Все пять дней Марк пребывал в медитационном покое и в некоторой гармонии с миром вокруг. Ему не нужно было ни за что волноваться и переживать за завтрашний день. Это еще ему предстоит там, впереди, но здесь его судьба расписана и ясна, а значит, нет места волнениям в душе такого человека.
Юноша виделся с разными знакомыми и друзьями, общался с ними легко и непринужденно, как будто сбросились все оковы с его души, которые до этого сжимали все его тело и разум, не давая глубоко и размеренно дышать в полном спокойствии.
Среди этих дней к Марку наведался еще один его относительно давний друг Матвей. Это был высокий молодой человек двадцати четырех лет с красивым лицом, обрамленным короткой стильной бородкой и усами. Его прическа и одежда всегда соответствовали образу развитого человека, который тщательно следит за своей внешностью. Порой Матвей даже надевал на нос очки со стеклами без диоптрий, что придавало ему вид интеллектуала, что в целом было недалеко от истины. Парень был умен, начитан, оригинален в своих суждениях, любил музыку, литературу и кино «для избранных», как говорил сам Марк. Также молодой человек был страстным поклонником различных настольных игр, при этом крайне своеобразен в общении и своем поведении, что придавало ему некоторый индивидуальный шарм. Марк искренне считал друга намного привлекательнее для женского пола, чем он сам, о чем не раз ему говорил, но это все равно не избавляло Матвея от какой-то странной неуверенности в себе при общении с девушками.
Впрочем, еще недавно у него была возлюбленная, но после трех лет пребывания вместе их отношения изжили себя. Не было никакой эмоциональной подпитки ни для нее, ни для него, и они сошлись на том, что им просто стоит спокойно расстаться, ибо все окончательно зашло в тупик. Матвей всегда старался внешне казаться непреклонной скалой, но Марк знал, как страдал друг в последующие месяцы после расставания с девушкой, что порой выливалось в длинные разговоры между ними, самоанализ и самокопания.
И что ты будешь там делать? голос Матвея был негромким и, вообще, малоэмоциональным.
У меня есть план, ответил Марк. Я не кидаюсь в пучину с бухты-барахты, не зная, что делать в самом Гонконге. А что еще, по-твоему, я могу сделать? Ты ведь знаешь причину. Ты совсем другой человек, мы мало похожи, но все-таки, что сделал бы ты на моем месте, имея мои проблемы?
Шел бы к врачам.
Мы уже обсуждали это с тобой, Марк лишь отмахнулся рукой, и твои походы к врачам с твоими проблемами мне известны. Но дало ли это что-то тебе? Как мне кажется, не особо. Лишь выброшенные деньги и успокоение на пару месяцев.
Матвей, как и Марк, был в некоторой степени невротичен по складу своей психики, но в другом направлении. Парень страдал ипохондрией, которая то уходила в ремиссию, то вновь обострялась на фоне сильных стрессов и каких-либо непонятых для него отклонений в здоровье. В итоге такие моменты выливались в постоянное хождение к различным врачам и выявление различных болезней. Самой большой фобией Матвея был страх онкологического заболевания. И в какой-то момент его фобию подпитали внезапно выскочившие лимфатические узлы, часто первые предвестники раковых опухолей. Молодой человек тогда оббегал разных врачей, даже побывал у онколога, но, конечно же, у него ничего не нашли. Он бы абсолютно здоров. Марк, хоть и никак не относился к медицине, но за годы изучения своего состояния, считал, что большинство проблем Матвея имеют невротическую природу. Тем и успокаивал друга в минуты особых обострений его ипохондрии.
Ты готов так жить и дальше? спросил Марк.
А что я еще могу поделать? Кинуться, как ты, в странное путешествие, считая это каким-то преодолением? Это точно не мое.
Но ведь лучше попытаться избавиться от недуга даже радикальными методами, чем мучиться всю жизнь, не понимая, то ли ты живешь, то ли выживаешь? Не лучше ли умереть, пытаясь, чем тихо, забившись в угол, существовать в нем, со страхом озираясь по сторонам?
Как по мне, мой угол мне дороже, ответил Матвей.
Он сидел в кресле, расположив руки на подлокотниках, и периодически посматривал в пол. Марк заходил по комнате туда и обратно.
С тобой там может случиться что угодно, и ты будешь далеко от дома, тихо проговорил Матвей.
