Спускаясь все глубже вниз, они наконец приблизились к вратам, забранным железной решеткой, протянувшейся от стены к стене и от пола к потолку. Сдвинуть тяжелые ворота человеку было не под силу, однако в решетке оказалась калитка, которую старый жрец отворил и кивком пригласил Нода пройти внутрь, а затем вошел сам. За воротами туннель продолжилсяи они шли довольно долго, пока, уже приблизившись ко вторым вратам, не разглядели вдалеке слабый зеленый свет. Чем дальше они шли, тем ярче становился свет, и вскоре огонек глиняной лампы погас, словно бы устыдившись собственной ничтожности. А когда они достигли третьих и последних врат, свет превратился в сияющий зеленый туман, заполнивший туннель перед ними, туман, подобный волнам моря, накатывающим на берег, ибо он становился то ярче, то тускнел, словно бы опадая и поднимаясь в сиянии.
И здесь старый жрец предпринял последнюю попытку вразумить Нода. Ибо он привел его сюда, к месту, где дотоле только жрец Киша мог стоять и не умереть, в последней отчаянной попытке отговорить юношу от гибельного намерения. В конце концов, что Нод подлинно знает о природе богов? Откуда ему известно: а вдруг жрецы встали между богами и людьми вовсе не для того, чтобы присвоить себе их благословения, а для того, чтоб защитить человечество от их проклятия? Нод думал о боге как об утешительном огне, в котором согревается душа. А что, если в действительности бог есть пещь огненная, в которой дух человека сгорит дотла? И жрец снова призвал юношу проявить разумность и оставить опасные поиски истины, отступив в тень спасительной лжи веры. Ибо только в вере есть надежда для слабого человека.
Так говорил старый жрец, и отчаяние делало его красноречивым и изобильным словами. Однако красноречие старика лишь разъярило Нода. Ибо, сказал он, все это кощунство, граничащее с мерзостным атеизмом. Он, Нод, не собирается внимать столь отвратительным словам, уязвляющим самый его слух. И ежели жрец снова возьмется осквернять имя Божие в его присутствии, то Нод выволочет его из храма и сбросит в пропасть на камни у подножия скалы, и подлый старик найдет свою гибель. Так говорил Нод, охваченный праведным гневом. Однако не столько слова юноши расстроили старика, сколько выражение его глаз. Ибо глаза Нода ни на миг не отрывались от зеленоватого тумана, клубившегося перед ним, и вспышкам неземного сияния отвечали в глазах юноши приливы пугающей жажды. Что ж, делать нечего, понял старый жрец и растворил третьи врата.
Обнаружив, что на пути не осталось препятствий, юноша пошел впередпоначалу медленно, затем все быстрее и быстрее. Зеленый туман склубился, стремясь поглотить его. Силуэт Нода растворился в млечном сиянии, и только звук шагов некоторое время еще выдавал его присутствие. Однако вскоре даже он затих в отдалении. Установившаяся тишина была совершенной. Даже туман прекратил переливаться, вздыматься и опадать. И вдруг, неожиданно и вовсе без предупреждения, зеленоватый свет усилился. Он ярчел и ярчел с каждым мигом, словно бы питаясь от некоего скрытого источника силы, и вот наконец достиг предела ослепительного сияния. А затем, словно бы источник силы истощился, свет принялся гаснуть и постепенно вернулся к прежним неярким переливам.
Только тогда старик закрыл и запер вратанеуклюжими, трясущимися пальцами. А потом развернулся и принялся нащупывать выходк чистому, яркому свету солнца.
Дж. Вернон ШиОТ МЕРТВЫХ НЕ СПРЯЧЕШЬСЯ
I
Мисс Мэри Пибоди (и, уж пожалуйста, постарайтесь произнести ее имя с приличествующим случаю новоанглийским выговором: Пи-ба-ди-ии!) свернулакак, впрочем, она это обычно делалана улицу, ведущую к Старому Детшиллскому кладбищу. Подобную прогулку она совершала практически каждый деньза исключением случаев, когда выдавалась особенно отвратительная погода. Дама шествовала по стремящейся под уклон улице, и вслед ей смотрело множество глаз. Несколько случайных прохожих (а день был ветреный, казалось, деревья клонятся к земле в тщетной попытке уцепиться за почву ветками, как корнями) повернулись и проводили ее взглядами, а в окнах раздвинулись занавески, показывая лица любопытствующих жильцов.
