делать? вопрос прозвучал жалобно и по-детски, но Бранко ответил не лучше:
Не знаю, бэби Дайка. Пока не знаю.
Когда я последний раз сидела у костра? Наверное, в Маслятах, в один из тех летних вечеров, когда наша детвора собиралась у кого-нибудь за огородом печь картошку и рассказывать страшные истории
Сейчас картошка тоже лежала рядом с костерком, ожидая, когда он прогорит, оставив после себя горячие угли. Компанию ей составляли нанизанные на тонкий прут сосиски, толстые ломти ароматного черного хлеба, россыпь свежих помидор, и, честное слово, никогда ещё при виде пищи я не испытывала такого зверского аппетита!
Бранко тоже выглядел довольным, хоть и поглядывал с тревогой на поднимающийся в темнеющее небо дымок. Это я уговорила его разрешить разжечь костёр, пообещав, что такого маленького огня никто не заметит. Мне вообще казалось, что спутник слишком осторожничает. Сначала мы потратили добрый час на то, чтобы замаскировать в лесополосе машину, которую он долго и упорно втискивал в кусты, потом шагали в самую гущу деревьев, неся с собой несколько пакетов с тем, что, по мнению Бранко, могло нам вдруг пригодиться в суровой южной ночи. Надо отдать парню должное снарядился он в дорогу с толком. Два спальника, шерстяные одеяла, запасная одежда и обувь для него, запасная одежда и обувь для меня, еда, вода, посуда, термос, аптечка, фонарь, и это только то, что мы забрали из машины, собираясь на ночёвку под открытым небом.
Первое, что сделал Бранко, после того как мы выбрали место для лагеря, бесцеремонно велел мне раздеться и показать повреждения, полученные при аварии и до неё. А поскольку раздеваться перед Бранко, похоже, становилось в моей жизни доброй традицией, я не заставила себя уговаривать.
Осмотром мой спаситель остался удовлетворён: самым серьёзным из всего им обнаруженного оказался сильный ушиб коленной чашечки и длинный глубокий порез кожи головы, нанесённый, видимо, одним из осколков оконного стекла ховриновской машины, разбившегося при её падении. Остальное было всего лишь ссадинами и синяками, которые, хоть и придавали мне весьма плачевный вид, опасности для здоровья не несли.
Фартовая! заключил Бранко, подавая мне платье. В воде не тонешь, в огне не горишь. Не зря тебя Ирэн невзлюбила, она опасного соперника задницей чует.
На этот раз его слова не вызвали во мне внутреннего протеста. В самом деле окажись мы с Ирэн на равных условиях, что эта молодящаяся тётенька сможет мне противопоставить?
Серое платье путалось в ногах, цеплялись за кусты, изрядно мешая собирать хворост для костра, и я спросила у Бранко, нет ли среди прихваченной им одежды каких-нибудь штанов для меня.
Парень свёл брови и покрутил пальцем у виска.
Забудь, бэби! Ты больше не в Оазисе, здесь женщины не носят штанов. Ни штанов, ни коротких юбок, ни открытых платьев, ни распущенных волос.
А рисунки на теле носят? буркнула я и ткнула пальцем в сосновую лапку на своей щеке. Внезапное осознание того, что красивая удобная одежда ушла в прошлое вместе с пальмами и павлинами, неожиданно сильно меня расстроило.
И рисунки не носят, невозмутимо ответил Бранко, не обращая внимания на моё раздражение. А значит, нам предстоит в ближайшее время что-то с этим сделать, ты же не можешь в таком виде показаться среди людей.
Моя злость испарилась. Право, как же глупо переживать из-за невозможности одеваться так, как тебе это нравится, в то время как на кону свобода, а то и жизнь!
Сделать что? спросила я в пространство, машинально поглаживая себя по щеке. Ты же сам говорил, что эта краска проникает в нижние слои кожи и уже не смывается.
Конечно, не смывается, с неуместным самодовольством подтвердил парень. Я своё дело знаю. Смыть нельзя. А вот нарисовать что-то другое поверх можно.
Предложение так рассмешило меня, что я выронила сухие ветки для костра, которые успела собрать.
