Всё как ты хотела, любимая!
Да, протянула Линда. Пропорции корицы и температура выдержаны профессионально.
Из меня получается профессиональный пекарь?
Из тебя получается мой любимый мужчина! Линда засмеялась, поддевая указательным пальцем нос Гуса.
Хруст печенья перемешался с восклицаниями о вкусе кофе. Завтрак искрился радостью, переливался ароматными запахами, наполняя счастьем два любящих сердца.
Ммм, Линда сделала финишные глотки кофе и облизнула губы.
Гус открыл входную дверь и достал из почтового ящика свежий выпуск «Аскерийских новостей».
Гус, зачем ты таскаешь эти газеты? Есть же гаверофоны, современные средства.
Ты же знаешь, дорогая, я не люблю эти модные штуковины. Они мешают мне познавать мир.
Линда укоризненно выхватила газету из его рук. Её взгляд невольно упал на огромную фотографию молодого человека с ярким заголовком «Гусь жив! И мы знаем, как он выглядит!»
Что случилась, Линда? воскликнул Гус, видя, как меняется выражение её лица.
Линда выронила газету. Секунду назад владевшее ею счастье сменилось страхом и нарастающей бледностью. В мгновение тело съежилось, скрючилось, плечи передёрнула легкая дрожь. Линда опустила голову, обхватила её руками, протяжные рыдания сотрясли женщину.
Нет, нет, я не хочу! она сначала робко всхлипывала, а потом сдалась нарастающему плачу, вырывающемуся из груди.
Линда, что случилось? Гус вскочил со своего места, подбежал к ней.
Это происходит не со мной, это просто сон! Линда подняла на Гуса красные от слёз глаза. Скажи, что сон! Скажи, что на этом фото не ты! Пожалуйста, скажи!
Она схватила Гуса, затрясла его за плечи, неистово крича, отдаваясь состоянию истерики до конца.
Он поднял с пола газету. Гус смотрел на Гуса, обозначая новый поворот в его жизни, выставляя на показ всей Аскерии тайну, результат научного эксперимента.
Это правда? Линда кричала, захлебываясь в слезах. Это ты?
Да, отозвался Гус глухим голосом. Это моё фото, теперь ты знаешь обо мне всю правду!
Я не хочу этого знать! Слышишь, не хочу знать правды! Нет ничего ужаснее правды! Я её ненавижу!
Лицо Линды перекосила злоба, ухватившись за край скатерти, она резко дёрнула её на себя. Битое стекло разлетелось по столовой, нарушая привычный порядок этого дома. Женщина рванулась к полкам с книгами. Поочерёдно сбрасывая одну за другой, она продолжала неистово кричать, срываясь на рыдания. Гус бросился к ней, пытаясь успокоить.
Линда! Успокойся, в этом нет ничего страшного!
Ничего страшного? она остановилась, бешено сверкая глазами. Они же уничтожат тебя! Ты что, не понимаешь этого?
Почему уничтожат? Чем я им мешаю? Что я сделал такого?
Что ты сделал? Линда зло засмеялась. Ты их не знаешь! Это же система! Понимаешь, система!
Нет никакой системы! Есть я и ты, есть наша любовь. И никто не сможет этому помешать! Линда, я люблю тебя!
Любовь? Ты не знаешь всего, ты вообще ничего не понимаешь! Тебе угрожает опасность!
Люди не сделают мне плохого, Гус обнял Линду, прижал к себе. Объясни мне, в чём опасность?
Это конец, Гус! Линда начинала овладевать собой. Я должна сейчас уехать. Ты будешь здесь. Я запрещаю тебе выходить на улицу, покидать этот дом. Здесь тебя не будут искать, здесь ты в безопасности.
Да объясни, что происходит!
Линда успокоилась, смахивая последние слезинки. Она подошла к зеркалу, начала приводить себя в порядок.
Тебя ищут по всей Аскерии! Ты стал героем, ты стал знаменем, символом, но эти журналисты вытащили всё наружу.
Но я не стремился к этому!
Тебя сделали им! Но сделали из мёртвого, а ты оказался жив. Ты оказался живым лидером.
Но я не хочу им быть! Это не мой выбор!
Выбор одного меркнет перед выбором всей Аскерии. Система сильнее человека, Линда запнулась.
Человека? теперь уже на глазах Гуса выступили слёзы.
Ты же птицаудивление озарило её лицо.
Я? Гус шагнул к Линде. Ячеловек!
