Ты знаешь, волнуясь, рассказывал Глетчер, наши приключения были необычными, но по сравнению с тем, что произошло потом со страной, их можно назвать легкой прогулкой. Четырнадцать, далеко не самых крупных городов центра и юга материка, смогли объединить Лезурье и Харман.
Харман?!
Ах, да, ты же не мог знать, он примкнул к нам и служил верой и правдой своему монарху Даймону Лезурье.
Значит, этот старый лис все-таки добился своего. Усмехнулся Проквуст.
Видимо, да, раз был коронован главой Церкви Рока.
Ну, и дел вы там понаделали.
Георг, тебе бы лучше с Адамсом поговорить, я ведь мало что знаю, по уши занят был подготовкой полета.
Да, разве он жив?!
А что с ним станется. Монах мне сказал, что Бенни бессмертный, вернее, почти бессмертный, так что слетай на Ирию, увидишься со старым другом.
А ты мне расскажешь, где находится наше Солнце?
Конечно! Это очень просто.
А потом Глетчер продолжил рассказ.
Фокс постарался на славу. Экипаж получился дружный и крепкий, только малочисленный, не было возможности набрать и подготовить большое количество людей. Сам понимаешь, ты всех дохов разбудил, они, как повылезали из всех своих нор! Оказывается, память-то у них у всех все записывала! Вот они отыгрались на твоих бывших коллегах!
Барри, это жестоко, напоминать о моем постыдном прошлом.
Ладно, не обижайся, я без злого умысла, так, к слову просто пришлось. Вообщем, улетали мы с Ирии буднично, не до торжеств было, со всех сторон напирали голод и война. Все было хорошо, как по маслу. После того, как покинули нашу солнечную систему и вошли в штатный режим, я всех ребят уложил в анабиоз. А моя семья больше года еще бодрствовала.
Это почему?
Я же говорил, что Алиса мне уже на «Звездном» рассказала, что беременна. Ну, мы и не решились ее в анабиоз укладывать, стали ждать родов. В этот раз она молодец, выносила сама и родила спокойно.
Кого?!
Сына.
Счастливый ты человек!
Хм. Горько усмехнулся Глетчер. Давай к моему счастью после моего рассказа вернемся, хорошо?
Хорошо. Георг почувствовал себя неловко. Извини, если я не то сказал.
Ничего, извинятся не надо. Ты потом сам поймешь, был я счастлив или нет, а пока я продолжу, если ты не возражаешь?
Да, конечно.
Знаешь, я как чувствовал, что все слишком гладко идет, всем нутром ощущал беду. Только не знал, откуда придет, уговаривал себя, терзался, думал, что с головой не все в порядке. Но к великому сожалению оказался прав! Первый удар постиг экспедицию после подлета к солнечной системе Земли.
Извини, Барри, ты же говорил, Гея?
Ах, да. Не знаю, как получилось, но прежнее название Гея отпало, люди стали называть свою планету Земля. Ну, а мне, какая разница? Так вот, весь экипаж, 22 молодых человека, которых я собственноручно уложил в эти гробы, не проснулись!,Глетчер всхлипнул. Вернее проснулись куклы, которые даже моргать не могли! У них словно души вынули! До сих пор себя простить не могу!
Но в чем причина, Барри?
А кто знает?! Тисса сказала
Прости, но кто такая Тисса?
Компьютер звездолета, очень умная, заботливая, прямо как добрый друг.
Понятно.
Так вот, Тисса, высказала гипотезу, что возможно в самом начале мы пересекли какое-то неизвестное науке поле, которое и поглотило их сознание и даже инстинкты. Потому что диагностика оборудования не выявила никаких неисправностей. К тому же вся моя семья, даже двое маленьких детей и те были совершенно здоровы.
И что ты с ними сделал?,Испуганно спросил Проквуст.
Ну, не убил же!,Огрызнулся Глетчер. Засунул их опять в саркофаги и усыпил. Они и сейчас в них лежат. Из-за них и звездолет у Марса оставил.
Глетчер ожидал найти на Земле развитую человеческую цивилизацию, ведь когда он оставил своих коллег по первой звездной экспедиции, прошло не менее пяти тысяч лет. Поэтому он изначально не планировал подходить на своем громадном звездолете к Земле, боясь нарушить их космическую инфраструктуру, да, и масса звездолета была столь велика, что могла вызвать на молодой планете катаклизмы. Поэтому он, влетев в солнечную систему, сразу направился к красной планете, а теперь, когда в звездолете лежали фактически погибшие товарищи, лучшие люди Ирии, другого выхода у него просто не было, к Земле идти он не мог. Они и так до конца его дней будут ему немым укором. А жене он сказал, что на Марсе должны быть базы землян.
