Из-за меня погибло столько людей, товаби! Что же тут непонятного?
Совесть, значит, замучила? усмехнулся Тим. Так мы же людей убивали. Тыв основном Иных.
Я поступил неразумно. Так вам понятнее?
Почему неразумно?
Когда в колледже я изучал историю, нам пытались внушить, что вся история человечестваэто череда глупостей и преступлений, потому что homo naturalis не способны управлять собой сами. Любое построенное ими обществоэто либо бардак, либо ад. Я не верил. Считал, что это клевета Иных и Высших на человеческий род. И я решил сделать так, чтобы люди управляли людьми без Иных. Сначала все шло, в общем, неплохо, кроме отдельных эксцессов. Так, мелочь. Если людям что-то не нравилось в моем отряде, я никого не держал. Они могли уйти. Но чем больше ко мне присоединялось сторонников, тем больше становилось склок, скандалов и борьбы за власть. И наверх лезли далеко не самые способные, скорее самые пробивные, самые наглые и беспринципные, и я ничего не мог с этим поделать. А когда меня ранили, началось самое отвратительное. Пока еще шепотом, по углам, они обсуждали, кто наследует мою власть, интриговали, обманывали, враждовали, объединялись в группировки. «Боже! думал я. Мы же все завтра погибнем». Я слишком долго прожил среди Иных и Высших и никогда раньше этого не видел. Даже Иные и Высшие с латентными генами так себя не ведут! В том-то и ужас, что вы, сволочи, правы! Не можем мы собою управлять. Хреново получается. Боюсь, что правы. Когда я еще был в сознании, я мог как-то контролировать свой отряд. Но потом! Я не уверен, что дело не дошло до поножовщины.
Ты не совсем справедлив к ним. С тобой осталось более пятидесяти человек, хотя они могли уйти, заметил Тим.
Ну, и какой смысл? Максимум, на что мы способныэто красивые жесты! Достойно умереть. Но достойно житьникогда. Поэтому последний месяц я упорно пытаюсь исправиться, товаби. Я вас ни разу не ослушался?
Нет, протянул Тим, хотя в душе ему хотелось крикнуть: «Не верю!» И это бывший вождь повстанцев? Послушный, как ягненок, и «товаби» через каждое слово? Волк в овечьей шкуре или овечка, попытавшаяся стать волком? Не верю! Однако Тим просканировал ему сознание и поверил.
А книги для того, чтобы убедиться в бессмысленности человеческой истории, даже описанной с точки зрения людей?
Да, товаби.
Будут тебе книги. Костя, нужно что-нибудь еще?
Да, если нетрудно. Там очень белые стены в комнате. Нельзя ли чем-нибудь украсить? Картина или панно.
Можно.
На следующий день Тим пошел в местный художественный салон и выбрал для Кости картину. Попросил, чтобы художник был обязательно низшим, чтобы Косте было понятно. Но совсем уж примитивщину брать очень не хотелось, и он купил весьма замороченное полотно с большим количеством планет, деревьев, паутин и храмов. Но сочетание цветов хорошее и перспектива есть. Для интерьера сойдет.
Косте картина понравилась.
Тим, ты не представляешь, как я тебе благодарен! Слушай, у меня к тебе еще одна просьба. Даже две.
Что, канделябр, ковер, шкаф красного дерева?
Тим брезгливо осматривал комнату. В углу уже образовалась гора старых пыльных книг. И он подумал, что все их содержание можно было бы уместить на одной магнитной карточке и прочитать за час.
Нет. Гитару. Я, правда, не повешусь на струне.
Верю. Ладно. А вторая просьба?
Тим, когда вы закончите серию экспериментов, ты предупреди меня об остановке сердца дня за три, хорошо?
Ваши древние считали, что внезапная смертьсамая лучшая.
Да плевать мне на древних! Я хочу морально подготовиться, чтобы умереть, как человек, понимаешь?
Хорошо.
И другим скажи. Ну, если не ты будешь этим заниматься.
Скажу.
Спасибо, товаби.
