Он, не оглядываясь, дернул за ручку и вошел в ослепительный свет за дверью. И сразу же, словно свет вокруг выключили, его мир сгинул без следа, а Проквуст повис в странной пустоте, которая хоть и не была пространством, но совершенно не стесняла его какими-либо рамками.
* * *
После встречи с Чарли у Георга осталось странное чувство радости и огорчения. С одной стороны, несмотря ни на что, он был рад увидеть бывшего друга и помочь ему, а с другой, Проквуст душой был очень молод и доверчив, он привязывался к людям, и страшно огорчался, если они давали повод разочаровываться в них. Ему было больно за Чарли, хотя он сознательно и целенаправленно их предавал.
Ведь он их сначала не знал, это была его работа, оправдывал его Георг, он же полюбил нас потом. Как его не простить?!
Но что-то противилось внутри, не хотело прощать, радовалось возможности презирать, а, значит, быть выше. Когда Проквуст разобрался в этих глубинных эмоциях, ему стало так стыдно!
Господи, зашептал он, прости мою мелочность и постыдную гордыню, молю, передай Чарли, где бы он сейчас не был, я его не просто прощаю, я о нем искренне скорблю.
На душе стало легче, и Георг решил осмотреться. А смотреть было не на что, здесь не было пространства, он вообще не понимал, каким образом он здесь помещается, если места здесь нет?! Не очень долго поломав голову, он перестал задумываться, почему и как, решив, что знание не обязательно, если есть умение. А он точно ощущал в себе это умение. По его разумению, ему надо выйти там, где нужно, только вот, где нужно, он еще не знал.
Если я не заблуждаюсь или не брежу, то мне надо представить координаты звезды, к которой мне надо выйти. Одну, свою родную, я только что покинул. Близкая? Нет, не хочу. Я там опять встречу Друга, а что я ему могу сказать? Земля? Рано. Почему рано? Не знаю, рано и все! Тогда остается только Недина!
Проквуст представил себе эту погибающую звезду, как если бы смотрел на нее со стороны Близкой. В сознании, словно на экране вырисовался кусочек черного звездного неба. Георг уловил неуловимый момент, что-то вздрогнуло внутри него, потом вокруг, миг, и упругая волна вытолкала его вон из своей утонченности. Проквуст оказался рядом с планетой хоравов. Он с недоумением смотрел на Недину, лежащую под ним, на еще более потускневшую звезду.
Получилось!,Он не мог поверить тому, что видит. Весь опыт прошлой его жизни восстал против: не может такого быть, подумал, пожелал, сделал!,Неужели все так просто?!
И Георгу стало страшно. Он вдруг понял, что рука Господа висит над ним, ведет его, дарит ему почти все, что он бы в своем положении мог пожелать. Какой же платой он должен вернуть свой долг за такое внимание к себе?! Он задрожал внутри от осознания своей слабости, от неподъемной ответственности, возложенной на его слабую и усталую душу. Что сказал Адамс: ищи истину? Но где, как? До этой минуты Георг чувствовал себя вполне умиротворенным. Ну, случилось с ним то, что случилось, ну, подвис он между мирами, и что? Его это даже забавляло, его решения были быстрыми и непроизвольными, а теперь жуткий страх сковал его, отнял способность мыслить, он хотел лишь одного, спрятаться в укромном уголке, отсидеться некоторое время, может быть, подумать. Проквуст стал двигаться к Недине, не обращая внимания на перемены вокруг нее. Вокруг планеты метались упругим роем тысячи мелких кораблей и корабликов. Они то садились на ее поверхность, то стремительно, стайками или по одиночке, вспархивали вверх. Георг словно драгоценную чашу, которая налита всклей, и из которой нельзя пролить ни капли, нес свое пустое от мыслей сознание, созерцая, но не думая.
Когда металлические бока планеты загородили собой космос, несколько небольших дискообразных аппаратов на ближних орбитах, дернулись в его сторону, окружили треугольником. Что-то одновременно сверкнуло под ними и Георг вдруг почувствовал, что спеленат, словно младенец и его тянут вниз, внутрь планеты. Если бы он дышал, то сначала бы вздохнул с облегчением, и только потом начал думать: а что же дальше?
