Девочка-дух обхватила себя обеими руками. Ей больше не хотелось ощущать жар, который только что охватил всё её тело. Это был жар жизни, которую она потеряла и которую она больше не могла продолжить.
Всё в порядке? Козимо жужжал теперь перед самым её лицом, и выбора не былопришлось взглянуть на него. Он был искренне обеспокоен и ждал, когда девочка кивнет.
Да, голос её был хриплым, всё в лучшем виде.
Это была такая явная ложь, что Козимо скривил гримасу, но с её губ больше не слетело ни звука. Эмили поймала его сочувственный взгляд и ускорила шаг. Насколько могла, она обходила людей и старалась не смотреть на них. Вместо этого она изучала землю, серый булыжник мостовой и асфальт, неподвижность которого была почти утешительной. Её руки сжались в кулаки. Ей хотелось катапультироваться из этого мира. Сейчас она уйдёт отсюда, но не навсегда, это точно. Она знала дорогу назад. И пройдёт этот путь обязательно!
Эмили подняла глаза, только когда дошла до детской площадки. Оживлённые улицы остались позади. И когда она остановилась, то услышала шорохи и звуки своего детства: тихий скрип качелей, которые раскачивались на ветру, как и раньше, когда она гуляла здесь по вечерам с отцом, и площадка уже была пуста. Обрывки музыки, вылетавшие из телевизоров в ночь. Скрип старого дуба, который, насколько Эмили себя помнила, стоял на краю игровой площадки, и его ветви простирались до ближайших окон. Иногда на балконы забегали белочкиона помнила, как они с Софи сидели у окна и наблюдали за ними.
Приблизившись к дубу, Эмили почувствовала взгляд Козимо, но не посмотрела на Одержимого. Девочка не отводила глаз от света, проникающего из окон через листву. Этот свет танцевал на её лице и неудержимо манил всё больше и больше. Она была почти у цели. В этом свете её ждала
Сильная рука внезапно протянулась из темноты. Она так внезапно схватила Эмили, что та не успела отпрянуть. Рука прижала её к стволу дерева. Задыхаясь, девочка ловила ртом воздух. Пальцы её в бессилии соскользнули с кулака, который стальной хваткой сжимал её шею. И тут из темноты проступило его лицо. Это было лицо мужчины с колючими голубыми глазами, трёхдневной щетиной, спутанными волосами средней длины, крепко схваченными сединой. Его черты не выражали никаких чувств, но взгляд тотчас заморозил все её мысли, которые крошечными пылинками бессмысленно закружились у неё в голове. Было в его взгляде что-то запредельное, что-то настолько властное, что девочку бросило одновременно в неистовый жар и ледяной холод. Подобного она ещё никогда не испытывала. Это было, как вечность.
Незнакомец отпустил её так неожиданно, что Эмили рухнула на землю, больно ударившись. Точно во сне, наблюдала она, как Козимо, дико жестикулируя, парит перед незнакомцем. Казалось, тот совсем не слушал Одержимого. Он пристально смотрел на Эмили сверху вниз, а она, со своей стороны, была не в силах от него отвернуться. На незнакомце был тренчкотдвубортный плащ с погонами, а под нимкостюм, но галстук так небрежно висел на шее, словно обладатель хотел сорвать его. В общем, мужчина был похож на одного из детективов известного сериаланервический тип, отягощённый проблемами с алкоголем и в личной жизни, не сумевший выстроить собственную жизнь, но ставший истинным профилучшим в своей профессии. Он вставал на сторону обиженных, бесправных и угнетённых, о которых не заботился никто другой.
Эти мысли мчались в голове Эмили, как слетевшие с рельсов вагоны, пока она смотрела в голубые глаза незнакомца. Эти глаза были стары, как ночное небо. Они могли видеть зарождение и развал королевствэто она скорее чувствовала, чем думала, и так же чувствала вперёд мыслей, что перед нею не детектив, не алкоголик и даже не человек. Во рту у девочки пересохло.
Как часто представляла она себе такого героя, такого персонажа, только в реальности! Как часто рисовала себе картину их встречикак грандиозно и великолепно всё должно было выглядеть. И как оказалась разочарована, встретив впервые представителя данного типа среди неживых!
Перед ней было идеальное воплощение того, о чём она, всматриваясь в мир теней, мечтала в безопасной тишине своей детскойвсё, что олицетворяло для неё мистические приключения и тайны. Перед нею стоял вампир. И он с бесконечным презрением смотрел на неё сверху вниз.
