Я отправляюсь в душ. Они отслеживают сердцебиение, ведут видеозапись ударов по клавишам, но закон не позволяет им подсматривать за нами в душе.
В душе я беру свой транскодер и, как проделывал уже сотню раз, проталкиваю его мимо головки члена.
Транскодер длинный, к тому же он тонкий. Он действует на рентгеновских лучах и выглядит как сексуальный протез.
Когда ко мне в дверь стучат, я уже в комнате, я сухой, на мне мой симпатичный мешковатый синий костюм. Яобразцовый подлежащий наблюдению невробический современный Мужик-Ничтожество. При собственных деньгах.
Входит Вооруженный. Он производит впечатление человека, который посвящает все свое время поднятию тяжестей и забавам культуриста. Сверкающие бицепсы, улыбка мощного грызуна. Держится он недружелюбно.
Вы Алистер Брюстер. Здравствуйте. Нам хотелось бы побеседовать с вами.
Не вижу, что бы вам мешало.
Я не бываю вежлив даже с Вооруженными.
Отлично. Он садится без приглашения. В его очках заметен мерцающий свет. Улыбайся, ты перед беспристрастной камерой. Мистер Брюстер, в свое время вы работали в компании «Секьюр-Ай-Тиинкорпорейтед».
Это утверждение или вопрос?
Он мигает.
Вы разрабатывали системы безопасности.
Никакая ложь не бывает действеннее правды.
Я этим зарабатывал деньги. Я предложил им некое программное обеспечение, позволяющее Артиллерии знать, на кого обращено внимание.
Я стараюсь, чтобы мои слова звучали весомо. Он кивает и делает вид, будто сказанное мной производит на него впечатление.
Я просил бы вас помочь нам разобраться в некоторых способах, применяемых для искажения данных обеспечения безопасности. В условиях нынешнего разлива информационных краж.
Вот и проблема. Удара под этим углом я не ожидал. Они не считают меня вором. Они не считают меня донором.
Они считают, что я могу быть членом команды Силуэта.
Я делаю паузу.
Могу я посмотреть ваше удостоверение?
Конечно.
Я не вправе обсуждать вопросы, связанные с безопасностью, когда ничего о вас не знаю.
Очень мудро, мистер Брюстер.
Это не мудрость. Привычка. В моем возрасте уже действуешь в силу привычки, мистер
Тайный Бельчонок не назовет мне своего имени, стоит взглянуть на его челюсти. Он наклоняется вперед, и мой телеприемник изучает его радужную оболочку. Пока аппарат пережевывает информацию, мы храним учтивое, холодное и каменное молчание. Затем его данные всплывают.
Тайному Бельчонку тридцать шесть лет, у него татуировка на правом колене (о, романтично!), и он утвержден в качестве Вооруженного, Янтарного Служителя Безопасности О, как будто возвращаются мои старые добрые деньки. Имени его я все-таки не узнаю. Психологическое преимущество.
Я всегда ненавидел Вооруженных, и по той же причине я ненавижу Силуэта. Они стреляют в людей. Кроме того, они никогда не давали «Секьюр-Ай-Ти» ясных кратких отчетов.
Хорошо, Тайный Бельчонок, стреляйте. Кстати, я говорю не в буквальном смысле. Не стесняйтесь, сделайте еще несколько утверждений, ответы на которые вам уже известны.
Остроумный осел, говорит Вооруженный.
Послушайте, Бельчонок, я богат, я счастлив, мне незачем у кого-либо что-либо отнимать, и сложно было добраться до сути того, что я говорю с уверенностью. Я вас сюда не приглашал и я не обязан с вами сотрудничать. Если честно, уходя, я подписал с «Секьюр-Ай-Ти» договор о неразглашении. Там предпочли бы, да и я предпочел бы, чтобы вы поговорили с ними, а не со мной. А раз вы хотите, чтобы я был с вами любезен, то пусть к вам придут добрые мысли о том, какой я славный старичок и как вы меня уважаете.
Век Гнева, говорит он спокойно и мягко. Вы под подозрением, мистер Брюстер, вы не источник информации.
Продолжая улыбаться, он ожидает, что я свалюсь в шоке.
А я играю роль Презренного Богача. Я вращаю глазами. И поднимаю руки, вот так: ведь я живу здесь, так с чего бы мне присоединяться к Веку Гнева?
Он сохраняет улыбку игрока в покер.
