Переодевайся скорее! Бабушка за городом сейчас. За одно посмотришь, как живем, и на подмигнула Кате, небось, интересно?
***
Ярушкин дом оказался довольно большой, светлый.
«Что-то дом больно велик», мелькнуло у Кати: по количеству переходов и коридоров мог сравниться с небольшим стольным кремлем. Некоторые упирались в какие-то помещения, другие уводили, казалось, в никудато просто обрывались забитой досками дверью, то переходили в новые лабиринты.
И двери, двери
Будто живет здесь большая семья.
Дом такой большой! не удержалась Катя. И пустынный, будто нежилой. Как так?
Ярослава только рукой махнула:
Много знать будешьдо ночи не доживешь, хохотнула она. Катя замерла. Да брось, шучу я. Это он снутри такой большой. Снаружипростой, как у всех.
А зачем?
Ярослава стала спиной спускаться вниз, лукаво поглядывая на испугавшуюся подругу:
А, видать, гостей много бывает
И стремглав бросилась по лестнице, унося с собой звуки и тепло.
Дом, словно живой, сразу стал приглядываться к Кате. Она почувствовала его строгий взгляд, сухое дыхание.
Подожди! крикнула она уносившейся вниз Ярушке. Я ж дороги не знаю!
Так догоняй!
Она догнала ее уже на длинном открытом мосту, увитом лилово-красными цветами, и только затем оказались в основной части дома.
Ты чего такая пуганная? смеялась Ярослава. Светелка мояв легкой части дома, в ней гости живут разные И не все они люди в том виде, к какому ты привыкла. Вот для того, чтоб они в мир живых не перебирались, и придумала бабушка этот мост.
А зачем ты сейчас там живешь?
Ярослава остановилась. Строго посмотрела на Катю:
Там силы больше, книги лучше запоминаются, Ярослава приглушила голос, доведя его до зловещего шепота, особенно ночью.
Катя побледнела.
Ярушка посмотрела ей в глаза и снова расхохоталась:
Да не пужайся ты так! Шучу я! Шучу
И выскочила на крыльцо, громко топая по дощатому полу.
Катя выскользнула за ней, спиной почувствовав, как сжимается за спиной пространство.
Отбежав несколько шагов от крыльца, она оглянулась: перед ней стояла обыкновенная деревенская изба, только на высоких сваях-столбахчетыре окна по фасаду, с кровлей, изукрашенной кружевами. Хороший, добротный дом. Ни тебе двух этажей. Ни перехода с лилово-красными кружевами.
Чудеса, прошептала она.
Ярушка нетерпеливо топталась за калиткой:
Чего встала, побежали уже!
***
Катя вертела головой, стараясь запомнить все до мелочей, но глаза не успевали фиксировать все, что попадалось: вот ребятишки в одних перепачканных золой рубашонках, упругой веточкой дразнили гусят, те сердились, верещали, пытаясь щипнуть за пятки. А ребятишки заливисто хохотали, пока из-за распахнутых соседских ворот величественно и важно не выплыла гусыня. Тут уж малышня пискнула и бросилась врассыпную, отбиваясь от мамаши ветками, пока на не загнала их в крапиву.
По середине дороги, мальчишки-подростки везли на низкой повозке огромную бочку с водой, покрикивая:
Во-оду везем! Кому во-оду надоть!
За ними, словно стайка воробьев, торопилась местная мелюзга, готовая броситься на помощь и отвоевать в честном бою право подать ковш чистой воды конному всаднику: тот, чинно позвякивая кольчугой, выводил лошадь со двора.
Катя прищурилась, ослепленная то ли бликами воды, то ли блеском начищенных до зеркального блеска доспехов.
Ярослава! окликнул их. Подь сюды!
Ярушка подбежала:
Здравия тебе, дядя Степан.
И тебе добра, он наклонился к Ярушке, почти на ухо прошептал: бабушка твоя не дома, что ль?
Ярослава отрицательно качнула головой. Воин вытащил из сумы, прикрепленной к седлу коня, сверток:
На, ей передай. Кажи, от меня, для закладки. Поняла ли? Ярушка кивнула. Ну, ступай!
И он, ласково потрепав подошедшего пацаненка, вскочил в седло, направив лошадь в сторону широкой центральной улицы.
Ярушка, проводив его взглядом, тихо бросила Кате:
Погоди тут, а сама бросилась со свертком в дом.
Катя осталась одна.
Как новая достопримечательность.