Мисс Пибоди давно превратилась в некое привычное и даже успокаивающее своей регулярностью явление. Одевалась она весьма причудливо, судя по всему, выбирая из гардеробной первые попавшиеся вещи, и, похоже, там скопились горы самого феерического и красочного хлама. Люди всегда любопытствовали (и даже заключали пари) каков же будет завтрашний наряд? Сегодня мисс Пибоди красовалась в ошеломительном туалете, собранном из предметов одежды решительно разных эпох, объединяемых, пожалуй, лишь тем, что все они давно вышли из моды.
Сегодня ночью наступал Хеллоуин, однако дама надела летнюю шляпку с цветами. И хотя цветы, конечно, были искусственными, выглядели они увядшими и запыленными. Красное бархатное платье, по моде 1910 года, мело мостовую, а шлейф его мисс Пибоди небрежно заткнула в прореху пониже спины, так что задранный подол открывал всеобщему обозрению нижние юбки. А поверх всего она надела весьма консервативный по покрою мужской свитер, наверняка принадлежавший ее брату, обувшись при этом в черные высокие ботинки на пуговках. Под мышкой дама торжественно несла нераскрытый розовый зонтик, чьи шелковые складки яростно трепал ветер.
Мисс Пибоди шагала навстречу ветру, и под его колючими порывами на увядших щеках несчастной сумасшедшей выступил не свойственный им румянец.
И тут зазвучало насмешливое:
Мэри-дурочка идет,
На кладбище идет-бредет!
То были дети, как по волшебству выскочившие сразу отовсюду. Самые храбрые осмеливались подбежать поближе и пропеть дразнилку чуть ли не в лицо, а потом с хихиканьем улепетнуть за угол ближайшего дома. Мисс Пибоди совершенно не сердиласьсказывалась долгая привычка, но с удивлением провела рукой по лбу в полнейшей растерянности: она не могла взять в толк, кто такая эта «Мэри-дурочка».
Дети бежали за ней вниз по улице еще некоторое время, насмехаясь и дразнясь. Мисс Пибоди поравнялась со старинным особняком Элмера Хэррода. Обычно дом стоял совершенно покинутыйгородские власти заколотили ставнями окна и отключили воду и электричество после таинственной и внушающей ужас смерти хозяина дома. Однако сейчас здесь кипела жизнь: на ступенях парадного сидела стайка подростков.
Один из нихимени его несчастная безумица не помнила, но мгновенно опознала в нем одного из своих главных мучителейсбежал с крыльца и подошел к ней.
И пропел только что сочиненное:
Прикрой задницу, дурашка,
Каблуками не стучи,
А то дам тебе пинища,
Отвечай, а не молчи!
Бедняжка задохнулась от возмущениягрубость выражений немало шокировала ее. И тут мальчишка схватился за зонтик и изо всех сил крутанул его. Вцепившись в ручку, мисс Мэри Пибоди тоже развернулась и едва удержалась на ногахее одолела дурнота.
Ах, ты потанцевать хочешь? захохотал несносный сорванец и закружил несчастную в дурашливом подобии вальса.
Да оставь ты ее в покое, черт тебя задери! рявкнул кто-то.
Голос принадлежал старому Эмилю Вайскопфу, который жил по соседствучерез два дома от особняка Хэррода. Обычно старик никогда не повышал голоса, и уж тем более не делал замечаний детям.
От неожиданности мальчишка отпустил руки мисс Пибоди. Старый Эмиль поднял лежавший на мостовой зонтик и церемонно протянул его Мэри.
Не хотите ли зайти ко мне и отдохнуть? галантно предложил он.
О, нет, нет, пробормотала она. Я должна идти на кладбище.
Но почему обязательно сегодня? Смотрите, как холодно! Да и ветер сильный
Я должна идти на кладбище, повторила она, как заведенная.
На лице снова проступило то же озадаченное выражение.
