Почему ты всетаки это сделала?
Всё помутилось. Я не могу объяснить, зачем и почему, я просто сделала. Да и сам ли ты не видел, что со мной было? (К этому времени я уже раскрыл все тайны моего присутствия).
А если бы я остался жив и подошел к тебе, чтото изменилось бы?
Не знаю, но думаю да. Ты не виноват в моей гибели, но ты стал последней каплей. Помнишь, как я читала книги, и иногда отрываясь от нее, предавалась мечтаниям? Так вот, там был ты. Я создавала целые сцены в своей голове с твоим участием. А ты ходил в своем магазине и ни разу нормально на меня не посмотрел, каждая такая встреча и радовала и огорчала меня. Ты много говоришь обо мне, о моей внешности, о том, что внутри меня. Но теперь какая в этом разница? Мы не можем быть вместе всегда вот так, это пародия на земную жизнь, так быть не должно. Бегаем половину суток друг от друга, чтобы не видеть эти ужасы, и затем смотрим на речку и птичек. Напоминала ли хоть отдаленно, хоть одна земная мечта о таком?
Она была права и в то же время в каждом нашем разговоре она искала виновного. И тот ключ, который может освободить нас из этой воздушной темницы. Совместная жизнь никоим образом не компенсировала нам того, что с нами происходило. Попробуйте, страдая от безумной жажды, подойти к воде и смотреть на нее. Сколько выдержишь, читатель? А я, выдерживаю, и онато же, наши губы трескаются, во рту все сухо, но мы не можем принять даже каплю влаги. Голод, который скручивает все в болезненных спазмах, не отступает ни на минуту. Мне всегда больно, каждую минуту, каждая секунда наполнена страданиями. Я бы с удовольствием разрезал свои вены, но мертвец уже не может умереть и мы попали в ситуацию, в которой действительно нет выхода. И все больше осознавали, что при нашей земной жизни выход всетаки был. Мы драматизировали. В этом была проблема, которая привела к катастрофе. Мы сами делали наши проблемы безвыходными, просто отрицая те выходы, которые были нам не по нраву. Проще говоря, они лишали нас привычной зоны комфорта. И вот результат.
Тут мои размышления прерываются. Наш мертвый покой, и уединение нарушила девочка. Ей было около 10 лет, и она была совсем одна. Худая, с острыми чертами лица и небольшой припухлостью щек, волосами, окрашенными в синий цвет и только начинавшей формироваться грудью. Не по годам серьезное лицо, по которому было ясно, что она о чемто сосредоточенно думала. Совсем не обращая внимания на слабые волны, обливающие ее джинсы водой, она остановилась и обратила свой взор на реку. Слезы катились по лицу, и она совершенно взрослыми глазами смотрела вдаль.
Маленькими пальчиками достав веревку, достаточно ловко обвязала ее вокруг шеи и камня, и столкнула его вниз. Он был размером с нее, я до последнего не верил, что у нее хватит сил сдвинуть его с места, но она, проявив сверхъестественную силу, отправила его на дно вместе с собой. Я подошел ближе, и видел все, что творилось на дне. Она барахтала руками и ногами, проявляя естественно желание выкарабкаться, но камень сделал свое дело. Глаза остались широко открытыми и последний пузырек воздуха поднялся на поверхность. Нежданная незнакомка погибла.
Я стоял в оцепенении, не зная, как реагировать и что делать. Совсем не знакомая мне девочка, пришла в нашу обитель и уверенными действиями лишила себя жизни. Что могло в таком возрасте толкнуть на такой шаг? Первая неразделенная любовь, жертва педофилии или просто глупость? Я дождусь и поговорю с ней. Теперь то я знаю, у всех все проходит одинаково. И почему не сообщить живым о нашей судьбе? Не найти хоть один способ донести хотя бы десятую часть из того, что ждет таких людей по ту сторону? Ты все равно когданибудь умрешьтак настраивают себя и других потенциальный самодуры, но тут действительно верна одна точная фраза: «Неважно когда ты умрешь, важно как!».
Нарассуждавшись вдоволь, я обернулся и пошел прочел. Не пройдя и шага наткнулся на мою жену (мы уже так называли друг другамуж и жена), прижавшую к себе юную утопленницу, которая смотрела на меня боязливым взглядом, но с какой то уверенностью и верой и в происходящее, без той растерянности, которая была у нас.
Я все видела, что произошло. Куда она теперь пойдет? Давай оставим ее у нас?
