Глава 2: Меня закопали. Материнское сердце
Я вернулся в свой родной дом, где остатки моего тела, завернутые в пластиковый мешок, лежали в закрытом деревянном гробу, обитом красной тканью. Всё было как прежде, та же мебель, помятый диван, только зеркала закрыты тканью и повсюду новенькие венки. Вот у гроба, опираясь руками, стоит мама с безумно-потерянным взглядом, хмурый отец с опухшими глазами, обнял ее, за дрожащие плечи, сестра сидит на стуле напротив меня и оглядывает всех отрешенным взглядом и десяток знакомыхв основном соседи и пара моих напарников, плюс какие то два незнакомых мне человека, из тех людей, которые посещают все подобные мероприятия, делающие скорбный вид и явно предвкушающих наполненные стопки на траурном пиршестве.
Пожалейте же меня! Слышаться какието разговоры полушепотом, какбудто бояться меня разбудить, или просто не хотят ранить моих родных своими пересудами. Да и о мертвых, плохо не говорят, насколько я знаю. «Дурак, одни за жизнь борются из последних сил выбиваются, а он», «Я его еще совсем маленьким помнила», «Говорят наркоман был», «Ему жениться надо было, а онОдним словом горемычный»вот что слышал я о себе в тот день. Согласитесь, не оченьто похоже на мои триумфальные представления в 15 лет? Не было никакого шествия скорбящей толпы, были лишь убитые горем родственники и выдавливающие из себя слезу, соседи, уныло плетущиеся за гробом. В целом особенного нечего не было, обычные похороны, которые вы и сами наблюдали, разве что отпевания не было, но я не особо верующий, да и крест у моей головы всетаки поставят. Осознание, что это я, не было почти до конца, несут ящик с моей фотографией, родные скорбят, до 1 моментапока не начали засыпать могилу. Вокруг стояла полная тишина изредка прерывающаяся криками ворон, да и то редкими, не особо их привлекали, мои зловонные останки, с периодическими всхлипываниями и земля ударяла о крышку моего гроба. Вот именно в этот момент пришло полное осознание, что меня нет. В мире, который я так ненавидел за такое не справедливое отношение ко мне, но всетаки считал себя частью его, и который казалосьбы прекратит свое существование со мной, меня больше не было и никогда не будет. И гром ни ударял посреди ясного неба, погода в этот раз проигнорировала меня и ответила на мои последние минуты на земле редким весенним солнечным днем, не остановились автомобили и поезда, где то веселились, смеялись, занимались любовью и беззаботно гуляли, а мои останки были здесь. Мама всетаки не выдержала, я видел, как мелкая дрожь ее тела переходила в какието судорожные движения и начала кричать уже знакомым мне криком, который я услышал после своей первой неудачной попытки. Я здесь! Я здесь! Всем своим фантомным телом я кричал, на сколько у меня было сил, я хотел подать знак, что я все еще рядом, даже прикасался к ней, пытаясь погладить копну ее волос, в которые я любил зарываться в детсадовском возрасте, но для всех это было лишь дуновение ветра, которое почти и не ощущалось. Вот так все и закончилось. В тот момент мне показалось, что ее истерика длилась вечно, это было эффектнее пронзающей небо молнии. Все внутри меня разрывалось, это было страшнее тех девяти часов пыток, я хотел очнуться и осознать что все это во сне или хотя бы наркотический эффект, но сейчас я был действительно бессилен. Вот оно осознание, то стопроцентное осознание реальности, и запоздавшая мысль в головечтобы я не натворил живым, я все мог исправить. Словом, делом, поступком. Пусть я буду грузчиком до конца дней, дайте мне любую девушку и я полюблю ее больше своей первой страсти, только верните мне мое 14 апреля! Теперь мне это было недоступно, я не могу даже встать из своей могилы, даже яви ктонибудь такое чудо, потому что мои распухшие лоскуты тела, смешанные с естественной человеческой грязью потеряли облик человека. Я не нашел в себе силы следовать за ними тот час же. Обратно они шли в таком же порядки, лишь на минуту родители обернулись