Отцепись!
Валька завертелся на месте, пытаясь достать обидчицу. Но она отвалилась сама, и тогда он точным сильным ударом клюшки выкинул ее в форточку. Со свистом Рука вылетела из комнаты, дала по лбу вновь появившейся девушке и исчезла среди темных деревьев. Шейкин захлопнул фрамугу, задернул штору. И только тогда смог выпустить клюшку из онемевших рук.
Ничего себе прошептал он, сползая на пол.
В окно забарабанили, но не как вчера, осторожно и деликатно, а нагло, громко и настойчиво. Валька выглянул в щелочку. Рука с лету пыталась пробить окно. Рядом в воздухе висела разъяренная девица. Увидев, что Шейкин на нее смотрит, она прилипла к стеклу.
Открой, приказала девушка.
Катитесь отсюда, посоветовал Чайник, потрясая клюшкой. Заметив ее, Рука перестала дергаться и ловко спряталась в складках балахона девушки.
Хуже будет, пообещала девушка.
Смотря кому, в тон ей отозвался Валька и снова задернул штору.
Что-то там, за окном, видимо, происходило, потому что из-за шторы раздавался писк, всхлипывания и неясное бормотание.
Может, откроешь, а? раздалось, казалось, уже с этой стороны окна. Валька снова выглянул. Рука была вооружена молотком и явно выбирала место, по которому удобнее стукнуть. Девушка тем временем запустила пальцы в стык рамы, они уже частично просочились с этой стороны окна и подбирались к ручке форточки.
Валька погрозил Руке кулаком, щелкнул по копошащимся пальцам, отчего они съежились и убрались.
Больно, девушка сделала обиженное лицо. Дрянной мальчишка.
Сама такая, показал язык Валька. Убирайтесь.
Девушка выудила мелко дрожащую Руку из своих одежд, взяла ее под мышку и гордо удалилась.
Следующий час Валька был очень занят. Он забаррикадировал дверь, отыскал старый высохший пластилин и замазал им все щели на окне. К одной из ручек подвесил колокольчик, чтобы в случае, если эта парочка все-таки вернется, он услышал.
Сам для себя Шейкин решил, что, раз такое дело, спать он не будет. Поэтому уселся с клюшкой в обнимку на кровать и стал ждать. Сначала ничего не происходило, а потом открылись дверцы шкафа, и оттуда вылезла Подгорнова. Волосы у нее были еще более лохматые, чем обычно, а лицо бледное и испуганное.
Ты чего, Чайник, совсем сбрендил? напустилась она на ошарашенного Вальку. Трупы в шкафу хранишь. Они же воняют!
А где их еще хранить нужно? зачем-то спросил Шейкин, хотя он не понял, о каких трупах идет речь.
Как где? В холодильниках. А лучше бы ты их закопални одна собака не найдет.
А их там много? Валька с опаской покосился на свой небольшой шкаф.
Что я, считать буду? Сам с ними разбирайся, а мне некогда. С этими словами Машка уселась за его письменный стол, который оказался уставленным чашками с чаем, вазочками с конфетами, и стала все это уплетать и с причмокиванием выпивать.
А ты чего это тут расселась? возмутился Шейкин и клюшкой ткнул Подгорнову в бок. Иди отсюда, это моя комната.
Ты сначала со шкафом разберись, невозмутимо отозвалась Машка, выбирая в пакете самый большой сухарь, а потом ко мне приставай.
До этого тихо стоящий шкаф стал вести себя странно. Он пошатнулся, хлопнул дверцами, и из него сначала посыпались красные руки, а потом вывалился он сам, Шейкин, собственной персоной. Голова его была свернута набок, синюшная шея неестественно вывернута. Шкаф опять дернулся и выбросил из себя еще одно тело. Головы у тела не было, но по рубашке и по крепко сжимаемой в руке клюшке Валька понял, что это опять он. Потом появилось тело, перерубленное пополам, выкатилась голова и еще десяток рук.
Я же говорила! Машка вовсю хрустела шоколадкой, откусывая от целой плитки. Убирай все обратно, ты мне аппетит портишь. Башкой нужно думать, когда что-нибудь в шкаф кладешь. Она постучала кулаком по лбу. Звук получился звонкий, как будто Машкина голова была пустой. Она без остановки часто-часто стучала по своей черепушке, а Валька сидел и думал, что если она еще немного так постучит, то голова расколется и оттуда выйдет много-много маленьких Подгорновых, и тогда он точно не будет знать, что с ними делать. А тут еще эти трупы
Стук становился все навязчивее и громче. Шел он уже не от Машкиной головы, а отовсюду, как будто сотня рук схватила по молотку и стала дубасить по стенам. Шейкин испугался, что сейчас и ему дадут по голове. Он дернулся, стал куда-то проваливаться и оказался на полу.