Почему? Почему она должна обязательно идти на кладбище? Она не помнила. Ах, да, конечно. Она должна отыскать Бенджимладшего братика. Она его где-то потерялавот только где, Мэри никак не могла припомнить. Однако смутные воспоминания подсказывали, что исчезновение Бенджи как-то связано со Старым Детшилским кладбищемвот почему она ходила туда каждый день, в надежде, что когда-нибудь всё прояснится. Мэри очень хотела, чтобы Бенджи вернулся. Она так нуждалась в нем! В квартире без братика стало так скучно! Он всегда знал, чем заняться. Мужчины всегда знают, чем заняться, это женщинам всегда все нужно подсказывать. (Интересно, Бенджи все-таки достиг совершеннолетия? Или это она о ком-то другом думает? Увы, и этого Мэри не могла припомнить)
Как только она вошла в ворота Старого Детшилского кладбища, ветер неожиданно стих. Гибель Элмера Хэррода, ведущего передачи про фильмы ужасов, широко освещалась в газетах и на телевидении, и потому кладбище превратилось в местную достопримечательность (туристы действительно одно время приезжали сюдаоднако это время давным-давно миновало). Тем не менее городские власти сочли необходимым проложить сквозную дорогу через часть кладбища, к которой прилегала улица, и даже снесли несколько домов в находящемся поблизости трущобном квартале, чтобы очистить место для свежих могил: некоторые жители города, охваченные явно нездоровыми желаниями, выразили желание быть похороненными именно на этом кладбище. Но даже претерпев такие изменения, Старое Детшилское кладбище не утратило прежнего характера и по-прежнему отпугивало праздных гуляк.
Мэри задрожала от неожиданно продравшего ее холода. Несмотря на ежедневные визиты, мисс Пибоди не могла избавиться от ощущения, что она-то как раз и есть праздная гуляка. А еще на кладбище ее охватывало чувство винысловно много лет назад она совершила некую непростительную оплошность. Однако ей так и не удалось припомнить, что это было Поэтому Мэри приходила на кладбищеэто давало надежду хоть как-то загладить неведомый проступок.
Идя среди могил, она прислушивалась к вечным топоткам и шороху, которыми полнилось это место. Нечто затаилось за вон тем деревом вдалеке. Если остановиться, можно разглядеть лицо. А может, это маленький Бенджи? Что взять с ребенка, вдруг это он играет с ней в прятки?
Бенджи! повинуясь неудержимому порыву, закричала она. Ты где? Это я, Мэри, твоя сестра! Ты меня называл Мэйми, неужели ты не помнишь меня, Бенджи?
Однако ей никто не ответил, только шорох и топотки усилились против обычного. Вниз по склону холма, устланного толстым слоем палой листвы, удалялась фигура в красном бархатном платье и с розовым зонтиком. «Бенджи!»время от времени звала она, а солнце цедило слабый, негреющий свет сквозь переплетенные над головой голые листья.
Мисс Пибоди хотела отыскать определенную, не так давно обнаруженную ей могилу. Теперь городские власти платили содержание тем, кто поддерживал порядок на кладбище, и время от времени трава подстригаласьпусть и не слишком часто (часто сюда никто не заходил ни по своей, ни по чужой воле), так что могилы теперь легче было отыскать. И Мэри всего-то приходилось отбросить ногой скошенную траву с табличек с именами. Поглощенная этим занятием, она не сразу заметила нечто очень любопытное.
Она часто проходила мимо надгробия Обедии Картера во время своих визитовто была одна из самых старых могил на кладбище. Надпись на камне почти стерлась, однако цифры еще проглядывали: 179_ 18_7. Однако сегодня трава и сорняки валялись выкошенными под корень, а табличку, судя по всему, совсем недавно чисто протерли. А самое неприятноеполустертая надпись напрочь отказывалась сочетаться с наваленными вокруг кучами свежей земли. Могила, как ни странно, выглядела совсем свежей!
Надгробие Картера стояло слишком близко к «Ведьминой лощине»так называл это место покойный Элмер Хэррод. Мисс Пибоди боялась и всячески избегала Лощины, и потому сейчас поспешила вперед, не глядя по сторонам (не то чтобы ей удалось повстречать там ведьму, о нет, но ее всегда пугала перспектива кого-то и впрямь там встретить, и даже не кого-то, а что-точто-то, гораздо более ужасное, чем самая злая ведьма). Вскоре Мэри оказалась у целибыстро и немного неожиданно для себя.
То была еще одна старинная могилавозможно, даже более старинная, чем могила мистера Картера. Во всяком случае, время не пощадило надпись и резьбу на надгробии. Хорошо читалось лишь «Бенджамин», а фамилия и вовсе стерлась под влиянием непогоды. Тщетно вглядываясь в остатки резьбы, Мэри говорила себе, что это точно не «Пибоди». И тем не менее, тем не менее Один голос в ее разуме твердил, что это никак не может быть могилой Бенджибратец ведь вовсе не стар, однако это оказался единственный Бенджамин на всем кладбище, и Мэри чувствовала себя ответственной за эту могилу. Время от времени она даже приносила цветы и раскладывала их на могильном камнена следующий день их кто-то непременно убирал. Доходя до могилы, она ненадолго задерживаласьа потом поворачивала назад. Вот и сейчас она прилегла и устало растянулась на надгробии.