и смотрели прямо на меня, на секунду мне показалось, что они всетаки меня заметили, но это снова была моя фантазия. В родительских глазах была боль, я чувствовал эту нестерпимую боль в их прощальном взгляде. Вот и все, они ушли. Пустота вступила в свои владения, меня оставили. Я помню это чувство, в лет пять я отбился от мамы в торговом центре и вокруг, куда бы я не натыкался, были чужие и паника охватывала мое маленькое сердце, но тогда пара родных рук схватила меня в этом людском потоке и поцелуи посыпались на мое красное от слез лицо, но откуда теперь мне ждать спасительных рук? Я остался за своей оградой, долго вглядываясь в свои яркозеленые глаза на фотографии. А я ведь мог стать актером или певцом например я действительно хорошо пел, но в музыкальную школу не попал, западло туда ходить было для дворовых парней. Оглушающая тишина кладбища и ветерок осушающий холмик на моей могиле, это производит какое то завораживающее действие. Спустя трое суток, я решил, что следует выбираться. Где же рай и ад? Почему за мной не приходят ангелы или хотя бы слуги сатаны, чтобы унести меня прочь от мира живых? Я все еще здесь, среди вас, и загробная распределительная система видимо дала сбои или это просто не так работает. Привозили еще кого то, я даже подумал на мгновенье, что теперь буду не одинок. Я видел своих незримых коллег, которые также стояли незамеченными в окружении своих родственников, но все они уходили кудато. В тот момент я еще не понимал куда, но на земле их больше не было. Им были ведомы, какие то неведомые двери, в которые они секунду колебаясь, словно слыша чей то зов входили. Две миловидные старушки, молодая красивая девушка со сломанной шеей и совсем маленькая девочка с обритой головой. Я не решился близко подойти к ним, лишь издали наблюдая, как они покидают наш мир.
Пройдя по знакомым улицам, я пришел в родительский дом. Или чтото привело меня туда, я не могу это объяснить. С одной стороны я волен в передвижениях, с другойчтото незримое ведет меня в моем пути. В дальнейшем я стал наблюдать за своей мамой. Ее образ всегда стоял у меня в голове. Заливистый смех, при котором она открывала взору безупречные, ровные белые зубы и черные, густые и длинные, рассыпанные по плечам волосы. За редким исключением, когда я доводил ее своими выходками, я помню ее именно такой, полная противоположность мне, видящая в самом безнадежном положении чтото хорошее и надежду на выход. Я наблюдал за ней через окно. На мгновенье я забылся, и даже смог обрадоваться, когда наши взгляды встретились, но увидеть меня она не могла и долго смотрела бессмысленным взглядом в пустоту. На коленях у нее лежало мое детское фото, на которое она беззвучно роняла слезы. Сколько бы я отдал сейчас, чтобы хоть на минуту почувствовать запах! Вы, живые, сейчас и не замечаете такие мелочи, а я теперь помню очень отчетливо. Этот неповторимый запах, который чувствуешь еще совсем маленьким в её объятиях, так может пахнуть только она и почувствовав его, ты чувствуешь прилив необъяснимой нежности и теплоты и чувствуешь себя в абсолютной безопасности. Я знаю, он и сейчас был при ней, но смерть лишила меня и этого. Встав с постели, она делала необъяснимые вещи. В перерывах между рыданиями, она могла десятки раз перестилать постель, протирать одно место на столе целый час уставившись в одну точку или просто замереть и обезумившим взглядом смотреть кудато. Каждый день я приходил к ней и смотрел, как она медленно угасала. Ее волосы, стали какими то соломенными с седыми кусками, лицо осунулось до неузнаваемости, появились морщины и походка перестала походить на человеческую, словно это был железный робот, в человеческом облике. Я очень ждал когда она улыбнется, все пытались ее отвлечь, рассказывая новости серых будней и даже пытались пошутить, но даже попытки улыбнуться, хоть малейшее дрожание губ, не говоря уже об этой открытой улыбкене было. Я убил не только себя, я медленно убивал ее. Она