Как бы плохо человек не отзывался о государствесам он может быть еще хуже
Мы, между прочим, выражаем общественное мнение, совмещая визгливость с шепелявостью, пролепетала бабулька с транспорантиком «Слава КПСС!» в руках, норовя при этом, стукнуть этим транспорантиком Искариота по голове, уверенная в своей возрастной защищенности. Искариот не стал спорить, а просто сплюнул на асфальт:
Общественное мнениеэто, кроме всего прочего, мера стадности
В этот момент в окна «Макдональдса» полетели первые камни.
Гранаты бросают с целью. Булыжники в окначтобы изобразить цель.
Так действие скрывает свою бессмысленность.
Толпа тут же перестала быть собранием разных людей, превратившись в единую, не обремененную персонализацией, разрушающую угрозу.
Толпа растворяет человека в безнаказанности.
В толпе можно все, даже для тех, кто не считает, что все можно.
Толпаэто трусливая надежда на личную безответственность.
Толпу всегда можно позвать, потому, что толпавсегда проститутка.
Толпатеплое место для ублюдков
Люди, побывавшие толпой, имеют отличный шанс стать подонками
* * *
Людское поле переместилось к окнам «Макдональдса», скоктейлив в себе националистов, антиглобалистов, любителей Че Гевары и обыкновенных посторонних прохвостов, которых всегда бывает большинство.
Даже если не принимать в расчет того, что любые прохвосты, прежде всегопосторонние.
Сторонники «Славы КПСС!», как всегда, легко перемешались с остальными бузящими, хотя, в силу своей малочисленности, явно не играя никакой роли.
Серьезное отношение к «Славе КПСС!» никогда никому не приходит в голову, даже в кругу горлопанов, до тех пор, пока эта самая «Слава» не оказывается у власти.
Тогда, как правило, бывает уже поздно
Несколько девчонок, работавших в быстроедстве, попытались забаррикадировать двери, но были быстро и героически оттеснены вглубь помещения восставшими против глобализма.
Победа над десятком девчонок, старшей из которых едва ли исполнилось двадцать три, всегда окрыляет борцов за любую свободу.
Особенно, если девчонки работают, а борцылюмпенствуют.
Теперь толпа была уверена в своих силах.
Искариот понял это, и, отворачиваясь, прошептал:
Непроверенная в серьезном деле, уверенность в своих силахэто оптимизм, доведенный до кретинизма
Риоль смотрел на происходящее с неприязнью, перемешанной с презрением.
Крайстс горечью.
Девушка, нарисованная акварелью, и девушка, нарисованная углемсо страхом.
Искариот смотрел в противоположенную сторону.
Что ты думаешь, Крайст, о той самозабвенности, с которой эти мерзавцы крушат обычную, никому не мешающую забегаловку? поморщившись, спросил Риоль.
Я думаю, что самозабвенней всего рабы борются за свое право оставаться рабами
Как ты считаешьони идут сами, или за ними кто-то стоит?
Невежество всегда кем-то организовано. Но не в этом проблема.
Проблема в том, что во все времена, подлецы находят для себя глупцов
Крайст, но бывают же просто голодные бунты?
Голодные бунты всегда организовывают сытые люди
Риоль посмотрел на Искариота:
Знаешь, я иногда начинаю понимать причины твоей нелюбви к человечеству.
Во мне нет нелюбви к человечеству. Ведь любовь к человечествуэто занятие, хоть и пустое, но безвредное.
Неприятности начинаются с его идеализацией
И, кажется, сейчас мы в этом убедимся.
Да куда ты все время смотришь, Искариот?
Искариот ничего не ответил, а просто махнул рукой вдоль дороги, в том направлении, откуда они только, что приехали.
Там, поблескивая на солнце полировкой прозрачных щитов, разворачивались в строй люди в полевой защитной одежде, под которой находились бронежилеты.
И даже на значительном расстоянии было очевидно, что они разворачивались в боевой строй.
А рассыпавшиеся вдоль мелкого кустарника у дороги, люди с короткими автоматами без прикладов и черными масками на лицах, уже окружали поверженное здание «Макдональдса».
И делали они это так четко, спокойно и профессионально, что становилось понятно, что из толпы смогут сбежать только те, кого люди в черных масках сами пожелают выпустить.