Однако холод от мрамора и стылой осенней погоды быстро проникли под платье и тонкий свитер, и ей пришлось подняться на ноги. Мэри решила возвращаться другой дорогой, и ей захотелось пройти через новый участок кладбища. Возможно, там где-то и Бенджи отыщется.
Новый участок ей не очень-то нравился, потому что обычно туда захаживали посетители. А еще тамошние могилы выглядели слишком современнои вовсе не под стать Старому Детшильскому кладбищу. Могилы теснились одна к другой, траву явно поливали и стриглислишком аккуратно. А свежая могила с именем «Рассел Кармоди» стояла вся заваленная и заставленная цветамисрезанными и в горшках.
У этого малого слишком много цветов, пробормотала мисс Пибоди. А вот у этого бедняжки ни одного нет
И, положив зонтик на землю, она собрала полную охапку цветов с надгробия Кармоди и перенесла их на соседний могильный камень, аккуратно распределив их на две равные части.
Уже темнело, когда она поравнялась с новой колонной, возвышавшейся надо всем кладбищем и служившей теперь чем-то вроде ориентира. Как всегда, от одного взгляда на обелиск ей стало не по себе. Колонну выточили из цельного черного, полированного камня и водрузили на круглое основание из такого же материала. Непонятный обелиск поднимался высоко, гораздо выше, чем могла достать рукой мисс Пибоди.
Обе стороны обелиска (ибо это был действительно обелиск, хотя бедная Мэри не знала такого слова) покрывали странные, нездешнего вида рисунки и фразы (наверное, это были все же фразы) на разных языках, ни один из которых мисс Пибоди не знала. К примеру, верхние строкиассирийскую клинопись, кстати, местный любитель древности перевел как кутуллу, шуб, и потом нагарра. Звуки этих слов настолько растревожили беднягу (ему даже показалось, что нечто нездешнее подошло и остановилось поблизости, вслушиваясь), что тот отказался продолжать дальнейшие изыскания. А рисунки на камне принадлежали к такому роду, что мисс Пибоди не могла себя заставить даже посмотреть на них. Среди изображений мелькали лица, напоминающие статуи с острова Пасхи, а еще со стелы глядело что-то вроде отвратительного козла, а помимо козлаеще и какая-то тварь со множеством щупалец, а еще здесь встречались рисунки на определенно неприличные сюжеты, не говоря уж о сценах, в которых людей пожирали неведомые монстры.
По-видимому, камнерез (или несколько мастеров этого рода) затратил немало времени и усилий, чтобы создать подобное и исполнить жутковатую задачу.
Красиво, правда? сказал голос за ее спиной, и, обернувшись, мисс Пибоди увидела говорившего.
Профиль ее собеседника напоминал лягушку или же жабу, словно он принадлежал к обитателям находившегося неподалеку Иннсмута. Вот только Иннсмута давно уже не было
Вся дрожа, мисс Пибоди развернулась и пошла прочь как можно более быстрым шагом, а кончик зонтика подскакивал на камнях мостовой, словно испуганный кролик.
II
С наступлением сумерек миссис Шарлотта Кармоди устроилась в кресле рядом с окном, из которого открывался наилучший вид на улицу. Ветер продолжал дуть с той же силой, и от стекла ощутимо тянуло прохладой. Ярко пылал камин, однако ее знобилопришлось подняться и надеть свитер. По правде говоря, озноб не отпускал с того самого мига, когда на прошлой неделе на ее глазах гроб с телом Рассела Кармоди, ее сына, опустился в могильную яму на Старом Детшилском кладбище. Воспоминание заставило бедную женщину вздрогнуть. Миссис Кармоди вынула платок и приложила его к опухшим от слез красным векам.
В доме царил холодтакой же, как в ее душе. Ну почему она выбрала такую мрачную мебель? Надо сменить ее на что-нибудь более приятное для глазаи более яркое. Рассел, бедняжка, лежит в своей могилке один-одинешенек И она сидит здесьтоже одна А впереди ждут такие же пустые годыбез Рассела. Ведь она еще молода и проживет долго, очень, очень долго