больше не ходила на работу, весь ее день наполнялся какойто бессмыслицей. На любые попытки вывести ее из моей детской комнаты она отвечала очень агрессивно. Все ее занятия только и состояли из одинаковых действий, которые она делала в состоянии ступора. Всё что она ела, это было несколько ложек пару раз в день, которые насильно давала ей моя сестра. У неё был прекрасная фигура! Она была из тех женщин, которые и после родов не теряют форму. Окружающие всегда сбрасывали ей десяток лет, да и признаться честно, встреть я такую как она, при своей жизни, то в миг бы спрятал все свои стереотипы в дальний угол. Сейчас же щеки ее впали, кожа обтягивала кости и без страха, взглянуть на неё было нельзя. Она напоминала старушку восьмидесяти лет, а не ту женщину, глядя на которую нельзя было сказать, что у нее такой взрослый сын. Приходили какие то врачи, долго разговаривали с ней, но и они были безуспешны. Кололи какие то препараты. Она на все реагировала очень спокойно и при них никогда не показывала своих эмоций, которые позволяла проявлять себе только в полном одиночестве. Она всегда была такая, чтобы не случалось, держалась гордо. Это все, что осталось у нее от той жизни до. А я ведь никогда и не думал всерьез о том, что будет с ней, если самоубийство совершится. Конечно, такая мысль подкрадывалась, я понимал, что будут слезы, но я отгонял это от себя. Я считал, что все быстро уляжется и не давал сценариям в моей голове развиваться на этот счет, а представить, что будет именно такое либо чтото похожеетем более. Еще я учитывал то, что в любом случае ее любовь давно ослабла. Мерзкая учеба, связи с криминальной шпаной в школе, наркотические вещества, уход из дома и почти отсутствие общения в последний год должны были пусть и не вызвать ненависть ко мне, но как минимум внести огромную долю равнодушия, которое явно должно было охладить ее ко мне. Да и давайте будем честными, разве я вообще думал о ее судьбе? Она родила меня и всегда чтото должна мнетолько такое я мог подумать в то время. Я не подарил ей ни одного подарка, не считая нарисованной открытки в 3 классе, но мог закатить безумную истерику, когда они дарили мне недостаточно денег на мой день рождение. Еду, одежду, крышу над головойвсё я воспринимал как должное, при этом любая попытка влезть в мою жизнь считалась преступлением. Я все лучше знаю и понимаю и все тутточка. Я вообще самый умный человек на свете, жаль, что планета этого не заметила и мне пришлось себя убить что бы всем все доказать, хотя и что именно я всем доказал, да и кстати говоря, кроме моей семьи всем было плевать на это событие, я так и не понял. И вот я здесь, ежедневно смотрю на ее увядание. В эти моменты я понял, когда моя кожа всплывала коричневыми лоскутами на поверхность этой мерзкой жидкости, это не было настолько страшным. То был труп, без чувств и эмоций, да и я существовал, где то вне его, и не до конца понимал, что это я. А здесь передо мной сидел реальный человек, давший мне жизнь, и я смотрел, как от большеглазой красавицы все время привлекавшей мужское внимание, где бы она не была, мама превратилась в страшное сухое существо, уподобившись мумии с помутневшим разумом. Забегая вперед, хочу сказать, она так и не оправилась от всего этого. Был момент, когда я понадеялся, что вот вот, все пройдет. В тот день моя сестра принесла маленький комочек, это был мой кричащий племянник, на миг я увидел тот шальной огонек в глазах, скорее его отблески. Ее глаза, которые я кстати тоже получил, всегда горели каким то жизненным огоньком, как будто она всегда что то замышляла. Но все мои надежды были напрасные. Посмотрев на него с полминуты, она словно раскаленный уголек быстро передала его в руки сестры и уткнулась в подушку. Больше она на него даже не смотрела. Она жива по сей день, и нечего в ее жизни не поменялось. Сначала я думал, что она постепенно умрет, и я буду виновен в этом, но я сделал гораздо хуже, я превратил ее в живой труп.