Не-е-етЛинда смотрела на него глазами, полными изумления. Я-то думала, почему ты не похож на остальных. Вот в чём твоя особенность
Неожиданная правда раздирала сознание на части. Мозг, годами решающий стандартные задачи, отказывался давать ответы на возникающие вопросы.
Для птиц нет никаких систем. А для людей есть.
Ты не знаешь человека! Гус сделал еще один шаг к Линде.
А ты? Птица! презрительно фыркнула она. Откуда ты можешь знать человека?
Что случилось с женщиной, которую он любил? Какая разница: Птица он или Человек? Так ли уж это важно, если любишь. Но ведь в глубине души он на каждом шагу замечал своё отличие от людей. Пытался спрятаться, не замечать, принять всё, как есть. Но сейчас непонимание и боль бурным потоком поднимали в нём удивление от пребывания в мире людей и осознания собственной чужеродности.
Кто-то должен вам всемлюдямсказать об этом! Гус менялся каждую секунду. Сказать о том, что вы перестали видеть и слышать, сохранив глаза и уши. Сказать о том, что вы растворились в вещах, событиях, начали исчезать в собственной возне. Вы, как заведённые, бежите от своей природы, превращаетесь в механические существа. Ваш снобизм, ваше заносчивое превосходство над всем живымэто ваше великое заблуждение!
Линда зачарованно смотрела на Гуса. Казалось, в одно мгновение он стал выше, крепче, сильнее. Собственные слова превратили его в совсем другого человека, не того, каким его знала Линда прежде. На её глазах он рождался, менялся, рвался вперёд, расправляя крылья не птицы, но и не человека в её понимании. Ничего аскерийского. Она слушала его и не понимала ни слова. Кто он? О чём говорит? Зачем лезет в привычный строй аскерийской жизни? Нет ничего идеальнее Аскерии.
Очнитесь! Гус продолжил. Очнитесь от этой игры в превосходство себя над всеми. Прекратите гонку за гаверами. Остановите колесо Достижений. Иначе вы исчезнете, умрёте при жизни, начнёте разлагаться на глазах. Ваша возня приведёт к агонии, переходящей в смердящую вонь. Смрад, заполнит всю Аскерию. Накапливая, собирая богатства, давя друг друга в погоне за ними, вы протухнете. Дух не вынесет гнили. Человек исчезнет. Аскерия потеряет людей. Опустошённые биологические роботы будут продолжать борьбу. Вот что вас ждёт.
Ты говоришь ерунду! Да это смешно! Линда поедала Гуса возмущённым взглядом.
Кто-то должен оживить человека, вытащить из запрограммированной гибели.
Почему гибели?
Потому что человек гибнет, переставая думать. Каждый человек в отдельности имеет право думать сам, своими мыслями, прислушиваться к внутреннему голосу и истинным потребностям. Взять ответственность за свою жизнь, осознать себя и выбрать свой путь, подсказанный сердцем, а не толпой, серой массой нестись в указанном кем-то направлении Достижений.
Ты заблуждаешься! Линда иронично рассмеялась. Они не могут выбирать, брать ответственность и сами творить свою жизнь.
Они обречены на это, если хотят выжить. Ваша система Достижений до капли выжала из людей жизнь, выхолостила всё живое. Превратила человека в управляемый гаверофонами набор кожи и костей, бездушную часть массы.
Тыненормальный! Может, тыстранный? Линда сверкала глазами. Гус, замолчи! Ты не говорил этого! Ты не мог говорить весь этот неизвестно откуда пришедший к тебе бред. Ты останешься здесь и дождёшься меня. Слышишь? Линда взяла Гуса за руку и приблизила к себе.
Ястранный? Гус отшатнулся. Я понял, вы считаете всех не похожих на себя странными. Может, и наша любовьэто странность? Может странно испытывать любое чувство, кроме желания достигать и обгонять друг друга?
Пойми, Аскериялучшее, что придумано для человека, это идеальное устройство жизни людей. Мне нужно срочно уйти. Я вернусь и всё расскажу тебе, Линда заметалась по комнате в поисках гаверофона и сумочки. Ты не должен никуда уходить. Ты останешься здесь!
Нет, запротестовал Гус. Мне нужно на работу.
Тогда я запру тебя! Линда решительным шагом вышла за дверь и поставила новый код на электронный замок. Через минуту её клаер взмыл в небо в неизвестном направлении.
Гус стукнул кулаком по столу. Последняя опрокинутая чашка упала на пол и разлетелась на острые осколки.
