Не возьмут, решительно сказал Мыльный. Оно им надо вообще?
Подобно большинству ментов, к эфэсбэшникам он питал ярко выраженную неприязнь, причём вовсе не за издевательскую распечатку подслушанного разговора. Год назад представили старшего опера к награде за очередную феерическую поимку. Решил он с коллегами это дело обмыть. И, надо же такому случиться, подсел к ним за столик изменник Родины. Ну, из тех, что продают секреты за бугор и ни с кем не делятся. То ли нюх потерял, то ли со следа сбить хотелнеясно. Принял на халяву сто грамм, поболтал о том, о сём и отчалил. Тут же к столику подходят двое атлетически сложённых молодых людей, которые там, как потом оказалось, негодяя пасли, и предлагают следовать за ними. Это ментам-то!
Сперва представители обеих силовых структур принялись конаться, у кого корочки круче. Потом вывалились общей гурьбой из ресторанчика и схватились врукопашную перед входом. В итоге один контрразведчик навеки приобрёл особые приметы на скуле и переносице, а другого пришлось извлекать из развилки между древесными стволами.
К счастью, Мыльным и его командой в убойном отделе к тому времени уже дорожили. Выгнатьне выгнали, даже в звании не понизили, но представление к награде порвали в клочки на глазах у дебошира. Лично генерал рвал. Одного только полковника Непадло и наградили.
Больше суток этого недоумка я держать не могу! сердито предупредил Мыльный.
Кстати, что он? встрепенулся полковник.
Славик с ним работает нехотя отозвался опер.
Беседу начальника с подчинённым прервал телефонный звонок.
Слушаю, сказал в трубку Герман Григорьевич. Что значит изловили?.. Кто изловил? Гражданские лица?.. Хрящеватый кадык полковника судорожно дёрнулся. А с чего решили, что маньяк? Ах, на бильярде Не сильно хоть изувечили?..
Выслушав ответ, положил трубку, поиграл желваками.
Теперь ещё шпиономания начнётся, зловеще предрёк он.
Маньякомания, не менее зловеще поправил Мыльный.
* * *
Гулкий лязг тюремного засоваэто, конечно, штамп. И если бы только литературный! Такое впечатление, будто железные двери в камерах проектировались в специализированной особо секретной шарашке, причём внимание их создателей было в первую очередь обращено на акустику, и лишь потом уже на прочность.
Итак, гулко лязгнул неизбежный литературный штампи в следственный изолятор был помещён третий задержанный, взглянув на которого Пётр и Славик малость ошалели, ибо им оказался не кто иной, как Сергей Овсяночкин. Под левым глазом руководителя литературной студии неспешно дозревал небольшой синяк, а по правой щеке пролегала свежая царапина.
«Неужели с допроса?»потрясённо подумал Пётр.
Более осведомлённый Славик, разумеется, так плохо о своих сослуживцах не подумал (бьют чисто, без синяков), но озадачен был не меньше маститого собрата по перу.
В свою очередь, вошедший уставился на обоих сокамерников, затем открыл рот и в грубой нецензурной форме, неожиданной в устах лирического поэта и редактора детского журнала «Кренделёк», выразил злобное изумление.
За что, блин, сидим? ядовито полюбопытствовал он, вновь перейдя на относительно литературную речь.
Яманьяк, грустно представился Пётр. А Вячеславне знаю. Наверное, мой сообщник
Какой ты, блин, маньяк? жёлчно отозвался Овсяночкин. Маньяк нашёлся! Это яманьяк, а ты Не договорил и, болезненно морщась, принялся ощупывать нижнюю челюсть.
Картавость его после безвинно принятых побоев заметно усилилась. Кроме того, от поэта явно несло спиртным. Из запоя Сергей, надо полагать, так и не вышел.
Баба на бильярде, расстроенно сообщил он, осторожно дотронувшись до царапины на щеке, хуже, чем баба на корабле. Детей рожай! Ужин мужу готовь! Нет, блин, прутся на бильярд
Затем узники обменялись горестными историями.
И пусть то, что произошло с Сергеем Овсяночкиным, послужит вам уроком: играя в «американку», он имел неосторожность поправить противника, дескать, говорить следует не «киём», а «кием», за что хлёстко получил в ответ совершенно безнравственную рифму к одному из этих слов. И нет бы ему прикусить языкне удержался поэт, подначил, да ещё и под руку:
«А ну как маньяк услышит?»