Вот таким образом я и обрел дочь. Вы заметили? Мечты понемногу сбываются. Не приведи Бог, что бы они также сбылись и у вас.
Глава 5. Обретение семьи. Общество самоубийц
Вот я и обрел новую семью. Стремление уйти от одиночества и почувствовать рядом близких людей не проходит и после смерти. Да, ктото из вас скажет, что два человека это уже семья, но для меня это понятие включало всегда детей, хотя бы одного. Для нас девочка была еще совсем не знакома, но одинаковый уход из жизни, уже связывал нас троих невидимой нитью.
После произошедшего, нашу идиллию разрушило присутствие. Но не её, а тех кто занимался ее поисками. Сотни волонтеров прочесывали лесополосу и берег реки. Предположения строились самые разные.
Очередная жертва педофилов.
Загулялась где то девочка и заблудилась. Мы уже скорее ищем ее труп, как вы считаете?
Какаято девчонка сбежала из дома и гуляет сейчас не понятно где, столько проблем доставила.
Я видел ее родителей. Испорченные алкоголем лица, не плохо одеты, но таких людейзаметно сразу. Особенно женщин, спирт не щадит их внешность, и в считанные месяцы после алкоголизма, внешность портится как от какой то болезни. Они тоже ходили среди поисковиков, но с откровенно равнодушным видом. Слова сочувствия принимались охотно, ее мать даже пускала слезу, но были ли это слезы о дочери или слеза тщеславия, сказать трудно, лично я склоняюсь ко второму.
Нашли ее через неделю, после начало поисков, когда ктото решил подключить водолазов. Изначально они прочесывали дно реки у пляжа, только под конец вышли к нашему дому, где и нашли труп. Они отрезали верёвку, и труп стал выплывать на поверхность. Распухший и обезображенный. Но она хотя бы не разложилась в зловонной жиже у себя дома, как я.
Эксперты, скорая, родители и все, шум стих, и наша обитель мертвых вновь наполнилось звенящей тишиной природы.
Скажу сразу, поведение дочери для меня было странным. От самого самоубийства, которое она совершила с уверенностью и непоколебимостью до ее реакции на все происходящее.
Она быстро смирилась и такое ощущение, что этого и ожидала. Я делал попытки заговорить с ней, но на все она отвечала безразлично и както официально, словно отгораживаясь от меня. Беседовала она только с женой, это было всегда на берегу речки. Дочка ложила голову ей на колени и долго чтото рассказывала, та же изредка сочувственно (так было понятно по ее выражению лица) ей отвечала. Понемногу, времени на меня оставалось все меньше, но я все равно был рад, вместе теперь не только любящие души, но и родственные.
Боль давалась ей легче, чем нам. Я переносил девятичасовые муки сначала с показной стойкостью, затем постепенно ломаясь и впадая в истерику. Сколько бы я не заставлял себя сдерживаться, к седьмомувосьмому часу я все равно выдыхался. Супруга так и не привыкла к этому, ужас и крики всегда сопровождали ее в эти моменты. А девочка все выдержала стойко. Только сводила скулы и торжествующим взглядом, смотрела куда то вверх, словно говоряи это всё? Я никак не мог понять, что могло сломать такого мужественного человека. В моем сознании безответственных родителей для этого было мало. Да и что такого ужасного она пережила, что дьявольские муки не вселяют ей ужас?
Постепенно, по крупинкам, информацию я получил.
Ее не любили. И это было действительно так, она получала всеосуждение за каждый шаг, презрение, тумаки. Все кроме любви. Лишний и не нужный ребенок, который содержался лишь для получения пособия. Не смотря на всё, у нее была ласковая душа, да и любой ребенок, будь то мальчик или девочка, хотят получить тепло и заботу, и кроме дома эти чувства найти нигде, но вся родительская любовь уходила от нее к заветной бутылке с прозрачной жидкостью на столе.
В школе складывалась та же ситуация, что и у моей жены. Видимо на этой почве они и сошлись. В этом возрасте, чувство сострадания у ее сверстников не развито. И существования такого гадкого утенка воспринималось ими, как дар для издевательств. Одна и та же одежда для дома и школы, которая не менялась и стиралась раз в полугодие, лохмы грязных волос на голове, ибо дома экономили воду, все это выливалось в поток обидных прозвищ и даже иногда доходило до драки. Она была сильна физически. Поэтому даже с несколькими противниками она почти всегда выходила победителем, поэтому со временем драк почти не стало. Вместо этого усилились коллективные оскорбления и насмешки, которые бьют сильнее кулаков. И постепенно, как вода точит камень, эти насмешки убивали её.
