Я просыпаюсь от мощного толчка. Мы что, уже приземлились? Я проспал весь полёт? Приподнявшись в кресле, я выглядываю в иллюминатор. Нет, не похоже, чтобы мы стояли на взлётно-посадочной полосе аэропортаскорее мы пролетаем сквозь плотные серые облака, то есть, судя по всему, всё ещё в воздухе. Стоит ли беспокоиться? Я кошусь на Хильду. Она спокойно листает какой-то журнал. Госпожа Урдман, кажется, спит крепким сномво всяком случае, безбожно громко храпит. Вотана и Локи, однако, нигде не видно.
Ещё толчоки в салоне внезапно чувствуется сильный сквозняк! Проклятие! Неужели в «Ксертоне» образовалась дыра? И где, чёрт побери, Вотан и Локи?! Ладно, последний, надеюсь, снова за штурвалом, но и первого не видать. Словно услышав мои мысли, в салон входит шеф богов. За спиной у него огромный рюкзак.
Так, вы двое, оживлённо окликает он нас с Хильдой. Я ухожу.
Что?! Он что, собирается выброситься из самолёта?! Ну хорошо, он главный бог и, возможно, умеет летать. Эта сверхспособность точно бы не помешала, потому что на какой-то краткий миг пелена облаков прорывается и очень хорошо видно, что от земли нас всё-таки отделяет сколько-то метров. Так, минимум тысяча. Очевидно, Вотан читает мои мысли, потому что, смеясь, показывает на рюкзак:
Не волнуйся, я экипирован наилучшим образом. Этот парашют надёжно донесёт до земли как пёрышко даже такую громадину, как я.
Ах вот чтоэто вовсе не рюкзак! И дверь уже открыта, поэтому здесь так холодно. Что ж, это всё объясняет. Спрашивается только, почему бы нам тогда не приземлиться? Но и на этот вопрос Вотан отвечает, хоть я ничего не произнёс вслух.
Я с вами в Париж не лечу. Меня срочно ждут домав конце концов, мне нельзя надолго оставлять Ксертон на одних Фарбаути и Гери. Опять же, вам срочно нужно приступать к выполнению задания, а значит, мы не должны терять время.
Пожалуй, звучит убедительно. Гериофициант в ресторане, который Вотан держит для маскировки. Вообще-то он славный малый, только имеет обыкновение время от времени превращаться в волка и туго соображает. Слишком туго для того, чтобы управлять Ксертоном. Как и Фарбаути. У того тело великана, а мозгикарлика. Если из какой-то точки мира придёт сигнал тревоги, он стопудово провалит всё дело. И это поразительно, ведь он отец Локи. Должно быть, светлую голову Локи унаследовал от матери. Однозначно.
Кстати, о Локи.
А после того как мы выполним задание, Локи опять полетит в Сан-Франциско? интересуюсь я. Вотан качает головой:
Нет. Локи уйдёт со мной. Вернее, он уже в пути.
Что-что?
Он уже прыгнул. Только что.
О нет! Быть этого не может! У меня ужасные предчувствия.
То есть это значит
Что в Париж вас доставит Зигфрид. И назад тоже. Да, именно так. Но не переживайон первоклассный пилот. Можешь полностью доверять моему внуку. Так, мне пора. Промчавшись мимо меня, он поднимается по лестнице на переднюю часть палубы. Смелый прыжоки он исчез.
Ах ты чёрт! Я остался один. Один среди героев, норн и валькирий!
Глава 6. Пилоты, летающие женщины и прочие герои
Так, мои малыши, заткните ушки и пристегнитесь, трещит в динамиках голос Зигфрида, вскорости мы совершим посадку на Сену!»
Я смотрю в иллюминатор. И правда: прямо под нами извивается река. Но она не совсем похожа на то, как обычно выглядят посадочные полосы, широкие и прямые. Вернее, река не имеет с посадочной полосой ни малейшего сходства, не говоря уж о том, что большинство посадочных полос не пересекаются никакими мостамикак в этом случае.
Нужно остановить Зигфрида! кричу я Хильде, которая по-прежнему сидит рядом в полном спокойствии. Если он действительно попытается сесть на эту рекунам конец!
Хильда хихикает:
Что за чушь! Во-первых, Зигфрид давным-давно погиб геройской смертью и, будучи божественным существом, никак не может умереть
Ну, большое спасибо! Значит, умру только я. Мне от этого не легче! огрызаюсь я.
Но она, ничуть не смутившись, продолжает:
А во-вторыхесли дашь договорить, Зигфрид проделывал это уже много раз. Всё будет хорошо. Ты же знаешь, что вообще-то я считаю его ничтожеством, но летать он умеет!