Партнёр поперхнулсяи скиксовал.
«Сам ты маньяк!»в сердцах бросил он, после чего все в бильярдной, в том числе и девушка за соседним столиком, невольно прислушались к их разговору.
На свою беду именно в этот миг Сергей поймал кураж: с треском положил дуплет, потом свояка в среднюю лузу и, завершив партию авантюрнейшим абриколем, стал на радостях говорлив.
«А что? молвил он, победно опершись на кий. Почему бы не допустить, блин»
Ипоходя, играючивыстроил общую теорию маньячества, о которой столь долго мечтали криминалисты. Был ли тому причиной талант Сергея Овсяночкина (сказано же, что фантастика есть продолжение поэзии иными средствами), или же долгое потребление спиртных напитков аптекарскими дозами и без закуски, но речь его прозвучала настолько убедительно, что присутствующие оцепенели, а он, дурачок, этим спасительным мгновением не воспользовался.
В итогесиняк, в итогецарапина, в итогеушибленная нижняя челюсть и ещё шишка на самой маковке от удара бильярдным кием. Или киём. Смотря с чем рифмовать.
М-да заключил со вздохом Пётр Пёдиков, дослушав исповедь до конца. В целом, конечно, мысль здравая: если перебить всех грамотных, обязательно пришибёшь и маньяка Во всяком случае, одного из двух
А что за теория? с интересом спросил Славик.
* * *
Общая теория маньячества, оглашённая Сергеем Овсяночкиным в бильярдной торгового комплекса «Комма» и воспроизведённая затем в следственном изоляторе, открывалась злобными нападками на человеческую личность.
Что мы о себе возомнили? Кто мы такие? По какому праву полагаем себя главной ценностью? Язык живёт тысячелетия, а мы даже до ста лет дотянуть не можем. Не ясно ли, что отдельная особь не имеет самостоятельного значенияона всего лишь клеточка огромного организма, именуемого языком. Человек может заниматься чем угодно: срубать бабки, строить дворцы, изобретать велосипедыоднако настоящая его задача одна: породить собственное подобие и передать ему язык в целости и сохранности.
Наша вера в уникальность человеческой личности поистине трогательна. Мы никак не желаем понять, что, будь каждый из нас незаменим, жизнь бы остановилась.
Гордыня, господа, гордыня!..
Однако случая ещё не было, чтобы Сергея Овсяночкина не перебили на самом патетическом месте.
Единица! Кому она нужна?!
с пафосом процитировал Пётр Пёдиков пламенные строки революционного поэта.
Голос единицы тоньше писка.
Кто её услышит? Разве жена!
И то если не на базаре, а близко
Славик также был в некотором замешательстве.
Так ты о языке или о народе? уточнил он.
Без разницы! отрубил Овсяночкин.
Как это?..
Видите ли, Вячеслав интеллигентно заблеял со своей шконки задержанный Пёдиков. Были времена, когда слово «народ» и слово «язык» означали одно и то же. Скажем: «Пришёл Бонапарт и привёл с собой на Русь двунадесять языков» То есть привёл армии двенадцати покорённых им стран. Или, допустим, кто такие язычники? Нехристи. То есть народы! Народы, до которых ещё не добрался свет истинной веры Так что в этом смысле Серёженька совершенно прав.
Недоучка-филолог издал недоверчивое мычание.
А если опираться на генетику, ласково пояснил Пётр, придётся изъять из русской литературы почти всех наших классиков. Репатриировать Лермонтова в Шотландию, Тургеневав Калмыкию, а уж куда выслать Владимира Ивановича Далядаже и не знаю, столько в нём разных кровей намешано Нет-нет, Вячеслав, даже не сомневайтесь: народэто язык. А языкэто народ.
Народ-точка-ру! неистово призвал всех к молчанию Сергей Овсяночкин.
И камерное заседание литстудии продолжилось.
* * *
Итак, язык есть единый организм. И подобно всем организмам он подвержен старению и недугам. Если в какой-либо его клеточке случается информационный сбой и она вместо «жёлчь» начинает выдавать «желчь», это болезнь. Язык чувствует недомогание и вынужден принимать меры. Но какие меры может он принять? Удалить или, допустим, прижечь поражённую клеточку язык не в силах, поскольку, простите, ни ручек, ни ножек у него в наличии не имеется. Зато многочисленные ручки и ножки имеются в наличии у его носителей, то есть у нас с вами. А поскольку язык и мышлениев сущности одно и то же
Почему одно и то же? не понял Славик.
