Наконец объявляется посадка на мой рейс.
Да, Петь, забыл сказать, что мы с мамой долго думали над тем, как тебе обращаться к дяде Мише. А потом решили, так его и называйдядя Миша. Я киваю. А еще, Петь, дай слово, что ты не будешь ни во что вмешиваться, не будешь участвовать ни в каких разборках начинает отец и сам же смеется. Впрочем, какие разборкиты ведь трусливый, как заяц
Трусливый, ленивый, толстый, прыщеватый Слышать этоприятного мало. Но сейчас я тоже посмеиваюсь: как я могу во что-то вмешаться, когда я вообще ничего не собираюсь делать?
Я одним из первых вхожу в салон самолета. Обида на отца не отпускает. Вспоминаю услышанную где-то фразу о том, что перекатывать неприятные мысли непродуктивно, и, чтобы отвлечься, начинаю разглядывать идущих по проходу пассажиров.
Вот молодой человек с абсолютно неприметной внешностью. Из него мог бы получиться отличный террорист: такому затеряться в толпе как дважды два. Был ли он, не был, никто и не заметит. Разве что синяя куртка-аляска останется в памяти. Чувствую, что вдруг зачесались места, в которые вставлены электроды. Вспоминаю слова Политатуйко о том, что в таких случаях надо все записывать, но тут же забываювнимание перекидывается на три зеленых страусиных пера на чьей-то шляпке. Шляпка еще только в самом начале салона, и, пока она приближается, я представляю себе ее обладательницутоненькую девушку с огромными глазами, и почти тут же разочаровываюсь: «тоненькая девушка» оказывается солидной дамой гренадерского телосложения в зеленом пальто. «Крокодилица!» называю я ее, и вдруг Вдруг появляется верзила весом, наверное, килограммов сто сорок, похожий на огромного гималайского медведя. Медведь не просто идет, он при этом будто стреляет глазами по пассажирам, потом издает короткий и энергичный звук «Ха» и исчезает в хвостовой части самолета.
Теперь проход пуст. Я выглядываю в иллюминатор. Трап, по которому еще несколько минут назад поднимались последние пассажиры, отъезжает в сторону.
Чтобы не думать о том, что ждет меня в Благодатном, достаю журнал «Родные просторы» папа отправил его дяде Мише. С глянцевой поверхности обложки приветливо улыбаются сытые московские финансисты, похожие на трех поросят. Листаю. Все же, как ни говори, журнал просто замечательный! Чего стоят, к примеру, материалы о школьной обсерватории или о звездах поп-музыки!
Уважаемые дамы и господа! слышится из динамика приятный голос стюардессы. Экипаж авиакомпании «Фортуна» приветствует вас на борту самолета Прослушайте информацию о полете Пристегните, пожалуйста, ремни безопасности
С трудом застегиваю этот ремень, он оказывается слишком коротким для меня и впивается в живот так, что невозможно дышать. К горлу в очередной раз подкрадывается обида на отца. Чтобы отвязаться от дурацких назойливых мыслей, вытаскиваю блокнот и размашисто, на всю страницу пишу:
«МОСКВА. 20 НОЯБРЯ. 15 ч. 15 мин. ВЗЛЕТАЕМ! УР-Р-РА».
«Ура» я приписываю просто так. Для поднятия настроения. Но оно не поднимается.
Бортпроводница приносит курицу с рисом, я накидываюсь на пищу так, будто целую неделю не ел, но на душе не становится легче. Тогда я достаю из пакета бутербродыодин, второй, третий, все они отправляются вслед за курицей с рисом. Примерно после шестого бутера я успокаиваюсь и засыпаю.
Глава 5
Я опять оказываюсь в знакомом мне каменном мешке. Через щели между валунами, которыми завален выход, уже просачивается серенький свет. Еще немногои появятся ОНИ. Я уже собираюсь закричать, но одна из стен вдруг превращается в мутное зеркало, я подхожу к нему, но вместо своего отражения вижу нечеткие очертания незнакомца. Он молод. У него стрижка ежиком и усики, смешно торчащие вверх. И одежда, напоминающая форму железнодорожника. Он что-то мне говорит, похоже, о чем-то предупреждает, но ничего не слышно. Я пытаюсь прочитать слова по губам, но разбираю одно-единственноеопасность. Похоже, он еще что-то хочет сказать, но зеркало исчезает, вместо него привычная каменная стена. Откуда-то сбоку появляются ОНИ. И я, как всегда, начинаю кричать.