Но баз не было.
Понимаешь, Георг, волнуясь, говорил Барри, на планете практически не осталось следов нашего пребывания! А ведь еще при мне там построили огромный город под несколькими куполами. Их занесло песком, хотя они возвышались на десятки метров! Я до сих пор не понимаю, как такое могло произойти. Тисса произвела сравнительные замеры, и оказалось, что в месте нахождения нашего города произошло локальное проседание поверхности. Этого было достаточно, чтобы город занесло многометровым слоем песка.
Барри, но ты ведь еще на Ирии рассказывал, что на Марсе почти нет атмосферы.
Правильно, почти не было, а когда мы прилетели, ее осталось еще меньше. Тисса посчитала, с какой скоростью должны были дуть эти крохи атмосферы, чтобы переместить сотни тысяч тонн песка, получились невероятные цифры под девятьсот километров в час!
Невероятно!
Да. А теперь представь себе, что я ощущал, притащив свою семью в такую даль и ничего не найдя!
Представляю!
Алиса оказалась такая молодец! Она меня как могла, поддерживала, веселила, строила планы. Я даже представить себе не мог, что моя жена, нежная и легкая, может оказаться такой мудрой и стойкой женщиной. Глетчер грустно понурил голову. Георг, как мне ее не хватает!
Она погибла?
Нет, Георг, она умерла от старости. Барри смахнул слезу с глаз. У меня на руках. А потом умерли сыновья, тоже от старости.
Как их звали?,Тихо спросил Проквуст.
Первого звали Георгом.
Друзья замолчали.
Спасибо. После длинной паузы тихо сказал Проквуст.
Ты заслужил, друг, это тебе спасибо, за твое спасибо.
А второй?
Адам. Мы так назвали его в честь
Бенни Адамса.
Да.
Они оба опять замолчали, погрузившись в воспоминания. Первым очнулся Георг.
Позволь, Барри, получается, что ты тоже бессмертен?! Сколько же тебе сейчас лет?
Ты прав, мой друг, похоже, я еще мог бы жить очень долго. Сколько мне лет? А я точно уже не знаю, много тысяч, наверное.
А почему же ты себя замуровал здесь, устал жить?
Устал жить? Нет, Георг, я не устал, мне просто не осталось на Земле места.
Как это?
Для этого я должен вернуться к своему рассказу.
Глетчер опять начал говорить, прикрыв глаза, словно вглядываясь в те далекие годы. Он и подумать не мог о том, что предположила Алиса по поводу засыпанного песком города. Она просто и непринужденно сказала, когда ознакомилась с отчетами Тисы, что Марс сделал самое оптимальное, чтобы скрыть чужое присутствие. Барри ее сначала не понял, подумал, что она имеет в виду неких аборигенов, но Алиса на полном серьезе сказала: «Нет, это сделала сама планета. Ты что, забыл, Бенни же рассказывал, что они все живые!» Глетчер сначала пропустил это мимо ушей, но наедине с собой не мог найти веских доводов против, кроме одного: планета не может быть живой!
Делать на Марсе было больше нечего и, загрузив «Планетарный-8» всем необходимым, Глетчер и его семья направились к Земле. В пути и он, и Алиса избегали тем, касающихся их будущего. Занимались сыновьями, играли с ними, обучали. И каждый в душе лелеял надежду на встречу с соотечественниками.
Надежды рухнули, когда они многократно облетели Землю и не нашли ничего, никаких следов ирийской экспедиции! Внизу расстилались бескрайние леса, прерии, пустыни, океаны и везде бурлила жизнь. Не та, которую застал Глетчер. Исчезли огромные динозавры, расплодились млекопитающие, кто-то вылез на сушу из моря, кто-то вернулся обратно. Барри не верил своим глазам, было такое ощущение, что он вернулся на другую планету. Но выбирать не приходилось. Однажды им повезло, на одном из витков они поймали радиосигнал. Он был очень слаб и локален, и Глетчеру стоило больших трудов удержать его и усилить. Это был радиомаяк с «Планетарного-4». Как выяснилось, корабль находился на глубине нескольких километров в океане. Попасть на его борт не было никакой возможности, а из той скудной информации, которую удалось получить из бортового компьютера, примечательным оказалась только странная запись капитана. Она не была формализованной, не подходила к цифровым и кодовым записям бортового журнала, но объясняла многое. Капитан неведомым способом вбил в журнал текст, который при установлении контакта тут же выстреливался контактеру. Текст гласил: «Катастрофа. Выбраться нельзя, спасти невозможно. Это неважно. Вся первая звездная экспедиция потерпела катастрофу: все мужчины потеряли способность к размножению. Причины не понятны. Мы старимся и умираем. Будь проклята эта планета».