Чего? Правильно, давай, чтобы не было видно одного, нарисуем другое! Как насчёт языков огня? Я видела такую татуху у одного из гостей красиво!
Мой сарказм не произвёл на Бранко никакого впечатления; напротив, парень выглядел угрожающе равнодушным. И я тоже замолчала, поняв, что шуткой тут и не пахнет.
Языки огня не пойдут, наконец тихо изрёк Бранко. Слишком броско. Неестественно. А вот огромное родимое пятно такая патология встречается.
Я осмыслила его слова, потом перевела взгляд на пакеты, что мы притащили с собой из машины, и пришла в ужас.
Ты что? Ты взял с собой всё, чтобы нарисовать на мне нарисовать
И, представив себя с чудовищным родимым пятном, захватившим половину лица и стекающим на шею, взвыла:
Ты шутишь?! Это же навсегда!
Бранко несколько секунд насмешливо смотрел на меня, но потом сжалился.
Релакс, бэби. Ты же не думаешь, что все мои клиенты соглашались наносить на свою драгоценную тушку несмываемый рисунок, который, возможно, им и не подойдёт? Есть краска для эскизов, та, что смывается специальным составом. И состав тоже есть.
Я облегчённо выдохнула, принялась поднимать хворост.
Тогда ладно. Рисуй что хочешь, мастер.
Завтра, сообщил Бранко. Под утренним светом.
И теперь мы готовили нехитрый ужин, устроившись на ночёвку в лесополосе, в шести часах езды от Новоруссийска.
В огромной библиотеке Оазиса мне как-то попалась книжка (наверняка одна из запрещённых), в которой говорилось о странных вещах. Об энергетике вещей и пространства, о неразрывной взаимосвязи всего со всем, о том, как добиться гармонии этой связи и качественно улучшить свою жизнь, соблюдая некие простые правила. Читать эту книгу было интересно, думаю, именно из-за её необычности, только я мало что запомнила. Но одна глава ясно всплыла в памяти, когда мы с Бранко, сидя перед тлеющими углями погасшего костра, ели обжигающую печёную картошку и обжаренные над костром сосиски. В этой главе говорилось, что пищу необходимо готовить на живом огне и принимать под открытым небом только тогда она принесёт истинное удовольствие и пользу. Сегодня я бы подписалась под каждым словом.
Когда мы, осоловевшие от сытости и тепла, в наступивших сумерках откинулись на свои спальные мешки, я решила, что, наконец, пора сказать то, что должна была сказать ещё несколько часов назад.
Бранко?
Ммм? сонно откликнулся он с другой стороны кострища.
Спасибо, что пришёл за мной. Если бы не ты, я бы поверила Карлу.
Парень не стал скромничать и отказываться от благодарности, ответил с ноткой великодушия в голосе:
Всегда пожалуйста, бэби. Обращайся. Бранко Джурич всегда рад спасти беспомощную красавицу.
Как? я даже приподнялась от любопытства. Твоя фамилия Джурич?
Будешь ржать получишь картошкой в лоб, Ровно сообщил Бранко.
Не буду, заверила его я, подбираясь ближе. Правда Джурич? А чья это фамилия откуда?
Сербская, неохотно отозвался Бранко. Только давай обойдёмся без изучения моего генеалогического древа?
Давай, согласилась я и тут же спросила, Так ты серб? А так хорошо говоришь по-русски! Я имею в виду, что никакого акцента, совсем как у Ральфа идеальное произношение.
Бранко что-то буркнул, явно давая понять, что не хочет говорить на эту тему, но я слишком долго не давала воли своему любопытству.
Слушай, ты можешь не рассказывать про своё гине генеа в общем про древо, но скажи мне, кто такой Ральф? Откуда? Он никогда ничего про себя не рассказывал.
Теперь Бранко тоже приподнялся. Внимательно посмотрел на меня поверх чадящего кострища, выразительно вздохнул.
Бэби Дайка, если тебе чего-то не говорят, значит так и задумано. И я не стану ничего рассказывать про Ральфа у него за спиной. Поэтому даже не начинай.