Предположение о том, что Homo passionaris представляют собой отдельный вид, не подтвердилось. Все же основные характеристики были такими же, как у обычных Homo naturalis. Воспринимать и изменять электромагнитные сигналы Костя не мог. Хотя очень старался во время экспериментов, но потом смотрел на Высших извиняющимся взглядом и разводил руками. Только короткий промежуток длин волн, называемый по традиции видимым светом. Механизм регенерации у Кости работал плохо, как у низших. В этом Тим уже убедился, когда лечил его рану. Все же эксперимент повторили, сделав ему небольшой надрез на руке и последив за заживлением. Без обезболивания для чистоты эксперимента. Костя только укоризненно посмотрел на Тима.
Что, очень больно? поинтересовался тот.
Да нет. В лесу было гораздо больнее. Просто не вижу смысла. Все же ясно.
Многие открытия не были сделаны только потому, что экспериментаторы не проводили до конца все серии экспериментов, заметил Тим. А потом, где-нибудь на другом конце мира, находился более прилежный ученый и делал это открытие исключительно в силу своего прилежания. Так что первым оставалось только кусать себе локти.
Проверили реакцию на ожоги. С тем же результатом.
Это последний такой эксперимент, успокоил Тим.
Давайте подводить итоги, начал Серж, когда Высшие собрались на консилиум. Регенерации никакой, иммунитет слабенький, телепатических способностей никакихhomo naturalis. Зря парня мучили.
А генетический анализ забываешь? возразил Тим. Он же наполовину Иной.
Значит, не на ту половину.
Телепатических способностей никаких, говоришь? А как он подчиняет себе людей? Как он вводит в состояние транса целые армии? Как он сам контролирует собственный эмоциональный уровень, наконец?
Это не телепатия. Гипноз и самовнушение. Эта способность и раньше встречалась среди низших. Правда, редко. И не такая сильная.
Вот именно. А возьми поведенческие особенности? Склонность к рискованным и самоубийственным поступкам. Между прочим, они для них всех характерны.
Я и не говорю о том, что эта группа никак не должна быть выделена, смирился Серж. Но это не вид. Скорее подвид homo naturalis.
На этом и остановились: Homo passionaris является подвидом homo naturalis, отличающимся нестандартным поведением, более высоким, чем в среднем по homo naturalis, уровнем интеллекта, а также способностью к гипнозу низших, и требует к себе особого отношения. Возможно, следует подумать об особом статусе этого подвида в социальной структуре общества.
Теперь мы должны остановить ему сердце, подытожил Серж. Он нам больше не нужен.
Он просил предупредить его за три дня.
Три дня нас не устроят. Пойди скажи ему.
Тим вышел во внутренний двор, где Косте в это время было позволено дышать свежим воздухом. Представитель подвида homo passionaris сидел на низкой ступеньке у стены и рассеянно перебирал гитарные струны. Больше ничего во дворе не было. Только белый камень. Голые стены.
Привет, Тим! крикнул Костя, а потом посмотрел Высшему в глаза. Жест открытости. Слушай, а мне нельзя увидеться с братом? Я с ним даже не простился.
Нет. Здесь секретный объект. Игоря сюда не пустят. Только когда станет Высшим.
Жаль. Очень хотелось увидеться с ним перед смертью. Тим, как ты думаешь, если здесь посадить цветы, я успею увидеть, как они расцветут? А то слишком голо.
Успеешь, Костя, обязательно. Я тебе обещаю.
Тим больше ничего не сказал. В тот же день он приказал выкопать несколько цветущих розовых кустов и пересадить их во двор. А потом пошел к Сержу.
Серж, зачем нам его убивать?
А зачем он нам нужен?
Мы не исследовали поведение homo passionaris в социуме. По-моему, это может быть очень интересно. Все равно придется решать, что делать с представителями этого подвида.
Ты предлагаешь его выпустить?
Нет, конечно. Сначала попытаться установить жесткий контроль. Вести.
Тим, и так ясно, что он очень плохо управляем. К тому же крайне опасен.
Опасен? Мы три месяца над ним измываемся, а он нам ни разу грубого слова не сказал!
Естественная реакция высшего животного. Он же понимает, что если будет плохо себя вести, это приведет только к ухудшению условий содержания. А он, судя по всему, тяжело переносит неволю. А так ты ему картину подарил, книгами завалил, гитару дал, а теперь еще эти розы! Доживет последние дни в относительном комфорте. У тебя кто-нибудь из подопытных животных вида homo naturalis содержался когда-нибудь в таких условиях?
Ты и про розы знаешь?