Мальчик, мальчик, что с тобой?
Почему мама называет меня мальчиком, думаю я, открываю глаза и пытаюсь понять, кто эти девушка и парень в белоснежных рубашках. Куда я попал? И тут до меня доходит: я же в самолете, и будят меня встревоженные бортпроводники.
Мальчик, что с тобой? повторяет девушка.
Все нормально, говорю я. Не обращайте внимания.
Ничего себе, внимания не обращать! слышится сзади визгливый женский голос. Весь самолет взбудоражил! Отправили больного ребенка без сопровождающего!
Конечно, мальчик больной, подхватывает другой голос, посмотрите, какой он толстый.
И в прыщах!
У эндокринолога, наверное, наблюдается!
Да наблюдался бы, не был бы таким толстым.
А где он, этот толстый?
Да вот, неужели не видите?
Вот так, можно сказать, «прославился» на борту самолета.
Как всегда, после встречи с НИМИ у ме-ня совершенно нет сил. Настроение падает ниже некуда, а тут еще все вдруг потянулись в туалет, чтобы как бы между прочим взглянуть по пути на больного ребенкатолстого и в прыщах.
К счастью, скоро хождения прекращаются: бортпроводник объявляет, что из-за непогоды в конечном пункте авиалайнер вынужден сделать посадку в Красноярске.
Вместе со всеми покидаю салон, захожу в автобус, который должен перевезти нас к зданию аэровокзала, и опять ловлю устремленные на меня любопытные взгляды. Пытаюсь убедить себя, что это не так, что у каждого на уме свои проблемы, но это не получается, и тогда обида на отца снова захлестывает меня. Чтобы избавиться от нее, ищу в сумке бутерброд и обнаруживаю, что там пусто!
Теперь я хочу не только есть, но и во что бы то ни стало узнать у родителей, почему и зачем меня отправили в такую даль. Узнать, чего бы мне это ни стоило.
Дорога от трапа до аэровокзала, как назло, кажется бесконечной. Наконец мы заходим в здание. Я достаю телефон, набираю номер. Голос отца звучит не очень радостно.
Новости пока неважные, говорит он. До дяди Миши я так и не дозвонился, там опять нет связи.
В трубке слышатся громкие всхлипывания. Это дает волю своим чувствам мама.
Говорила же, Илья, не надо его туда отправлять! кричит она. Прекрасно же знаешь, как там опасно!
Мне опять становится не по себе.
Прекрати, Алина! сердится отец. Мы уже сто раз об этом говорили! И сто один раз я тебе ЭТО показывал! Забыла?
Интересно, что же такое под названием ЭТО?
Вот дурацкая ситуация! Я ничего не могу сделать, потому что нахожусь в тысячах километров от дома. Я не могу вернуться назад, не могу потребовать, чтобы отец и мне показал ЭТО, которое целых сто раз показывал маме. Но, по крайней мере, я могу убедить его хотя бы по телефону сказать, о какой все-таки опасности идет речь.
Папа! решительно говорю я. Скажи честно, что в Благодатном? Что за опасность?
Папа смеется ненатуральным, очень противным смехом.
Какая опасность, сын? Это все мамины фантазии. Алина, ну скажи ему, что все нормально!
Все нормально, сынок, сквозь всхлипывания доносится голос мамы. Это нервы мои дурацкие, а так все хорошо. Никакой опасности. Да разве мы с папой отправили бы тебя туда, где что-то происходит, ну не очень хорошее?
Петь, не паникуй! берет трубку отец. Ты уже взрослый, денег у тебя достаточно, доберешься до Благодатного в любом случае. У меня в командировках и не такое бывало! Опять слышатся мамины всхлипывания. Так что все тип-топ. Будь мужчиной!
Сон отнял у меня силы. Разговор с родителямивдвойне. Чтобы прийти в себя, мне нужно немедленно подкрепиться, и я тащусь к буфету. Все столики, кроме самого дальнего, заняты в основном пассажирами с нашего рейса, и пока я пробираюсь к столику, опять ощущаю на себе любопытные взгляды.
Наконец опускаюсь на свободное место, откусываю пирожок, начинаю успокаиваться и с радостью смотрю на тарелку с целой горой выпечки.
Напротив садится мужчина. Я не помню, с нашего он рейса или нет, но про себя отмечаю, что он здорово похож на Шерлока Холмса.