Так вот, мистер Брюстер, полноценное сотрудничество в ваших личных интересах. Во-первых, мистер Брюстер, вы принесли с собой значительное количество этого оборудования. Правда и то, что запатентовано оно «Секьюр-Ай-Ти», а вы остались на бобах. Разве не так?
Мне платили, говорю я. Много. Гораздо больше, чем вам. А я умею распоряжаться деньгами с умом.
Восемьдесят процентов, мистер Брюстер. Восемьдесят процентов системных преступлений совершаются сотрудниками или бывшими сотрудниками. Вы подходите под описание, как перчатка. Вашу голову окружает свет неоновых ламп.
Мне не нравится такой подход.
Прежде всего, я не имею никакого отношения ко всей этой дребедени. Моей родной внучке обожгли лицо, так что нечего приходить сюда с волшебными сказками о том, что я какой-то большой урод Века Гнева.
Он моргает. И я думаю: попал. Мне нетрудно воспользоваться своими преимуществами. Я так и поступаю.
Вонючий тупица, не хотите же вы сказать, что явились сюда и при этом не знали, что Элизабет Энгстром Брюстермоя внучка? Ведь вы знакомились с содержанием файлов, правильно я понимаю? Жертвы? Обратитесь по адресу: 13 705, стационар Гранде Меса, палата 41, Лома Линда, штат Калифорния.
Наконец-то доктор Кертис делает что-то умное.
В самом деле, кому-либо из наших гостей трудно оказаться втянутым в какую бы то ни было гнусность. Вы должны понять: наши гости, ради их же собственной безопасности, находятся под наблюдением в режиме двадцать четыресемьтриста шестьдесят пять. Мы знаем о любом их прикосновении к клавиатуре.
Я продолжаю игру:
Вот это чертовски верно. Я даже порно загрузить не могу.
Лицо Вооруженного каменеет, глаза сужаются. Он в ярости. Кто-то, на кого он полагался, не сложил Брюстера и Брюстер и не получил ответ. Он кашляет, лицо его гаснет.
Как они сумели обмануть аппаратуру опознавания?
Я отвечаю ему так, как будто разговариваю с маленьким ребенком:
Они. Ее. Отключили.
Теперь будет просто. Я в полной мере проявил сотрудничество. Я не знал, как у них это получилось. Ребята, вы-то побывали на месте, так что же вы там обнаружили? Он не хочет говорить, так я соображаю, и соображаю правильно. Инфракрасные лучи на вводе, транскодируемые образы? Не электромагнитные импульсы, от них это оборудование защищено. Может, они попросту разбили футляр и загрузили туда свое программное обеспечение. Да, возможно, это была внутренняя акция.
Когда Вооруженный выходит, у него вид подопытного кролика, бесплатно подвергшегося масштабному сеансу электролиза. Мы все обмениваемся рукопожатиями.
Мне повезло, я выпутался. Вот и все. Я тупоголовый хрен, которому повезло. ААЖ использует мои разработки. Я должен был предвидеть, что они сочтут меня частью системы. Я просто не видел, как угроза приближается.
Я старею.
И что-то еще.
Это что-то очень далеко от дебильной идеи прочесывать персонал «Секьюр-Ай-Ти». Я должен был сам об этом подумать. Помните, как я сказал, что взглянул один раз на Силуэта и подумал, что знаю его?
В самом деле, я внезапно понял, что знаю. Я знаю, кто он, я знаю его манеру разговаривать, я знаю, что у него до сих пор свои волосы.
Но даже ценой жизни я не мог вспомнить, кто он или где я его когда-то знал. Я тоже слабоумен. Я сидел и просматривал записную книжку, страницу за страницей. Ничего. Кто же?
Ясно, что мне предстоит провести большую часть заката своих лет среди имен, срывающихся с моего языка, и не иметь представления о том, выключил ли я газ.
Вот что я думаю: мне нужно, чтобы Вооруженные искали где-нибудь в другом месте. И лучший способ добиться этогоидентифицировать Силуэта.
В этот вечер мы снова в баре, зализываем раны.
Никто из членов Клуба Невробиков не испытывает боли. Но Вооруженные задержали одну старую милягу за нелегальную торговлю оружием. Она и ее сын, живущий снаружи, работали с незаконной артиллерией. Эта дама несла самое большое, самое тяжелое, самое полное вдовье бремя, и я клянусь, что она была от всего этого дальше, чем даже Джазза. Все это грустно, больно и смешно одновременно.
Мэнди сочувствовать некогда.
Очередь за нами.