Ну, и что же теперь? Я не смогу как ты сидеть в четырех стенах, ожидая смерти или страшного диагноза со дня на день. Что толку от такой жизни? Даже если, к примеру, я проживу на десять лет меньше, чем ты, но проживу ее ярко, сумев отодвинуть все страхи и вздохнув свободно, не лучше ли это будет? Толку от твоих лишних прожитых десяти лет, если ты также будешь сидеть в четырех стенах, просаживая жизнь в интернете и играх, и тихонько себя ненавидеть, прислушиваясь постоянно к своему организму: "А, не сдохну ли я сейчас через десять секунд от оторванного тромба или через два месяца от рака"!
Меня пока это устраивает, я справляюсь.
Это пока что, а чем дальше, тем больше таких мыслей у тебя будет, и во что тогда превратятся твои лишние десять лет жизни? В Ад на Земле! Марк вперил взгляд в друга. Вот сейчас у тебя опять разыгралась твоя ипохондрия, ты снова сдавал анализы, и что? Через сколько ты узнаешь результат? И как ты будешь чувствовать себя все это время, и что думать, мучая себя мыслями?
Через четыре дня. Но эти четыре дняне Ад, конечно. Так. Ожидание эшафота, отозвался Матвей.
А теперь растяни это ожидание на десять лет, а то и больше.
Но это все же лучше небытия.
Марк резко встрепенулся, скептически цокая языком.
Небытие будет в любом случае. Ты все никак это не примешь. Но перед ним ты еще пострадаешь так, что возможно захочешь прекратить эти страдания раньше времени. Это опять же если все-таки выберешь судьбу Премудрого Пескаря. Если же начнешь двигаться, все может стать иначе.
Быть Премудрым Пескаремне значит четыре комнаты. Это крайность, произнес Матвей.
В твоем случае оно может именно так и быть.
Нерискованная работа, планируемые отпуски, регулярная диспансеризация, не ездить на машинах между городами, не ходить по ночам, перечислял Матвей.
И сколько таких жизненных ограничений ты придумаешь себе еще?
Не знаю, сколько потребуется.
Марк лишь фыркнул на это, затем сказал:
Это уже не жизнь точно, а перманентное мучение. Хотя, кто его знает. Возможно, ты успокоишься, сведешь все-таки стрессы к минимуму, и все пойдет в спокойном русле, которое ты сможешь относительно стабильно держать, и какие-то симптомы лишь периодически будут о себе напоминать. Но у меня так не получится, к сожалению.
Матвей откинулся в кресле и молча смотрел в потолок. Марк медленно прошел по комнате и устало присел на край кровати.
Знаешь, сказал он, я всегда считал, что человек должен двигаться, познавать мир, стараться увидеть его, путешествовать. Что в этом и есть счастье человеческое. Но сейчас я думаю: а кто я такой, чтобы решать за других? Ведь есть люди, которым действительно не нужно никуда выходить, даже если они абсолютно здоровы. Им не нужны дальние неизведанные края, путешествия и другие люди, и они вполне могут быть счастливы даже в своих четырех стенах без какого-либо самообмана. Видимо, ты просто из их числа. А я сейчас как будто попал в когорту тех, кто с высокомерием усмехается над такими людьми, считая, что их жизнь убога, и лишь мы знаем истину о настоящем счастье. Глупость какая.
Меня действительно устраивает моя жизнь, и я действительно не хотел бы куда-то особо выезжать, сказал Матвей. Нет, может я и непротив посетить пару интересных мне мест, но не так, чтобы я прямо сильно горю этим желанием. Я хотел бы просто любящую, понимающую меня девушку, а впоследствии жену, разделяющую мои вкусы на музыку, литературу, кино и искусство. Уютные домашние вечера с ней и друзьями за какой-нибудь интересной настольной игрой под хороший алкоголь. Семейные праздники, да и вообще, банальный семейный покой. Я бы так спокойно и прожил свою жизнь, ведь многого я от нее и не требую. И если моя жизнь пройдет именно так, я буду очень счастлив и без всяких путешествий по миру. Это уж оставь себе.
Марк слушал друга, улыбаясь краем рта, и лишь качал головой.
Это были теплые солнечные дни, и Марк радовался им, так как всё, что ему было нужно в этот момент, это роликовые коньки, сухой асфальт и музыка в ушах. И затем начинался танец в фигурах, вращениях и безумном беге по городу, вихрем кружась мимо прохожих людей, снующих и куда-то спешащих в повседневных делах своих. Сердце его казалось вот-вот выпрыгнет от счастья и радости, переполнявших его, и город с его людьми привиделся ему в уже совсем ином свете, как будто Марк снял с глаз повязку, до этого закрывавшую ему обзор и туго стягивавшую его голову. Крылья. Свобода. Полет.