Садитесь в машину, проговорил Искариот, В лучшем случае, обеда мы здесь не получим.
В лучшем случае, мы не получим проблем
В тот момент, когда машина Искариота, на крутом повороте скрипнула всеми тормозами, сквозь толпу, на освободившуюся часть площади, пробилась девушка.
По мелким потерям в ее гардеробе и испуганному выражению лица, было ясно, что онаодна из тех девчонок, которые работали в «Макдональдсе».
Подождите! крикнула девушка. В ее крике смешались испуг, надежда и уверенность в том, что она обращается к людям, которые непременно ей помогут.
Не везет нам на обеды, затовезет на красавиц, Искариот изобразил на лице некое подобие ироничной улыбки.
Как лимон изображает сладость.
Девушка была действительно очень красивой.
Словно ее только что скачали с интернета.
Так, как площадь уже находилась почти в окружении, и толпа, обнаружив это, ощетинилась ответной агрессиейвполне нормальная реакция каждой толпы, находящейся под действием инерции безопасной храбростиеще не готовая броситься наутек, но пока способная натворить массу глупостей, то разговаривать, времени не было. И Риоль, перегнувшись через колени девушки, нарисованной углем, открыл дверь и крикнул:
Быстро садись!
Когда машина отъехала на некоторое расстояние от места встречи антиглобалистов и правоохранителей, расстояние достаточное, чтобы не грозить опасностью ни от первых, ни от вторых, Искариот оглянулся на Риоля, окруженного троими красавицами, потом посмотрел на Крайста и хмыкнул:
Крайст, тебе не кажется, что вокруг тебя опять собирается довольно большая и приятная компания?
Да. Жаль только, что многих не хватает.
Кого, например?
Половины человечества, по крайней мере,
* * *
Бензин в машине Искариота закончился как раз в том месте, где шоссе пересекала мощеная булыжником дорога. Автомобиль, произведя несколько чахоточных звуков, остановился, сразу превратившись из мощного помощника в кучу неживого металла, теперь обессмыслено превращенного в плоды технологий.
Большой, тяжелый, к сожалению, но никчемный, Риоль погладил полированное крыло автомобиля, не-то благодаря, не-топрощаясь с ним.
«Как том сочинений советского классика, писателя Георгия Маркова», подумал Искариот, но ничего никому не сказал.
Дальше пойдем пешком, вздохнув, проговорил Крайст, вытягивая из кабины свои худые, длинные ноги, обутые в стоптанные ботинки.
И по какой дороге нам лучше пойти? спросил Риоль.
Крайст молча показал на дорожный знак, и Риоль, слегка удивленный, отметил, что над дорогой, мощенной булыжником, висел указатель: «Главная дорога».
А над шоссе, по которому они только что ехалиуказатель «Ремонтные работы с 6-00 до 6-00».
Что же, пошли этой дорогой, сказал Риоль, направляясь по булыжнику, В конце концов, человекхозяин своей судьбы.
На это Искариот, усмехнувшись, отреагировал:
В том-то и вся проблема
Мощеная булыжником дорога была прямой, поэтому идти по ней оказалось легко.
Во всяком случае, с пути сбиться было почти невозможно.
Впереди шли Искариот с тремя девушками, Риоль и Крайстчуть поодаль. Но не настолько далеко, чтобы, при желании, не услышать, о чем говорят и те, и другие.
Девушке, нарисованной углем, оказалось очень интересно то, чем занималась девушка, скачанная с интернета:
То есть, ты кушаний даже не касалась?
Нет. Мне на компьютер приходили предварительные заказы. Я передавала их на кассу, и люди получали то, что хотели.
Понимаю. Когда моя матушка была жива, мы тоже посылали молоко по князьевой грамоте.
Ну вот, улыбнулся Искариот, Компьютерэто князьева грамота следующего тысячелетия
Компьютерне человек. Он просто считает, не понимая ничего, сказала девушка, скачанная с интернета.
А Искариот меланхолично добавил:
С людьми это тоже случается
Скажи, Искариот, почему нам не страшно? неожиданно спросила девушка, нарисованная акварелью, Я имею в виду не страх перед событиями, а страх перед неизвестным, хотя мы не имеем никакого опыта.
