Обстоятельства непреодолимой силы, я пожал плечом свободной от телефона руки. Форс, блядь, мажор.
У вас время до полуночи текущих суток, чтобы выполнить заказ. Затем мы решим эту проблему сами. Очень радикальным образом решим.
И что это значит? спросил я, хотя уже начинал догадываться.
Очень тревожная международная обстановка сейчас, сказал голос печально. Коварный агрессор, мирное население, огромные жертвы, ужасная трагедия Ну, вы понимаете.
Я понимал.
До полуночи! напомнил голос.
Но начал я.
Ничего не хочу слышать, прервали меня на полуслове. Я верю в вашу изобретательность и стремление выжить. Прощайте.
Телефон пискнул и отключился. Я выругался.
Это что за древняя мобила у тебя, Македонец? Сеня бесцеремонно взял у меня из руки аппарат и прочитал: «Иридиум». Спутниковый! Нихрена себе! И что говорят?
Говорят, я оглянулся грустно сидящую на деревянном поддоне Ирину, притянул Сеню к себе и сказал тихо, что если мы не сделаем, на что подрядились, то в полночь на нас упадет ядерный боеприпас.
Даже так?
Да-да. Мировая общественность будет шокирована чудовищным злодеянием американской военщины. Или китайской. Или корейской. Или кто там еще входит в ядерный клуб?
Англичане
Вот, у этих точно рука не дрогнет, те еще гандоны! Но Родина за нас отомстит, Сеня, будь спокоен.
Ну вот охуеть теперь совсем, сказал пораженный Сеня. Отличное окончание отличного дня
Зеленый
Проснулся резко, не сразу поняв, что меня разбудило. Посмотрел на часы полпятого утра.
«Бум!» что-то где-то грохнуло. «Тра-та-та-та!» зашелся длинной очередью автомат, его партию подхватили еще несколько, и все это мешалось с неприятным громким треском, как будто кусок за куском рвали ткань. Хлопнул подствольник, бухнула граната, стрельба нарастала где-то совсем рядом шел серьезный уличный бой. Перекрывая весь этот оркестр, выдал свою басовую партию крупнокалиберный пулемет.
Ленка встала с постели, прошла в прихожую, подняла с пола свою винтовку и автомат.
Оставайся здесь, сказал я ей.
Еще не хватало, чтобы ее шальной пулей убило. Сам я, поколебавшись, все же решил пойти и узнать, что происходит. Может, нам пора сваливать, не дожидаясь утра? Прицепил на ремень кобуру, взял винтовку и, совершенно не почувствовав себя от этого спокойней, вышел из комнаты. Коридоры были пусты никто не выскакивал, не метался, не спрашивал испуганно, что случилось. Я спустился по лестнице и вышел на улицу. Стрельба, достигнув максимальной интенсивности, стала быстро утихать и вскоре прекратилась. Я, вовсе не уверенный, что поступаю правильно, пошел на крики и ругань, чтобы узнать последствия. Это было, наверное, не очень умно в конце концов, откуда мне знать, кто победил, и не примет ли победившая сторона меня за представителя проигравшей? Но все обошлось. Кто-то из военных, толпящихся возле дома с выбитыми дымящимися дверями и очень дырявыми стенами, помахал мне рукой, и я по пластырям на лице узнал Боруха.
Что тут? спросил я его.
Попытка прорыва. Вошли через репер, взорвали двери Если бы тут была только председателева милиция пизда бы Коммуне Они, наверное, несколькими партиями переходили накопили человек пятьдесят, только потом рванули Это не разведка была, а серьёзный ударный отряд.
Борух был на удивление разговорчив сегодня.
Командовал тут высокий полковник с неприятным жестким лицом. Под его руководством из дверей выносили тела, пахло порохом и кровью.
Одного из милиционеров они утащили с собой! громко доложил кто-то изнутри.
Нельзя оставить им источник информации, заявил полковник. Группе подготовиться! Где наш оператор?
Я, тащполковник! отрапортовали из темноты. Четыре минуты готовность репера!
Борь, не хочешь тряхнуть стариной? спросил полковник у Боруха.
Да, пожалуй, ответил тот и надел шлем-сферу.
