Слушаю, ваша светлость, склонил голову дворецкий и выплыл из гостиной в сопровождении горничных, которые унесли всё, что оставалось после нашего чаепития.
Поцелуйте свою маму на прощание, мисс Круэлла, сказала мисс Прикет. Ага, будто я сама этого не знала! Однако с поцелуем я старалась как можно больше затянуть, а знаете почему? Потому что мне очень хотелось увидеть маму в её меховой шубе.
Если хочешь, можешь проводить меня до вестибюля, Круэлла, а уже оттуда спустишься на кухню, предложила мама.
Мисс Прикет взяла меня за руку, и мы все вместе пошли из малой гостиной в сторону вестибюля, к главному входу. Вестибюль был связующим звеном и пересечением всех путей-дорог нашего дома, его сердцем, если можно так сказать. В центре вестибюля стоял круглый стол, на нём всегда красовалась ваза с букетом свежих цветов. Эти цветы меняли каждый день, независимо от времени года. На этот же стол часто клал, войдя с улицы, свою шляпу мой папа. Разумеется, очередной призрак-слуга унесёт потом эту шляпу и аккуратно почистит её, прежде чем вернуть на то же самое место, откуда шляпу назавтра заберёт папа перед выходом из дома. Справа от главного входа располагалась наша большая, роскошно обставленная столовая, а слева начиналась парадная лестница, ведущая наверх, в гостиную и бальный зал. А поднявшись по лестнице ещё выше, на третий этаж, можно было попасть в наши спальни. Был ещё и четвёртый, чердачный, этаж с низкими потолками, где в крохотных комнатках-каморках ютились слуги. Если же вернуться в вестибюль, то у подножия парадной лестницы можно обнаружить дверь, за которой начиналась уже совсем не парадная, а обычная лестница, ведущая в подвальный этаж, где находилась кухня и работали слуги. Ну и, наконец, прямо напротив главного входа располагалась малая гостиная, душа нашего дома. Как и положено, его душа и сердце были неразрывно связаны друг с другом.
Возле дверей главного входа уже стояли, ожидая нас, Джексон и Джин. Дворецкий держал в руках мамину меховую шубу, а Джинмамину сумочку, блестевшую в лучах вечернего солнца. Джексон почтительно подал и помог маме надеть шубу, после чего она (мама, конечно, а не шуба) сказала, потрепав меня по голове:
Веди себя хорошо, Круэлла. И не переедай сладкого, как бы тебя ни пичкала наша добрая миссис Бэддли. Прощай, моя дорогая. К ужину меня не будет.
Послав мне воздушный поцелуй, мама исчезла за дверьюпоследним, словно хвост, мелькнул длинный, волочащийся по полу край шубы. Уходя на встречу со своими друзьями, мама обычно возвращалась уже поздно вечером, а когда папа был в отъезде или сам задерживался в Палате лордов, то и поздно ночью, когда я давно уже была в постели.
Многие дни проходили именно так, очень многие, и были похожи друг на друга как близнецы.
Ах, как я любила этот заветный проведённый с мамой час. Всего один час в день, но зато каждый день! И как мне не хватает его сейчас, этого посвящённого мне одной часа! Этот час был главным событием каждого моего дня и остаётся самым ярким воспоминанием, живущим в моей памяти.
Час, проведённый с мамой.
Мама, моя прекрасная мама в своих меховых шубах, модных платьях, вся в сверкающих драгоценностях. Моя прекрасная мама, отправляющаяся навстречу захватывающим приключениям, в удивительные, волнующие моё воображение места. Моя прекрасная мамавысокая, стройная, гибкая, с угольно-чёрными волосами и карими глазамитакими тёмными, что они тоже кажутся чёрными, как ночь. У моей мамы высокие скулы и запоминающиеся, чуть угловатые черты лица. За то, чтобы иметь такую внешность, любая топ-модель или актриса отдала бы полжизни, поверьте! А эти умопомрачительные мамины бриллианты, её роскошные сверкающие платья и всегда и непременно меховая шубка на плечах. Именно такой я вновь и вновь вижу её, когда закрываю глаза. Мамин образ является и светит мне в темноте, словно мерцающая волшебным светом звезда.
Но вернёмся с небес на землю. После чудесного, счастливейшего часа, проведённого рядом с мамой в малой гостиной, мисс Прикет ведёт меня вниз, на кухню, чтобы я могла поблагодарить нашу кухарку, миссис Бэддли, за малиновое желе. Она не каждый день присылала мне желе, но, когда это случалось, мама всегда настаивала на том, чтобы я сходила поблагодарить её. Настоящая леди должна быть образцом вежливостивсегда и во всём.