Глава 3: Я влюбился
Мертвецам ни чужды чувства, особенно моральные, (ничуть не умоляю своих физических страданий) и я не был исключением. Больше не желая мучить себя картиной умирающей матери, бросившись куда мои фантомные глаза глядят, я увидел ее, она жила в соседнем доме, рассматривала свой смартфон, валяясь на диване и чемуто улыбаясь, глядя в экран. Меня словно притянуло невиданным магнитом, и пройти мимо просто не имел права. Это была девушка из древнерусских сказаний. По крайней мере, так я себе их представлял. Светлые, и самые пушистые волосы на свете рассыпались по ее плечам, на все она смотрела голубоглазым взором изпод больших ресниц, с небольшой хитринкой и имела дурную привычку накручивать волосы на палец, когда разговаривает, но мне это даже нравилось. Мне казалось, я увидел мифическое существо из загробного мира, врата которого мне всетаки открылись. Мы познакомились в одностороннем порядке, точнее я за ней просто бесстыдно подглядывал. А как иначе? К счастью, может, к сожалению, призраки могут кидаться мебелью и разговаривать только в кино. Кстати, укажу сразу, я не ходил за нею в душ, но я сопровождал ее почти везде. Я наслаждался этой земной прелестью со всех ракурсов. Начиналось утро и она, выражаясь совсем не теми выражениями, которые следует употреблять подобным ей принцессам, проклинала будильник. Долго потягиваясь, она всегда улыбалась навстречу солнцу. Именно в утреннее время она мне нравилась больше всего. Растрепанная копна на голове, без косметики и бижутерии, в потертой майке, списанной в пижамы и нижнем белье, шлепала она босыми ногами по квартире. Она все делала легко и непринужденно. Открою секрет, который вовсе не секретнаблюдать за девушками это прекрасно. Я не говорю в смысле слежки за ниминет. Будь у меня оболочка, я бы многое сделал, что бы наблюдать за ней в ее присутствии. (Хотя изначально так даже было как то интереснее, сбылась мечта детствастать невидимкой и ходить сквозь стены.) Я говорю о том приятном чувстве и иногда мурашках, которые настигают нас, стоит лишь обратить взор на то, что делает девушка, особенно красивая как она. Она не до чего не дотрагивалась грубо, ее касания, были какимито порхающими. Более ласкового существа, наверное и нет свете. На людях она все время была какая то сосредоточенно-серьезная, при этом оставаясь одной дома, только с котом, который кстати, видимо чувствовал меня и начинал нервничать, она преображалась. В душе это была очень веселая девушка, которая радуется даже лучику солнца. 2 разных человека, испуганно-серьезная и беззаботно-веселая, которая невзначай может начать диалог с котом на кошачьем языке, попросту его передразнивая. Одним словом начинала просто дурачиться. Особенно мило у нее получалось морщить свой носик и разговаривать с животным писклявым голосом. Сексуального в этом было мало, но прилив нежности рвал все на части. Смотря на нее, я забывался, и смог постичь, что такое смирение смешанное с отчаянием. Я не видел у нее парня или жениха, к счастью для меня, потому что чувство ревности никуда не ушло, и я даже умудрялся ревновать ее к красавцам в телевизоре, которые удостаивались желанного взгляда, но мое положение обязывало осознавать, что я ей явно не пара, как минимум, потому что она меня не видит. Да и согласитесь, роман с пустым местом незавидная перспектива. Во время наблюдения за ней, я включал всю мою фантазию на полную мощность. В моей голове проносились безумно яркие сценарии, которые никогда не воплотятся, но сами мысли об этом давали чувство восторга и любви к жизни, как бы ни странно это прозвучало от самоубийцы. Несколько из них было особенно сильные и приятные.
Я видел как она ждет меня дома и улыбается своим мыслям, которые, конечно были обо мне. В этой фантазии, мы жили вдвоем, кстати говоря, и ни разу не поругались. Да да, вот так, это мой идеальный мир, будьте добры без скептицизма, вас в этом мире нет. Была мелкая ссора, я еще не придумал для нее причину, виновата, была она и все быстро осознала, но я ее успокоил, обняв за плечи и поглаживая пышную шевелюру. В такие моменты она поджимала ноги и укладывала голову мне на плечо. У нас все было идеально, на кухне всегда готовился вкусный обед, в квартире была чистота, а по вечерам смотрелись сериалы, которые, конечно нравились обоим. А эти чудные задушевные разговоры перед сном! Мы рассказывали все, что происходило с нами за день, строили планы и просто дурачились. Затем я нес ее на кровать где мы, и предавались другой жизни. Ночи, полные взаимной любви и удовольствия.