Вот так, вся ее жизнь состояла из побоев дома, драк в школе, ругательств с учителями и так же дома. Парни тоже посмеивались над ней за чудаковатый вид. У ее сверстников в большинстве еще не были сформированы половые взгляды, да и интересы были другие. Еще возьмем во внимание их девиз «все девчонки дуры». Вот и кому было дело до ее душевных терзаний?
Так и «жили» мы впоследствии втроем. Понемногу привыкая, друг к другу и собираясь в часы отдыха в круг.
Девочка временами стала покидать нас и кудато уходить. Когда мы пытались выяснить у неё, зачем и куда, она лишь отмалчивалась и хитро улыбалась. Потом, всетаки заговорила.
Я нашла людей!
Нас это изначально не заинтересовало, нет нечего необычного в том, что мы видим людей, но она продолжила.
Я познакомилась с ними, и мы долго разговариваем, я рассказала им и про вас, они хотят познакомиться. Пойдемте, я покажу!
Я все равно относился ко всему скептически, относя это всё к ее детской фантазии, но любопытство брало свое.
В один из дней, в промежутке между нашими пытками мы вновь собрались вместе, и она повела нас показать, где пропадала часами. Это был местный мост, глядя под который мы уловили какоето движение. Группа людей, около сотни человек, разбилась на группы, и вели какуюто дискуссию между собой. Причем из живых, был только старенький рыбак с удочкой, постоянно ерзающий, видимо чувствуя на себе бесчисленные взгляды самоубийц. Хотя и почувствовать нас не возможно, но такое скопление делает своё дело. Я знал этот мост и раньше, мы проезжали по нему частенько. При этом у меня всегда, было какоето подавленное чувство на нём и ни у одного меня, про него писали даже в газетах, утверждая. Что здесь, какое то негативное биополе или что то вроде этого. Во всяком случае, он кстати тоже стал со временем еще одним из бесчисленных мостов самоубийц, отсюда прыгали активно и часто. Это было прибежище, таких как мы, целое общество. Крики и стоны разрывали лесную тишину. У многих шла пытка, ктото отдыхал и восстанавливался после очередного истязания. Я бы даже назвал это своеобразным мини городком. Здесь собрались представители всех профессий, сословий и времен.
Почувствовав чтото вроде того, что мы не одиноки, я постепенно начал выяснять, кто здесь собрался. Самый пестрый народ, который стекался сюда около трехсот лет, по крайней мере, старше двухсотдевяностолетнего пацаная не встретил. Не местный, на вид лет пятнадцати, когда я пытался с ним поговорить, он меня прямым текстом послал. Мне подсказали его не трогать, он все время сидит на ветке дерева и смотрит на движение реки, не отрываясь ни на что на долгое время. Один из самоубийц пользовался у них особым почетом, это был первый прыгун с моста, точнее когда его только начинали строить и он прибежал сюда еще мальчишкой и сиганул вниз. Как он рассказывал, вину свалили на строителей, что они не доглядели и мальчик просто игрался здесь, но его нахождение явно говорило о том, что прыгнул он сознательно.
Куча историй и посиделки у реки, откуда на нас смотрели утопленники, тысячи раз пересказанные и абсолютно банальные. Большинство причин, те же, что и у нас. При этом находится среди них было морально тяжелее, нежели в семейном кругу когда то. Отчаявшиеся души, проклявшие все небесные силы и самих себя заодно, смирились со своей участью. Хотя и смирение не лучшее определение, более подходит коллективное уныние. Как я понял из их слов, никто толком не искал выход, некоторое время «потерлись» как говорится, на кладбище. Проводили родных и посмотрели, что с ними сделала их смерть на этом и все. На мои призывы, наполненные энтузиазмом найти выход, они отвечали высмеиванием. Тусовка осуждающих всех душ. Нельзя так же сказать, что я не потерял ни частичку веры в какой либо исход, группа схожих с нами душ суицидников, вот уже три сотни лет сидят под мостом и просто существуют. Вечность мук. Это ли не ад? И такое возможно ждет и мою семью. Но знаешь, читатель, я их осуждаю и презираю, их позицияэто повторение нашей ситуации перед самоубийством. Выхода нет! Вот только попробуй убить себя во второй раз, теперьто уже нечего и убивать, остается терпеть муки, как при жизни. Только в стократ сильнее. И они терпели и смотрели на меня словно на молодого стажера, который пришел к взрослым дядям.