* * *
Впервые Георг почувствовал облегчение, потому что теперь дальнейшие события не зависели от его решений. Только теперь он понял, какой груз взвалил рок на его призрачные плечи. Легко сказать, искать истину, а где, какую? Его волокли словно большую спеленатую сетями рыбу сквозь чрево планеты. Она изменилась. Проквуст с удивлением рассматривал нагромождения бесчисленных конструкций, скрывших прежнюю пустоту и простор. Не сразу он заметил, что внутри планеты появилась атмосфера, она скрывала синей дымкой ажурную паутину дальних конструкций. Сколько же лет здесь прошло, спрашивал он себя, ведь для него он был в плену у Люция пару недель назад. Проплывая между двумя дисколетами, Георг с интересом рассматривал странных существ, двигающихся по виадукам и мостам, выходящих и входящих в огромные круглые здания, укатанных бисером светящихся окон. Это не были роботы, внизу двигались гуманоиды. Ему очень хотелось рассмотреть их поближе, но путы не отпускали, а в планы его поводырей экскурсия явно не входила. Проквуст слегка пошевелился в своем коконе, и вдруг со страхом почувствовал, что легко может порвать его. Он не хотел свободы, а потому затих, зная, что еще успеет удовлетворить свое любопытство. Почему-то он не боялся встречи с хоравами, не верил, что угрозы Люция могут быть реально применены. Впереди показался уже знакомый ему гигантский шар. Теперь на нем во множестве виднелись прилепившиеся к стенкам площадки, куда приземлялись и откуда взлетали сотни различных летательных аппаратов.
Господи!,Подумал Проквуст. Просто муравейник какой-то! Они что, опять начали размножаться?!
Видимо слух о ценном пленнике уже распространился, потому, что перед ними с готовностью расступались, вернее, разлетались, скопления аппаратов, но не улетали далеко, а повисали невдалеке. Наверное, их пассажиры с любопытством рассматривали его, прежние роботы на него не реагировали. Складывалось впечатление, что здесь жизнь бурлила неиссякаемым ключом, невесть откуда забившем вдруг на этой скучной планете. Часть стенки центрального шара растаяла перед дисколетами и они не сбавляя скорости, устремились внутрь. Они летели на удивление быстро и свободно, только все чаще вздрагивали полупрозрачные сгустки пространства, которые ими пересекались.
Как они тут находят дорогу, раздумывал Проквуст, совершенно запутавшись в количестве пространств и измерений.
Наконец, полет прекратился, они приземлились в просторном даже для Георга помещении, с высоким потолком, сводом уходящим вверх и совершенно пустом. Он почувствовал, что его ноги твердо встали на пол, поэтому он с недоумением посмотрел вниз. С еще большим изумлением он увидел свои ноги. Проквуст потоптался, почувствовал сопротивление пола, но звука не было.
Ну, хитрецы!,Улыбнулся он. Опять что-то изобрели.
Пока он занимался своими новыми ощущениями, его путы исчезли, освободив руки, ноги, грудь, также незаметно испарились и дисколеты. Георг потянулся и сладко вздохнул глоток воздуха. Он ничего не понимал, но ему нравились новые, вернее, давно забытые, ощущения. Ни о чем не беспокоясь, он огляделся и не торопясь прошелся по пустому залу. Его очень занимало разглядывание своих ладоней. Нет, они отличались от прежних, на них не было пор и загадочных линий, но они были осязаемы и непрозрачны. Хотя Георг чувствовал, что если он прищуриться, то они станут исчезать, таять, а он опять станет невидимым и повиснет под потолком.
Ну, уж нет!,Проквуст встряхнул головой и опять вернул реальность нереальной обстановки вокруг него.
Ему было все равно, как они это сделали. Его радовали всякие мелочи, например, возможность, хлопнуть ладонью о ладонь, и пусть звука не было слышно, но он чувствовал их! А потом ему захотелось присесть. Георг не стал долго над этим задумываться, просто протянул палец перед собой и мысленно приказал: «Кресло!». И оно появилось! О, с каким наслаждением он сел на него, развалившись, разбросав в стороны свои ноги в массивных ботинках! С каким блаженством он их рассматривал!
Проквуста отвлек звук, первый в этом безмолвии. Он был похож на легкий выдох гигантских легких, сначала еле слышный, потом длинный и шумный. Он повернул голову, и увидел, высокого хорава в длинном сером плаще. А может быть, это был не хорав?! Это существо было другим. Ростом более высоким, чем даже прежние роботы хоравов. Голова была несоразмерно большая, с сухой серой кожей из-под которой виднелись толстые жгуты кровеносных сосудов, крупными ушами и большими круглыми глазами, в которых не было ничего, кроме металлического блеска. Между ними крохотным, но изящным бугорком, возвышался нос, а под ним виднелся маленьких, безгубый рот. Хорав, или кто он там был, не торопясь прошел мимо Проквуста и, махнув перед собой трехпалой клешней (вот она-то, была точь-в-точь, как у хоравов, подумал Георг), грациозно уселся в появившееся перед ним кресло. Сидел он прямо, даже несколько величественно. А может, не умел по-другому?
