Угу. Думаю, нам здесь больше делать нечего, заключает Кайл.
Что, уже уходите? раздаётся из-за наших спин. Самое интересное даже не началось.
Я медленно оборачиваюсь, хотя и так знаю, кто это.
Каролина.
Андре
Каролинапоследняя, кого мы хотим видеть, я не преувеличиваю. Это ясно по взглядам, пока она идёт к нам, размахивая фонариком так, словно это её вечеринка. Руки Эйприл сжимаются в кулаки.
Каролина, так это твои проделки? рычит она.
Возможно, самодовольно ухмыляется Каролина. Неужто испугались?
Нет, просто злимся, отвечает Кайл. Чего ради ты затащила нас к покойникам среди ночи?
При слове «покойники» у меня по спине пробегает холодок. Никогда не любил кладбища. Столько мёртвых тел прямо под ногами. Ждут. Разлагаются. Смотрят. Аж мороз по коже. Я придвигаюсь к Эйприл и крепче сжимаю биту. Меня беспокоит вовсе не Каролина, а то, чего я не вижу.
В ответ на обвинение Каролина воздевает глаза к небу.
Никого я не затаскивала, болван. Не имею к этому никакого отношения. Просто заметила, как вы улизнули, и решила проследить. Кстати, а что вы здесь делаете?
Все молчат, но тут могильный камень попадается ей на глаза, и они прямо-таки вспыхиваютярче, чем у тыквы.
О-о-о! театрально тянет она, подражая завыванию призрака. Как жутко!
Каролина делает шаг к надгробию, и Кайл отступает ко мне. Его тело буквально излучает жар, даже тянет прислониться. Мне так так холодно. Кажется, что с каждой минутой стужа крепчает. Однако небо кристально ясное, никаких признаков бури. Может, именно потому так зябко. Без пелены облаков нечему удерживать тепло.
Но меня сейчас тревожит не погода, и не озноб, и даже не то, как дрожит рядом Эйприл от холода или гнева. Мои глаза прикованы к Каролине. Причастна она к розыгрышу или нет, но само её появление здесь не сулит ничего хорошего. Если она не оскорбит Эйприл, пока мы на кладбище, это будет хеллоуинским чудом. К тому же мне не нравится, с каким интересом Каролина разглядывает свежевскопанную могилу.
Как думаете, что тут лежит? Она опускается на колени и шарит руками по земле, затем оборачивается к нам и пронзает взглядом Эйприл. Может, труп? Убийство на Хеллоуин!
Не говори так. Фу, гадость! одёргивает её Кайл. Это просто чей-то глупый розыгрыш. В худшем случае найдём в могиле пластиковый скелет.
В Каролинкиной усмешке мелькает презрение.
Лично я воспринимаю это как вызов. Почему бы не раскопать и не выяснить?
Эйприл крепче стискивает мою руку и придвигается, издавая почти беззвучный стон, этакий слабый писк. Видно, предложение Каролины ей совсем не по душе.
Мы уходим, говорю я и поворачиваюсь к парням. Вы с нами?
Дешон кивает, но не делает ни шагу, уставившись на Кайла. А тот не сводит напряжённого взгляда с могилы, а точнее, с Каролины.
Что такое? продолжает насмехаться та. Струсили? Хотите сбежать домой с этой драной кошкой? Ой, минутку какое мы тебе придумали прозвище? Так-так Жирная клушка, во! Она повторяет мерзкую кличку снова и снова, распевая её, будто детский стишок, а над головой у неё зловеще ухмыляется тыква-фонарь.
Идём! говорю я. Незачем здесь торчать и выслушивать всё это.
Я поворачиваюсь к выходу, но Эйприл словно приросла к месту. Она смотрит на Каролину с точно таким же выражением лица, что и Кайл. Только теперь до меня доходит: это не просто гнев, а отказ. Отказ смиренно сносить издёвки.
Эйприл выпускает мою руку и, решительно шагнув вперёд, опускается рядом с Каролиной.
Кто последним найдёт тело, тот редиска, тихо произносит Эйприл и начинает копать.
Вначале я просто смотрю, как она с яростью отшвыривает землю в сторону но не в Каролину. Даже сейчас, ответив на подколки, она не опускается до жестокости. Каролина тоже принимается копать, откидывая горстями рыхлые чёрные комья.
Я перевожу взгляд на Дешона, затем на Кайла. Сам не знаю, чего жду. Может, Кайл возьмёт дело в свои руки, сгребёт Эйприл в охапку и утащит с кладбища, а может, Дешон скажет обоим не маяться дурью и валить отсюда.
Однако они не делают ни того ни другого, а переглядываются.
Кайл пожимает плечами. Дешон опускает голову в понуром согласии. Затем Кайл подходит к могиле с другой стороны и тоже начинает копать.
Дешон с убитым видом поворачивается ко мне, его взгляд красноречив: ни он ни я не хотим здесь оставаться; ни он ни я не хотим в этом участвовать, но раз ввязались наши друзья, значит, и мы тоже должны.
К тому же никто не хочет, чтобы Каролина думала, будто выиграла.
Мы с Дешоном опускаемся рядом с остальными и принимаемся рыть.
Земля холодная, мокрая и, как выясняется после нескольких горстей, каменистая, но я не останавливаюсь, хоть и царапаю себе руки. Без понятия, что на меня нашло. Дело не только в желании казаться крутым, не только в желании поддержать Эйприл. Внезапно понимаю: я должен быть здесь и копать недавно потревоженную могилу вместе с подругой и парочкой малознакомых ребят. Мы все должны быть здесь.
Все должны копать.
Такое чувство, что у нас нет выбора. Что это судьба.
Кажется, копаем целую вечность, я весь взмок, и ночь больше не кажется холодной, а яма уже по локоть, не меньше. Все сгорбились над ней, тянутся вниз, выгребают землю горсть за горстью.
И вдруг
Эй, я что-то нашла! кричит Каролина.
И свет в тыкве тут же гаснет!
Мы все замираем: чары развеялись. Стоим на коленях и, тяжело дыша, смотрим на Каролину. Она сжимает в руках что-то маленькое.
Что это? спрашивает Кайл хрипло, будто пробежал сотню миль.
Каролина не отвечает. Она встаёт и, глядя на коробку в руках, устремляется прочь от кладбища, надгробия и тыквы. В свете померкшей луны силуэт Каролины едва различим. Я поворачиваюсь к Эйприл. Та смотрит вслед Каролине с нескрываемым гневом. Гневом на то, что Каролина победила.
Чем бы ни был её приз.
Эйприл рывком встаёт, и мы отправляемся за Каролиной. Я успеваю заметить, как она прячет что-то в карман. А может, просто так кажется из-за игры теней. Не успеваю я открыть рот, как она разворачивается и швыряет свою находку Эйприл.
Просто дурацкая коробка, непривычно сдавленным голосом говорит Каролина. Коробка, больше ничего.
Она достаёт из кармана и зажигает фонарик и с надменным видом уходит, бросая нас на тёмном кладбище.
Обступив Эйприл, мы глазеем на предмет у неё в руках. Дешон светит на него телефоном.
Ничего.
В смысле, ничего, что стоило бы таких хлопот, как закапывать и звать на кладбище среди ночи группу ребят. Расписанная крышка жестяной коробочки поблекла за долгие-долгие годы в забвении. Рисунок почти неразличим, но вроде бы это
Клоун, произносит Эйприл.
Я перехватываю её взгляд. Ей определённо не по себе. Дрожащими руками Эйприл открывает крышку.
Пусто.
Даже земли нет. Только тусклое серебристое нутро, побитое от старости ржавчиной. Больше ничего.
И это всё? разочарованно спрашивает Кайл.
Мы молчим. Просто стоим тесным кружком и смотрим на руки Эйприл.
Ждём чего-то, ведь не может коробка появиться здесь просто так.
Должен признаться, я немного разочарован, хотя не совсем понимаю почему.
Наконец Эйприл тяжко вздыхает и выбрасывает находку за спину.
Идёмте, ребята. Больше тут делать нечего, говорит она. Я скоро в ледышку превращусь.
Э-э, может, нам стоит её сохранить? Дешон ищет коробку лучом фонарика.
Не хочу иметь с ней дела, заявляет Эйприл. И вообще постараюсь забыть, что сегодня случилось.
Ну и правильно, одобряю я.
Кайл хмуро кивает. Мы уже собираемся уходить, как вдруг голос Дешона примораживает нас к месту.
Ребята, с дрожью в голосе окликает он.
Мы оборачиваемся.
Его фонарик подсвечивает могилу, но не гору вынутой нами земли, а само надгробие. То самое, на котором ещё недавно краснела надпись «Найдите меня».
Она исчезла!
Кто это сделал? спрашивает Эйприл, хватая мою грязную руку. Ладонь у неё липкая и потная.
Не знаю, отвечаю я.
Кайл шагает к надгробию, будто собирается его коснуться, и замирает, качая головой.
Наверное, кто-то подкрался, пока нас отвлекала Каролина.
Я ничего не слышал, а баллончик с краской всегда шипит, замечает Дешон.
Видимо шепчет Кайл, но обрывает себя, понимая: любое объяснение будет столь же надуманным.
Здесь никого не было, только мы.
Мы одни.
И всё же кто-то или что-то изменило слова на могильном камне!
От новой надписи меня до костей пробирает озноб:
Кошмары начались.
Эйприл
Я не верю своим глазам.
КОШМАРЫ НАЧАЛИСЬ.
КОШМАРЫ НАЧАЛИСЬ.
Зловещие слова эхом отдаются в голове. Кто-то пришёл и вывел их. Прокрался к надгробию за нашими спинами. Но как? Дешон прав: здесь тихо, слышен лишь шелест листьев. Никто не мог оставить надпись незаметно для нас. А если смог, куда потом делся? На кладбище никого, даже Каролины уже не разглядеть.
Мы одни.
Просто чья-то мерзкая шутка, бормочет Кайл.
Похоже, всё это ему не нравится.
Как понимать эту надпись? Что думаешь? шепчу я.
Не знаю, зачем спрашиваю. Знать ответ совершенно не хочется.
Думаю, что из некоторых старшеклассников остроумие так и брызжет, отвечает Кайл. Ладно, пошли отсюда, пока они не вернулись и не попытались разукрасить из баллончика уже нас.
Он направляется прочь от могилы.
Дешон не трогается с места, мы с Андре тоже. Я обмениваюсь с ним взглядом. Так и тянет сказать: «А ведь я не хотела сюда идти», и даже заорать, потому что именно он меня в это втянул. Иначе я бы мирно сидела дома и думать не думала о дурацкой записке и дурацком розыгрыше.
Издёвки Каролины до сих пор грохочут в ушах, и я на время забываю о надписи на могильном камне. Хочется чем-то бросить, что-то разбить. Кричать, плакать, пинаться.
Но я не делаю ничего. Только когда Андре прикасается ко мне, я осознаю, что до белизны в костяшках сжимаю в кулаки дрожащие руки.
Он прав, глядя на Кайла, заключает Андре. Нам лучше уйти.
Да, я уже заледенел здесь, поддерживает Дешон.
А я так киплю от ярости, что не замечаю холода, но Андре, разумеется, прав. И Кайл прав. Всё это просто глупый розыгрыш, а гадкая Каролинка просто верна себе. Чем быстрее я окажусь в своей постели, тем счастливее буду. Притворюсь, будто мы с Андре просто разошлись по кроватям после глупых фильмов и конфетно-попкорнового обжорства. Притворюсь, будто всё это сон.
Но сначала нужно смыть грязь с рук И выбросить из головы клоуна.
Тебе не кажется, что мы должны её снова зарыть? Дешон показывает в ту сторону, куда я выбросила дурацкую жестянку.
Хочу домой, покачав головой, говорю я.
Андре молча сжимает мою ладонь.
Мы спускаемся с холма вслед за Кайлом и выходим с кладбища. Я не оглядываюсь. Ни разочка.
По крайней мере, пока не добираемся до ворот, а там я не выдерживаю. Такое чувство, что за мной наблюдают.
На кладбище горит огонёк. Свеча.
Опять!
Кто-то снова зажёг тыкву.
И, честное слово, из темноты проступает что-то, подкрашенное резким оранжевым светом.
Человеческая фигура. Она машет нам вслед, а мы бросаемся наутёк.
Ведь это не просто фигура.
Клоун.
Каролина
К тому времени, как добираюсь домой, меня всю колотит. Холод тут ни при чём, неожиданная встреча с этой дурой Эйприл и её дурацкими дружками на дурацком кладбищетоже.
Всё из-за дурацкой жестянки.
Влетаю к себе в комнату и хлопаю дверью. Плевать, если отец услышит. Всё равно не войдёт и не поездит по ушам. Даже устрой я вечеринку, он бы и слова не сказал, если бы думал, что это делает меня счастливее. Помогает смириться с утратой.
Устраивай сколько душе угодно.
Я срываю с себя пальто, швыряю в угол и сжимаю в руках два бумажных комочка.
Кто-то издевается надо мной. Кто-то хочет меня разыграть.
Так вот, я на это не поведусь. Никто меня не запугает. Никто!
Я плюхаюсь перед зеркалом и таращусь на собственное отражение. Глаза красные. Неужто плакала?
Нет.
Конечно же нет.
Это от холодного воздуха. Ветра. Злости.
Наверняка Эйприл причастна к розыгрышу. Это всё она и её дурацкие дружки! Вот кто затащил меня на кладбище! Вот кто подбросил записку и закопал жестянку!
Но как они узнали? Откуда?
Я разжимаю пальцы, и скомканные листки падают на пол. Вначале я просто смотрю на них, жарко дыша. Даже не верится, что кто-то затеял такое.
Ну ничего, она мне за это заплатит.
Все они заплатят!
Я подбираю один из клочков бумаги. Рука дрожит от гнева. От очень-очень сильного гнева.
Эту записку сегодня днём я нашла у себя в шкафчике. Почерк незнакомый:
Жду тебя, Солнечный Зайчик.
В полночь. На старом кладбище.
Так меня называет только один человек. Никто, кроме отца, не знает этого прозвища, но он попросту не мог написать записку или быть причастным к сегодняшнему.
Я долго разглядываю клочок бумаги в руках.
Хочется его сжечь. Закопать. Порвать на тысячу ошмётков.
Но я снова его сминаю и выбрасываю в мусор.
Под ногами лежит ещё один.
Разглядываю и его пока не начинают болеть глаза, а из соседней комнаты не доносится отцовский храп. Затем из углов наползают тени, стены смыкаются, и я падаю, падаю
Тряхнув головой, заставляю себя встать и подбираю листок. Рывком открываю тумбочку, забрасываю его в ящик и захлопываю. Выключаю свет и закрываю глаза.
Но даже в полной темноте передо мной чётко, как днём, стоит картинка со второго листка. Фотография, которая непонятным образом оказалась на кладбище.
Напоминание о том, что надо было похоронить ещё год назад.
Часть вторая. Кошмары
Дешон
Обычно заснуть для меня не проблема.
Для Кайла тоже, и сегодня не исключение: он сопит на полу рядом, подложив под голову руку. Отключился почти сразу, когда мы добрались до дома. О том, что случилось на кладбище, разговаривать не стал. Не могу его винить, я и сам не хотел.
Беда в том, что, отказавшись обсуждать события, ты не перестаёшь о них думать. Кайл заснул почти час назад, а я вот лежу и прокручиваю их в уме раз за разом, ищу момент, когда кто-то мог прокрасться за нашими спинами к могильному камню и нанести на него ту надпись про кошмары. Пытаюсь понять, что́ Каролина обнаружила в жестянке, если, конечно, обнаружила вообще. Гадаю, зачем нас заманили именно на кладбище. Тот, кто подкидывал записки, будто знал
Спустя час у меня по-прежнему нет ответов.
Ещё через час я очень и очень жалею, что не могу это ни с кем обсудить. И выбросить всё из головы.
Впрочем, Кайла я будить не хочу. Он мой лучший друг, и мы делимся всеми мыслями, но я вижу, когда он уходит от разговора, когда нуждается во времени, и знаю: если надавить, он ещё долго не захочет открываться. Однажды я пытался вызвать его на откровенность, а он был к ней не готов. Кайл не общался со мной две недели. Затем начал снова, к моему огромному облегчению. И когда он решил поделиться со всем миром, я с радостью предоставил свои уши.
Эх, был бы у меня телефонный номер Эйприл! Или Андре. Конечно, сейчас они оба, скорее всего, спят, по крайней мере я на это надеюсь, но даже после эсэмэски я бы чувствовал себя так, словно выговорился. Вдруг это помогло бы мне задремать?
Помогло бы не думать о призраках И о разрытых могилах.
Несколько лет назад я играл в прятки с ребятами, которых считал друзьями. Было уже поздно, темно. Тоже Хеллоуин. Им захотелось поиграть на кладбище, и я пошёл с ними. Вскоре я наткнулся на отличнейшее укрытие, меня так и не нашли. И сам я тоже не смог выбраться.
Провёл целую ночь в могиле.
Только я был не один. Я слышал что-то.
Ощущал кого-то.
Даже видел.
Тварей, из-за которых мне по сей день снятся кошмары.
И в глубине души я знаю, что ту надпись сделал на могильном камне не человек, и жестянку тоже оставили не люди.
«На кладбище попросту не могло быть кого-то ещё, говорю я себе. Наверняка это призрак. Или полтергейст. Нас привели туда по какой-то причине, причём явно недоброй».
Но не только об этом меня тянет поговорить. Хотя о другом лучше помолчу. Не признаюсь даже себе.
Мы что-то выкопали, а я пересмотрел достаточно ужастиков и знаю: если выкопал что-то на кладбище, это приводит лишь к одному.
К тому, что тебя начинают преследовать потусторонние силы.
Я смотрю в угол комнаты, и, клянусь, тени смотрят в ответ.