Белка колотит крошечными кулачками по дверце шкафчика и визжит на Ма.
А ТЕБЯ кто спрашивал?! орет Ма. Ты, шумная мелкая хулиганка, ВОН С МОЕЙ КУХНИ!
Белка не слушается, и Ма хватает прислоненную к стене деревянную трость. Сперва я думаю, что она собирается поколотить меня, но Ма вскидывает трость, целя в белку. Та отскакивает очень вовремя: ручка трости врезается в металлическую хлебницу. Та с грохотом валится на пол, а белка приземляется мне на голову, прежде чем вернуться на столешницу. Там она поднимается на задние лапы и яростно тараторит что-то, обращаясь к Ма.
Не учи меня, как мне вести мои дела! Я, может, и старая, но из ума еще не выжила. А теперь пошла, ПОШЛА!
Ма снова замахивается тростью, и на этот раз ручка с силой обрушивается на картонную коробку. Мы с белкой хором ахаем. Непохоже, чтобы Ма волновало то обстоятельство, что внутри коробки сидит что-то живое. Она снова заносит трость над головой, и белка сдается. Она пятится прочь от смятой коробки, подняв лапки в знак капитуляции.
А потом, к моему изумлению, белка глядит прямо на меня. Она мотает головой на запертый шкафчик над холодильником, а потом шмыгает в раскрытое окно и исчезает на пожарной лестнице.
4
Ма с грохотом захлопывает окно, хватает покореженную коробку и сует под мышку. Потом разворачивается на пятках, оказываясь лицом к лицу со мной:
По-моему, я велела тебе почитать книгу.
Я открываю рот, чтобы ответить, но тут же понимаю: Ма ждет, что я буду нем как рыба. С горящими от стыда щеками я поднимаю с пола хлебницу с вмятиной. Ставлю ее на стол и засовываю руки в карманы, чтобы они не навлекли на меня еще каких-нибудь неприятностей. Снова открываю рот, чтобы сказать Ма, что, вообще-то, я очень послушный ребенок, но так и не нахожу слов. Дома я почти никогда не нарушаю правила, но здесь все другое. Здесь я сам чувствую себя другим. Хочу задать Ма десяток вопросов, но суровое выражение на лице старой дамы намекает, что лучше мне их пока попридержать.
Ма подталкивает меня тростью, я выхожу из кухни и шагаю впереди нее по темному коридору. В столовой, посередине круглого стола, я вижу старомодный телефон, а потом замечаю, что от него не отходит провод.
Вы позвонили, кому хотели? спрашиваю я.
В ответ Ма лишь грохает помятой коробкой о стол и тычет меня тростью в зад.
Иди выбери себе книжку, говорит она, кивая в сторону гостиной.
На этот раз я делаю, как мне сказано. Думаю, что, может, если я больше не нарушу никаких правил, Ма расскажет мне, что же находится в этой коробке с Мадагаскара.
Когда я в первый раз видел гостиную, то не обратил внимания, что одна стена комнаты полностью завешана книжными полками. Проблема заключалась в том, что здесь так темно, что я не мог прочитать даже названий.
Можно мне открыть занавески? спрашиваю я, но Ма слишком занята, копаясь в своей сумочке, и не отвечает.
Я с облегчением вижу, как таинственная коробка несколько раз подпрыгивает. Значит, существа внутри все еще живы! Но тут Ма припечатывает коробку кулаком, и изнутри раздается всхлипывание, а потом коробка затихает.
Я всецело поглощен коробкой и не замечаю, что Ма наблюдает за мной. От ее слов я подпрыгиваю:
Ты уже выбрал себе книгу?
Поворачиваю голову к книжной стене:
Нет, Ма.
Мне подойти и выбрать за тебя?
Быстро мотаю головой и всматриваюсь в ряды корешков, которые теснятся на полке. Ма снова принимается копошиться в сумочке, и я слышу несколько ругательств. Не разбираю, что именно она бормочет, но одно имя слышится снова и снова: Элрой. Может, это тот самый старый друг на Мадагаскаре? Интересно, что бы почувствовал Элрой, узнав, как Ма обращается с его подарком.
Книги выглядят старыми и слегка попахивают плесенью. Пыли на полках нет, но у меня возникает чувство, что эти книжки не читали уже очень-очень давно. Буквы на корешках написаны поблекшей золотой краской, так что едва читаются. Я отдергиваю одну из тяжелых синих занавесок, так что в комнату проникает хоть чуть-чуть света. Мое внимание тут же привлекает толстая зеленая книга «Удивительные ящерицы Мадагаскара» автора Эл Роя Дженкинса.
Может ли друг Ма, Элрой, быть этим самым Эл Роем Дженкинсом?