Но зачем садиться именно на реку? Я как-то смотрел фильм о пассажирском самолёте, который был вынужден совершить аварийную посадку на Гудзоне в Нью-Йорке. Там в двигатели попали дикие гуси. Так я тебе скажу, дело было нешуточное, чуть не кончилось катастрофой. А пилот был очень опытный, раньше даже в военной авиации служил. Капитан Салли в Америке настоящий герой!
Хильда пожимает плечами:
Да-да, не волнуйся. В конце концов, Зигфрид тоже настоящий герой. Кроме того, летает он уже больше ста лет. А на реку он садится потому, что так мы попадём в Париж незаметнее всего. «Ксертон» не виден никакому радару, Локи покрыл его специальным лаком. Но так-то нас, конечно, видно. Как ты думаешь, что бы началось, если бы мы приземлились в настоящем аэропорту? Мы бы и пикнуть не успели, как нас бы окружила полиция и начались крупные неприятности. Так что не дёргайсяЗигфрид справится.
Вы пристегнулись? снова трещит в динамиках, что просто полный идиотизм, потому что нашего ответа Зигфрид всё равно не услышит.
Проснувшаяся госпожа Урдман, вздохнув, откладывает вязание:
Когда мальчик ведёт самолёт, мне всегда как-то нехорошо. Лучше бы мы ехали поездом!
Между Сан-Франциско и Парижем нет железнодорожного сообщения, язвительно замечает Хильда.
В ответ снова тяжёлый вздох:
Люди так много всего изобретают, а очевидные вещи им в голову не приходят, Урд качает головой.
Я удерживаюсь от комментария, что Атлантический океан между восточным побережьем Америки и Францией пролегает на каких-то жалких четыре тысячи километров и поэтому совсем не годится для железнодорожного моста. Вероятно, норны мыслят совершенно иными категориями.
Мне вспоминается интервью с пилотом, посадившим самолёт на Гудзоне. В его рассказе история с аварийной посадкой, при которой самолёт не опрокинулся и все пассажиры сошли живыми, прозвучала почти как чудо. Ладно, наверное, этот Салли тоже слегка преувеличил, чтобы ещё лучше выглядеть в такой ситуации. Как бы то ни было, я, последовав совету Зигфрида, принимаю решение пристегнуться.
Ещё не раздался щелчок моего ремня, а «Ксертон» уже круто идёт на снижение. В животе распространяется жутко неприятное ощущение. Я ещё раз бросаю взгляд в иллюминатор: река приближается с угрожающей скоростью. К тому же теперь «Ксертон» начинает дёргаться и скрипеть. Вряд ли это хороший знак. На лбу у меня выступает испарина, меня жутко мутит, и страшно шумит в ушах.
Мне бы хотелось быть смелым и отважнымкак настоящий агент, но должен признаться, что сейчас очень боюсь. Если честно, жить мне хочется гораздо больше, чем быть агентом. Всё равно это не моя идея. Будь моя воля, я бы сейчас мирно сидел в школе и продолжал зубрить геометрию. Да хоть географию или что угодно на «г»: грамматику, геодезию, гимнастику, г
Генри, всё хорошо? Хильда пожимает мне руку.
Я таращусь на неё:
А что?
Да ты бормочешь что-то невразумительное.
Это что, шутка? я визгливо смеюсь. Мы сейчасесли ты ещё не заметилападаем в реку. Поэтомунет, ничего хорошего!
Вместо ответа Хильда продолжает улыбаясь сжимать мою руку. Должен признаться, это действует успокаивающе.
Ещё один взгляд в иллюминатори я уже различаю отдельные деревья на берегу. Река несётся нам навстречу ШАРАХ! Мы жёстко приземляемся на водную поверхность, слева и справа от «Ксертона» высокими арками вздымаются брызги. На огромной скорости мы скользим по воде прямо на какой-то мост. Дорогой бог, если ты есть, сделай, пожалуйста, так, чтобы мы прошли под ним! И кстати, старина Вотан, старший над всеми богами, ты тоже мог бы нам немного подсобить!
ФРРРРКРРРРСТОППП! Мы действительно задеваем опору моста, но, словно по волшебству, это лишь тормозит «Ксертон», и дальше он плывёт медленно. Уф-ф-ф! Вытерев со лба пот, я перевожу дыхание.
В салон широким шагом входит Зигфрид:
Ну, что скажете? Посадка на пять с плюсом, да?
Госпожа Урдман сухо откашливается:
Скажем так, мой мальчик: все твои пассажиры в добром здравии, а это уже кое-что.