Наконец наступил день отъезда. Марк проснулся с утра, немного полежал в кровати, глядя в потолок и пытаясь преодолеть небольшую тревогу, появившуюся у него в груди. Он понимал, что это нормально: нормально бояться таких перемен, но юноша знал, что обратного пути нет, и его обязанность сделать это, потому что это было его желание. Поднявшись в постели, Марк сел, исподлобья взглянув на уже собранные пожитки еще вечером вчерашнего дня.
Светло-коричневый рюкзак из материала, похожего на мешковину, с мощными широкими лямками стоял в углу, пузатый и плотный. По бокам его были приторочены роликовые коньки, без которых Марк точно никуда не поехал бы, и уже не представлял свою жизнь без того, что он сильно любил, и что в свое время в некотором роде спасло ему жизнь. Рядом лежал собранный заранее купленный спальный мешок маленьким, компактно упакованным цилиндром. Марк не знал, где и в какие моменты судьбой ему будет уготована постель, и решил сразу заранее позаботиться об этом.
Юноша поднялся, не спеша оделся и решил, что завтракать он сегодня не будет. Есть не хотелось совсем.
В тот же день, когда были куплены билеты, Марк сообщил Николаю, время поездки, на что друг предложил подвезти его к самому вокзалу и проводить его. Настал час отправления, и юноша, закинув рюкзак себе за спину, и сверху накинув упакованный спальный мешок, стал посреди комнаты и последний раз окинул взглядом то место, где он прожил последние два года.
Марк поменял много мест проживания, перемещаясь по городу и снимая разные квартиры, то с друзьями в студенчестве, то один, и сейчас ему предстояло покинуть очередной свой «дом». Он уже привык к такому положению дел, и моменты переездов давно уже не трогали его. С хозяином квартиры Марк уже поговорил, и они решили, что юноша отдаст ключи соседке, живущей напротив. В остальном же хозяин вполне доверял парню, и знал, что все останется на своем месте, так как сам он не мог приехать к этому времени.
«Вот и все, подумал Марк. Я начинаю новый путь». Он спокойно развернулся и вышел из квартиры.
Через двадцать минут юноша уже стоял рядом с домом Николая. Друг вышел вовремя, и они сразу уселись в автомобиль, припаркованный на углу здания.
Ну что, готов? спросил Николай с полуулыбкой на лице.
Марк немного помедлил, затем, вздохнув и кивнув головой, произнес:
Да.
Николай завел двигатель, и они двинулись в путь. По дороге им нужно было подобрать еще одного друга Марка. Это был человек из его другой жизни, с которым они последние два года были вместе. Жил он неподалеку, и автомобиль уже подъезжал к его дому. Молодые люди сразу же увидели его, стоящего на обочине и машущего им рукой.
Дмитрий был чуть постарше Марка, низкого роста и с лысой, чисто выбритой головой, что, как отмечал юноша, ему очень шло. На лице его были коротко стриженые усы, уходящие в такую же короткую бородку. Это был вечно улыбающийся и жизнерадостный человек с уже приличным багажом опыта за плечами, но не утративший при этом позитивного мышления и взгляда на мир.
Привет, парни! Марк, безумный ты сукин сын, я тобой горжусь! Дмитрий вихрем влетел на заднее сиденье машины, потрепав обоих парней по плечам.
Да уж ошарашил он всех, конечно, улыбаясь, сказал Николай.
Ладно-ладно, ничего особенного же, вы оба знаете причины всего этого, остальным знать и не надо, произнес Марк.
Да, конечно, ничего особенного! Ни один из моих или наших общих знакомых такого не сделал бы, рабы своей зоны комфорта, встрепенулся Дмитрий. Так что не говори глупости.
Парни ехали уже вдоль основной городской улицы, где среди солнечного дня народ целыми толпами высыпал на улицу, прогуливаясь и наслаждаясь последними теплыми деньками. Был выходной. Тени от листвы деревьев бегали по лобовому стеклу автомобиля, вспышками раскидывая солнечные лучи. Марк смотрел на людей, беззаботно гуляющих с детьми или парами, и какая-то грусть подступила к нему и наполнила грудь. Ему было и легко и одновременно тяжело покидать этот город, который уже стал для него домом, и который он знал от края до края.