Ужасная жизнь, прошептал Проквуст, без малейшей надежды.
Да, Георг. Я почувствовал то же самое. Тысячи наших с тобой соотечественников успешно преодолели бездну пространства, у них были технические возможности создать новую цивилизацию, но это было совершенно ни к чему, потому что не было потомства. Не знаю, что там происходило, но для них все рухнуло в одночасье и подробности уже неважны.
Очень печальная история. Но что было с вами?
Глетчер выбрал для посадки пустынное место недалеко от морского берега, рядом с рекой. Здесь росло множество деревьев с вполне съедобными и вкусными плодами. Они с Алисой решили оставаться на Земле, пока есть надежда на продолжение рода. Они так решили, тем более, что надежда была. Они исследовали множество приматов, которых Глетчер отлавливал вместе с повзрослевшими сыновьями во многих районах Земли, и искусственно оплодотворяли их. Эта безумная идея пришла в голову Алисе. Глетчер рассмеялся, когда услышал ее, и уступил только потому, что лучше что-то делать, чем не делать ничего. Для него, профессионального астронавта, получившего всестороннюю подготовку по самым разным дисциплинам, в том числе и по генетике, был очевиден весь бред этой затеи, но он приступил к работе серьезно. Тем более, что Алиса вдруг заявила, что ее первичное высшее образование связано именно с генетикой. Он узнал об этом с легким удивлением и с большой досадой на себя за то, что за столько лет не поинтересовался профессией жены. Впрочем, он просто не ожидал, что у этой бесшабашной девчонки могло быть профессиональное образование.
Путешествия в леса Земли были приятны и необременительны. Благодаря тому, что вся флора и фауна планеты строилась с более мелкого лекала, чем на Ирии, они ощущали себя великанами, могучими и неуязвимыми. Ни одно животное, даже самый опасный хищник, не решились бы напасть на них, они предпочитали обходить их стороной. Из различных видов животных они сразу же остановились на обезьянах, очень уж они походили на маленьких людей. Они были удивительно доверчивы к ним, подпускали, чуть ли не вплотную, оглядывались на них, интересовались. Насколько им было известно, обычно животные, видя чужаков, или уходят или нападают или терпят их, но не обращают на них внимания. А у здешних приматов к ним проявлялся неподдельный интерес. Один раз Адам видел очень странную обезьяну невероятного роста, раза в полтора выше них, ирийцев. Но последующие поиски так и не дали результатов. То ли сыну показалось, то ли они были редки и скрытны. А еще в разных местах, на разных материках они несколько раз видели странные племена, полулюдей полуобезьян. Они были малочисленны, дики, необузданны и очень агрессивны. На контакт они не шли, с трудом удалось выловить одного представителя, которого очень скоро с облегчением отпустили. Алиса после исследований сделал заключение, что, скорее всего, эти дикие и необузданные племена являются малочисленными потомками женщин первой звездной экспедиции. Возможно, женщин похищали и насиловали? Удачным потомством эти создания назвать было нельзя, с психикой у них явно было не в порядке.
В любом случае, работать было легче с обычными приматами, они были и дружелюбнее, и их распространенность была уникально широкой, поэтому выбор был определен.
Первые же исследования их генетического кода дали сенсационные результаты. Оказывается, их код был построен не только на тех же принципах, что и у ирийцев, но был невероятно близок к человеческому!
Ты знаешь, Георг, волнуясь, говорил Глетчер, Мы перепроверяли результаты неоднократно, ошибки не было, сходство кодов было поразительным. Ты бы видел Алису, заулыбался Барри, ее торжествующий и важный вид!
Барри!,Перебил его взволнованный Проквуст. Ты хоть понимаешь, что если вы правы
Мы правы, Георг, правы. Много лет мы делали из обезьян людей и распространяли их по всей планете. Естественно, мы не могли следить за развитием всех новых племен, обучать и воспитывать могли только несколько очагов цивилизации. Мы сумели, друг мой, создать новую расу разумных!
Да, это понятно! Я не о том. Совместимость генетических кодов на разных планетах может говорить только об одном
О том, что у нас один и тот же создатель?!
Да!
Мы и сами это поняли. Мы почувствовали, раз у нас получается, то это наше предназначение, наш рок.
Вот это да!,Выдохнул Глетчер и изумленно уставился на Глетчера.
А тот вдруг тяжело вздохнул, побледнел и обессилено откинулся на подушки.
Что с тобой, Барри?,Вскочил испуганный Проквуст.
Не знаю, Георг, но чувствую, недолго мне осталось.