Ее тут же обступили ребятишки:
А ты кто такая будешь?
Я? Катя растерялась. Сестра Ярушки.
А сестра у нее Марьюшка, знаем ее. Тыне Марьюшка, донимал вопросами рыжий конопатый пацан.
Так я и не Марьюшка, Катей меня зовут.
А откуда ты?
А ну, брысь, мелюзга! из-за ворот своего дома показалась Ярослава, грозно крикнула: А то мороку сейчас напущу!
Ребятишки с визгом разбежались, попрятались за соседскими воротами. Старик только пригревшийся на завалинке, седой, с широким шрамом через всю щеку, только неодобрительно крякнул:
Ох, Ярослава, доскачешься у меня. Бабке-то твоей кажу, что ребятишек пужаешь!
Ярушка покраснела:
Да я шучу же, дядь Макар. Доброго тебе здоровьичка.
Старик только головой покачал. Ярослава же, торопливо дернула Катю за рукав, уводя в сторону центральной улицы.
Катю словно в пчелиный улей с головой нырнула: улица оказалась шумной и многолюдной. По широкой, выложенной тяжелыми деревянными плахами, проезжей части, громыхая, тянулись повозки, горланили возничие, шумно фыркали лошади, перекрикивая весь этот гомони и скрип, раздавал распоряжения воин, вокруг которого уже сформировался небольшой конный отряд.
Да еще Ярушка рядом трещала без умолку, словно чумной экскурсовод:
А это дом старосты, Матвея Кузьмича, показывала она куда-то вправо, где высился красивый дом с небольшой башенкой-флюгерем. А том, за повотором, Ярослава дернула Катю за рукав, греческая слобода.
Это как? не поняла Катя. Греки, что ль живут?
Ну да.
Катя с любопытством вытянула шею: через центральную, широкую улицу, по которой тянулись с грохотом груженые телеги, суетились несколько всадников, понукая замешкавшийся обоз, уходила тонкая улочка, вся в кустах сирени.
По ней, величественно выглядывали из-за массивных оград, добротные дома, крытые красной черепичными крышами, с затейливыми фигурками на острых шпилях. Правда, на сколько хватало взгляда, дома выглядели немного заброшенно, а некоторые так и вовсе оказались заколочены.
А что, не живет там никто?
Ярушка посмотрела на дома:
Да, почитай, что никто. Многие съехали.
А отчего? Домой захотелось? и Катя покраснела из-за по-детски наивного вопроса.
Ярушка бросила задумчивый взгляд на мужика: его телега перегородила дорогу, а он торопливо, под окрики вооруженного всадника, пристраивал в телегу упавший с обоза серый мешок, и ворчал:
Да не ори-ж ты, как на пожарище, деток понапужаешь!
На мешках, испуганно прижав голову к матери, сидело двое ребятишек, третьего, еще совсем кроху, женщина прижимала к груди.
Ярушка кивнула на них:
Видишь, и эти едут
Куда?
Ярослава вздохнула:
А куда глаза глядят Знамо дело, на север.
А там что?
Ярослава искоса на нее глянула, будто рублем одарила:
А там джунгар нету. Вот, по теплу народ-то и едет. Пока более-менее безопасно.
Джунгарыэто кто? Катя не могла сообразить, кто бы это мог быть.
Ярослава неопределенно махнула рукой на юг:
Народ такой, очень злобный и воинственный. Все набегами живут. И нам, и соседям достается. Стену построили от Иртыша до Тобола, спокойнее стало. Да все равно народ едет, куда спокойнее.
Девочки свернули к северным воротам Тавды, мимо снующих туда-сюда ребятишек, пастушка лет десяти, загонявшего корову хозяевам. Белобрысый, он махнул Ярушке рукой:
Ярушка! Стой! Ты далече собралась? Завтра ж жаб якутских привезут!
Катя вздернула бровивот еще один про жаб говорит.
Привет, Митря, величественно кивнула Ярослава, чуть сбавляя шаг. Помню я.
А-а-а, паренек разочарованно вздохнул и пошел с ними, подталкивая вперед корову с большим белым пятном на ухе.
Ярослава, при этом, выглядела озадаченно и даже расстроено. По всему видно, якутские жабывещь редкая в здешний местах, и ждала их она давно. Она закусила губу и недовольно сопела, то и дело поглядывая на рыжего Митрю. Вдруг она схватила его за рукав:
Ты знаешь что. Коли не будет меня, возьми и на мою долю, я дней через пять точно буду. Да смотри, без меня не начинай!!!