Привет! Куда путь держишь? спрашивает он. Да, для начала представлюськорреспондент краевого телевидения Сергей Смирнов.
Не переставая жевать, я отвечаю, что еду в Благодатный и что мой папаего коллега, редактор журнала «Родные просторы». При слове «Благодатный» мужчина немного вздрагивает. Или мне кажется? Скорее всего, нет, потому что он тут же начинает нервно стучать пальцами по столу.
В Благодатный повторяет он. Ты это Будь там поосторожней
А что там? заикаясь, спрашиваю я.
Да нет, в общем-то, ничего особенного, так же, как и отец, успокаивает он и даже выдавливает из себя некое подобие улыбки. Ну, со связью там мобильной не очень, да и вообще А так-то все нормально Его взгляд беспомощно мечется по сидящим за другими столиками, потом перекидывается за пределы буфета, замирает и
Ой, извини, друг, радостно восклицает новый знакомый, срочно надо поговорить с одним человеком. И, оставив недопитый кофе, устремляется к женщине в зеленом, которую я назвал про себя Крокодилицей.
Мне уже не хочется есть. Мне вообще ничего не хочется. Но я знаю, что должен слопать всю выпечку, потому что иначе, наверное, сойду с ума от охватившей меня тревоги. И я мужественно все доедаю и немного успокаиваюсь. И не только. Я начинаю соображать. До меня вдруг доходит, что я не успел (точнеене захотел) сделать одну важную вещь, о которой предупреждал отец: прежде, чем отправляться в командировку, нужно как можно больше узнать о том месте, куда едешь. Увы, увы Ничего-то я не узнал, и теперь я почти бегу в зал ожидания, чтобы достать планшет и выйти в Интернет. Прохожу мимо Смирнова и Крокодилицы, которые о чем-то беседуют.
« в Благодатный и совершенно один!» доносится до меня голос журналиста.
Я замедляю шаг. Они так увлечены разговором, что, похоже, меня не замечают.
Ужас! восклицает Крокодилица и прикладывает руки к груди.
В том-то и дело! горячо поддерживает ее Смирнов. Лично я бы ни за что туда своего ребенка не отпустил! Ни за какие коврижки!
Это опять лишает меня сил, а ведь я только что подкрепился, и неплохо. Стариковской походкой ковыляю до зала ожидания и буквально валюсь в кресло. Отдышавшись, достаю из сумки планшет и выхожу в Интернет. Вбиваю запрос в поисковик и вижу, что информации об островке российского благополучия, как называл его дядя Миша, очень немного. «Горняцкий поселок Благодатный, известный в советские годы на всю страну в нем не одно десятилетие добывалось серебро, умирает, читаю я. Те, у кого была возможность, давно его покинули, из 2000 жителей теперь осталось чуть больше 200. А между тем в последнее время появилась реальная возможность возродить Благодатный: разведка показала, что в шахте, действовавшей с 1960-х до 1990-х годов прошлого столетия, еще есть запасы руды драгоценного металла. Временно исполняющий обязанности директора шахты Евгений Саянский делает все возможное для того, чтобы»
Объявляется посадка в самолет, следующий рейсом доносится из динамика.
Это мой рейс.
В последний момент взгляд выхватывает часть фразы « старая шахта закрылась в 1917 году», быстро скачиваю те немногие материалы о Благодатном, которые удалось найти, и бегу в накопитель. Жаль только, что я так и не узнал, отчего у жителей поселка волосы встают дыбом.
Часть IIБлагодатный
Глава 1
Из-за вынужденной посадки самолет прилетает в Читу не ясным днем, как должно быть по расписанию, а синими сумерками. Я выхожу на трап и понимаю: зря не послушал родителей и не стал надевать теплую куртку и теплые ботинки.
Но это не самое страшное. Куда страшнее то, что мне придется добираться до Благодатного одному. Хорошо, что мы с отцом предусмотрели и этот вариант. Я знаю, что нужно доехать на поезде до Приаргунска, ну а там, как сказал отец, на автобусе прямым ходом до островка российского благополучия. Как писал дядя Миша: «Автобусы ходят исправно, через каждые два часа».
И все-таки мне понадобилось какое-то время, чтобы немного прийти в себя (потому что тревога от того, что впереди новый, неизвестный маршрут, не отпускает) и двигаться дальше.