Что она тут делает, чёрт подери?
Он говорил тихо, но его голос был таким низким, что Эмили скорее почувствовала его низкие частоты, нежели услышала. Он прошёл сквозь неё с ног до головы и вызвал чувство, которое в мгновение ока разрушило всякое очарование.
Девочка вскочила на ноги, дерзко взглянула на незнакомца и выпалила:
Она прекрасно может говорить за себя сама, спасибо большое. Я здесь, потому что хочу увидеть свою сестру. А ты? Ты хочешь убить и выпить её? Эмили никогда не предполагала, что сможет говорить с вампиром в таком духе. Сама на себя удивилась и растерялась.
Козимо испытывал, очевидно, похожие чувства, было слышно, как у него с характерным звуком отвисла нижняя челюсть.
Вампир, напротив, устрашающе медленно наклонил голову. На мгновение ей показалось, что он вновь схватит её и вопьётся зубами в шею. Она уже непроизвольно начала раздумывать, пьют ли вампиры кровь духов. Незнакомец поднял брови, словно задал себе тот же вопрос. Но прежде чем ответ сложился в его голове, Козимо стрелой подлетел к лицу Эмили и поднял руки вверх.
Это Бальтазар Александр де Монпелье, выкрикнул он. Его голос дрожал, как и лихорадочные пятна света, скачущие у него по щекам. Он самый мощный воин Принца и имеет полное право находиться здесь или где-нибудь ещё. В отличие от нас! Мы
Бальтазар сделал всего один шаг в сторону Козимо, но этого было достаточно, чтобы Одержимый замолчал. Его охватил озноб, а когда бедняга обернулся к вампиру, глаза его стали круглыми. Но Бальтазар Александр де Монпелье не удостоил его взглядом. Движением руки он отодвинул Козимо, чтобы иметь возможность посмотреть Эмили в лицо.
Я не пью кровь детей, медленно произнёс он, и отвращение в его голосе не оставило сомнений, что дело тут не в сострадании. Я здесь для того, чтобы помешать другим сделать это. Ты Эмили Бонс.
В устах вампира её имя прозвучало, словно загадка из древней книги. Девочке пришлось собрать все силы, чтобы не поддаться его чарам. Она кивнула.
Убийца отведал твоей жизни, продолжал Бальтазар. Он требует ещё. И пока мы его не поймаем, я слежу за твоей семьей. Часто случается так, что мерзавцы из царства мёртвых, распробовав на вкус одну жертву, нападают на её родных.
Эмили охватил ужас, её словно окатили ушатом ледяной воды. Страх перед убийцей сам по себе оставался достаточно сильным, но мысль о том, что этот мерзавец может напасть на её семью, словно лишил её воздуха. Девочка посмотрела на окна квартиры дяди, которые излучали мягкий свет сквозь густые ветви. Ей с трудом удалось вытеснить заполонившие сознание кошмарные сценарии.
Распробовав на вкус, медленно повторила Эмили и посмотрела на Бальтазара, чтобы не позволить страху одержать над ней верх. Звучит так, словно мы, люди, это мороженое разных сортов, на любой вкус.
Вампир молча ответил на её взгляд и проговорил:
Мороженое можно изготовить самостоятельно. На жизнь, о которой я говорю, это не распространяется. Но на самом деле существуют твари, для которых именно в этом заключается единственная разница между мороженым и людьми. Ты можешь этого не знать, но каждая жизнь имеет свой вкус. Во всяком случае, существуют различные ароматы, которые у родственников, как правило, одинаковые. Это как с составом крови.
Эмили уставилась на него. Вот стоит она тут и обсуждает с вампиром вкусовые различия человеческой жизни, человеческой крови С вампиром, который утверждает, что следит и защищает дом её семьи. Она молча смотрела на него, и таинственный собеседник ни на мгновение не отвёл от неё взгляда.
Соревнование в гляделки с вампиром, промелькнуло у неё в голове. Ну, просто великолепно!
Терпеть его подчёркнутое пренебрежение было нелегко, хотя Эмили не нашла в его глазах ни намёка на ложь или предательство. Отчасти против воли, но искренне она признала, что верит ему.
Ты заботишься о членах семей всех, кто был убит в потустороннем мире? спросила она, стараясь сохранять в голосе интонацию недоверия.