А вы стали другим, Гора!,Раздался в голове Проквуста знакомый голос. Познали ли вы себя, пришелец?,Торжественно, после некоторой паузы спросил хорав.
Люций! Это вы?!,Проквуст почему-то чувствовал себя уверенно, независимо и безопасно, ему хотелось шутить и он совсем не обижался на старого Люция, хотя их прошлое расставание трудно было назвать теплым. Вы опять в новом одеянии?
Да. Хорав степенно склонил большую голову. А вот вы, Гора, остались все тем же излишне эмоциональным гуманоидом, хотя и являетесь баловнем судьбы. Удивляюсь, за что бог выбрал именно вас?
Может быть за то, что у нас чувств больше, чем мыслей?
Да?,Люций заинтересованно склонил голову. Очень интересная мысль, я ее обдумаю. Значит вы, Гора, нашли свое прошлое?
Да, нашел.
И какое оно?
Сладостное и далекое. Скажите, Люций, сколько лет прошло с момента моего побега?
Почти пятьсот лет.
Заметно, у вас многое изменилось.
Да, Гора, многое. И во всем виноваты вы!
Я?!
Именно вы!,Люций встал и стал прохаживаться перед Проквустом. Ваш уход от нас не просто удивил, а кардинально повлиял на нас, на наше мировоззрение. Мы поняли, что бесцельная жизнь пресна и ничтожна. Помните, вы задавали нам такой вопрос: какова цель нашей цивилизации?
Да, помню. Георгий запнулся. Простите, Люций, но почему вы называете меня на «вы»?
Потому и называю, что вы, Гора, наша легенда! Все хоравы узнали о вашем коротком пришествии и чудесном избавлении, и они уверовали в бога!
Уверовали в бога?!
А что нам оставалось делать? Одним мгновенным поступком вы разрушили всю нашу напыщенность, самомнение, показали нашу ничтожность перед промыслом божьим. Теперь мы чтим его, а вас Гора, почитаем святым!
Что?! И вы тоже?!
А как же иначе?
Простите, Люций, но то, что вы говорите мне, слишком невероятно
Вы не верите нам?
Если честно, нет.
Напрасно. Но я не буду уверять вас в нашей преданности, за нас будут говорить наши дела.
Голова у Проквуста пошла кругом. Если бы он мог незаметно ущипнуть себя, то обязательно бы это сделал. От всей этой сцены попахивало каким-то фарсом, подвохом. Но с другой стороны, а вдруг хоравы действительно изменились, и он послужил для этого неким катализатором? Разве можно разрушать их надежды?! Он надеялся избавиться на Недине от решений, а теперь опять приходилось принимать их, и вновь ошибаться было нельзя.
Люций, а каков ваш нынешний статус?
Можете звать меня канцлером.
Странная должность.
Вряд ли, скорее вы ее восприняли таким образом, ведь мы же с вами не беседуем, а обмениваемся мыслями. Согласитесь, это разные вещи.
Да, верно. Растерянно ответил Георг и замолк, обдумывая услышанное. Толковых мыслей не было, поэтому он обрадовался, когда канцлер прервал паузу.
Гора, а каково ваше истинное имя?
Истинное? В смысле то, каким меня нарекла мать?
Можно сказать и так.
Георг. Георг Проквуст.
У вас двойное имя?! Это очень почетно! У нас второе имя нужно заслужить.
Нет, на нашей планете, это обычное дело. А у вас есть второе имя?
Да. Канцлер скромно потупил взгляд в пол. Мое второе имя Гариль, что означает мудрый.
Очень приятно, Люций Гариль. Проквуст встал и церемонно наклонил голову. На него поневоле стало действовать невозмутимое поведение канцлера, подчеркнуто официозное и торжественное.
Они не сговариваясь, вновь присели на кресла.
Вы не представляете, Георг Проквуст, как радостно мне видеть вас среди нас!
Извините, Люций, но меня можно называть одним именем.
Хорошо, Георг, для меня это великая честь! Что вы намерены делать?
Честно говоря, не знаю.
Так, может быть, голос канцлера зазвенел скрытой радостью, вы останетесь с нами?