В следующей фантазии у нас уже были дети. По времени, где то спустя неопределённые несколько лет спустя. Обязательно мальчик и девочка. Причем девочка виделась мне старшей и оба похожи на нас обоих, но на меня больше. Хотя и ресницы обязательно должны быть мамины. Вообще я всегда больше хотел дочку, не знаю почему. Обычно мужчины ждут наследника, но у меня все наоборот было. Но и сын тоже хорошо. Особенно, физически сильный, и не по годам умный как у меня.
Вот такая идиллия вырисовывалась у меня в голове. Это было чтото вроде самоуспокоения, разрядка между моими пытками. Я смотрел на нее и видел эти идеальные картины, которым не суждено было сбыться. Еще при жизни такого рода фантазии занимали существенную часть моей жизни, а если еще и под музыку и прохаживаясь по комнате. Там я был и актер, и ученый, и политик. И временами я даже верил в это, но очередная волна уныния от осознания действительности смывало все без остатка.
Я залез в ее жизнь и не собирался выбираться из нее. Я смотрел на все, что она делает. В целом она вызывала бурю эмоций, особенно беспокойства. Изначально я видел ее только домашнюю и в общении с ограниченным числом людей. дальшебольше, я проник во все сферы, ее казалось бы на первый взгляд беззаботной жизни.
Не смотря на то, что она по вечерам зачитывалась книгами далеко не обычных писателей, любила документалку, по ночам особо не ходила и в целом была этаким образцом домашней девушки как принято называть этот тип, она не пошла по пути своих сверстниц, которые поступали в большие города и начинали новую самостоятельную жизнь, а поступила в местное училище. Ее культурное самообразование заслуживает отдельной главы, но это не так важно в рамках нашего повествования. Для общей картины поясню. Запойное чтения Бальзака и Драйзера, просмотр всего спектра документалистики, от политических до природно-познавательных. 3 курса ПТУ и готовая обходчица путей на выпуске. В моей голове это не укладывалось. Как я понял позднее, ее держал страх, а также страх за нее ее родителей. Она боялась даже темноты, всегда оставляя включенным какойнибудь источник света. Забавно. Она видимо опасалась монстров, а за ней все это время наблюдало и неотступно следовало самое настоящее привидение. Страх родителей отпустить единственную дочь, кудато дальше своего порога тоже сказался на выборе. Вообще это было обоюдное решениепохоронить судьбу молодой, красивой и во многом талантливой девушки как бы банально это не звучало. Учеба в ПТУ у нее явно не складывалась. Приведу в пример одну из сцен, которые неоднократно повторялись в ее студенческой жизни.
Она шла по коридору и явно озиралась. Во время учебы, она напоминала мне запуганную газель, которая боится неожиданной встречи со львом. Она уже подходила к своему классу, проходя мимо так называемого «живого коридора». Как вдруг, одна из сокурсниц, внешне напоминавшую швабру и с помятым лицом и несменяемым нижним бельем неделями, а это было заметно даже такому существу вроде меня, с улюлюканием и криком с размаха в спину толкнула ее, что было сил в ее кривых ручонках. Наша принцесса летела через полкоридора, проехав лицом по полу размазывая кровь. Нос опух и отвечал хорошим кровотечением. Никто возле нее не подошел и стал помогать. Все лишь ржали со всей силы, именно ржали, смехом эту порнографию не назвать, доставали сотовые, чтобы запечатлеть момент. Вытирая рукавом кровь, точнее еще сильнее размазывая ее, чуть ли не срываясь на истерику. Посмотрев на все сборище укоризненным взглядом, она побежала в туалет. Где ее благополучно впоследствии и заперли. Этот случай имел последствия. Но не для шайки помоев общества, а для нее самой и ее родителей. Их вызвали в школу. Особо сильное впечатление на меня произвело выступление директрисы по этому поводу. Немного о ней.