Едва я снимаю с полки тяжелую книгу, как Ма зовет:
Подойди сюда, парень.
Сперва я убеждаюсь, что трости у Ма в руках нет, а затем делаю несколько шагов в столовую. Ма улыбается, а трость спокойно висит себе, зацепленная ручкой за спинку одного из окружающих стол стульев. Но самый большой сюрприз заключается в том, что коробка со штампами теперь открыта! Четыре створки подняты, и внутри я вижу ворох бумажных макаронин. То, что было в коробке, аккуратно упаковали. Надеюсь, это означает, что с существами оттуда все хорошо.
Когда Ма видит, что я пожираю взглядом коробку, она ставит перед ней свою пустую сумочку старой дамы, чтобы заслонить мне обзор. Потом улыбается еще шире и спрашивает:
Хочешь мятную конфетку?
После того жуткого бутерброда с арахисовой пастой мятная конфетка мне, может, и не помешала бы. Но я киваю исключительно для того, чтобы получить повод зайти в столовую и подобраться поближе к коробке. Одной рукой прижимая к груди книгу, я протягиваю другую Ма. Та выуживает из кучи предметов на столе маленькую красную жестянку, встряхивает, открывает крышку и высыпает все конфетки мне на ладонь.
Э-э, мне только одну, говорю я.
Сунь остальные в карман, говорит Ма. Мне нужна эта коробочка.
Потом она выдувает из пустой жестянки мятную пыль и велит мне отвернуться.
Зачем? спрашиваю я, высыпая двадцать с лишним конфеток в карман штанов.
Просто делай, как я говорю, парень, огрызается Ма. И глаза закрой!
Прежде чем послушаться, я бросаю быстрый взгляд на раскрытую коробку. Если я хочу завоевать доверие Ма, придется следовать ее правилампо крайней мере до поры до времени.
И не подглядывай, предупреждает она, чувствительно тыча меня в плечо.
Я зажмуриваюсь и слушаю, как Ма ворошит что-то в коробке, а потом захлопывает крышку жестяной баночки. Спрашиваю:
Теперь мне можно повернуться?
В ответ Ма подталкивает меня в сторону гостиной:
Иди почитай свою книгу.
Вместо этого я оборачиваюсь и пытаюсь заглянуть в коробку. Она теперь стоит на полу, а ворох бумажных макаронин венчает всю ту кучу предметов, которые Ма вытряхнула из сумочки. Жестянка из-под мятных конфеток достаточно мала, чтобы уместиться у Ма на ладони. Что она могла положить внутрь? Я ищу предлог, чтобы задержаться в столовой, и спрашиваю:
Так вы читали эту книгу?
Ма даже не глядит на том у меня в руках. Просто начинает складывать все обратно в сумочку, причем красную жестянку из-под мятных конфеток убирает первой. Я понимаю: ей хочется, чтобы я просто ушел и посидел тихо, но решаю сделать еще одну попытку:
На вид интересная. Написал какой-то Эл Рой Дженкинс. Вы его знаете?
Нет.
Точно? Книга о Мадагаскаре
Ма раздраженно вздыхает:
Слушай, парень. Я в жизни не читала ни одной из этих книг. На деле большинство из них даже не мои. Я просто держу их на тех здоровущих старых полках, потому что это проще, чем все выкинуть и оклеить стену обоями.
Я хмурюсь:
Неправда.
Ма прекращает набивать сумочку и бросает на меня тяжелый взгляд:
Парень, да ты не распозна́ешь правду, даже если она подскочит и укусит тебя за зад.
От этих слов у меня снова вспыхивают щеки. Что за выражение такое? Эта безумная старушенция говорит, что я вру? Или думает, что я тупой? Между прочим, это не я здесь секретничаю и занимаюсь темными делишками.
Может, я о Мадагаскаре еще побольше вашего знаю! выпаливаю я.
Но Ма уже нет до меня дела. Она рассматривает золотые часы на цепочке, которым лет на вид еще больше, чем телефону на столе. Перехватив мой взгляд, Ма с резким клацаньем защелкивает крышку часов и бросает их в сумочку. Несмотря на скромные размеры, в эту сумочку помещается удивительно много барахла.
Я приглядываюсь к кучке бумажных макаронин, которые лежали внутри картонной коробки. Ленточки бумаги перемешаны с перламутровыми фиолетовыми кусочками чего-то разбитого. Ма пытается заслонить мне обзор своим телом, но я успеваю сообразить, что ворох бумажекэто не просто упаковочный материал, это гнездо! А фиолетовые кускиразбитая яичная скорлупа. Внутри коробки кто-то вылупился! И загадочные создания, должно быть, сильны, если так раскачивали коробку, пока появлялись на свет. Хотя и достаточно маленькие, чтобы поместиться в пустой жестянке из-под мятных конфеток Ма.