Гас читает газету. Неожиданно он откладывает ее и говорит:
Чушь собачья. Ты это видел? Он кладет газету на стол. Новая задача, говорит Гас.
АТАКА ВЕКА ГНЕВА. ААЖ снова используют ААЖ.
Кабельное телевидение повторяет показ происшедшего. Маленькая надпись:
Чейз Манхэттен Бэнк, Нью-Йорк-Сити, сегодня ночью, 1.00.
Ты видишь подвал изнутри, и железная дверь внезапно начинает раскрываться. Ты видишь, как клешня расширяет щель и утаскивает кое-какие ветхие вещи, а потом они просачиваются внутрь. На этот раз у меня отвисает челюсть.
На этот раз они явились в костюмах пожарных.
Ходячие экзоскелеты, реагирующие на движения находящихся внутри людей. При необходимой подготовке можно надеть такую штуку и идти сквозь огонь. Можно поднимать автомобили или бетонные балки. Если на тебе такая штука, в этот день тыСупермен.
Старые чудаки больше не шатаются. Их одеяния весят тонны, но они танцуют. Они вертятся и приседают, извиваются и плавно двигаются. Они трясутся и подпрыгивают, они похожи на гигантских дрессированных блох.
Я повторяю раз за разом:
Это блестяще. Дьявол, это же блестяще.
Я работал над этими штуками. Видите ли, невозможно посылать спасателей на место катастрофы с углеводородным топливом или ядерными зарядами на спинах, и даже эти костюмы не могут нести на себе обычные батареи в достаточном количестве. Поэтому приходится направлять им энергию при помощи лучей. Приходится производить микроволновое излучение. Если происходит катастрофа, вам остается лишь включить ААЖ, и микроволновое излучение будет питать костюмы.
Едва ли не единственные люди, против которых не направляется мое программное обеспечение, это спасатели в экзоскелетах.
Карт-бланш. Мы дали им этот карт, мать его, бланш.
Все четверо двигаются, как пальцы, играющие на пианино. Они опрометью мчатся к сейфам и буквально сдирают их со стены.
На их костюмах, на спинах уже укреплены огромные синие баллоны. Они предназначены для добычи, хотя никому не хочется об этом говорить. Члены команды сваливают туда все: семейные драгоценности, облигации на предъявителя, старые паспорта, предназначенные для маскировки. Золотые слитки и редкие марки. Благодаря костюмам все это легче перышка.
Я говорю:
Они охотятся не за чем-то существенным. Они пришли за крохами.
Мэнди поворачивает голову и смотрит на меня как на ящерицу.
Сделано на «отл»! Потому-то это и называют взломом.
И тут вбегают охранники банка. Они в броне с головы до ног, так что им не может не хватать пространства. Они открывают стрельбу.
Вам не доводилось видеть ничего более прекрасного, чем движение внутри этих механических доспехов. Старикам там, внутри, ничего не нужно делать. Их доспехи только ткут в воздухе волшебные ковры. А еще они гудят, как арфы, когда пули отскакивают от них, и вспыхивают, словно фейерверки.
Затем костюмы съеживаются и пружинят, и тогда один из них хватает охранника за голову и швыряет его через три ярда в стену. Охранник как будто повисает там на секунду и начинает сползать на пол. Спина его серебристого костюма заляпана брызгами крови на манер крыльев бабочки. Охранник опускается на пол, оставаясь в сидячем положении, и его голова склоняется вперед. Он похож на жениха после мальчишника.
Я не вижу, что случилось с другим охранником, но похоже, там было тяжелее. Этотне более чем тень в углу.
А потом эти прекрасные костюмы поворачиваются к камерам и машут, как астронавты. Они кладут ладони друг другу на плечи. И они танцуют в ряд, как Дороти с Железными Дровосеками .
А Джазза все таращится на развлекательную страницу.
Я говорю:
У нас имеется одна проблема.
Мэнди отзывается звучным смешком:
Я подумала о том, чтобы сбежать и присоединиться к ним. Похоже, они развлекаются на всю катушку.
Гас замечает:
У этих охранников есть дети.
Судя по его виду, мне не кажется, что он сейчас глубоко симпатизирует Мэнди.
Я вмешиваюсь:
Нам нужна информация, и мы должны ее передать полиции. Мы все должны заняться взломами. Я могу забраться в файлы «Секьюр-Ай-Ти».
Гас все еще не в духе. Он не может выбросить охранников из головы.
Ты хочешь сказать, что компания, выпустившая в продажу эту запись, пойдет на любые расходы, чтобы помочь их семьям?