Сквозь шторы прорывалось солнце, в комнате было нестерпимо душно. В дверь стучали.
Спросонья Чайник решил, что это опять ломится Красная Рука, и в панике пошарил вокруг себя в поисках клюшки.
Валентин! позвала мама. Что там у тебя? Открывай.
Мама? Свой голос показался ему чужим. Это ты?
Валентин, не придумывай! Выходи быстро, тебе в школу пора.
Остатки сна слетели с несчастной Валькиной головы, он огляделся. Шкаф стоял на месте, в нем ничего, кроме одежды, не было. Все рамы были измазаны разноцветным пластилином. Даже на окне были разводы. Учебники валялись на полу. Со стороны коридора продолжали стучаться. Стул, ножкой вставленный в ручку, не давал открыть дверь снаружи.
Мама, а это правда ты?
Господи, да что с тобой? Ты там не заболел случайно?
Как фамилия Машки? на всякий случай спросил Чайник.
Подгорнова. Может, врача вызвать?
Шейкин облегченно вздохнул и начал разбирать свою баррикаду. На пороге действительно стояла мама, и вид у нее был встревоженный.
Ты цел? она испуганно огляделась. Это что, война?
Нет. Это я уроки делал, не хотел, чтобы мне мешали, не моргнув глазом, соврал Валька.
Какое рвение в конце года К Валькиному счастью, мама не видела заляпанного окна, скрытого шторой. Иди завтракать, тебе в школу пора.
Валька пинком ноги отправил клюшку обратно под кровать и пошел на кухню, по дороге с опаской покосившись на приоткрытую дверь туалета. Но оттуда никто вылетать не собирался.
Вафлю он увидел еще издалека. Тот неуклюже топтался посередине школьного двора. Валька жестом руки прервал поток Машкиных мечтаний о том, как им классно будет вдвоем в Самаре, и сделал два шага назад.
Подсопкина, устало произнес он, ты лучше не мечтай, ты чем-нибудь полезным займисьдеревья сажай или клумбы поливай. А лучше сделай так, чтобы Семенов не заметил, как я войду в школу.
Машка обиженно сморщила носик, так что веснушки звонко цокнули, столкнувшись друг с другом, и пошла к одинокому Вафле. Она смогла развернуть его так, чтобы он не смотрел в сторону Шейкина. Но когда Валька уже схватился за ручку двери, за его спиной раздался радостный крик:
Валя, а я тебя жду!
А я тебянет, отрезал Чайник, зло поглядывая на ставшую пунцовой Подгорнову. Чего ты здесь торчишь?
Я подумал, откуда взялся у тебя этот медальон? Может, его вернуть надо? Вдруг кто-нибудь потерял.
И долго думал? ехидно осведомился Валька.
Я решил, что этот медальон кто-то может искать. Что для него это важно.
У Вальки в голове родилась гениальная идея.
Давай его сюда, протянул он руку, я положу туда, откуда взял.
А у меня нет, растерянно заморгал глазами Коля. Я его дома оставил. Такая ценная вещьвдруг снова потеряется.
Пойдем. Валька уже шагал вниз по ступенькам. Зайдем к тебе, заберем.
Ему пришло в голову, что если медальон окажется у него, то все беды закончатся и к нему не будут лезть всякие упыри и вурдалаки.
Я сейчас не могу, насупился Вафел. Уроки скоро начнутся.
Никуда твои уроки не денутся.
Семенов задумался. По выражению его лица было видно, что сейчас в его душе идет мучительный процесс выбора, но врожденная правильность взяла верх.
Мы потом сходим, пообещал он. Сегодня в школе последний день, вдруг что-нибудь полезное скажут.
Полезное только в витаминах бывает, огрызнулся Чайник. Идем сейчас.
Колька отчаянно затряс головой и вбежал в двери школы.
Валечка, я начала оправдываться Машка, но слышать ее Валька уже не мог.
Из-за упрямства Вафли Шейкину пришлось высидеть все уроки до конца. Зато на последнем часе он был вознагражден возбужденным рассказом Семенова о страшном сне, приснившемся ему этой ночью.