Знаю. Тим, тебе не кажется, что он может гипнотизировать не только низших?
Ну, что ты. Я прекрасно помню, что я делал и зачем.
И зачем ты это делал?
Чтобы он зря не страдал. Это не нужно. И я хочу продолжить эксперимент. Под мою ответственность.
Хорошо, под твою ответственность. Но ты очень рискуешь.
Тим вышел во двор, а теперь сад. Костя сидел в обнимку с гитарой и любовался розами. При приближении Высшего он поднял голову.
Ничего не говори, Тим. Я все понял. Завтра? Послезавтра? Ты ведь вчера приходил предупредить меня. Недаром розы уже распустившиеся. Чтобы я успел посмотреть.
Тим подошел к Косте и сел с ним рядом на ступеньку.
Я тебя выторговал. Под свою ответственность. Ты уж не подведи.
Хочешь, я тебе спою? Я понимаю, что тебе неинтересно, но ты просто посиди и сделай вид, что слушаешь. Только песни старые, к сожалению. Здесь не пишется.
Тим потом рассказывал, что Костя пел очень хорошо, даже по нашим меркам. Все равно, конечно, медленное искусство, искусство низших. Но можно настроить восприятие. Слушаем же мы птиц.
У тебя слова сложноватые для homo naturalis, заметил Тим. Ты уверен, что твои слушатели тебя понимают?
Не знаю. Может быть, на музыку ведутся или на голос, на манеру исполнения. Но им нравится. Тим, я теперь всегда буду жить здесь, в тюрьме?
Это не тюрьма, это институт.
Неважно.
Поглядим.
Установлением жесткого контроля над сознанием Кости занимался в основном Тим. По его словам, получалось. Низший слушался и быстро реагировал на посылаемые ему мысленные команды. Несколько раз ему сканировали мозг. Никакой агрессии.
Даже лучше, чем я думал, заключил Тим.
Почти через год, весной, Костя обнаружил себя в саду с только что срезанной любимой розой в руке. Рядом стоял Тим. Костя обернулся.
Ты заставил меня это сделать?
Почему ты так решил?
Я не совсем понимаю, зачем я ее срезал.
Это последний экзамен. Завтра ты выходишь на свободу.
Здорово. Только это очень неприятно. Ты все что угодно можешь заставить меня сделать?
Я не собираюсь насиловать твой мозг без необходимости.
И на том спасибо.
Жить будешь в доме рядом с институтом. Из города пока никуда выходить нельзя. И каждую пятницу вечером ко мне, поговорим.
Сканирование сознания?
Да.
Что ж так редко? Может быть, каждый день после завтрака, обеда и ужина?
Слишком обременительно. И вообще, мне не нравится, как ты со мной разговариваешь.
Тим просканировал Косте сознание. Да нет, ничего. Просто обида. Пройдет.
Простите меня, товаби. Я забылся.
Тим подошел к нему и взял за руку.
Я не заставлю тебя сделать ничего ужасного, не беспокойся. Но с организацией бунтов будут сложности.
Костя улыбнулся.
Какие уж тут бунты!
Кстати, в твоем новом доме оборудована студия.
Спасибо, товаби, кажется, Костя наконец по-настоящему обрадовался.
Когда они уходили из сада, роза упала на землю, и Костя случайно наступил на нее ногой.
Шло время. Костя пользовался большим успехом: собирал целые концертные залы. Скоро диски с его записями попали на материк и продолжили по нему победное шествие. Если бы Костя родился до периода Изменений, он бы, наверное, давно стал миллионером. Но теперь низшие не имеют права владеть собственностью. Как и мы, Иные. Все принадлежит Высшим. Homo naturalis только пользуются имуществом. Мы пользуемся и распоряжаемся, пока это не противоречит воле Высших. Но Косте, кажется, и не нужно было ничего, кроме его студии и маленького дома, почти как Иному. А если бы понадобилось, Тимка бы ему дали канделябр, и ковер, и шкаф красного дерева.
Тим продолжал работать в Институте Контроля Сознания. Занимался подвидом homo passionaris, курировал направление. Работы было много. Во избежание возможных неприятностей homo passionaris решили изолировать. Всех. Вплоть до установления жесткого контроля над сознанием. Отправляли в основном на Сейби. В результате времени у Высшего катастрофически не хватало, и он разрешил Косте приходить на сканирование не чаще раза в месяц, правда, иногда сам заходил послушать, как Костя репетирует, и заодно «поговорить».