Но почему?!
Видимо, во время анабиоза нельзя будить душу, так как она потом должна уйти.
Почему ты так решил, что за глупости?!
Потому что я уже долгое время борюсь с желанием встать и уйти.
Куда?
Туда. Глетчер кивнул в дальний угол комнаты.
Там в стене неизвестно когда появилась дверь, у которой щелки проема ослепительно сияли золотистым светом. Глетчер вскочил, побежал к двери, потом обратно. Сел и понурился. Он, почему-то, сразу поверил другу.
Это что же, я опять становлюсь причиной чужой смерти?!,В его словах зазвучала такая тоска, что Глетчер поднялся и, подойдя к нему, обнял за плечи.
Ну, что ты, дружище! Для меня этот вариант лучший из всех возможных.
Не понимаю. Георг поднял на Барри блестевшие влагой глаза.
Видишь ли, ты спрашивал, почему я замуровал себя. Потому, что я слишком долго жил и стал мешать созданной нашими руками цивилизации. Обо мне ходили легенды, мне начали поклоняться, как богу и я ничего не мог с этим поделать. Если бы я остался и правил этим миром, он не смог бы стать самостоятельным. Я долго шел к этому решению, несколько тысячелетий. Я даже боялся, что задержался с этим решением, но твой рассказ меня успокоил, они развиваются. Они ведь все как дети мне. Ты меня понимаешь?
Да, понимаю.
Проквуст встал и они в каком-то порыве, опять обнялись.
Прости меня, Барри. Через некоторое время сказал Георг. Все равно, пусть не прямо, но косвенно, я явился причиной твоего ухода.
Простить?!,Глаза Глетчера весело блеснули. Это за что же, за то, что ты меня освободил? За то, что дал возможность через тебя прикоснуться к своей родине?! Нет, друг мой, я тебя благодарить должен.
Но
Никаких но!,Астронавт усадил Проквуста на кровать, а сам сел на кресло, из которого тот тут же вскочил, и возбужденно заходил по комнате, стараясь не подходить слишком близко к манящей его двери. Я ведь уйду к своей Алисе, к сыновьям, я верю в это, я смогу рассказать им о нашей встрече, о том, что у нас все получилось!,Глетчер остановился перед Проквустом. И, ради Бога, Георг, выкини из головы комплекс вины за мой уход. Я бы все равно умер.
Это почему же?
Во-первых, запасы энергии «Планетарного» хотя и велики, но не безграничны; во-вторых, здесь же под пирамидами работает мощнейший излучатель антиэнтропийного поля. За те годы, которые я здесь провел и еще бы проводил, я схватил бы такую дозу, что никак бы не смог выжить. Дошло до тебя?
Кажется, дошло. Проквуст улыбнулся.
Вот и отлично. А теперь садись, и рассказывай о себе, все с самого начала.
* * *
Георг поднялся далеко в космическое пространство и здесь, среди звезд, вновь почувствовал себя Горой. Он до сих пор был под впечатлением ухода Глетчера. После того, как он выслушал рассказ Проквуста, они горячо попрощались, и Барри двинулся к зовущей его двери. Перед нею он заставил себя остановиться и обернулся.
Георг.
Да, Барри.
Может быть тебе лучше уйти?
Почему?
Ты же теперь дух, вдруг тебя затянет вслед за мной?
Нет, я не боюсь, Барри. Ответил серьезно Проквуст. Мой рок ведет меня по этому миру и не допустит ухода в другой.
Как был ты самоуверенным мальчишкой, так и остался!,Добродушно усмехнулся Глетчер, блеснув зубами. Тогда прощай, друг! Еще свидимся!
Обязательно! Обними Алису!
Непременно!
Глетчер рванул дверь на себя, и в комнату ворвалось ослепительное голубое сияние, оно предваряло далекий золотистый свет. Мелькнул и исчез силуэт астронавта, и вслед за ним в дверной проем, словно вихрем, потянулись стены комнаты, кровать, кресло. Проквуст растерянно смотрел, как пустеет вокруг в прямом смысле этого слова. Он оказался прав, бушующая вокруг стихия его не затронула, но ему стало от невероятной пустоты, окружающей его, от нее пахло забвением и смертью. Поэтому он не стал больше ждать окончания действа, а рванул наружу. Так уж получилось, что идти ему пришлось против того самого вихря, который обходил его стоящего. Георг словно в упругую стенку уперся. Вот тут ему стало страшно, вдруг у него не хватит сил выбраться и он навеки останется в этой пустоте?! Он рванулся и вихрь поддался. Георг шагнул еще раз, и стена перед ним поддалась, пропустила его на волю.