Ну и что ты рыпаешься?
Оставайтесь у нас, мы примем вас и никто не прогонет вас, как при жизни.
Ты думаешь, мы не искали выход? Поболтаешься пару лет и к нам вернешься.
Бытовало среди них даже такое мнение, что абсолютно все души живут так как они, просто вид смерти объединяет их после вместе. Группа приверженцев этой веры жила в ожидании, что рано или поздно, придет кто то и заберет их, просто им ждать чуть больше, так как они убили себя и сократили свой земной срок.
С молчаливого согласия моих близких, мы ушли в свою тихую гавань, подальше от царства скорби. Меня не устраивала такая судьба после смерти.
Мы вернулись и все пошло своим чередом. День за днем нечего не менялось и каждый из нас осознавалкак бы мы не были привязаны друг к другу, нам нужно искать выход. Все мы знаем, что после смерти нам уготован рай и ад, но то что мы убили себя и остались в мире, который так ненавидели, что даже не могли на него смотреть, удручало. И я принял решение как глава семьи, я пойду на разведку. Еще в первое время моего нахождения там, я видел, что души куда то идут, им уготовано место, я уверен. Я пойду на кладбище и во что бы то ни стало узнаю, куда уходят умирающие от несчастных случаев и естественным образом. Пусть меня не пустят в небесный мир, но я хотя бы узнаю направление, куда идти и что сделать нам, что бы разорвать этот порочный круг бессмысленного фантомного существования. Я например, в тот момент, был согласен даже на ад, лишь бы больше не испытывать этой боли и не видеть как ее терпят мои близкие. Я был полон решимости на этот раз действительно покинуть этот мирнавсегда.
Глава 6. Кладбище. Темная сторона
Для поиска выхода я направился на кладбище. Еженедельно оно пополнялось на несколько человек, и именно оттуда душа покидала земной мир. Моя могила была ухожена, и поток воспоминаний пронзал всё внутри, я вновь явно видел тот страшный день. Вспоминать свои похороны это ужасно. Мне оставалось только ждать и спустя пару дней мне начал сопутствовать успех. Привезли мужчину лет пятидесяти в окружении многочисленных родственников. Он стоял у изголовья гроба и с суровым видом наблюдал за происходящим. Спустя время, после всех церемоний, проводив родных, перед ним появились два невидимых человеческому глазу направлений. Я бы назвал всё этокакими то порталами. Изначально я подошел к стороне, которая излучала свет. И тут я ощутил запахи. Это был приятный запах, сладковатый. Чемто напоминающий мёд и пьянящая доза кислорода, хотелось только тем и заниматься, что вдыхать этот воздух. Чувство спокойствия и удовлетворения возобладали надо мной, но к моему сожалению, этот мужчина пошел не туда. Он пошел к темной «двери», я бросился ему наперерез. В нос мне ударил сильный запах серы, что я помимо голодных спазмов в желудке, почувствовал отчетливый приступ тошноты. Чувство благостной эйфории заменило чувство какой то мерзости. Мне стало неуютно и зябко. По ощущению, это можно сравнить лишь с тем, когда вы одеваете шерстяные вещи, вас обливают водой, и вы идете навстречу противному ветру. Но я был полон решимости, разобраться во всем, поэтому встав посередине прохода, я загородил ему путь.
Ты кто такой еще?
Не вижу смысла представляться, скажу короткосамоубийца. И я не пропущу вас туда, пока не разберусь в своих не разрешимых вопросах. Кстати, почему вы пошли именно сюда, в эту мерзость?
Я не знаю, но меня тянет сюда. Я должен быть здесь, и точка.
Так мы стояли пару дней у входа, который я ему перегородил. Пока чувство неудобства не усилилось, по всему моему фантомному телу начался нестерпимый зуб, а тошнота уже вплотную подобралась к горлу.
Из обратной стороны двери навстречу нам вышло существо.
На козлиных ножках, весь покрытый шерстью и с развитой мускулатурой. Голова у него была не пропорциональных размеров, несравнимо больше чем все остальное туловище. Маленькие немигающие глазки. В них не было абсолютно нечего. Они не излучали никаких чувств, я бы сравнил их с глазами свиньи, но и те по сравнению были источником эмоций. На удивление, нос был ровный и тонкий, только волосы из них, длиной, как на голове портили картину. Саму же голову «украшали» полукругом бараньи рога, довольно крепкие и большие.