Опыт учит нас жизни в мире, которого не существует. А мы ходим по существующему миру.
Но ведь мы из совсем разных времен.
Искариот вздохнул, оглянулся на отставших Крайста и Риоля, потом посмотрел вперед и проговорил, толи, отвечая девушке, толи, вспоминая что-то:
Времена всегданынешние
Риоль разговаривал с Крайстом.
Он уже привык к тому, что их разговор состоял из простопостроенных вопросов и коротких ответов. Так разговаривают равные умные люди, не нуждающиеся в приведении примеров и разъяснении деталей.
Иногда, умножение подробностей только мешает пониманию сути.
И главноетак разговаривают люди, которые знают, о чем они говорят.
Крайст, я хочу задать тебе еще один очень деликатный вопрос.
Спрашивай Риоль. Не стесняйся. Все вопросы от душиделикатные.
Крайст, я много летал по небу. Отчего я ни разу не видел твоего отца?
А отчего на Земле ты не видел меня?
Скажи, а почему ты не пришел к людям второй раз?
Я приходил много раз. Только люди этого не замечали.
Когда?
Каждый раз, когда ваши представления о параметрах мира менялись.
Эрик Рыжий? Колумб? Коперник? Галилей?
Не только.
Телеграф, радио, интернет
Когда ты пришел в первый раз, ты принес людям догматы.
Я это сделал очень давно, на рубеже Старой и Новой эры, когда людям нужны были новые основы.
А что делать людям теперь?
Превращать догмы в принципы
Но ведь согласись, те же заповеди написаны очень не равнооснованно.
Например: «Не укради» Здесь важно не совершить поступка.
При этом, человек может пожелать завладеть чужой вещьюнужно только, чтобы он не совершил кражу.
Да. Безразличному к жизни человеку, быть честным совсем не сложно.
Настоящая честностьэто честность человека, обуреваемого желаниями.
А что же делать с заповедью: «Не пожелай жену ближнего»?
Ведь заплененный желаниями человек, может пожелать этого, но, в силу воспитания, культуры, он не позволит себе это показать.
Перенесет свое желание в своей душе, в мучениях, кстати, но все равно, окажется нарушителем заповеди.
Здесь все проще: элементарная самоцензура пишущего не позволила написатьчто именно не делай с женой ближнего.
Что же, культурным людям самоцензура необходима.
Риоль, самоцензкра необходима некультурным людям.
Культурным людям самоцензура свойственна
До того, как поверить в твоего отца, люди верили в очень многих Боговкажется, это называлось язычеством.
Они называли разными богамиразличные проявления одного Бога.
Дальше шло элементарное развитие представлений.
От деталейк целому?
Пожалуй. Знаешь, что является главным из того, что Отец дал людям?
Что?
Диалектика
Крайст, но ведь очень многие известные и просвещенные люди выступали против религии и предлагали жить без нее.
Жить без религииэто не самый плохой способ жить без религии.
А какой же способ самый плохой?
Самый плохой способ жить без религииэто воевать за нее с пулеметом в руках
Риоль еще о многом хотел спросить Крайста, но в это время их нагнала телега, запряженная сытой и, видимо оттого ленивобредущей, лошадью.
На телеге, поверх сенной покладки, на брезенте сидела пожилая женщина в белом платке и поношенном шушуне.
И лошадь, и женщина, казалось, дремали, и если бы Искариот, задравший шляпу на затылок и упиревший кулаки в бока, не крикнул бы: «Тпру-у!»они бы так и проехали мимо.
Подвези, бабка!
Садитесь.
Бабка, а где здесь трактир?
Трактир? удивленно переспросила женщина, Да, как вездевозле церкви
* * *
Вскоре, вдоль дороги стали появляться первые дома окраины небольшого городка.
Эти дома были либо каменные, либо деревянные, на каменном фундаменте. Окруженные высокими заборами с широкими дубовыми воротамиони напоминали маленькие, семейные крепости.
И каждый из них различался между соседними ровно на столько, на сколько, по-видимому, различались семьи, жившие в них.
То есть, были очень похожи друг на друга.