Я решаю, что хватит ходить вокруг да около. Собираю всю свою смелость и спрашиваю:
Что вы положили в эту жестянку?
Если бы у Ма имелись брови, сейчас они стукнулись бы о потолок. Ее глаза едва не выскакивают из орбит.
Содержимое этой жестянки тебя никак не касается! выпаливает она в приступе раздражения. Ты здесь не для того, чтобы лезть в мои дела, парень. Я сказала твоей маме, что ты можешь побыть тут какое-то время, но это не означает, что тебе позволено меня допрашивать.
Я хочу, чтобы Ма мне доверяла, но в данный момент лишь бешу ее:
Я не допрашиваю, Ма. Просто хочу понять, что происходит. В смыследавайте смотреть правде в глаза: вы ведете себя ну, как минимум немного странно!
Ма упирает кулаки в бока:
Это я себя странно веду? А кто белку в дом пустил?
Крыть нечем. Глядя на пустую картонную коробку на полу, я пытаюсь придумать, что еще сказать.
Ма говорит первой:
Парень, ты лучше поди и почитай эту книгу, пока я не потеряла терпение. Думаешь, можно вот так ввалиться к взрослым и сунуть нос в их дела? Нетушки. Тыупрямец, в точности как твоя мама. Она не послушала меня, когда у нее была возможность, и где она теперь? В суде, умоляет какого-то крючкотвора сохранить крышу над вашими чугунными головами
Второй раз за день мои глаза начинают наливаться слезами.
Не говорите о моей маме, шепчу я в пол, но Ма отлично меня слышит:
Я буду говорить о том, о чем хочу, парень. И твою маму я знаю куда лучше твоего. Готова поспорить, ты и не думал никогда, что очутишься здесь со старой дамой вроде меня, но я-то всегда знала, что однажды Алисия вернется. Она все пытается убежать от неприятностей, но в жизни так не бывает. Неприятности настигают тебя, и неважно, где ты пытаешься спрятаться. Лучше всегобыть к этому готовым. А ты не готов.
Я проталкиваюсь мимо Ма и направляюсь к входной двери, где так и лежит мой рюкзак.
И куда это ты собрался? рявкает она.
Домой, отвечаю я, забрасывая рюкзак на плечо.
Ма откидывает голову и хохочет так громко, что нимб из волос вокруг ее головы сотрясается:
Так дома-то у тебя и нет забыл? Мама ведь потому и оставила тебя со мной. А теперь иди сюда, пристрой свой зад на диван и читай эту чертову книжку. Или от души насладись жалостью к себемне без разницы. Главноеперестань меня доставать!
Я глубоко вздыхаю и отпираю замок:
Нет.
Что? Не перечь мне, парень.
Вы не хотите, чтобы я был здесь, так что я пошел.
Ты прав, не хочу. Но это не имеет отношения к тебе личнопросто у меня есть дела, которыми нужно заниматься. Так что прекрати мешать мне и делай как тебе велено.
У меня, между прочим, есть друзья! И я не обязан оставаться там, где меня не хотят видеть. Я кладу ладонь на дверную ручку и бросаю последний взгляд на пустую коробку, покрытую штампами с Мадагаскара. Когда мама вернется, передайте ей, что я пошел к Вику.
Да на здоровье, со вздохом отзывается Ма.
Стоит мне отвернуться, как мы оба слышим низкий угрожающий рев, который доносится из старомодной дамской сумочки Ма. Ма гримасничает, хватает свою трость и молотит по сумке. Раздается резкий визг, и то, что сидит в жестянке внутри сумочки, затихает.
Ма подтягивает к себе один из стульев, оседает на него и прикрывает глаза ладонью, бормоча:
Я слишком стара для этой ерунды.
Я пользуюсь счастливой возможностью. Прежде чем Ма успевает сказать еще что-нибудь, я распахиваю дверь и вырываюсь из квартиры.
5
Только в самом низу лестницы я осознаю, что до сих пор сжимаю под мышкой книгу Л. Роя. Не знаю, зачем я ее утащил, но в ту квартиру я точно больше не вернусь! Говорю себе, что отдам книгу маме, а она пусть вернет ее Ма. Надеюсь, что мама и ее адвокат сегодня выиграют дело. Если нас выселят, не исключено, что придется переезжать к Ма, а я больше никогда в жизни не хочу видеть эту старую перечницу!