Признаюсь вам честно: миссис Бэддли была несносной, просто чучело какое-то. Приземистая, коренастая, с красным лицом и вечно насмешливыми какими-то глазами. Часто заляпанная с головы до ног мукой, с неряшливыми, выбивающимися из пучка на голове прядями. Смахивая упавшую на лоб прядь, она каждый раз ещё сильнее пачкала себе лоб мукой. А ещё у неё была отвратительная привычка сюсюкать со мною так, словно я всё ещё оставалась маленькой девочкой, а не юной леди. Да и вопросы, к тому же, любила задавать о вещах, которые совершенно её не касались. Ну зачем, скажите, было миссис Бэддли знать, что я сейчас изучаю с мисс Прикет? Ей-то какое до этого дело? Вот моя мамочка никогда не спрашивает меня об этом, так зачем же какой-то кухарке в мою учёбу свой красный нос совать?
Вот почему, спускаясь по лестнице на кухню, я всегда закрывала глаза и старалась настроить себя на то, чтобы быть с миссис Бэддли очень вежливой и заранее готовясь отбиваться от вопросов, которые сейчас дождём обрушатся на меня.
А, Круэлла! Как поживаешь, дитя моё? спросила она, едва услышав мои шаги на лестнице. Знаете, для такой старухи, как миссис Бэддли, у неё был ужасно острый слух. Могу поклясться, что она слышит, даже когда я начинаю спускаться в малую гостиную со своего третьего этажа. Слышит и, возможно, успевает за это время приготовить желе. Или его всё же дольше надо готовить? Не знаю, не знаю. В конце концов, я леди, а не кухарка.
Я отлично поживаю, миссис Бэддли, напевно отвечаю я. Спасибо вам большое за желе, оно сегодня на вид просто великолепным получилось.
Смех миссис Бэддли под стать её уродскому видухриплый, грубый и слишком громкий.
Ну, а на вкус-то оно ещё лучше, чем на вид! Вот, попробуй, говорит она, накладывая на тарелку огромную порцию желе и ставя её на большой, испачканный мукой деревянный остров, на котором раскатывают тесто. Присаживайся, моя дорогая. Я же знаю, что желе ты любишь больше всего на свете.
Сказать по правде, желе я ненавижу больше всего на свете, но миссис Бэддли вбила себе в голову, что я без ума от этой дрожалки, и пичкает, пичкает меня этой своей дрянью с самого детства.
Помня о том, как должна вести себя настоящая леди, я присела на стул и принялась через силу глотать холодное желе, похожее на воняющую малиной медузу, наблюдая при этом за тем, как миссис Бэддли раскатывает тесто. Но вот она улыбнулась, и это означало, что сейчас посыплются дурацкие вопросы. И они посыпались.
Не собираешься пригласить на чай кого-нибудь из своих подружек, Круэлла? Например, ту милую девочку, Аниту? Я такое угощение могла бы соорудить! Всё, что ты любишь. Анита любит лимонные полоски, не знаешь?
Любит, а как же, ответила я, прекращая сражаться с малиновой медузой. Между прочим, мама просила меня не увлекаться сладким, не правда ли?
Ой, просто глазам не верится, какой ты большой стала. Ведь тебе скоро двенадцать исполнится, мисс Круэлла! Двенадцать лет! Подумать только! Ну, по такому случаю я уж постараюсь приготовить что-нибудь совершенно особенное, можешь не сомневаться! Нет, когда миссис Бэддли начинает болтать, её даже пушкой не остановить, честное слово. И уже совсем недолго осталось до тех пор, когда ты отправишься заканчивать школу. Всего пара лет каких-то. Волнуешься, наверное, а, Круэлла? Нервничаешь? Не стоит, не стоит так переживать. В школе тебе понравится, Круэлла, я уверена. Новые подруги, приключения разные
И вот так она готова была болтать целую вечность. Без перерыва. Кошмар какой-то! Эта несносная миссис Бэддли вела себя так, словно лучше меня самой знала, что мне понравится, а что не понравится. Интересовалась буквально всем, что было связано со мнойили только делала вид, что интересуется? Не важно, всё равно эта её манера совать свой нос в мои дела доводила меня до белого каления. Моя мама и то никогда не задавала мне столько вопросов! С чего же, интересно, какая-то кухарка взяла, что ей можно меня так расспрашивать? Или так принято, что ли, кухаркам вести себя с хозяйскими детьми? Кстати, может быть, это не так уж редко и случается с кухарками, вполне может быть. Даже мама рассказывала мне о кухарках, которые были в доме её родителей, то есть у моих бабушки и дедушки. Так вот, они тоже постоянно совали маме всякие сладости, а потом приставали с совершенно неуместными расспросами. А Анита, я знаю, просто обожает кухарку своего опекуна, она для неё прямо как вторая мама стала. Ну вот уж этого, извините, я никогда не могла понять. Кухаркаи вторая мама? Бред! У меня была моя мама, и никакой другой я знать не желала. Да разве можно просто рядом поставить мою прекрасную элегантную маму и это вот обсыпанное мукой чучело? Нет, я, конечно, вела себя с миссис Бэддли очень и очень вежливо. Отвечала на её глупые вопросы. Старалась всегда оставаться милой, приятнойне такой, конечно, приторной, как жуткое желе миссис Бэддли, но тем не менее. Одним словом, вела себя так, как подобает юной леди, спустившейся на кухню поблагодарить свою кухарку, и выдерживала эту роль до конца.