О тех, кого я мог бы спасти, да! он произнёс это мимоходом, так что Эмили поняла смысл его слов только после того, как он продолжил:
Это я нашёл тебя после твоей смерти. Вместе с пятью другими воинами нам удалось застать убийцу врасплох и отогнать его от тебя, он замолчал. Я пришёл поздно, добавил он, словно сам себе, но не слишком поздно.
Это был момент, когда Эмили смогла определить его настоящий возраст: не на основе власти и силы, которые он излучал, и не на основе бесконечной синевы его глаз. А благодаря усталости, которая внезапно отразилась на его лице, благодаря печали, неведомой и неизбывной, из-за которой было ещё труднее противостоять ему. Девочка положила руку на грудьтуда, где раньше билось сердце, и почувствовала только слабое тепло.
Благодарю тебя, сказала она. За то, что прогнал моего убийцу до того, как тот сумел отнять у меня всё. И за постоянную защиту моей семьи.
Едва заметная усмешка промелькнула в глазах Бальтазара, и голос его зазвучал почти дружелюбно:
Мне не понятно, зачем вам, людям, ты ведь пока ещё не стала полностью духомпостоянно надо это подчёркивать. Неужели вы думаете, что все виды существ так легко поддаются иллюзиям, как вы? Я знаю, что ты говоришь и чувствуешь искреннепо его лицу скользнула нежность, которая ещё больше усилила холодность черт. Позволь мне сказать тебе одно, продолжил он. Голос его был таким ледяным, что Козимо отшатнулся. Я тоже вполне искренен, когда говорю, что ты сейчас немедленно повернёшься и понесёшь своё костлявое тело назад, на кладбище. Здесь, снаружи, оставаться очень опасно. Слишком опасно для такого псевдовампира, как ты.
Эмили вздохнула, когда его взгляд скользнул по её одежде.
Я груфти. Кроме того, это просто карнавальный костюм, чего, очевидно, нельзя сказать о твоём наряде.
Уголки губ его слегка дрогнули. Не понятно, что именно он хотел скрытьгнев или смешок.
Если ты не можешь его снять, это уже не костюм, не так ли? возразил он. А теперь ты
Раздался шорох, не громче лёгкого шёпота, но это заставило Бальтазара замолчать. Вампир всматривался в тени по ту сторону дуба. Эмили казалось, что она собственной кожей ощущает его напряжение, оно было как парализующий панцирь. Козимо завис в воздухе, в то время как шорох эхом отдавался во всём её существе Словно по затылку скользнул ледяной порыв Как в ту ночь, когда она встретила убийцу!
Девочка с напряжением вслушивалась, но звук не повторился, а тишина стала ещё страшнее. Эмили показалось, что в этой тишине её подстерегают все жестокости этого мира.
Когда Бальтазар повернулся, лицо его было неподвижным, как и раньше, но глаза подёрнулись безжалостным холодом холодом воина, готового к схватке. Он лишь коротко взглянул на Эмили, словно она одна несла ответственность за этот шорох, как бы там ни было. Затем перевёл взгляд на Козимо, и тот съёжился, как перед ударом.
Быстро, прошептал вампир, убери её отсюда.
Он развернулся и исчез в темноте.
Прошло лишь несколько секунд, в течение которых Эмили, как и Козимо, рассматривали место, где только что стоял Бальтазар. Это время показалось им вечностью. Теперь, когда вампир исчез, девочка-дух в полной мере почувствовала холод, который постепенно разгонялся тёплым ветерком. И только когда Козимо подлетел к лицу девочки-духа, она смогла оторвать глаза от темноты.
Ты слышала, что он сказал? пролепетал Одержимый, лихорадочно посматривая то влево, то вправо. Мы не должны терять времени. Бальтазар может действительно разозлиться, если мы не выполним его указание. И кто знает, чем был вызван этот шорох.
Эмили ни минуты не сомневалась, что вампир строг и беспощаден, и она боялась его. Но намного страшнее казался ей именно шорох, который всё не шёл из головы, и здесь ей нужно было докопаться до истиныведь именно это была её цель. Девочка резко выдохнула.
Только для того, чтобы всё прояснить, твёрдо сказала она и ткнула Козимо пальцем в грудь, чтобы тот отлетел от неё чуть подальше. Сейчас я загляну к сестре. Проверю, всё ли у неё хорошо именно сейчас, когда тут разгуливает мой убийца. И никто не сможет мне помешать. Ни кто-то из мертвецов, ни суд неживых, ни тем более вампир, который, возможно, уже куда-нибудь переместился отсюда.