Таг спрашивает:
А что нам надо взламывать?
Я вижу, этот улавливает суть.
Они или купили эти костюмы, или украли их. В любом случае существует или протокол сделки, или рапорт. Производитель
Вот так. Я запинаюсь. Мне гадко, мне по-настоящему гадко. Но отчаяние прийти не успевает, я вспоминаю название:
«Экс-О-сейф» . «Экс-О-сейф лимитед». Это в Портленде.
Тут встревает Мэнди:
Лично я в первую голову забочусь о своем бизнесе, так что у меня есть кое-какие деньги. Понадобится время. Неожиданно она опускает глаза и добавляет, понизив голос:Может быть, я смогу взглянуть, что за ребята входят в эти команды. Согласны?
Наверное, это самый откровенный намек на извинение, на какой способна Мэнди. Ведь перед ней никто и никогда не извинялся.
Не слишком надейся, бросает она мне и выходит.
Я поднимаюсь и иду звонить Бесси.
Как дела, малыш?
Ласково и рассеянно она произносит:
А-а, Большой Папа.
Она хочет, чтобы ее голос звучал так, будто все осталось в прошломпересадка кожи и прочее. Но это невозможно, все случившееся никогда не уйдет в прошлое. Чувствуется, что она уверена в себе, она все понимает, и я боюсь. Боюсь, что беда сделает ее робкойа ведь прежде она была такой прямой и открытой.
Только одно я в состоянии сказать:
Малыш, мне так жаль! Но послушай, ты же Брюстер. Тебя ничто не выбьет из седла. Ради тебя мы доберемся до него, малыш, обещаю я.
Я опять достаю свой транскодер, что оказывается более тонкой задачей, нежели убрать его. Снова беру очки и направляюсь в комнату Джаззы, так как намереваюсь воспользоваться для взлома его станцией. Никогда не следует менять место, откуда вы уже производили взлом. Я прохожу в его комнату, но его там нет. Я оставляю приглушенный свет, притворяясь, будто загружаю в машину свою программу, посвященную профессиональному гольфу. Деньги начинают перетекать на мой счет, только на сей раз из другого источника.
Через какое-то время я задаюсь вопросом: где же Джазза?
Я возвращаюсь в бар. Членов моей команды там уже нет. И Джаззы тоже. Господи, опять он куда-то убрел!
Я уже беспокоюсь; включаю его терминал, чтобы проследить местонахождение его браслета. Браслет выдает сигналы. Они исходят из душевой. Но душем никто не пользуется.
В нашем возрасте в подкорке неизменно сидит мысль: кто следующий? И мне кажется, что в этот раз следующим может оказаться Джазза. Я почти что вижу, как он скорчился на полу. Так что я иду в душевую, а в груди у меня как будто сжимается кулак. Я включаю свет. Джаззы все-таки нет.
Только его браслет на полу душевой.
Проклятие! Я нажимаю на кнопку звонка. Мне кажется, что проходят годы. Их эксперименты показывают, что нам всегда кажется, будто каждая секунда продолжается дольше, чем на самом деле. Наш мозг все время что-то предвидит. Он начинает отсчет времени от мысли, а не от увиденного. Поэтому я припадаю к кнопке звонка, повторяя про себя: «Давай же, давай!»
Мне вспоминаются все случаи, когда я проверял аппарат Джаззы, прежде чем отправиться спать. Аппарат говорит: Джазза в порядке и в безопасности, он в своей постели или наслаждается душем.
А раньше он так поступал? Это же Альцгеймер, они уходят, они пытаются купить мороженое посреди ночи где-нибудь на городской окраине или берут с собой пару телефонных справочников и направляются в аэропорт. Они не ориентируются, они чувствуют себя загнанными в ловушку, порой теряются и прут напролом. Они исчезают, а вам оставляют тревогу, горе и надеждувсе вместе.
Не беспокойтесь, мистер Брюстер, говорит Мальчишка. Мы найдем его.
И вот я вижу их там, на газоне, с фонариками. Едва заметная тень мысли щекочет меня: артиллерия отключена. Свет пляшет среди деревьев. Кирпичи подсвечиваются снизу, как маски в Хэллоуин.
Ничего.
Я тащусь в кровать, калибраторы впиваются в мои колени, скребут кожу, а я стар и не могу спать. Здесь, в Счастливой ферме, у меня нет даже возможности следить за отблесками автомобильных фар на потолке. Есть только стены, да еще то, что ожидает впереди, ночью. То, что уже ближе.