Я надулась, снова откинулась на спальник, глядя в совсем уже стемневшее небо. Тучи никуда не делись, и звёзд не было, что опечалило меня ещё больше. Нет, я не надеялась, что мы с Бранко стали друзьями, но мне казалось, что некая тонкая нить взаимопонимания связала нас ещё с того дня, когда он, благодаря своему таланту, сделал из покрытой шрамами замухрышки загадочную лесную нимфу. И разве не Бранко помог мне избежать унижения во время фотосессии, придуманной Ирэн? И, в конце концов, разве не Бранко сегодня примчался спасти меня от верной гибели, пожертвовав ради этого своим разноцветным ирокезом? Для такого поступка должны быть веские причины. Вот только какие?
Почему ты решил помочь мне? голос звучал обиженно и жалобно, как у маленькой девочки, чьи ожидания на подарок не оправдались, и я разозлилась на себя. Повторила громче. Зачем ты спас меня от Ирэн и Карла?
Бранко молчал, и я уже подумала, что он не ответит, но через минуту парень заговорил усталым голосом:
Боюсь, тебе просто повезло. Видишь ли, я давно приезжаю работать в Оазис, ещё с тех пор, как там появилась Ирэн, а это уже семь лет.
Но тебе Начала я, но Бранко опередил мой вопрос.
Мне двадцать восемь лет. Да, выгляжу моложе, хвала здоровому образу жизни и хорошей генетике, но это так. И семь лет из этих двадцати восьми я делал татуировки, пирсинг и интимные стрижки девушкам, которых продавала Ирэн. Обычно я приплывал в Оазис раз в полгода и жил там от месяца до двух, пока требовалось моё мастерство. Потом возвращался в благословенные Европы и пытался забыть всё, что видел здесь. А видел я, Дайка, многое. И даже могу с уверенностью сказать, что большинства тех девушек, которые прошли через мои умелые руки, уже нет в живых. Ты бы стала просто одной из них, но
Он замолчал, а я боялась дышать. В лесу жалобно запела какая-то птичка, которой вроде бы полагалось давно спать, и Бранко чуть повернул голову на звук.
Соловей, что ли? Да нет, не он А сколько под Белградом соловьев! Всё хотел дом там купить, деньги откладывал. И ведь давно уже хватило бы денег, но нет, старался побольше урвать, потому и из Оазиса не уходил. А потом уже поздно стало
Почему поздно? спросила я, когда пауза затянулась. Ты же там не как мы Ты мог уволиться, когда захочешь.
Не всё так просто, бэби, грустно ответил Бранко и снова замолчал.
Подождав, я осторожно попробовала продолжить разговор.
Ты не мог отказаться? Чем-то был обязан Ирэн? У тебя не было другого способа заработать деньги? Это потому что ты ты потому что тебе не нравятся девочки?
В наступившей темноте я не увидела, а скорее почувствовала, что Бранко улыбается.
Добрая ты душа, Дайника. Хочешь найти оправдание моему сотрудничеству с работорговцами? Ведь, если называть вещи своими именами, то владельцы Оазиса и есть самые настоящие работорговцы, а я их пособник. Добровольный пособник.
Я промолчала. Очень не хотелось разочаровываться в своём нежданном спасителе, но и просить его не продолжать было выше моих сил. Как говорил батюшка Афанасий горькая правда лучше сладкой лжи.
Бранко тяжело вздохнул, словно тоже вёл внутреннюю борьбу.
Ох, бэби, как бы мне хотелось рассказать тебе сейчас о своей нелёгкой доле, толкнувшей меня на кривую дорожку Что-то о несчастном мальчике нетрадиционной ориентации, которого все шпыняли и презирали, которого не принимали ни в одном обществе, ни в одном коллективе, который просто вынужден был пойти на сделку с совестью, чтобы выжить в этом жестоком мире. Но всё было не так. На самом деле я с детства как сыр в масле катался. Мои родители российские мигранты, отец был очень высокопоставленным человеком, поэтому и смог без проблем вывезти семью за железный занавес, сменить гражданство, взять другую фамилию. Это на самом деле легко, когда есть деньги. Что касается моей нетрадиционной ориентации, то в Европах никому не придёт в голову даже косо взглянуть на такого человека. Так что я был избавлен от насмешек и одиночества. Как видишь оправдываться мне нечем.