Козимо посмотрел через плечо, словно опасаясь, что Бальтазар может вернуться и оторвать Эмили голову за такую наглость. Затем взглянул на неё с мольбой:
Будь благоразумна. Если эти шорохиэто действительно твой убийца
То он меня всё равно достанет, и не важно, убегу я от него сейчас или нет, закончила она его фразу. Кроме того, сеньор Дракула ведь здесь, чтобы защитить нас. И я обещаю, что потороплюсь. Вот если бы это была твоя семьяразве ты бы ушёл, не узнав, что с ними?
Козимо поднял плечи.
Ты не знаешь мою семью, вздохнул он. Они никогда не обращались со мной с особой нежностью. Тем не менее возможно, я тоже хотел бы узнать, всё ли у них в порядке. Но
Никаких «но», перебила его Эмили. И не волнуйся: мы исчезнем, прежде чем нас кто-нибудь обнаружит.
С этими словами она вышла из укрытия под раскидистым дубом и со всех ног помчалась к дому дяди, чтобы подняться на балкон на втором этаже. Мурашки побежали по коже Эмили, когда на лицо ей упал свет из ближайшего окна. Это было окно сестрёнки. Девочка-дух не медлила ни секунды, схватилась за стебли плющаи тотчас почувствовала пренебрежительный взгляд Козимо.
Если бы ты приняла свою сущность как дух, мне не пришлось бы наблюдать это недоразумение. Качая головой, он наблюдал, как она очень плохо и неуклюже карабкается по металлическим прутьям. Боже мой! Неужели тебя никто никогда не учил лазить?
Прямом сейчас Эмили захотелось одногосунуть Одержимого головой вниз в один из цветочных горшков, но ей нужны были обе руки, и отвлекаться не было возможности.
Обычно людям не часто приходится карабкаться по перилам и фасадам, буркнула она.
Перекинув ногу через перила балкона, девочка ухватилась левой рукой за перила, подтянулась и бесшумно влезла на балкон. На мгновение она присела, чтобы перевести дыхание. Затем соскользнула на пол и прошмыгнула к двери. К счастью, шторы были задёрнуты не полностью. Вероятно, их немного приоткрыл дядя, чтобы в комнате было светлее от городских фонарей. Эмили затаила дыхание и осторожно заглянула за штору.
В комнате царил полумрак. Эмили с облегчением увидела, что дядя спит в кресле возле дверизначит, убийца пока не удостоил её семью визитом. Приглядевшись, она заметила глубокие тёмные круги вокруг его глазлицо его было измождённым и бледным. Девочка почувствовала укол в груди, когда поняла, что он в траурев трауре по ней. Она никогда бы не подумала, что увидит своего всегда сдержанного дядю в таком виде, таким нежным, полным любви и таким сломленным.
Ей пришлось собрать всю свою волю, чтобы решиться перевести взгляд на кровать сестрыдевочка боялась разразится слезами при виде неё, боялась, что не справится с этими слезами. И когда она увидела спящую Софиволосы, светлые, как солома, как обычно, спадали на лоб, на лице застыло слегка тревожное выражение, в этот миг Эмили всем существом ощутила, как же сильно ей не хватает сестрёнки!
Софи была невредима. Эмили знала, что пора уходить, скорее, как она и обещала Козимо. Но сдвинуться с места никак не могла. Ей хотелось прикоснуться к сестрёнке, хотя бы раз, в последний раз. Стоило ей подумать об этом, как она заметила, что её отражение в оконном стекле напротив тянет руку вперёд. Она почувствовала лишь слабое сопротивление, когда прикоснулась к стеклу и тотчас пальцы её стали прозрачными.
Девочка растерянно уставилась на свою руку. Краем глаза она заметила, как побледнел Козимо, но не остановилась. Она осторожно просунула руку в комнату, и тут по её локтю, затем по плечу протянулась невидимая вуаль, пока всё тело её не стало похоже на полосу тумана, на нитяной каркас, тончайшую схему человеческого телана дух.
Это слово эхом повторялось у неё в голове, но не приносило с собой страха. И когда Эмили вошла в комнату, ей показалось, что она парит, так легко она себя ощущала.
Скользя по полу, она взглянула на дядю. Увидит ли он её, если откроет в этот момент глаза? Обрадуется, испугается или удивится? Этого Эмили сказать не могла, но от мысли, что она может увидеть страх в глазах дяди, её бросило в холод. Девочка медленно двигалась вперёд и к собственному облегчению заметила, что дядя не пошевелился. Тут она остановилась перед кроваткой Софи.