«В добром здравии» понятие относительное, уточняю я. Мне доводилось при посадке чувствовать себя и получше.
Зигфрид топает ко мне и становится рядом:
Ты, клоун, будешь уверять меня, что я никудышный пилот?! Он пыхтит прямо мне в лицо, и я замечаю, что буквально съёживаюсь на сиденье. Ещё как съёживаюсь.
Э-э-э ну, в общем, я хотел просто
Ты вообще в курсе, как трудно посадить на воду такое корыто?
Да я же только
Дорогой Генри, у меня были самые крутые наставники из всех, каких ты можешь себе представить. После того как Локи усовершенствовал «Ксертон», чтобы он мог трансформироваться в самолёт, я получил самое серьёзное образование, какое только можно получить в лётном деле.
Да-да, я же только хотел
Лилиенталь, Линдберг, Рихтхофен
И в первую очередь Байнгорн,дополняет Хильда. Ума не приложу, почему это имя ты постоянно забываешь. А ведь Байнгорн дала тебе больше, чем все остальные. Она усмехается. На самом деле всему, что Зигфрид умеет как пилот, он научился у Элли. Со всеми парнями он в основном трепалсяоб их подвигах, о суперских машинах, самых опасных полётах и обо всём таком прочем. Дальше этого дело как-то не шло. В конце концов Локи так разозлился, что подрядил Элли Байнгорн. Тут всё наладилось, и Элли действительно преподала Зигфриду много тонкостей лётного дела.
Ну да, мнётся Зигфрид.
Что, разве нет? уточняет Хильда.
Да-да, бормочет Зигфрид, но больше ничего не говорит.
А что не так с Байнгорн? любопытствую я. Должен признаться, имя ни о чём мне не говорит, но это ничего и не значитя не особо интересовался героями воздухоплавания.
Очень просто, просвещает меня Хильда. Элли Байнгорн, полное имя Элли Мария Фрида Байнгорнженщина. И конечно же, не вписывается в картину мира моего дражайшего племянника: «Женщина за рулём, что обезьяна с гранатой». Как бы не так! На самом деле Элли была одним из лучших пилотов своего времени. Она выполняла фигуры высшего пилотажа, совершила кругосветный перелёт, была смелой, ловкой и невероятно тонко чувствовала свои самолёты. Но прежде всегоона обладала упорством, что очень пригодилось ей при обучении Зигфрида. Честно говоря, прирождённым талантом к управлению штурвалом он не отличался.
Ладно-ладно, Зигфрид, как бы сдаваясь, поднимает руки. Да, Элли была отличной учительницей. Да, я многому у неё научился. И дас Линдбергом и прочей компанией дело и правда шло не очень. Но то, что ты опять поднимаешь шум на тему «женщинылюди высшего сорта»тут, по-моему, ты сильно преувеличиваешь.
Хильда вскидывает брови:
Слушай, а кто начал? Кто тут изображал, будто тренировался только с мужчинами? Позволь тебе напомнить, что с Линдбергом вы расколошматили первый «Ксертон», не преодолев даже первых метров взлётной полосы. А что было с Лилиенталем? Хоть на метр ты с ним от земли оторвался? И
Эй, хватит уже! взвивается Зигфрид. Вечно ты со своим занудством! Не забывай, что
Я откашливаюсь. Громко и внятно.
Я бы предложил тему полётов закрыть, а вместо этого сконцентрироваться на предстоящей задаче: спасении золота нибелунгов в Париже!
Зигфрид и Хильда, прекратив перебранку, на секунду застывают, а затем оба кивают, что, надеюсь, означает «Ясное деловперёд на Париж!». Правда, я задаюсь вопросом, действительно ли мы уже на месте, потому что, выглянув в иллюминатор, вижу очень много зелении никакого большого города. Крайне странно!
А мы правда скоро приедем? А то из окна никакого города-миллионника и близко не видать, осторожно осведомляюсь я у Хильды. Признаю, что в Европе ориентируюсь плохо, но не очень хочется выглядеть идиотом янки.
Да-да, почти приехали. Я же тебе уже объясняла, что мы не могли так вот запросто приземлиться в аэропорту Шарль-де-Голль. Поэтому и трюхаем себе незаметненько по Сене в центр города. Просто опустим мачту, и «Ксертон» сразу будет выглядеть самым обычным катером. В Париже мы пришвартуемся у пристани в каком-нибудь из каналов и встретимся там с дАртаньяном. Понял?
Так точно, капитан!
Сдаётся мне, это подходящий ответ на борту секретного командного поста.
Глава 7. Добро пожаловать в Париж!