Подбежал военный, знаки различия которого были не видны под тяжелым бронежилетом, он принес ростовой щит из какого-то темного металла и встал первым, спиной к реперу. Борух, зарядив новую ленту в пулемет, встал за ним, еще несколько человек выстроились сзади, формируя клин острием от репера наружу. Замыкающим был оператор, которого я узнал по планшету такому же, как конфискованный Леной у Артема.
Пленных не брать, раненых не оставлять, сказал подошедший полковник. Пошли!
Готовность! доложил оператор. Сдвигаю!
Я впервые увидел, как выглядит реперный переход со стороны, люди, напряженно стоящие с оружием в руках, задрожали, как изображение на сбоящем мониторе, и исчезли. Казалось, на долю секунды их силуэты повисли, нарисованные в воздухе черной клубящейся тьмой, и все, как и ни бывало.
Тайминг репера? спросил полковник.
Восемь минут, ответили сзади.
Пятиминутная готовность!
Военные забегали, засуетились, в окне появился толстый пулеметный ствол, солдаты тащили мешки с песком, складывали из них стрелковые ячейки. Я почувствовал себя лишним и вышел на улицу. Светало, было прохладно, и ложиться спать уже не хотелось.
О том, что эти пять минут прошли, догадался по крикам и мату, донесшимся из помещения. Все вдруг забегали, кого-то понесли на носилках, подлетел антикварный грузовик, оснащенный вместо кузова белой будкой с красными крестами. В грузовик, матерясь, грузили стонущих раненых, среди них был щитоносец не спас его, похоже, тяжелый броник. Борух вышел последним, вытащил и прислонил к стене щит, поковырял пальцем задумчиво его поверхность.
Ну как, отбили? спросил я.
Нет, коротко ответил он, но языка они не получили.
Я не стал выяснять подробности.
Очень сильно их скорострелки шьют, пожаловался Борух. Никакой броник не держит. Если бы не щит все бы там остались.
И что теперь? спросил я.
Да хер его знает, пожал он плечами. Мы им тут здорово наваляли, они засады не ждали. Да и там добавили неплохо Но это тупик.
Почему? не понял я.
Они уже не могут прорваться в Коммуну разом крупные силы через репер не перебросишь. Везде, где попытались везде огребли. Сообщают, что хуже всего было на одном репере, на открытой местности. Они выломились там в чем-то типа бронемашины, и это был, видимо, предел их переноса. Ребята ее с граников расковыряли, но с большими потерями. У нее что-то типа пулемета в башне адская вещь, танк в решето раздырявило Теперь все реперы окружают бетонными столбами и минами, ставят ДОТы Но и мы в том же положении хрен прорвешься. Я ж говорю тупик. Мы в осаде.
Печально, покачал я головой и, пока Борух увлечённо ковырял вмятины на щите, потихоньку покинул место событий.
Дело в том, что мне пришла в голову одна неприятная мысль рано или поздно (причем, скорее рано) до кого-то из коммунаров дойдет, что, при такой изоляции реперов, у них остается один способ обойти осаду некий автомобиль, который я уже привык считать своим. И, как только эта идея осенит их Совет, как долго я останусь владельцем этого транспорта? Да ровно столько времени, сколько нужно для отдачи приказа на конфискацию. Так что я рванул за Ленкой почти бегом черт с ней, с обещанной помощью, тут бы при своих остаться.
Не успели буквально чуть-чуть хотя жена моя, впервые в жизни, не потратила на сборы и двух минут. С Палычем столкнулись прямо возле машины он предусмотрительно прихватил с собой пару каких-то вооруженных людей в штатском.
Пришли проводить? спросил я его.
А вы никуда и не отправляетесь, отрезал он. Во всяком случае, на этой машине.
Начинаю заново осмыслять глагол «скоммуниздить», сказал я нейтральным тоном.
Случай крайней необходимости! отмахнулся от меня Палыч.
Ну да, ну да не сдавался я. Ушедшим это расскажите. У них, вроде, тоже необходимость.
Мы не можем рисковать утратой единственного канала в Мультиверсум! А Ушедшие не ваша проблема.
Отчего же единственного? У вас еще костюмчик есть. Как раз моя жена его вам доставила. Та самая жена, которую мне обещали вернуть Ушедшие. Для чего и нужна вот эта машина.