Парнишка медленно кивнул и побежал по дороге дальше, но, пробежав пару метров, вернулся. Веснушки краснели на улыбчивом лице:
Яруш
Чего? Ярослава прищурилась. Митря медлил, поглядывая то на незнакомую ему Катю, но в высокое голубое небо. Да не томи ты!
Можно я скажу, будто всех жаб для тебя прикупил?
Ярослава подбоченилась и остановилась совсем:
С чего бы это?
Митря моргнул:
Да меня больно мамка ругает за живность всяческую А жабтак вообще не шибко уважает. А коли ты куда собираешься, так я б их у тебя схоронил до твоего возвращения.
Ярослава, кажется, ожидала нечто подобное. Не поведя бровью, она снова стала величественной и спокойной:
Ну, хорошо. Пусть так! Да ты следи, чтоб не издохли-то!
Но Митря уже не слышал: он уже отворял ворота, подгоняя большое неповоротливое животное.
А что это за жабы такие? поинтересовалась Катя. Уже второй раз про них слышу.
О! Большая редкость. Они ж жуть какие ядовитые! Их ядом джунгары стрелы свои метят, чтоб урону больше причинить, воодушевилась Ярушка. А мы с Митрей хотели опыты с ними делатьприучить к их яду мышей. Если все верно выйдет, то получим противоядие.
А не удастся? Мышей не жалко?
Видимо, этот вопрос тоже сильно мучил Ярославу: она закусила губу и засопела.
Ну, мы их сильно травить не будем, неуверенно начала она. Ничего с ними не должно произойти.
И она ускорила шаг, словно убегая от дальнейших расспросов.
Глава 7. МОГИНЯ
Девочки миновали городские вороты, выйдя следом за груженым обозом того самого мужичка, чья телега перегородила дорогу.
Ей, Яруш, подвезти, может? крикнул он ей.
Не, спасибо, дядь Кондрат, нам тут недалече, через Струйку, до опушки мы.
Кондрат помрачнел:
А-а-а, ясно, протянул с пониманием, к бабушке торопишься, кроду жечь
Ярослава кивнула. Кондратий печально кивнул:
А мы, вишь, едем, он помолчал, задумчиво поглаживая бороду, Один я остался, Яруш. Матрена моя померла зимой, как Ростислава нашего убило в бою. Вот, хоть, внучат поднять бы, людей из них вырастить. Чтоб джунгар проклятых, что сиротами их сделали, перебить всех.
Ярослава молчала, медленно шагая рядом с телегой.
А что, далече едете?
Дед Кондрат невесело хмыкнул:
Щас до Тюмени. Там родня Матренина, к себе зовут, он глянул на Ярушку, Ты, Яруш, за домом нашим тож приглядывай, да?
Вернетесь?
Да, может, и вернемся
Ярослава и Катя свернули с дороги, двинулись по тропинке в сторону леса.
Там, Катя видела уже отсюда, собралось много народа.
А что там?
Ярушка, еще сумрачная после разговора с дедом Кондратом, посмотрела вдаль:
Кроду сейчас жечь будут.
А это что?
Увидишь
Они миновали неглубокую речку Струйку, подошли ближе.
На окраине леса, за линией черной, свежевскопанной земли, уже возвышался широкий помост, сложенный из бревен, сена и коры. На помосте, плотно укутанные в белый саван, лежали несколько мужчин.
По одному, поднимаясь к каждому из них на помост, подходили люди: женщины, мужчины, старики, подносили цветы, целовали в лоб и медленно спускались с помоста.
Кто это?
Ярослава сорвала несколько цветов, собрала в букет:
Аким, Никанор, Перебей, Коловрат. Все четверо погибли в стычке с джунгарамина прорыв пошли, ниже по течению. А наши споймали их отряд, бой приняли. Да вот, не все уцелели, она указала на худенькую старушку в красной одежде, руководившую процессией. Вон и бабушка моя, она серьезно взглянула на Катю. Ты постой тут, ладно? Нам лишние вопросы сейчас не надобны, верно?
И пошла в сторону помостов, а Катя присела на разогретый камень.
Она знала этот обряд.
Помост посреди кругакрода. Ее складывали из бревен, переложенных корой, сухой травой и соломой. Как день к ночи клониться начнет, ее подожгут, чтобы уходящее за горизонт солнце, забрало дух их брата, мужа или отца. Там его встретит родня, проведет куда надо. И погибший воин будет защищать свою землю и свою семью. Только уже с той, с другой стороны.