Нареканий у него на Костю не было, за исключением двух случаев. Первый произошел буквально через несколько дней после того, как Костю выпустили на свободу. Тим решил проверить контроль и заставить своего подопечного сделать какую-то мелочь, но не нашел его. Homo passionaris исчез. Тогда Тим немедленно оставил все свои дела и пошел к нему. Позвонил. Костя открыл как ни в чем не бывало.
Так, ты здесь.
Конечно, товаби, проходите.
В комнате на диване лежала гитара, на столе горели свечи.
Чем ты здесь занимаешься?
Ничем. Я сочинял песню. Товаби, в чем я провинился?
Ты вышел из-под контроля.
Я не хотел, Тим! Я вовсе этого не добивался. Просто когда я пишу, я как-то по-другому себя чувствую.
Транс?
Да. Но я не могу не писать! Лучше тогда сразу убей меня!
Успокойся. Ты можешь отследить у себя это состояние?
Да. Тим, я ничего больше не могу делать, когда сочиняю! Я вовсе не опасен.
Давай так договоримся: ты дописываешь очередную песню, выходишь из состояния транса и сразу звонишь мне. Просто сообщаешь, что никуда не делся, чтобы я зря тебя не искал. Пойдет?
Пойдет.
Костя до смерти обрадовался, что его не собираются запихивать обратно в «белую мыльницу».
Второй случай был, пожалуй, серьезнее. Тогда исчез целый концертный зал, в котором выступал Константин, прямо во время выступления. Коллективное состояние транса. После концерта Костя сразу позвонил Тиму и сказал, что он дома, никуда не делся, и что во время выступления он «вылетел», и что это был лучший его концерт. Тим его простил.
Прошло еще семь лет. Костя давал концерты, выпускал диски. Имя Константина Поплавского стало очень известным, но, несмотря на это, права покидать город, тем более остров, он не имел. А на секретный объект посторонних не допускали. Так что Костя, думаю, недооценивал степень своей известности. На Сейби у него было всего несколько сотен постоянных слушателей, готовых носить его на руках. В буквальном смысле. Тим очень активно это пресекал. Такое почтение низшему со стороны других низшихнельзя! Костя не обижался. «Конечно, нельзя, товаби. Я всего лишь homo naturalis. Я и сам им не позволю». Однако позволял. В конце концов Высший смирился.
Тим продолжал заниматься своими исследованиями. За последние годы он пришел к выводу, что homo passionaris вполне могут жить в обществе, но должны постоянно находиться под контролем Высшего. Именно Высшего, а не Иного. С Иными у них обнаружилась очень плохая психологическая совместимость. Проще говоря, полное взаимонепонимание. Homo passionaris воспринимал Иного как жуткого мелочного тирана, который может остановить сердце в любой момент, причем совершенно ни за что, а Иной homo passionarisкак обузу, которую на него повесили, совершенно хаотическое и неуправляемое существо, которому спокойнее всего остановить сердце и чем быстрее, тем лучше. Поэтому Тим запретил своим Иным убивать homo passionaris без его позволения. Скоро его примеру последовали другие Высшие. Право на убийство homo passionaris стало исключительным правом Высших. С Высшими же отношения представителей нового подвида складывались значительно лучше. С товаби они были куда послушнее и чувствовали себя комфортнее. Использовать homo passionaris в качестве домашних слуг крайне не рекомендовалось. Это занятие не для них. Они должны были стать помощниками Высших или заниматься искусством для homo naturalis. К этому у них часто обнаруживались способности. Тим даже считал, что homo passionaris стоит давать образование. То есть представители нового подвида должны были занять в обществе промежуточное положение между homo naturalis и Иными, хотя в основном их права совпадали с правами низших. Но пока все это оставалось на магнитных карточках. Тим не решился выпустить на свободу больше никого из своих homo passionaris, хотя собирался это сделать и активно вел подготовительные работы. На свободе (относительной) пока был только один homo passionarisКонстантин Поплавский. И Тим все меньше занимался его контролем. Наконец он разрешил ему приходить на сканирование раз в год, как обычному homo naturalis, и это было первой его ошибкой.