Я положил руку на борт, и люди в штатском торопливо навели на меня какие-то болтовые карабины, вида довольно исторического. Эти люди не выглядели профессионалами, скорее какие-то ополченцы или народная милиция, но пуля есть пуля. Лена сдвинулась в сторону и опустила руку в спортивную сумку у нее там лежал коротенький автомат. Похоже, память Карлоса толкает эту сущность к простым радикальным решениям, но я бы не хотел переводить конфликт в эту плоскость.
И костюм, и машина являются оборудованием, принадлежащим Коммуне! И на этом разговор окончен!
А по-моему, нет! Ольга подошла к нам с еще одной девушкой, одетой по-походному и с пистолетом на поясе. Не много ли ты, Палыч, на себя берешь? Председатель еще не весь Совет!
Ольга! у председателя сделалось такое лицо, как будто он говна полной ложкой хлебанул, а пришедшая с ней девушка весело мне подмигнула. Она удивительным образом казалась то ли знакомой, то ли на кого-то очень похожей, но я не мог сообразить, на кого.
Да, Палыч, это я. И, как член Совета и руководитель внешней разведки, я настаиваю на выполнении решения по Ушедшим.
Обстоятельства изменились, запротестовал Палыч. Коммуна в блокаде, и эта машина
Эти обстоятельства я лично изложила тебе, мудню старому, еще вчера, но ты, одноглазый долбоёб, забил на них хуй!
Это были очень неубедительные данные! заорал на нее председатель.
Да что ты, блядь, говоришь? Ольга заорала на него в ответ. Пятнадцать человек погибли сегодня ночью, это достаточно убедительно? Да если бы я не попросила Карасова выставить свою охрану у реперов, то Коммуне уже не нужен был бы Председатель Совета!
Это не отменяет того факта, что
Не волнуйся, сказал мне девушка, они сейчас поорут, руками помашут, а потом все будет так, как скажет Ольга. Это же Ольга.
Председатель и Ольга ругались самозабвенно и эмоционально. Смущенные ополченцы опустили свои берданки и делали вид, что они просто так тут стоят.
Да, давно хотела сказать тебе спасибо, добавила девушка и, внезапно сделав шаг вперед, крепко обняла меня и поцеловала в щеку.
До меня внезапно дошло:
Треть То есть, Марина же! Как я рад тебя видеть!
Не узнал? засмеялась она.
Я обалдело покачал головой. Узнать в этой красивой веселой молодой женщине то затравленное диковатое существо, которое обитало у меня в башне, было решительно невозможно. Я смотрел на нее и поражался контрасту.
Извини за то, что там было, сказала она серьезно. Это была не совсем я.
Да, я знаю, мне Криспи рассказала.
Как она? спросила Марина.
Неплохо, пожалуй, сказал я, подумав. Не то чтобы совсем без последствий, но пришла в себя. Она в Альтерионе сейчас, думает, как жить дальше.
Надо же, Крис и думает? заразительно засмеялась Марина. Вот уж точно «не без последствий»!
Прости, она посерьезнела, она милая и добрая девочка, но слишком уж ей засрали голову этой альтерионской чушью. Надо будет навестить ее как-нибудь.
Так блокада же напомнил я ей.
Ольга что-нибудь придумает, уверенно сказала Марина. Она всегда выкручивается.
Ольга подошла к нам еще слегка взрыкивая и кровожадно щурясь. Палыч злобно сплюнул, подозвал своих людей и собрался уходить. Он имел такой вид, как будто его только что выебли кривым ржавым ломом, но все-таки крикнул, уходя:
И чтобы вернули потом имущество!
Оставил, типа, за собой последнее слово. Ольга не обратила на это ни малейшего внимания.
Ты уверена? спросила она Марину. Все-таки реабилитация не окончена
Мы это уже обсуждали, Оль, сказала девушка твердо. Всё со мной будет нормально, меня ничего не берет, ты же знаешь.
Может, все же я сама? спросила Ольга.
А кто будет тут Палыча окорачивать? засмеялась Марина. Не я же. Ну и у меня личное, ты знаешь.
Знаю, кивнула Ольга. Удачи тебе.
Ты с нами, что ли, Марина? дошло до меня.