Он должен отсюда выбраться. Он не может подвести Крума. Обследовав все комнаты, он добрался до спальни. Сердце сжалось новой болью. Память безжалостно подбрасывала ему картинки сладостных минут, проведённых здесь с Линдой. К чистому чувству любви уже тянули свои щупальца обида, раздражение и гнев. По рукам пробежал холодок. Ванная. Окно. Она забыла закрыть окно. Свобода, снова свобода!
46
В пекарне Крума кипела работа. Семь белых колпаков, четырнадцать рук и неисчерпаемый кладезь энергии. Запах корицы привычно ласкал ноздри, тянущееся повидло радовало глаз, печи низвергали огненный жар.
Так, ребятушки! командовал Крум, стоя посередине пекарни. Загружай булочки, вынимай багеты. Ар, давай скорее, а то корочка слишком подрумянится. Да и вы, ребята, поторапливайтесь, печи просят новой порции.
Крум скользил взглядом по всем участкам своего хлебного королевства, удовлетворённо теребя ус. В этот момент счастье охватывало его, накрывая с головой. Сердце колотилось чуть быстрее обычного, а душа пела хлебные песни, периодически растягивая рот удовлетворённой улыбкой. Он, будто дирижёр, взмахивал руками, раздавал указания. Работники весело поглядывали на Крума. Своё дело они знали хорошо, но Крум вносил в их жизнь особый заряд энергии, вдохновляя не просто делать свою работу механически, а творить, находить в простых процессах радость, каждый раз будто-бы рождая хлеб.
Мы с вами все бабки-повитухи хлебных жизней! Хлеб рождаться должен, а не выпекаться! любил поговаривать Крум.
Налаженный ритм работы прервал Хоних, резко открывший дверь в пекарню. Крум сразу почуял неладное. Глаза Хониха тревожно бегали, руки нервно подрагивали.
Хоних, дружище! Проходи скорее! Крум подхватил нежданного гостя под руку и повёл в свой закуток за самой большой печью. Ар, принимай руководство в свои руки, я отвлекусь ненадолго.
Ты видел это? Хоних протянул Круму свежий выпуск «Аскерийских новостей».
Ты же знаешь, пекарь виновато поглядел на друга, я газет не читаю, некогда. Да и запах их сильно отличается от хлебного!
Хоних молча, трясущимися руками развернул перед Крумом газету с фотографией Гуса.
Наш мальчик попал в беду! Крум всплеснул руками. Не приводят к добру эти газеты.
Мой сын попал в беду! голос Хониха срывался, дребезжа накатывающимися слезами. Я ищу его, думал, он у тебя.
Да, должен быть, сейчас подойдёт, у него рабочий день начинается, когда первая партия хлеба готова. Будет с минуты на минуту
Крум усадил друга на лавку, засуетился, сотрясая и без того перегретый воздух пекарни беспорядочным размахиванием рук.
А вот, ктой-то пришел, дверь стукнула! вскочил Хоних, бросаясь к выходу. Гус, мой мальчик! Хоних схватил его за руку и потащил к Круму.
Вы всё знаетеГус увидел лежащую на лавке газету со своей фотографией.
Да, сынок! Хоних с волнением подобрал газету.
Гус! Крум посмотрел на него серьёзным взглядом. Что бы ни случилось, ты можешь рассчитывать на меня, да и ребята наши тебя поддержат. Что собираешься делать дальше?
Спасибо, Крум! Спасибо, Хоних! в глазах Гуса защипало. Работать, печь хлеб, жить!
Газеты жить не дадут! Крум покачал головой. Популярность, она не всегда работе помогает, скорее наоборот.
Гус! Хоних взял его за руку. Я сразу почувствовал, что ты особенный! Сынок! голос снова сорвался, с трудом пробиваясь наружу. Я говорить-то не мастак, да и помощник из меня неказистый
Хоних отступил назад, уже не пытаясь скрыть накатывающиеся слёзы. Гус и Крум с волнением наблюдали за ним, понимая, что в его душе творится настоящая буря.
Ты говори, дружище, говори! Крум ободрил его. Душа долгого молчания терпеть не может, её освобождать от тяжести иногда требуется.