Представляешь, нервно шептал Коля, забыв о том, что собирался слушать все важное, о чем говорят учителя в последний день учебного года, снится мне, что я собираюсь в школу. Портфель собрал, рубашку чистую надел, а очки найти не могу. Везде смотрел. Залезаю под кровать, а там труп лежит. Я бросаюсь к шкафу, а оттуда трупы так и посыпались. Я испугался и сразу же проснулся.
Валька опешил. Надо жеим обоим одинаковые сны приснились. Может быть, медальон начал на Вафлю действовать?
Шейкин еле досидел до конца занятий и всяческих прощаний до следующего сентября и сразу после звонка потащил Семенова на улицу. Подгорнова увязалась следом.
А ты куда, Подкучкина? остановил ее Чайник. Катись домой вещички складывать. Ты что, забыла, что мы завтра уезжаем? Да! Много можешь с собой не брать. Вряд ли ты там долго проживешь.
Одноклассники вышли из школы и отправились петлять дворами к Вафлиному дому. По дороге Коля в который раз пересказывал легенду о Летучем Голландце, поведал, как его папа созвонился с каким-то профессором и тот сказал, что медальон очень ценный и, если он подлинный, его с радостью купит любой музей. Валька подумал, что этот медальон было бы здорово продать, получить кучу денег и купить на них новый велосипед с двадцатью четырьмя скоростями.
Но мечтания были прерваны самым грубым образом. На него набросилась огромная лохматая черная собака. Она бесшумно вынырнула из-за дома и сразу кинулась на Вальку. Он не успел и руки поднять, как оказался прижат лающей тушей к земле. Собака распахнула гигантскую пасть и потянулась к горлу своей жертвы. Шейкин зажмурился. Больше он ничего сделать не смог: собака оказалась невероятно тяжелой. Он изворачивался под ней, как мог, пока не выдохся. Собака победно взвизгнула, смыкая зубы на шее жертвы.
Но вместо того, чтобы откусить Чайнику голову, она клацнула зубами, больно ткнулась мордой в Валькин нос и повалилась на землю. Вафел для верности еще пару раз стукнул ее портфелем, поддал ногой, и псина мгновенно скрылась.
Ловко ты ее Шейкин никак не мог прийти в себя и отдышаться. Перед ним все еще продолжал маячить призрак собачьей морды.
Коля стоял, ссутулившись, как будто все силы отдал на борьбу со зверем и больше уже ничего сделать не мог.
У вас тут всегда бешеные собаки носятся? Валька скептически оглядел вновь испачканную куртку. Предупреждать надо.
Ты цел? выдавил из себя Семенов. Я так испугался.
Нормально. Шейкин повел плечами, проверяя состояние всех своих суставов. Спасибо тебе. Чего встал? Потопали дальше.
Колина комната была похожа на книжный развал. Книги лежали вездена кровати, под кроватью, на полу и под столом. У него даже сидеть было негде, потому что на стульях тоже лежали стопки книг.
Вафел, присвистнул Чайник, тебе чего, делать нечего, всякой фигней маешься? Он брезгливо, двумя пальцами, взял книжку в яркой обложке, повертел в воздухе и осторожно положил на место.
Ты что! искренне удивился Семенов. Это же самое интересное Других слов он не нашел.
Ну-ну, усмехнулся Валька. Медальон тащи.
Пребывание у Вафли медальону явно пошло на пользу. Его не только отчистили от зелени и грязи, его дополнительно чем-то обработали, чтобы он блестел, и положили в мягкий мешочек.
А ты уверен, что найдешь хозяина? с опаской спросил Вафля.
Он меня сам найдет, буркнул Шейкин, пряча добычу в карман. Я пошел. Бывай, Вафел, и не кашляй.
У Вальки теперь было два варианталибо ждать вечера и очередных гостей, либо поискать, не захочет ли кто-нибудь еще его убить. И он выбрал второе, потому что вечером к нему могли уже и не прийти.