Она видела, как Ярослава взошла на помост, положила цветы каждому из погибших воинов, легко сбежала с помоста, подошла к бабушке, встала с ней рядом.
Теплый ветер вместе с горьковатым запахом полыни донес зычный голос пожилой ведуньи:
Отправляется Аким к Роду своему! и подожгла один край кроды. Отправляется Никанор к Роду своему! и подожгла другой край кроды.
Яркий огонь, хватаясь за солому, загудел.
Отправляется Перебей к Роду своему! Отправляется Коловрат к Роду своему! Прими, Сварог, братьев наших, проведи, вечномолодая Мара, их в мир Правный.
Огонь деловито занимался, поднимаясь все выше, цепляясь за бревна, перекидывая пламенные языки ярус за ярусом, пока не подобрался укутанным в саван телам. Перед ними замер на мгновение, как живой, преклонил колени, обвил тонкими рукамизмеями, обнял, словно родных. И через минуту уже укрыл оранжевоалым одеялом.
Люди вышли за круг, взялись за руки, потянули хоровод. В начале медленно напевая слова, затем ускоряясь. Катя видела, как мелькает, подпрыгивая, Ярушкина коса с голубой лентой, да возносится к краснеющему небу темный дым кроды.
Сердце Кати тоскливо сжалось: ей вспомнился такой же костер, только в разы больший, собранный по погибшему близкому ей человеку.
Память напряглась, выхватывая из прошлого обрывки воспоминаний.
Крутая лестница. Укутанный белым погребальным саваном мужчина. Она наклоняется, целует восковой лоб, ей больно и она плачет. Рядом чья-то твердая рука ведет ее вниз, с лестницы. Она поднимает глаза и видит огромный корабль, ладью, словно сошедшую с иллюстраций сказки про Садко. И огонь так же почтительно взбирается по доскам. Оставляя лишь память о том человеке, с узким восковым лицом и шрамом через правую щеку.
Отчего так больно?
Кто он ей?
Воспоминание, полыхнувшее острым лезвием, заставило застонать: в той кроде был ее дед. И звали его Любомир.
***
Вернулись поздно.
Всю обратную дорогу от полыхающей кроды до дома, шли молча, слушая писк комаров да разномастное кваканье лягушек. Короткие сибирские сумерки уже сверкали синевой, а сверчки спели не одну песню, когда они, наконец, переступили порог дома Ярушкиной бабушки.
Катя, вытянув от любопытства шею, заглядывала через покатое плечо пожилой женщины: стоило ей только потянуться к двери в дом, как тот, словно ожилвнутри что-то скрипнуло, заклокотало, проем молодцевато расширился, пропуская внутрь хозяйку. В щель открывающейся двери Катя видела, как внутреннее пространство раздвигается, и вот остающийся простой деревянной избой дом внутри преобразился в просторный терем внутри.
Девочка ахнула, заметив, как полыхнула огнем затопленная сама собой печь, украшенная яркими, солнечными, изразцами, а большой дубовый стол по-солдатски подравнялся по стойке «смирно», пихнув в бок замешкавшуюся лавку.
Ярушкина бабушка, искоса поглядывая на незнакомую девочку, кивнула в сторону открывшегося перехода:
Наверх пойдем, тихо скомандовала, и проворно направилась через галерею.
В это же мгновение над ее головой с легким щелчком возник и торжественно поплыл впереди, освещая им дорогу, изумрудно-белый шар света.
Войдя в комнату Ярушки, старушка села во главе стола, уперлась острыми локтями в темную поверхность:
Сказывайте.
Катя осторожно присела на край лавки. Ярославарядом с ней. Толкнула легонько в бок:
Сказывай.
Катя выдохнула.
У меня мама пропала, решила она начать с главного. Растаяла прямо посреди комнаты.
И она, в начале медленно, тяжело припоминая подробности произошедшегои про кошку-Могиню в окне, и про шкатулку, и про трех грабителей, пока не выпалила как скороговорку:
Я от этого зверя бросилась, лампа стала гореть ярче у одной двери, я ее толкнула, что было сил, и оказалась здесь, в этой самой комнате.
Голос предательски дрогнул, и она заревела:
Я заблудилась, понимаете? Я теперь не знаю, как мне домой вернуться, как мне маму найти!..