Потому что логические структуры, просветил сообщника Пётр Пёдиков, выявляются лишь путём анализа языковых выражений.
Это где ж ты такую дурь вычитал?
В учебнике логики для юридических вузов, любезно информировал скромный серийный убийца.
Крыть было нечем.
Народ-точка-ру!..
Слушаем, Серёженька, слушаем
Итак (продолжал поэт), поскольку язык и мышлениев сущности одно и то же, мы имеем право предположить, что он способен мобилизовать свои здоровые клеточки на борьбу с клеточками поражёнными. Практически это происходит так: услышав неправильное речение, человек, призванный языком в ряды защитников, испытывает жгучее желание уничтожить безграмотного субъекта.
И уничтожает.
Минутку, минутку!.. Теперь уже возмутился Пётр Пёдиков. Если язык, ты говоришь, может полностью овладеть человеческим сознанием, к чему все эти излишества? Пусть овладеет сознанием того, кто его коверкает, и учинит ему инсульт! Или, скажем, заставит совершить самоубийство Зачем подключать кого-то ещё?
Судя по тому, с каким блеском Сергей Овсяночкин парировал это довольно каверзное возражение, предъявлено оно ему было не впервые.
Стало быть, блин, приходится допустить, объявил поэт, что над повреждёнными носителями язык уже не властен. Вышли из-под контроля, блин! Иначе бы он просто заставил их всё произносить правильно Ну? И как вам, блин, версия в целом?
Знаешь, искренне признался Славик, глядя на дозревший синяк и запёкшуюся царапину. По-моему, ты ещё легко отделался.
В следующий миг железная дверь завыла, загрохотала, залязгалаи в камеру заглянуло суровое рыло под милицейской фуражкой.
Иванов!..
А чего я? весьма натурально пробухтел Славик, поднимаясь с койки.
На выход! Чего
Вместо восьмой главы
Несмотря на то, что именно Алексей Михайлович Мыльный первым заподозрил роковую роль буквы «ё» в расследуемом деле, сам он, честно сказать, давно уже готов был послать куда подальше всю эту филологию с психологией. Три убийства совершены в течение недели на территории Центрального района предположительно одним и тем же лицом. Причём около восьми часов вечеравидимо, по пути домой. Не исключено, что со службы. Наиболее многообещающим старшему оперуполномоченному представлялось убийство номер два. Судите сами, Неудобняк и Кочерявовличности достаточно известные. Речения Лаврентия слышала вся область, да и Исай Исаевич не раз выступал по местному телевидению, а вот неприметного Николая Пешко знали немногие. Этих немногих и перебирали сейчас орлята Мыльного.
Было, было, с чем работать, лишь бы не дёргали.
Дёргали, однако, сильно.
Честно говоря, будь воля Алексея Михайловича, немедленно бы вышиб из следственного изолятора обоих стихоплётов и бросил Славика на подмогу тому же Костику. Однако против начальства шибко не попрёшь, а оно, родимое, в последние дни буквально свихнулось на всех этих ёфикаторах. И кто его, Мыльного, за язык тянул! Хотя и сами бы со временем допёрли
Вызвав Славика в кабинет, старший опер выслушал его с кислым видом, после чего вернул под замок.
Дурики твои курят? спросил на прощание.
Пётрнет, а Овсяночкинкак паровоз
Тогда возьми, угостишь, буркнул опер, извлекая из ящика стола три сигареты (разных марок) и пяток спичек. Скажешь, пока вели, по дороге стрельнул
Стрельнул, машинально поправил Славик. Сказывалось долгое пребывание в одной камере с литераторами.
Последовала страшная предынфарктная пауза. Взгляд старшего оперуполномоченного был невыносим.
Слушай, а на кой ты вообще уходил из универа?.. казняще-вкрадчивым голосом осведомился наконец Алексей Михайлович. Чего тебя в Высшую следственную понесло?.. И, не дожидаясь ответа, буркнул:Иди работай
* * *
За время отсутствия Славика страсти в полупустом следственном изоляторе накалились настолько, что сокамерники даже забыли поинтересоваться, куда и зачем таскали их товарища.