Моя мама, кстати, тоже спускалась сюда иногда, чтобы поговорить с кухаркой, поблагодарить её за какое-нибудь особенно удавшееся блюдо или за то, что своей стряпнёй она сумела произвести впечатление на наших гостей. Думаю, что на самом деле мама боялась, что, если не будет изредка хвалить миссис Бэддли, та рано или поздно может перейти на работу к другим хозяевам, к кому-нибудь из наших гостей, например, которым так нравилось, как готовит наша кухарка.
Да, теперь всё не так, как раньше, вздыхала порой мама. В прежние времена слуги на всю жизнь были привязаны к одному дому, одним хозяевам. Это сейчас они свободу получили, выбирать могут, видите ли. Очень умные стали! Некоторые, видите ли, даже читать и писать умеют! Увы, приходится быть с ними ласковей, чтобы удержать их в доме, ведь хорошего, преданного слугу ох как трудно сыскать!
Вот почему моя мама иногда спускалась на кухню в своём роскошном платье и благодарила миссис Бэддлис улыбкой, но при этом слегка снисходительно, словно щеночка по головке гладила.
Ах, щеночки, щеночки. Но вскоре мы и до этой части истории доберёмся.
Итак, я взяла пример с мамы и отправилась вниз, на кухню, благодарить миссис Бэддли за желе. Самым главным было не забыть сказать ей, что из всех желе мне больше всего нравится малиновое. Бр-р! И я пришла, и ворковала, закатывая глаза, о том, как я обожаю малиновое желе, и спросила, нельзя ли мне увидеть форму, в которой оно делается. Миссис Бэддли сразу же заулыбалась, радостно захихикала и сама стала похожей на своё чёртово желетак же вся колыхалась и тряслась. Полезла на верхнюю полку, достала с неё жестяные формы и принялась с гордостью показывать их мне. Ну, а я принялась делать вид, что восхищаюсь этими железками.
Благодарю вас, миссис Бэддли, заливалась я, непрестанно думая о том, как бы мне поскорее смотаться отсюда. Скажите, а нельзя ли в следующий раз сделать желе не в овальной форме, а в круглой? Вон в той, с маленькими выпуклыми деревьями вдоль этого обруча, что ли? Очень мне нравится эта форма.
Честно говоря, мне было совершенно наплевать на то, какой формы будет моё желевсё равно давиться им придётся. Но я знала, что моя просьба наполнит глупенькое маленькое сердечко миссис Бэддли радостью, и не ошиблась.
Конечно, конечно, мисс Круэлла! Сделаю в следующий раз желе в форме с деревцами на ободе, непременно! И малиновое, само собой!
Благодарю вас, миссис Бэддли, сказала я, а сама подумала: «Ну и дура же ты».
А как прошла сегодня встреча с вашей мамой? слегка озабоченно спросила кухарка, глядя почему-то не на меня, а на мисс Прикет, словно именно от неё ждала ответа.
Замечательно, как всегда, громко ответила я, давая понять, что мне такие вопросы следует задавать, а не моей гувернантке.
Уверена, что ваша мама была бы рада уделять вам больше времени, мисс Круэлла, если бы только смогла, заметила кухарка, продолжая раскатывать тесто для острого пирога, который она готовила для слуг. Такой пирог с кроликом больше всего любил наш дворецкий, Джексон, об этом миссис Бэддли сама мне сказала. Я постаралась не морщить при этом нос. Когда я в прошлый раз была здесь, она готовила так называемый деревенский пирог. Тоже та ещё гадость. Но, как я догадывалась, слуги, да и вообще, наверное, люди из низших сословий любили пироги.
Мы с мамой чудесно провели целый час вместе, сказала я, улыбаясь сквозь зубы. Миссис Бэддли и мисс Прикет при этом вновь переглянулись.
Почему они так переглядывались, когда речь заходила о моей маме? Непонятно. Впрочем, я решила объяснить эту странность их завистью. А чем ещё это можно было объяснить, скажите? Завидовали, ох как завидовали нам с мамой, вот и переглядывались друг с другом! Как ни крути, а моя мама была леди, а они кто? Просто прислуга, и больше никто!