Bonjour à Paris!тепло, если не восторженно, приветствует нас дАртаньян после того, как мы пришвартовали «Ксертон» за большим прогулочным корабликом в центре Парижа. Он действительно уже не молод, но, несмотря на это, кажется, в великолепной физической форме: стройный и мускулистый, с лёгким загаром, одет в джинсы и футболку. Только волосы у него такие же, как в фильме про трёх мушкетёров: локоны до плеч, усы и бородка.
Хотя такие причёски я видел и в Сан-Франциско. В «Старбаксе» можно встретить много молодых людей похожей внешности. Видимо, они считают это модным. Папа всякий раз со смеху покатывается, когда нам попадаются эти, как он их называет, хипстеры.
«Как думаешь, Смарт-младший, стоит мне такую бороду отрастить? спрашивает он. Может, тогда в меня сплошь и рядом будут влюбляться феерические женщины?»
Он говорит громко, и мне жутко стыдно, особенно если поблизости есть какие-нибудь женщины и они как-то странно на нас смотрят. Думаю, для того чтобы они в папу влюблялись, ему не нужно никакой бороды. Но это уже совсем другая история.
Вы всё подготовили? спускаясь по трапу, допытывается Хильда у дАртаньяна.
Тот кивает:
Oui. Идёмте со мной в Ambassade, там уже всё готово.
Ambassade? переспрашиваю я.
Ambassade de Gascogne, то есть «Посольство Гаскони»так называется мой винный бар. Знаешь, я ведь родом из Гаскони, поэтому и заведение своё так назвал. Там продаётся вино и можно перекусить. Как место встречи в Парижепросто идеально. Абсолютно не бросается в глаза.
Да, точно так же поступил и мой отец с «Папиной пиццей», подтверждает Хильда. Никто не подозревает, что там Ксертонвсе видят просто пиццерию.
Ксертон в Байройте и правда выглядит самым обычным ресторанчиком, пиццерией. Не закажи я там по недоразумению пиццуникогда бы и не стал членом агентурной сети Вотана. Может, и дАртаньян вербует новых агентов, продавая им бутылку вина?
Bon. Отсюда до «Посольства» пешком дойдём, так чтоon y va! Вперёд!
По пути к ресторанчику дАртаньяна мы проходим мимо сооружения, напоминающего древнегреческий или древнеримский храм: портик с массивными колоннами, огромная коробка основного здания с насаженным сверху треугольником крыши. Очень странно! Что это может быть?
ДАртаньян отвечает на мой вопрос до того, как я успеваю его задать:
Это театр «Одеон». Ему всего двести пятьдесят лет.
Хильда хихикает:
Значит, почти новостройка!
Эту шутку дАртаньян пропускает мимо ушей. Возможно, считает, что это не смешно.
Сейчас будем проходить мимо Люксембургского сада, мы все тогда здесь жили.
Кто это «мы все»? интересуюсь я.
Ну, мы, мушкетёры: Арамис, Атос и Портос. Приемлемая плата за жильё, до работы близкодля того времени идеально. Да и сейчас тоже. Поэтому, вернувшись из Байройта, я здесь и осел.
О, вы тоже бывали в Байройте?
ДАртаньян мрачно кивает на ходу:
Oui. Но это не по мне. И Вальхалла мне тоже не приглянулась. Меня туда перенесли валькирии после моей геройской гибели. Но все эти задаваки вокругterrible! Ужасно! Все огромные, светловолосые, а главноетупые! А в Байройте ещё хуже.
Эй! влезает в разговор Зигфрид. Уж не меня ли ты имеешь в виду?
ДАртаньян мельком оглядывается на него через плечо:
Mais non! Нет-нет! Он замолкает, но я почему-то не сомневаюсь, что он солгал и говорил именно о Зигфриде.
Пройдя театр, мы через несколько метров поворачиваем на маленькую улочку, где вперемежку располагаются сплошь крохотные магазинчикиздесь книжный, там секонд-хенд, рядом ювелирный, а следом, практически на середине улицы, «Посольство Гаскони». Два столика со стульями у входа, витрина метра три шириной, где выставлены всевозможные ящики с вином и буковое деревце, срочно требующее поливки.
Решительно шагнув к двери, дАртаньян распахивает её. Заливисто звенит колокольчик. Но никого, кто мог бы его услышать, нет: в маленьком помещении за дверью пусто. Никого за стойкой у стены слева, никаких посетителей за столиками у полок с вином справа. В полёте я совершенно утратил чувство времени, поэтому не могу сказать, нормально ли, что в это время суток нет посетителей, или просто «Посольство»малопопулярное заведение.