Салли не хотела иметь детей, начал Хоних. Сначала мы это простоть откладывали. Она всё считала, сколько гаверов надо. Счёт её всё время с их наличием не сходился. Бредитов мы по молодости уйму набрали, больше нам не давали. А родить в Аскерии бесплатно сталоть практически невозможным. Не просто родить, а родить в знак Достижения. Она всё время детей как убыток рассматривала. Потом и считать перестали, так и остались вдвоём. А я всегда детей любил. Помню, завижу у кого из знакомых, по¬держу на руках, так потом неделю как больной хожу. Сына хотел! Хоних дёрнул рукой, смахивая слезу. Годы шли, отец-то во мне и загиб. Только иногда ныть начинает вот здесь! Хоних потёр грудь в районе сердца. А ты когдать появился в сарае, грудина так защемила, что перекосило меня всего. Понял, что неспроста это, знак мне был. Судьба позаботилась обо мне. Испугался я только, вот и отпустил тебя сразу. А после что началось, такая ломка, я места себе не находил. Так судьба второй раз надо мной смилостивилась. Появился ты, да ещё помощь моя понадобилась! Хоних посветлел лицом, на губах заиграла лёгкая улыбка. Не поверите, но это были самые счастливые дни моей простой жизни. Счастье, как солнышко, показалось, посветило, поиграло со мной. Маленький никчёмный человечишко стал необходим, полезен. Наша жизнь так устроена, что быть кому-то нужным надоть. Человек хоть и рождается один, а в жизни один быть не может. Каждый при жизни разные родные души находит: ктожену, ктодетей, ктодрузей. Крум, конечно, мой друг, я ему благодарен, но с тобой особый случай. Чтой-то я заговариваюсьХоних осел на лавку, опуская своё мокрое от солёных слёз лицо в рукав куртки.
Гус сел рядом, обнял Хониха. С другой стороны на лавку опустился Крум. Трое разных людей, сведённых обстоятельствами жизни в одно место, молчали каждый о своём.
Салли говорит, что странный ты! Хоних посмотрел на Гуса. А каким же тебе быть, если все нормальные вокруг сошли с ума. Получается, что всё с ног на голову перевернулось. Может, ты и есть самый нормальный среди этого сумасшествия
Мысли Гуса метались, сталкиваясь в неразрешимых противоречиях. Пекарня, маленькая пекарня сияла ярким пятном человечности на бездушной и расчётливой карте Аскерии. Трагедия двух не договорившихся сердец, история не родившихся детей протестовала против оцифровки и дороговизны жизни, хрипела сопротивлением гаверам. Жизнь пыжилась детьми в виде Достижений, вытряхивая любовь, как грязный половик. Продолжение человеческого рода становилось выгодным или не выгодным делом, зависящим от бредитов. Новый человек имел возможность появиться лишь в долг, взаймы, с последующей отдачей, превращая всё существование людей в бизнес на жизни.
А, вот вы где? лицо Салли просияло победной улыбкой. А я всё волнуюсь. Думаю, где мой муж ненаглядный? Да и Гус, я вижу, здесь!
Женщина появилась неожиданно, прервав молчание. Испуганно, глуповато улыбаясь, Салли топталась на месте, озираясь по сторонам.
Я пойду! А то дел много! Салли начала удаляться боком, задевая стеллажи с хлебом.
Ты чтой приходила-то? спросил Хоних вслед жене.
Хлопок двери пекарни стал ответом Хониху.
Не нравится мне она! напрягся Крум. Задумала чего! Я её знаю, просто так тебя искать не будет, обратился он к Хониху.
Я пойду, сказал Гус, вставая. А то пора, хлеб выпекся, моя работа начинается.
Помощники пекаря дружно приветствовали Гуса. Последнее время его обязательность и пунктуальность снискали ему уважение в пекарне.
Крум и Хоних в задумчивости сидели на лавке, продолжая размышлять о своём. Они привыкли дружить молча. Хоних часто бывал вечерами у Крума. Приходил, садился, погружаясь в атмосферу домашнего тепла и уюта. У окна стояло его кресло со старым цветастым пледом. Кресло друга. Молчали, пили чай, иногда закуривали трубки. Лишних слов не говорили, дружить в их понимании значило находиться рядом.
Там клаеры пекарню окружают! Ар забежал в помещение, закрывая за собой дверь на засов. Офицеров СЗА полный двор!
Помощники пекаря вышли из-за своих рабочих мест. Крум и Хоних встревоженно встали.
Это Салли привела их! проговорил Крум. Говорил же, не будет она просто так сюда приходить.
Сынок! Хоних подошёл к Гусу. Это они за тобой прилетели, хотят схватить.