Оказавшись на улице, я сбрасываю скорость и останавливаюсь на минутку, чтобы перевести дух. Кладу тяжелую книгу в рюкзак и закрываю молнию. Если эти выходные я собираюсь провести у Пателей, нужно позвонить Вику. Но у меня нет мобильника, а в этом квартале не видно ни одного городского телефона. Маловероятно, что мама вернется скоро, так что я плюхаюсь на крыльцо здания и пытаюсь придумать план.
Проходит десять минут, и я слышу у себя за спиной «тук-тук-тук». Бросаю взгляд через плечо издрасте, пожалуйста! вижу Ма, которая шаркает ко мне со своей тростью. Она наставляет на меня палец и окликает:
Эй, ты, парень!
Говорю себе, что я не обязан на нее смотреть. Да и мама учила, что я не должен отзываться, когда меня окликают не по имени.
«Тук-тук-тук» не затихает, и вскоре Ма останавливается передо мной на тротуаре. На ней черные кожаные кроссовки, а из-под бежевого плаща торчит пола́ лилового халата. Наверное, Ма спешила, чтобы перехватить меня. Она слегка запыхалась, так что никто из нас ничего не говорит где-то с минуту. Я смотрю в сторону, мечтая о том, чтобы сейчас из-за угла показалась мама. Ма смотрит в другую сторону, будто тоже кого-то ждет.
Наконец она прочищает горло и заявляет:
Мне нужно кое-что кое-куда отнести.
Я не отвечаю, и Ма, кашлянув, осведомляется:
Ты идешь, парень?
Она не смотрит на меня, но голос у нее все такой же грубый. Что-то мне подсказывает, что Ма не из тех людей, кому легко даются извинения. Ну и славно, потому что я тоже извиняться не собираюсь.
Меня зовут Джексон, тихо говорю я.
Ма хмыкает и прищуривается:
Это имя твоего папаши?
Я хмурюсь. Об отце я говорить не хочу. Так что просто пожимаю плечами и произношу:
Это мое имя, но вы можете звать меня Джекс.
Ма кивает и говорит:
Идем, Джек.
Джекс с буквой «с» на конце.
Вид у Ма раздосадованный, но она снова кивает и ждет, пока я поднимусь с крыльца. Я забрасываю на спину рюкзак, и мы отправляемся в путь по кварталумедленно, поскольку именно так ковыляет Ма со своей тростью. Долгое время мы молчим. Потом Ма откашливается и говорит:
Твоя мама называет меня Ма, потому что, когда она была девочкой, я присматривала за ней. Ее мать оставила Алисию на мое попечение, но мы не родня друг другу. Я просто старый друг семьи.
Почему бабушка оставила маму с вами? спрашиваю я.
Ма останавливается и налегает на трость. Несколько раз глубоко вздыхает, а потом смотрит на меня:
Растить ребенкасамая трудная работа на свете, Джекс. Уж мне-то известноя немало их вырастила. И все они были не мои. Как и многим женщинам, твоей бабушке требовалась помощь. Поднимать ребенка на ноги в одиночку оказалось тяжелее, чем она могла потянуть, и она пошла ко мне, потому что потому что знала, что мне тоже нужна помощь.
Какая помощь? В смысле по дому?
Парень, прошу тебя! нетерпеливо обрывает Ма.
Я хмурюсь и жду, чтобы она назвала меня по имени. Ма закатывает глаза, но исправляется:
Джекс, ты же видел мой дом. Там все было чисто и аккуратно, пока ты не запустил в кухню эту проклятущую белку. Мне не требуется помощь, чтобы поддерживать чистоту в квартире. В те времена мне нужны были помощники другого сорта. Таких называют подмастерье.
Ма сдвигается с места и шагает дальше. Я хочу последовать за ней, но от внезапно нахлынувших мыслей у меня кружится голова. Вдыхаю поглубже и стараюсь сосредоточиться. Подмастерье. В тот единственный раз, когда я натыкался на это слово, оно стояло рядом со словом чародей.
Если Ма нужен подмастерье, означает ли это, что сама она?..
И тут я спрашиваю себя: а мама сегодня действительно в суде? Что, если она за мной не вернется? Если я останусь с Ма насовсемзначит, я стану ее подмастерьем?
В мой раскрытый рот едва не залетает муха, так что я захлопываю его и спешу догнать Ма. Она щурится, хотя небо затянуто темными тучами. Всего минуту назад было солнечно, но сейчас у меня нет времени думать о капризах погоды. Я должен узнать правду:
Так мама была вашим подмастерьем?
Ма трясет седой головой и отвечает:
Она могла бы им стать. У нее большой потенциал, у твоей мамы. Алисия была очень яркой девочкойи любопытной, совсем как ты. Но она захотела, чтобы у нее была обычная жизнь. Ма отхаркивается и сплевывает комок мокроты на асфальт. И вот что она в итоге получила.