Следом, ближе к центру городка, дома пошли трех и четырехэтажные. Теперь уже сплошь каменные.
Телега выехала на не большую площадь, посреди которой стояла круглая афишная будка, вокруг которой прогуливался полный человек в темно-синем галифе с красными лампасами и белом сюртуке с металлическими пуговицами.
На одном боку у этого человека висела сабля, на другомкобура с наганом.
Этот человек, безусловно, был местной властью, хотя он, очевидно, не зналчем бы ему заняться.
С властью, не только местной, это случается не редко
Вот: комуцерковь, комутрактир, проговорила женщина, останавливая лошадь.
А это, что за дом на площади? спросил Искариот.
Синематограф.
Тогда, начнем с трактира, Искариот, сделал вид, что не заметил осуждающего взгляда Крайста, Синематографпотом.
В полуподвальное помещение трактира, вниз, вела довольно широкая лестница, и Крайст, Риоль, Искариот и их спутницы спустились по ней без толчейных проблем.
Зал трактира оказался, на удивление большим, и, не смотря на полуподземное положение, довольно светлым.
Ближе к входу стояли обыкновенные струганные столы, а дальше, в той стороне, где у стены на некотором возвышении находилось пианино, столы были покрыты почти белыми скатертями.
За одним из столов собралась группа бородатых людей в длинных сюртуках, от карманов которых тянулись на грудь массивные золотые часовые цепочки.
Люди во весь голос что-то обсуждали, склонив головы, друг к другу, но из-за того, что говорили они, собрав головы в пучокразобрать слов, было почти невозможно.
Еще дальше, за столом возле пианино сидели два офицера в эполетах и аксельбантах. Они держали свои длинные сабли между ног, обутых в начищенные до блеска сапоги. Компанию офицерам составляли две женщины в светлых платьях. Плечи женщин покрывали накидки, у однойбелая, горностаевая, у второйтемно-коричневая с рыжеватыми подпалинами, соболиная.
Офицеры и дамы явно занимались только сами собой и не обращали ни на кого внимания.
Веселые, независимые и немешающиесамые лучшие сотрапезники.
У них была своя форма коллективной самодостаточности.
Под звон бокалов от их стола донеслось:
До Царя далеко, до Богаеще дальше! на что Искариот, подойдя к одному из офицеров, приподняв шляпу коричневого цвета, тихо сказал:
К взаимному удовольствию и людей, и Бога, этого наверняка никто никогда не знает
Искариот выбрал стол посреди зала, и к нему тут же подошел, вернее, подлетел, молодой человек в белой косоворотке. Его волосы были расчесаны на такой прямой пробор точно по середине головы, что могло показаться, что ими занимался не парикмахер, а математик-геометр.
Что угодно господам? на согнутой руке молодого человека откуда-то появилось полотенце, словно баня тоже входила в меню.
Мяса, мяса и еще раз мяса! Вина, вина и еще раз вина! сказал ему Искариот, и уже тише, на ухо Риолю: «Женщины с офицерами, на мой взгляд, черезчур худы».
Крайст услышал эти слова:
Так бывает часто: хотим получить душу женщины, а оцениваем ее в сантиметрах и килограммах
Риоль оглянулся на офицерских спутниц, и тут же ощутил три одновременных толчка по ногам под столом.
Один справа.
Один слева.
Один спереди, почти под колено.
Справа от Риоля сидела девушка, нарисованная углем.
Слевадевушка, скачанная с интернета.
Напротив негодевушка, нарисованная акварелью. И Риоль быстро оценил: «У своих женщин свои знаки внимания, на знаки внимания к несвоим женщинам»
Когда перед ними появилось дымящееся мясо в глиняных горшочках, разварной картофель на блюде, соусник и несколько плошек с маринованными грибами, малосольными огурчиками и ломтиками ветчины, до Риоля донеслись слова из-за соседнего стола:
Кабы не подвел бы ты нас, Порфирий Мефодьич?
Да уж, дело начинаем большое, и без хлебных баржвсе убыток понести можем, Порфирий Мефодьич, видимо, эти слова услышал и Искариот, потому, что он сразу прислушался, а тот, кого называли Порфирием Мефодьичем, поднялся и, осеняя себя крестным знамением, громко сказал: