Ты что? Это что?задал папа сразу два вопроса, хотя обычно он не задавал вопросы, а, наоборот, отвечал на них. Но Глеб не в состоянии был ответитьстянув маску, он отпыхивался.
» Нужно... его... на берег,наконец выговорил Глеб.
К этому времени подплыли уже остальные Гвилизовы и принялись толкать плавающий, как пенопласт, камень. Скоро роли разделились. Глеб, папа и мама подталкивали камень, плывя, Ивасик и Вова просто держались за него, как за спасательный круг, а Лиля кувыркалась впереди, расчищая, как она говорила, дорогу.
Они были уже в нескольких шагах от берега, когда камень вдруг ухнул под воду. Конечно, Ивасик и Вова от неожиданности тоже булькнули вниз. Папа нырнул за детьми, а Глеб за камнем. Было уже неглубоко, и дети тут же встали на ноги, а бедный папа чуть не воткнулся головой в песок. Но вот камень лег так плотно, что никакими силами ни Глеб, ни папа с мамой не могли его сдвинуть с места.
Тащи палки!закричал Глеб так, будто на голом песчаном пляже были какие-нибудь палки. Разве что стояла одна кривобокая скамейка. Хозяйственный Вова к ней и направился. Но скамейка так глубоко ушла в землю, что нужен был бы экскаватор, чтобы выкопать ее.
А почему, собственно, мы должны тащить на берег этот камень?возмутилась вдруг мама.
Но Глеб и не подумал объяснять. Он пыхтел, пытаясь сдвинуть камень с места. Рядом с ним точно так же пыхтел и старался папане то из солидарности с натуралистом- сыном, не то разозленный странным коварством неодушевленной природы. Ивасик в это время уже лежал на песке, дрожащий от переохлаждения и, если бы не крупная дрожь, вполне бы мог сойти за утопленника: синее лицо, закрытые глаза, прилипшие ко лбу мокрые волосы, приоткрытый рот. Мама, перекатывая его с промокшего песка на сухой и горячий, попутно растирала мохнатой простыней. От ревности к брату Вова так расшатывал скамейку, что, казалось, вполне обойдется и без экскаватора.
А ну... взяли, натужно крякнули Глеб с папой, икамень вдруг всплыл и с размаху, под напором не успевших ослабить натиск рук выскочил на берег.
Ур-ра!закричало семейство, даже дрожащий Ивасик.
Но Глеб глазам своим не верил. Он вернулся в воду, туда, где только что лежал камень, обнаружил глубокую вмятину, но ничего другого, что держало бы камень, не давая ему сдвинуться с места, не было. Он вылез на берег, подвигал каменькамень как камень, только очень легкий.
Меж тем к камню тянулся заинтересованный народ. Какой-то здоровый дядька, наблюдавший, как они не могли сдвинуть камень с места, нагнулся и с силой рванул его вверх. Рванул и сам опрокинулсякамень был удивительно легок. Какие-то мальчишки начали пинать камень, как футбольный мяч. Глеб стоял, раскрыв рот. И точно так же был раскрыт рот у папы, словно папа был просто большой Глеб. Наконец Глеб опомнился и бросился к камню, чтобы отогнать от него разыгравшихся мальчишек. Но вмешательства не потребовалось. Мальчишка, только что пнувший камень, заорал и схватился за ногуон чуть не свернул палец себе на ноге, а камень даже не шелохнулся. Глеб вместе с мальчишками попытался сдвинуть камень с местано тот лишь чуть подвинулся. Недоверчиво взялся за камень силач и даже побагровел от натуги, но только приподнял и тут же выронил его.
Тут что-то не так, сказал силач. Где ты его взял?
Глеб молчал, но никто уже и не собирался его слушать.
Все заговорили разом:
Это не каменьэто какой-то аппарат!
Бросьте морочить голову!
Это фокусы!
С вами шутят, а вы уж и развесили уши!
Где? Что?. Кто утонул?
Нашли клад!
Надо сообщить!
Вдруг кто-то сказал:
Это же мина замедленного действия!
И тут же все бросились бежать. Мама схватила за руки Ивасика и Вову, папаЛилю и Глеба. Мгновениеи все они были у поворота за Ящерку.
Сумку, сумку забыли!вывернулась вдруг Лиля и кинулась назад.
Сейчас же вернись!кричала мама. Папа, беги за ней, верни ее!
Но Лиля уже добежала до пляжа и возвращалась с сумкой к ним.
Между тем на оставленном в панике пляже все было спокойно.
ОБРАЗЦОВО-ПОКАЗАТЕЛЬНЫЕ ДЕТИ
Через неделю Гвилизовы благополучно уезжали с моря.
Правда, последнее время у них то и дело пропадали вещи. Исчезли термос, плавки, купальник, махровое полотенце, панама, очки, косынка, губная помада, крем для загара, крем от загара, два пояса и расческа. Кое-что пропадало и раньше, но чтобы так массово!..
Зато никогда еще не были так дисциплинированны дети. Когда мама пересчитывала вещи, перед тем как ехать на вокзал, они наперебой обращали ее внимание на еще не пересчитанные вещи, создавая, правда, при этом тоже некоторую путаницу. Никакой расхлябанности. Именно дети убедили родителей заказать такси заблаговременно и ехать на вокзал пораньше. Да и укладывать вещи они помогали наперебой. И ни за что не соглашались, чтобы мама с папой что-нибудь несли, а ведь раньше этого в помине не было. «У нас прямо образцово-показательные дети!»сказала папе тихо, чтобы не испортить детей, мама. Она была счастлива. Единственное, что омрачало ее счастье, это странные приступы слабости у детей в последнее время. Первый такой приступ был у Лили неделю назад, когда они в панике бежали из Тихой бухты. Обычно Лилю никакая усталость не брала. А тут вдруг, уже близко к пансионату, она села посреди дороги и сказала, что ей что-то плохо, и в самом деле была бледна. Но через пятнадцать минут ожила и бежала в пансионат впереди всех.
И в день, когда они собирались на вокзал, то одному, то другому ребенку становилось нехорошо, и мама кляла на чем свет стоит здешний климат. По дороге на вокзал, однако, никому из детей плохо не было. Плохо стало почему-то таксина колесах просели шины, и шофер ругался, что машину перегрузили детьми и вещами. Но машина быстро починилась, и они приехали на вокзал за полчаса до поезда.
Если бы кто-нибудь в этот теплый южный вечер посмотрел со стороны на вокзал и привокзальную площадь, то очень удивился бы: все люди, что толпились здесь, избивали себя. Били себя по щекам, по рукам и ногам, по шее и плечам, по животу и по голове. И при этом подпрыгивали и приплясывали. Одно только семейство Гвилизовых стояло спокойно возле своих вещей да несколько человек рядом с ними.
Что это такое творится с людьми?спросила наконец мама. Как ни занята она была пересчитыванием вещей и детей, не обратить внимание на это массовое самоизбиение было просто невозможно...
Комары,ответил коротко папа, однако с каким-то недоумением в глазах.
Но почему же нас комары не кусают?удивилась мама.
В то же самое время дети стали наперебой говорить, что
пора пройти на перрон. И семейство Гвилизовых двинулось. Тут же на том месте, где только что они пребывали в покое, люди начали подпрыгивать и бить себя. Но папа и мама Гвилизовы этого уже не видели, потому что спешили за очень быстрыми и организованными детьми.
На перрон пришли рано. Однако на поезд чуть не опоздали. А все из-за того, что опять, на этот раз у Глеба, случился приступ слабости, и даже неприкосновенности, потому что, когда папа хотел его взять на руки, чтобы нести в поезд, Глеб закричал, как резаный. И братья, и сестра тоже подняли гвалт: «Не трогай его! Ты же видишь, ему покой нужен! Папочка, пусть он отдохнет!» А потом за пять минут до отправления поезда приступ Глеба прошел, и он сам повез к вагону клетчатую сумку на колесиках, которая топорщилась от банок с вареньем.
В вагоне, не ожидая указаний, дети принялись раскладывать по ящикам вещи.
Мама и папа,сказал Глеб,пора нам уже развиваться и закаляться. Папа прав: если все время нас опекать, мы
никогда не повзрослеем. Идите в соседнее купе и отдыхайте, А мы устроим здесь детскую коммуну. За порядок отвечаю я,
И папа с мамой ушли в соседнее купе и даже растерялись от полного отдыха.
Но я даже не посчитала,сказала жалобно мама.
Ничего, пусть развиваются,успокаивал ее папа.
А если они не поладят?
Вот тогда и вмешаешься.
Мама с надеждой прислушалась, но в соседнем: купе все было тихо и спокойно.
СПАСЕННАЯ НАХОДКА
А пол в вагоне не провалится?спросил испуганно Ивасик.
А мы подложим, а мы подложим, приговаривал деловито Глеб, подсовывая под сумку с колесами чемоданы,
А он... там?забеспокоилась Лиля.
Глеб раскрыл пошире молнию и под кульками с курагой и изюмом, между банкой с инжирным вареньем и банкой с персиковым нащупал камень.
Да, это был тот самый камень, который нашел в море Глеб после ночной грозы с молниями.
Еще когда в Тихой бухте силач, дернувший на себя камень, опрокинулся, потому что камень оказался неожиданно легок, а мальчишка, пинавший камень, зашиб палец, от того что тот стал неожиданно тяжел, Лиля решила, что во что бы то ни стало увезет этот камень домой и станет выступать с ним как фокусница в цирке. И когда началась паника и папа схватил ее за руку и потащил прочь из Тихой бухты, она испугалась, что теперь ей камня не видать: они-то убежали, а придут в бухту другие и куда-нибудь утянут этот камень, или бросят в море, или возьмут себе. Мама тащила за руки Ива- сика и Вову, папаее и Глеба, вещи же бросили на пляже. И тогда Лиля выдернула руку у папы, увернулась от него и бросилась назад на пляж, вроде бы за вещами. Прежде всего она схватила, конечно, сумку, потом наклонилась к камнюо, счастье, камень как раз был легкий. Мгновенно она впихнула его в сумку, кое-что из брошенных ими вещей напихала сверху, а то, что не поместилось, ткнула в песок и под лавку. Так пропали купальник, плавки, панама, очки, косынка и кремыдо них ли было Лиле, если она больше всего в эти минуты боялась, что хитрость ее обнаружится? Все шло, однако, блестяще. Папа уже бежал навстречу. Он ухватил ее за руку, и вскоре они нагнали своих. Потом все выбились из сил и пошли медленнее. Сумку Лиля из рук не выпускала. Они зашли уже за Ящерку, когда сумка вдруг отяжелела и плюхнулась наземь. И тут же плюхнулась на сумку Лиля и так испугалась, что побледнела. Мама бросилась к Лиле, а та только лепетала:
Сейчас, сейчас я... Только немного посижу.
Папа принялся обмахивать ее шляпой.
Не волнуйся, мамочка, сказал он дрожащим голосом.Девочка просто перекупалась. А потом, мы так бежали. Сумасшедший день. Да еще сумасшедшая ночьони же сидели в грозу на подоконнике до поздней ночи.
Бедная моя доченька, сказала любовно мама.
Вова сильно нахмурился. Он-то нисколько не верил Лиле: конечно, она побледнела, но взгляд у нее был острый, а вовсе не расслабленный. «Я все расскажу маме», подумал он, но не знал, что рассказать.
Глеб стоял мрачный, потом вдруг сказал:
Пока Лиля приходит в себя, я, можно, сбегаю в бухту?
Не смей! Умоляю!закричала панически мама.
Не смей, кому я сказал!закричал и папа.
Я знаю, он за камнем,проворчал Вова.
И тут родители подняли такой крик, что, когда в этом гаме Ивасик сказал спокойно Глебу: «Камень у Лили в сумке», кроме Глеба, услышал Ивасика только Вова. От ужаса, что папу и маму не послушали, Вова так надулся, что плечи его взъехали вверх, а глаза вытаращились. «Я все расскажу маме!»готов уже был он вскричать, когда Глеб оттащил его в сторону и зашептал:
Молчи, Вова! Разве ты не понимаешь, это же клад. Ты не слышал, как женщина говорила: «Клад нашли!»? Это клад, Вова. Мама сама убедится. Только пока ей лучше не говорить.
А кто отдаст маме клад?спросил недоверчиво Вова.
Конечно, ты. К Новому году.
О чем вы там шепчетесь?подозрительно спросила мама.
Да так...
Ивасик молчал. «Молнии тоже бывают разные, думал он. Из тех молний, что принесла вчера ночью Лиля, сделался листик. А этот камень, может, сделался из другой молнии. Когда он хочет взлететь в небо, он делается легким, а когда...»Но он недодумал.
Мне уже хорошо,сказала вдруг Лиля и подхватила свою сумку. Папа хотел взять из рук Лили сумку, но его отвлек каким-то умным вопросом Глеб. И, умно отвечая на умный вопрос, папа забыл про Лилю и сумку. Так Лиля и не выпустила из рук сумку с камнем.
Естественно, в пансионат они камень втаскивать не стали. Во-первых, почти каждый день приходила уборщица. Во-вторых, они ведь и сами не знали, что это за штука. Вова, например, одно твердил:
Это мина. Всё расскажу маме. Вы глупые дети, никого не слушаетесь. Взорвется, и всё.
Зарыли камень в дальнем углу парка. Организовали караулна всякий случай, чтобы камень куда-нибудь не исчез. Особенно волновались, когда садовник стал окапывать кусты. Изобразили из себя натуралистов, крутились возле, расспрашивали садовника о его ремесле. Даже помогали ему пропалывать и копать. Садовник очень удивился, когда на другой день в другом месте никто из них даже не подошел к нему.
Всё на один день! Всё на один день!бормотал обиженный садовник.
Только Ивасик появился возле садовника. Но, вместо того чтобы помогать, принялся растаскивать из кучи мусора ветки. Он долго думал, правильно ли он делает и не нужно ли веткам сначала сгореть, а потом уже превратиться в молнии, но ведь в природе, думал он, садовников не бываетзначит, превращаются ветки в молнии как-нибудь по-другому.
А Вова продолжал зудеть, что их каменьэто все-таки мина. Что ни говори, он действовал на нервы. Глеб подумал- подумал и куда-то исчез.
На другой день в пансионат въехала машина саперов и начала миноискателями прощупывать и проверять пансионатский парк. Проверили, и старший лейтенант закричал:
Где этот мальчик, который нас вызвал? Я ему уши надеру за такие шуточки! Причудилось, что ли? Никаких снарядов и мин тут и близко нет.
У нас никогда нигде не было мин, бормотал расстроенный директор пансионата. Что за мальчик? Какой мальчик? У нас тут много мальчиков, но таких хулиганов нет,
клянусь своими детьми! Это хулиган с улицы. Уезжайте спокойно, товарищи воины.
С ума посошли!возмущался старший лейтенант. То в Тихую бухту вызывают, кому-то с перегрева почудился там снаряд. То в пансионат.
Солнце в этом году вредное, сказал директор пансионата.Слишком много пятен и повышенная радиация. И вотто солнечные удары, то ливневые грозы, а то и вовсе хулиганство.
Саперы уже садились в свою машину, когда к ним подбежала Лиля.
Товарищ старший лейтенант!бойко крикнула она, прикладывая ладошку к лохматой своей голове.Оставьте, пожалуйста, бумагу.
Какую бумагу?очень удивился старший лейтенант.
Как положено: «Проверено. Мин нет».
Ты что, девочка?удивился еще больше старший лейтенант и потянулся к виску уже не для того, чтобы отдать честь, а чтобы покрутить пальцем, но понял, что это несолидно, и рука у него опустилась.
Товарищи воины, а правда?вмешался вдруг директор. В самом деле, у кого-нибудь опять сделается солнечный удар, кто-нибудь сплетню зловредную пустит, а мы к вашему заключениюпожалуйста: «Проверено. Мин нет».
И, поглядывая на директора так, словно это у него солнечный удар, старший лейтенант написал на принесенной ему фанерке: «Проверено. Мин нет».
К вечеру строгий Глеб ввел, кроме дневных, ночные дежурствас их балкона был виден угол парка, где они зарыли камень. Как раз он сам дежурил, когда в «квадрате наблюдения* мелькнул человек и юркнул в кусты. Все четверо выскочили за дверь. По лестницам неслись так, что Ивасик два раза упал, а Вова зашиб пальцы. Но никто не плакалне до того было. Они подбежали как раз в тот момент, когда один мужчина другому передавал через забор какой-то тяжелый сверток.
Стой!закричал Глеб.Стрелять буду!и поднял игрушечный револьвер.
Младшие братья кричали:
Грабители!
Воры!
А Лиля недолго думая вцепилась в сверток. Сверток упал, развернулся, в нем были белые и синие джинсы. Грабители убежали, но джинсы, снятые с чьей-то веревки на балконе, были спасены, и наутро всем детям Гвилизовым объявили в столовой благодарность. Больше всех гордился, конечно, Вова. Он так гордился, что камень ему показался уже совсем не нужен.
Поэтому, когда за день до отъезда всё младшее поколение собралось на экстренное совещаниерешить, что делать с камнем, Вова сказал равнодушно:
Да пусть лежит зарытый. Это совсем и не клад, я знаю.
Еще чего!возмутилась Лиля.Не ты спасал камень, не тебе о нем и решать.
А если взорвется?вспомнил из вредности старую свою версию Вова.