Я не знаю, Люций. Проквуст растерялся. Зачем я вам? Если уж на то пошло, то, как символ, я вам нужнее, чем как индивидуум. Я ведь совершенно обычный человек
Не говорите так о себе, Георг!,Прервал его взволнованно канцлер. Дело не в вашем интеллекте или не в ваших необыкновенных душевных качествах, хотя они могут быть бесконечно хороши, дело в вашем предназначении!
Но я вовсе неуверен, что оно у меня есть?!
Зато мы это знаем наверняка!
Откуда?!
Мы тысячи раз просматривали записи вашего ухода, просчитали возможные варианты и поняли, что вас освободила, даже не молитва, а просто обращение к богу! Разве это не свидетельство вашей избранности?
А вдруг это просто совпадение?
Нет, таких совпадений не бывает.
Ну, тогда я сдаюсь. Проквуст махнул рукой и откинулся на спинку кресла.
То есть вы остаетесь?!
Да, подождите вы, канцлер! Вы меня прямо мертвой хваткой держите, не продохнуть. Мне подумать надо.
Хорошо, простите, Георг, я могу уйти.
Нет, не надо, давайте пока поговорим на другие темы.
С удовольствием.
Вот, например, ваш новый вид, это что?
Это наша новая оболочка! Она живая.
Живая?!
Ну, почти. Это нечто вроде биомашины, искусственного организма. Мы вселяемся в него и полноценно управляем материей.
То есть это старый метод на новом уровне?
В какой-то степени, с этим можно согласиться.
А почему вы не попытались возобновить деторождение?
Почему же не пытались, пытались. У нас остался огромный банк биоматериала, но у нас не получилось.
Биоматериал испортился?
Испортился?,Гариль едва заметно улыбнулся. Нет, у нас такого на Недине не бывает, мы не ошибаемся при управлении материей. Проблема в другом. При слиянии клеток по старым, многократным методикам, у нас начинают расти прежние организмы, только в них нет души.
Как нет души?!
А так, они пусты. Организмы растут, а новая личность в них отсутствует!
Господь лишил вас искры божьей!,Прошептал Проквуст, но канцлер его услышал и грустно качнул головой.
Да, вы правы, Георг, мы пришли к тому же выводу.
И теперь вы пытаетесь вернуть внимание Бога?
Да, но только не в качестве самоцели. Теперь мы хотим понять свое предназначение.
Простите, канцлер, но, я думаю, пока у вас, его нет.
Как ни горько это признавать, вы правы. Поэтому-то я так и обрадовался, узнав, что, возможно, вы останетесь с нами. Я очень надеюсь, что господь заметит нас рядом с вами и вернет нас к себе. Георг, давайте искать истину вместе!
Истину?! А почему вы решили, что я должен искать истину?
А что же еще может искать избранник господа?!
Люций вдруг встал и неуклюже преклонил правое колено, словно присягал на верность. Его большая голова покорно склонилась.
От имени всего народа хоравов я прошу вас, Георг Проквуст, останьтесь с нами.
Георг испуганно вскочил с кресла и бросился поднимать старого канцлера.
Господь, с вами, Гариль!,Запричитал он, подхватывая собеседника под руку. Поверьте, я не заслуживаю преклонения, я сам должен перед богом каяться.
Нет!,Люций упрямо мотал головой и не вставал с колена. Вы наша последняя надежда, Георг.
Ну, хорошо!,выкрикнул неожиданно для самого себя Проквуст. Я остаюсь с вами! Но только учтите, он отстранил от себя радостно вскочившего канцлера, я не обещаю быть с вами вечно!
Хорошо, мы согласны на все. Разрешите мне ненадолго уйти, всего на минуту, народ ждет вестей!
Да, ради бога!
Проквуст вернулся в кресло и удивленно взирал на смешно семенящего вдали канцлера, невольно сравнивая его с прежним Люцием. Неужели так возможно кардинально измениться? Или хоравы играют с ним?
* * *
Проквуст примерил свое новое тело. Оно было гибким, чувствительным, дышащим, оно было живым. Он посмотрел на свои необычные руки. Хоравы постарались на славу, вырастив для него пятипалые ладони. Они несколько отличались от настоящих человеческих, были поуже, подлиннее, потоньше, но они были! Георг пошевелил пальцами. Очень необычно, они изгибались в любом месте, у искусственного организма суставы отсутствовали, в нем вообще не было костей. Ткань уплотнялась до каменной твердости там, где импульсы из мозга этого желали. Он глубоко вздохнул и ощутил легкую и свежую струю воздуха.