Вчерашний грузовик от пешеходного перехода оттащили, но вмятина в бордюрном камне осталась. И осколки валялись. Чайник прикинул траекторию и несколько раз перебежал дорогу перед машинами, приблизительно так же, как перебегал в прошлый раз. Ни один водитель давить его не собирался. Тогда он пошел к дому, где вчера на его голову сбрасывали кирпичи. По тому же самому месту пройти не удалось, потому что весь двор был перегорожен и перекопан. Была еще черная собака. Но здесь Шейкин задумался. Если в машине были те самые личности, с которыми он столкнулся в метро, кирпичи сбрасывал гигант и со всеми ними можно было договориться, то как разговаривать с собакой, Валька не знал. А если она не поймет, что за предмет ей тычут в нос, и все равно загрызет его? Перспектива быть съеденным Чайнику не улыбалась.
Оставалось метро. Но и здесь была одна загвоздка. Ему нужно было встретить троицу до того, как они столкнут его под поезд. Вдруг его сначала отправят на рельсы, а потом будут спрашивать, есть у него медальон или нет?
Шейкина это тоже не очень устраивало. Он покрутился у входа в метро, соображая, как бы ловчее первым увидеть противника. Решив разобраться на месте, он спустился в вестибюль. И тут его подстерегла самая большая неприятностьоказалось, что у него нет денег.
Валька обшарил все карманы. Кажется, последний стольник он потратил на пирожок.
Ну и ладно.
Людей в метро было мало, входили редко. Все попытки Чайника пройти через турникет с кем-нибудь закончились появлением милиционера, после чего Валька быстренько убежал.
«Придется отложить эксперименты до вечера», думал Шейкин, забираясь в трамвай, идущий в сторону его дома. В душе он все еще надеялся, что все происходящее с ним чистая случайность, а вечерние визиты не более чем глюки.
Все-таки год учебы в школе бесследно не проходит, неустойчивая психика ребенка не выдерживает таких напрягов и ломается. Ничего Завтра он сядет в поезд, а послезавтра будет уже купаться в Волге, и никакие видения его больше посещать не будут.
Трамвай мирно постукивал на стыках, не спеша набирая скорость. Выходили люди, вагон пустел.
Раздвинулись двери.
Осторожно, двери закрываются, прогнусавил механический голос. Следующая станция
Повисла тишина. «Пленка оборвалась», весело подумал Валька.
Следующая станция, задумчиво пробормотал голос и тяжело вздохнул. А какая разница, что за станция? Никакая, короче.
Шейкин насторожился, завертел головой и увидел, что к нему идет контролерневысокая худая старушка с острыми злыми глазками.
Ой, какая остановка? вскочил Валька, имитируя испуг. Состав уже тронулся.
Стой! тут же кинулась к нему бабка. Сначала билет покажи, а потом будешь выходить.
А у меня украли. Вон парень побежал. Держите его! Валька дернулся, пытаясь проскочить мимо зловредной бабки.
Не было никого. Покажь билет!
Чего вы привязались к ребенку? заорал Валька. Мне еще можно не платить!
Плати штраф, а то в милицию отведу!
Нет у меня денег, признался Шейкин. И не было никогда. Из детдома я, за справкой еду.
Как же тебя одного отпустили? прищурилась бабка.
Сбежал я, самозабвенно врал Валька. Мамку хочу найти.
Бедный, покачала головой контролерша, поправляя на шее увесистую сумку. Звякнула мелочь. Сирота, значит?
Круглая, сморщился Чайник, пытаясь выжать из себя слезу. Но плакать не хотелось. Хотелось смеяться. Валька украдкой оглянулся. В вагоне никого не было, кто мог бы оценить его актерские таланты. Трамвай, скрипя, повернул и устремился дальше по рельсам.
Тогда пойдем, поманила его за собой бабка и пошла к кабине водителя.
Шейкин облегченно вздохнул, победно расправил плечи, посмотрел в окно, чтобы узнать, долго ли ему еще ломать комедию, и замер. Мимо мелькали незнакомые дома и улицы. Высоких строений уже не было, шли низенькие пятиэтажки. Бабка топала в голову состава и с каждым шагом становилась все толще. Линялая вязаная кофточка у нее на спине лопнула, из-под нее выглянула грязная тельняшка. В вагоне стало темно, запахло плесенью, послышался противный металлический скрежет. Пробилась заунывная песенка:
Крест и череп, черный флаг,
Прочь несется наш мертвяк.
Вагон качнуло вправо, из левой стены повалились скелеты. На мгновение они скрыли сильно изменившуюся контролершу. А когда сухой треск прекратился и пол оказался прикрыт ровным слоем костей, на Вальку глянул ехидно прищуренный глаз на круглом, изуродованном шрамом лице. В пустой глазнице все так же сидел паучок. В углу рта была зажата темная трубка.