Молодые люди проезжали театральную площадь и увидели, как большое количество людей собрались на ней. Каждые выходные здесь проводились какие-либо мероприятия, и сейчас там звучал джазовый концерт. Вся площадь была наполнена праздником: кто-то просто сидел и слушал, кто-то танцевал, вокруг сновали и бегали дети, крича и играя в салки с шариками, мороженым и сладкой ватой в руках. Автомобиль двигался дальше, пронося парней мимо разных картинок торжества, склеивающихся в единое жизнерадостное кино множеством кадров.
Внезапно Дмитрий попросил остановить на обочине. Николай чуть притормозил, а затем въехал в небольшой карман между двумя машинами и припарковался.
Я сейчас, дайте мне пять минут, произнес Дмитрий и мигом выскочил из авто.
Что это ему приспичило так вдруг? Марк обернулся ему в след.
Николай лишь пожал плечами с полуулыбкой на лице и, барабаня пальцами по рулю, откинулся в водительском сиденье. Через несколько минут Дмитрий выскочил из близлежащего здания, это был банк, как отметил Марк, и быстрым шагом направился к автомобилю. Резким движением открыл заднюю дверь и вмиг очутился за спинами парней.
Держи, тебе на дорогу, Дмитрий протянул Марку купюру достаточно большого достоинства.
Ты с ума сошел! глаза Марка округлились. Зачем?
Бери-бери! Тебе эти деньги там больше понадобятся.
Марк удивленно посмотрел на Дмитрия, настойчиво протягивающего ему банкноту, затем взял и взглянул на нее. Юноша поднял голову, и на его лице отразилась благодарность, так как сейчас каждая копейка была его спасательным кругом.
Спасибо огромное, Дима, это так неожиданно и так приятно, Марк с грустью сжал губы и наморщил лоб в некотором смятении. Для меня это очень важно.
Я знаю, Марк, я все знаю, так что бери, не задумываясь, тебе там придется достаточно тяжело, и если я могу тебе чем-то помочь, я это делаю, произнес Дмитрий.
У Марка на глаза навернулись слезы, и юноша посмотрел на Николая, который в свою очередь, улыбнувшись, лишь кивнул головой в знак одобрения этого жеста.
Спасибо вам, друзья, я очень вам признателен за все, что вы для меня делаете, сказал Марк.
Если тебе вдруг что-то еще понадобится, ты обязательно сообщи нам, сказал Николай. Там действительно тебе будет трудно, и всякое может быть, а мы тут уже что-нибудь придумаем, или билет тебе купим домой, это не проблема, главное не теряйся.
Дмитрий быстро и часто закивал головой в знак согласия, и Марк глубоко вздохнул, чувствуя, что ему становится легче на душе, что он не один, и что у него действительно все будет хорошо. Ведь когда человек чувствует тыл за своей спиной, он уже избавляется от большинства страхов и тревог, которые могут парализовать его разум и тело, и тогда этот человек обретает свободу действия и начинает двигаться размеренно и продуманно, спокойно выстраивая свой каждый следующий шаг.
Друзья уже приближались к железнодорожному вокзалу, где Марку предстояло сесть на поезд до столицы, и уже там он должен будет добраться до международного аэропорта, получить билет на свой самолет и вылететь в Гонконг. Марк также заранее заказывал билет на поезд, и, быстро получив его в кассе, парни прошли на платформу, где стали ждать. Через десять минут состав медленно подкатил к вокзалу, звеня металлом и сцепками вагонов.
Давай, Марк, не теряйся и будь на связи, береги себя, сказал Дмитрий.
Они пожали друг другу руки и обнялись, и затем Дмитрий, смеясь, подхватил Марка и приподнял его над землей, сжав его мощной хваткой.
Пусть Господь направит тебя на верный путь, с этими словами Николай перекрестил друга.
Они также обнялись, и, разомкнув объятия, остались стоять так несколько секунд, держа друг друга за плечи. Затем Марк стал в проеме вагона, и поезд тронулся. Юноша поднял руку и вдруг крикнул:
Я справлюсь!
Дмитрий и Николай тоже подняли руки, улыбаясь и махая ему, оба кивнули ему в ответ.
Ехать Марку предстояло около шести часов, и все это время юноша думал о том, что его ждет дальше, а еще о своих друзьях. Он испытывал к ним невыразимое чувство любви и благодарности за их поддержку и опору в разное время его сложной жизни, и особенно сейчас, когда парень вознамерился ее кардинально изменить.