Почему нет? запальчиво вопрошал Сергей Овсяночкин. Почему, блин, нет? Личность Джека Потрошителя до сих пор не установлена. Почему не допустить, что человек он был грамотный? Его просто раздражал, блин, жаргон проституток! Его, блин, сводило с ума то, что они творят с английским литературным языком
Но сам-то он считал, что убивает их по другой причине!
Да мало ли, что он, блин, считал! Он, блин, был всё равно что под гипнозом! А ты знаешь, как изобретательны загипнотизированные в плане мотиваций?..
Услышав знакомое слово «мотивации», Славик подсел поближе.
Не помню, где читал, но ты послушай! продолжал Овсяночкин. Домашний сеанс гипноза. Погрузили девушку в транс. Дали установку, что, проснувшись, она публично, при всех поцелует друга своего брата. Проснулась. Приятель с братом играют в шахматы. Девушка начинает болеть за приятеля (а в шахматах сама, блин, ни уха ни рыла!). Приятель выигрывает. Девушка на радостях его целует. И докажи ей теперь, блин, что она выполняла установку гипнотизёра!..
А если бы проиграл?
А если бы проиграл, она бы его, блин, чтобы утешить, поцеловала!..
Ребят! Вам к психиатру не пора? задумчиво осведомился Славик.
Очнулись.
Пора-пора. Давно пора, с очаровательной улыбкой успокоил его Пётр. Кстати, а где вы были, Вячеслав?
По-моему, у следователя
И что?
Похоже, к утру нас отсюда выгонят, уклончиво отозвался Славик.
Куда?
На волю.
Так сейчас что? Ночь?
Вечер Молодой опер полез в карман и бережно, чтобы, упаси бог, не сломать, высвободил разрозненные сигареты и спички. Вот. Пока вели, настрелял
Сергей Овсяночкин ошалело уставился на пронесённое тайком сокровище.
Пётр! потрясённо вымолвил он. Его надо срочно принимать в Союз писателей И пишет, блин, классно! Считай, две рекомендации уже есть
С этими словами поэт сгрёб трясущимися руками курительные принадлежности и удалился в уголок, чтобы не дымить на виду.
Странно, заметил Пётр. А почему первым вызвали именно вас, Вячеслав? Вроде бы вы здесь вообще с боку припёка
Ничего странного, хмуро признался тот. Я ж слушатель Высшей следственной школы
Вот звери! ахнул ёфикатор. Это что ж они, даже своих хватают?
Если бы только хватали! проворчал Славик. Бывает, что и сажают
И не соврал. Помнится, в бытность его слушателем трое перед самым выпуском загремели за наркоту на всю катушку.
Благоухая никотином, вернулся Овсяночкин. Был он умиротворён и почти не агрессивен.
Так что ж, по-твоему, получается? спросил его Пётр. Получается, что маньяк выбирает жертву э-э по стилистическому признаку?
Не он выбирает. Выбирает язык. А маньякэто лишь его орудие, блин! Маньяк одержим языком, понимаешь?
Ага! Значит, идёт он по улице, слышит кодовое слово то есть вопиющую, с его точки зрения, безграмотность поворачивает, следует за этим человеком
Примерно так.
То есть орудием может стать любой? Сегодня ты, завтра я, послезавтра Вячеслав
Несомненно!
Почему же всегда становится кто-то один?
Н-ну возможно, слабое звено Или рецидив А может, ментовка спихивает всё на кого-то одного!
Выкрутился с уважением молвил Пётр. Подумал и зашёл с другого края:А слабенькая, выходит, у языка защита! Ну, сколько безграмотных может уничтожить один маньяк? Сотню, полторы
В мирное времяда, несколько зловеще согласился Сергей Овсяночкин.
А в военное?
Я имею в виду: во время гражданской войны, уточнил тот. Когда маньячество становится массовым явлением. Вот, допустим, ты, блин, офицер врангелевской контрразведки. Привели к тебе непонятно когов лохмотьях, в опорках Ты что, блин, по манере речи не определишь, кто перед тобой: беглый приват-доцент или красный комиссар?
Хм только и смог сказать Пётр Пёдиков.
Или, напротив, тычекист. Ты, блин, нутром должен чуять, что перед тобой классовый враг, в какие бы отрепья он ни нарядился. А нутромэто как? Да точно так же: прежде всего по лексике, блин, по построению фразы
Позволь, позволь! спохватился Пётр. Ненормативная речь-то была скорее у красных, чем у белых!