И тут, словно прочитав мои мысли и опасаясь, что я могу произнести всё это вслух (ну уж нет, я такого вслух никогда не сказала бы, я же знаю, как должна вести себя настоящая леди!), мисс Прикет взяла меня за руку, давая понять, что нам пора возвращаться наверх. И очень хорошо, что она так сделала, потому что мне начинало казаться, что я бог знает сколько времени торчу уже на этой кухне. Несколько часов, наверное.
Пойдёмте, мисс Круэлла. Поднимемся наверх и позвоним мисс Аните, пригласим её завтра на чай, вы не возражаете?
О да, мисс Прикет! С удовольствием приглашу её! радостно согласилась я, моментально спрыгнула со своего стула и крепче ухватила за руку свою гувернантку.
На лестнице я обернулась. Миссис Бэддли, улыбаясь, махала нам вслед рукой. На сердце у меня отлегло, и я бодро начала подниматься из мрачного кухонного подземелья в свой привычный, залитый ярким светом мир.
Мой «верхний» мир был полон жизни и красоты, и в нём не было ни единого белого пятнышка мучной пыли.
Я ненавидела походы вниз, в подвал. Там всегда было темно, душно, тесно, слуги в тусклом свете казались бледными серыми призраками. А на кого они ещё могли быть похожими, проводя целые дни в подвале и никогда не выходя на солнце? Наверное, это было одной из главных причин, по которым я никогда не считала слуг настоящими живыми людьми.
А вот мисс Прикет для меня была почти настоящей. Прислугой она, пожалуй, уже не была, хотя и членом нашей семьи ещё не стала. Она не ела вместе со слугами и не ютилась в одной из каморок на чердаке. Ела она либо вместе со мной, когда моих родителей не было дома, либо уносила поднос с едой к себе в комнату, которая находилась напротив моей, в том же коридоре. Мисс Прикет, пожалуй, могла бы даже за леди сойти, если бы только одевалась как леди. К тому же она была очень хорошенькой, это было заметно, несмотря даже на форменное платье, в котором она выглядела несколько старше своих лет. Когда я была совсем маленькой, меня сбивало с толку то, что мама называет мою гувернантку старой девой. Повзрослев немного, я поняла, что мисс Прикет ещё очень и очень молода. У неё были ярко-зелёные глаза, медно-рыжие волосы, веснушки на щеках и стройная фигурка. Тонкая и гибкая, как у настоящей леди. Вот только леди мисс Прикет не была.
Она была чем-то ну, серединка на половинку, как говорят.
Когда мы с мисс Прикет поднялись из подвала в вестибюль, я увидела нашего дворецкого, Джексона. Он как раз подходил к входной двери, собираясь впустить кого-то в дом. Джексон был высоким, седовласым и, как подобает хорошему английскому дворецкому, совершенно невозмутимым. Двигался он всегда неспешно, плавно, держался с достоинством, а слугами командовал, словно ведущий сражение генерал. При этом Джексон никогда не повышал на них голос, слуги и без этого беспрекословно подчинялись ему. Впрочем, может, в подвале или на чердаке Джексон и кричал на них, не знаю, но на «наших» этажах я ни разу такого не слышала.
Джексон отворил дверь, и на пороге, к моему величайшему удивлению, появилась мама! У меня сердце едва не оборвалось. Я никак не ожидала, что она может возвратиться так скоро, и даже взвизгнула от радости.
Круэлла, прошу, возьми себя в руки. Не забывай о том, что ты леди! сказала мисс Прикет, крепче сжимая мне руку.
Мама впорхнула в вестибюль, словно кинозвезда, за её спиной красиво взметнулись полы расстёгнутой роскошной меховой шубы. Вслед за мамой в дверь вошли несколько лакеев, тяжело нагруженные пакетами и коробками.
Привет, мамочка! воскликнула я, подставляя ей свою щёку для поцелуя.
Привет, Круэлла, дорогая! ответила мама и добавила, скользнув взглядом по моему платью: Вижу, вы ходили поблагодарить миссис Бэддли за желе. Вы сейчас прямо с кухни, да? Мисс Прикет, взгляните на Круэллу. Как долго вы там пробыли, внизу? У моей дочери такой вид, словно она сама там что-то пекла! Но я не желаю, чтобы Круэлла выглядела как какая-то кухарка! Нет, что это такое, а?
Я посмотрела вниз на своё платье и помертвела от ужаса. Как же это я сама-то не заметила? Ай-яй-яй! Спасибо мамочке, что обратила на это внимание, иначе я так бы и разгуливала по дому в обсыпанном мукой платье, словно словно последняя идиотка!
Спасибо, мамочка, пробормотала я, отступая назад. Как же меня угораздило подставить мамочке для поцелуя свою испачканную мукой щёку? Хорошо ещё, что я, кажется, не успела роскошную мамину меховую шубку запачкать.
Круэлла, твой папа сегодня возвратится поздно, поэтому я буду обедать у Слэптонов, а оттуда вместе с ними поеду в оперу.