С вами, с вами ответила за нее Ольга. Должен же за вами кто-то присмотреть? А она у нас девушка боевая
Помню, как же у меня сразу возникла перед глазами памятная картинка: оскаленная Третья, залитая чужой кровью, с ножом в одной руке и розовым пушистым рюкзачком в другой.
Опять же, машину должен кто-то в Коммуну вернуть, твердо сказала Ольга, внимательно посмотрев мне в глаза. А то ты, пожалуй, забудешь еще
Ладно, хрен с вами, отдам я машину проворчал я. У вас тут не Коммуна, а козаностра какая-то Так и норовите что-нибудь отжать.
Не мы такие, Мультиверсум такой, пожала плечами Ольга. Валите быстрее, пока Палыч еще чего-нибудь не придумал. Он уже наверняка Совет собирает
Я огляделся Ленка уже, как ни в чем не бывало, сидела в машине на месте оператора, пристроив планшет в зажимы. Надеюсь, она знает, что с ним делать. Хотя, если у нее память того сушеного деда, то это, в некотором роде, ее машина и есть Лучше в такое не вдумываться, а то запросто рехнешься.
Марина забросила на заднее сиденье рюкзак, ловко запрыгнула сама, и я воткнул в гнездо предусмотрительно вытащенный вчера акк.
Поехали, дорогая? спросил я жену буднично, как будто мы на дачу собрались.
Она ничего не ответила, зато положила руки на планшет, и мир вокруг начал стремительно выцветать и размываться. Вскоре мы снова оказались в туманном пузыре на Дороге, и я нажал педаль тяги, разгоняя машину.
На этот раз я, как мне казалось, был готов к нападению передвинул кобуру поудобнее, убедился, что в любой момент смогу достать пистолет, не бросая руля Но, когда давешние твари прорвали защитное поле машины, я не успел даже дотянуться до рукоятки.
«Бум-бум-бум-бум!» четыре выстрела подряд, четыре фигуры кувыркнулись на дорогу, машина подпрыгнула, переезжая тела, Марина в два движения сменила магазин и убрала пистолет. Лена, уже державшая в руке свой короткий автомат, не стала даже тратить патроны.
Ничего себе ты стреляешь! не удержался я.
Хороший учитель был, кивнула Марина.
Мы ехали и ехали, мелькали серые мутные картины странных мест, что-то иногда шевелилось на обочинах, дважды проезжали под высокими каменными арками-сводами, где Дорога создавала перекрестки. Никто на нас больше не напал, и ничего не происходило до тех пор, пока Лена вдруг не сказала:
Нам сюда.
Я притормозил и огляделся сквозь стену туманного пузыря смутно просматривались какие-то развалины и чем-то знакомое офисное здание. Я решительно повернул руль, нажал педаль тяги и въехал в мир, который резко зазвучал, налился красками и, к сожалению, запахами. Воняло как в нечищеном сортире, выстроенном посреди скотомогильника. Вечерело. Оглядываясь вокруг, я заметил поставленный посреди двора большой полотняный шатер, весёленького цвета в полосочку, истоптанную и перекопанную землю палисадников, могильный холмик с табличкой и никого. Мой разум некоторое время из последних сил отвергал узнавание, но потом с сожалением признал очевидное это был двор нашего дома. Дома, правда, не было. На том месте, где располагалась наша скромная, но такая ценная для нас недвижимость, вольготно расположилась куча строительного мусора, повторяющая по контуру нашу пятиэтажку. Несколько соседних домов пребывали в похожем состоянии, а вот офисное здание рядом выглядело совершенно целым. Неудивительно, что я его не сразу узнал раньше вход в него загораживали соседние дома.
Да что тут стряслось? спросил я в пространство. Имущества в квартире было не особо жалко ничего действительно ценного там не осталось, но, все же, смотреть на развалины своего дома это какое-то особое ощущение. Приятным его не назовешь.
Досталось, похоже, вашему срезу сочувственно сказала Марина.
Похоже, что так, ответил я растерянно. И где теперь искать этого их «хранителя»?
Там, коротко ответила Лена и показала рукой.
В указанном направлении были развалины, потом улица с упавшими столбами и поваленными деревьями, потом здание универмага с разбитыми витринами