От здания аэропорта до автобусной остановки метров, наверное, пятьдесят. Это не так уж и много, но от слабости рюкзак с вещами кажется таким неподъемным, что приходится то и дело останавливаться, чтобы передохнуть.
В одну из таких передышек слышу скрежет тормозов, а вслед за этим потоки ненормативной лексики. Похоже, эти «рулады» относятся ко мне. Поднимаю головупередо мной серебристый микроавтобус, которого только что не было и в помине. Из окна высовывается упитанная физиономия с крошечными, заплывшими, злобными глазками.
Совсем спятил? Еще немногои размазал бы тебя по асфальту! вопит физиономия. Отвечай потом за тебя, жирный!
Я отскакиваю в сторону и краем глаза вижу номер серебристого красавца: три шестерки.
Жирный! А сам-то настоящая будка, думаю я и сажусь в подошедший автобус. К счастью, дальнейший путь до вокзала проходит без особых происшествий, и вот я уже мчусь на поезде к станции Приаргунск. Под стук колес немного успокаиваюсь, и предстоящий маршрут уже почти не пугает меня. «И чего я боялся, недоумеваю я, доеду до конечной станции, пересяду на автобус до Благодатного, вот и все дела».
Пассажиров в поезде немного, а в купе я вообще один. Не знаю, хорошо это или плохо. Возможно, было бы лучше ехать с каким-нибудь веселым попутчиком. Напившись чаю, смотрю в темное окно, за которым мелькают редкие огни, и в очередной раз думаю, что все-таки было бы неплохо, если бы нас было хотя бы двое.
Внезапно открывается дверь, и в купе влетает пожилая цыганка в длинной черной юбке, бросает на пустующую нижнюю полку шубку, садится, какое-то время тоже смотрит в окно. Потом говорит:
Послушай, милый, дай руку, погадаю. Дай, не бойся.
Но я боюсь. Я много раз слышал, что цыганам верить нельзя, наговорят всяких ужасов, потом вздрагивай от малейшего пустяка.
Не бойся, словно прочитав мои мысли, успокаивает она. Давай погадаю, не пожалеешь.
Мне страшно, но в то же время хочется узнать, что же все-таки ожидает меня в Благодатном, и я протягиваю ей руку.
Она всматривается в ладонь, ее лицо омрачается. Или это мне только кажется?
Что там?
Все хорошо, как-то неуверенно говорит она, что-то со зрением сегодня, не все линии вижу. Лучше, пожалуй, карты раскину.
Она достает из широкой юбки колоду карт и быстро разбрасывает их на столике.
Тут то же самое, теперь уже с тревогой в голосе произносит она. В общем, так, милый, мой тебе совет: если есть возможность, не езди туда! Там опасность. Большая опасность.
Поезд замедляет ход, в сумочке цыганки звонит телефон.
Да, подъезжаю, пятый вагон. И, обернувшись, бросает мне напоследок: Будь осторожен!
Глава 2
Цыганка уходит, поезд стоит, наверное, минуты две, потом трогается с места, а меня накрывает волна тревоги и отчаяния. Из головы не выходят слова: «Если есть возможностьне езди туда!». Но как я могу не ездить, если я уже еду! И зачем только я согласился, чтобы она погадала! Теперь я чувствую себя одинокой песчинкой в огромном и опасном мире.
Выхожу в коридор, чтобы хоть с кем-то поговорить и отвлечься от мрачных мыслей, но коридор пустведь уже почти полночь. И все же здесь, как ни странно, становится спокойнее. Какое-то время стою у окна, вглядываясь в темноту. Убеждаю себя, что гаданию верить нельзя, потому что это фигня, и уже собираюсь возвращаться в купе, как откуда-то появляются двое. Взглянув на них, невольно задерживаюсь. Какие-то они особенные, не похожие на других. Один низкоросл, коренаст, с приплюснутым носом и узкими маленькими глазками. Второй высоченный, худой, с длиннющим носом и выпученными глазами. На обоих старые, растянутые, неопределенного цвета свитера, а широченные штаны заправлены в сапоги.
Эти особенные, не похожие на других останавливаются неподалеку от меня, я делаю вид, что думаю о своем и не обращаю на них никакого внимания. На самом деле мои уши превращаются в локаторыжуть как интересно, о чем они будут говорить.
Ну так че у тебя с кругосветкой-то? слышу я хриплый голос.