Где бвана дракон? со всхлипом дыша и вытирая обильно катящийся по щекам пот, выдавил он. Увидел рукоять меча над плечом Богдана Грохоча золотыми украшениями, толстяк метнулся к нему и шумно рухнул на колени. Крылатый Повелитель! взвыл он, судорожно ловя Богданову руку. Гроза Небес и Властитель Облаков! Помилосердствуйте! Пятьсот лет! Пятьсот лет ни одного дракона в Вагаду с тех самых пор, как проклятый Мамади лишил нас благодати! Звякая золотыми украшениями, толстяк неотступно полз за пятящимся Богданом. Но мы не виноваты, клянусь! Мы его никогда не поддерживали! Мы были против, да-да! И вот теперь такая удача! Не вставая с колен, толстяк метнулся наперерез Богдану и таки ухватил его за руку. Я здешний градоправитель, бвана дракон! Когда я узнал, что вы изволили посетить наш город Мамади навстречу этим безмозглым, они должны были доложить еще ночью! градоправитель дернул головой в сторону переминающихся неподалеку стражников. Вот, бвана, вот! Он оставил Богдана, так же на коленях подполз к толстухе в пальмовой юбке, ухватил за руку уже ее и потащил к Богдану: Моя дочь, бвана! Мы отдаем ее тебе, да-да! Возьми этот цветок пустыни и верни благодать моему народу! И он снова звучно звякнул золотыми украшениями.
Толстуха состроила Богдану глазки.
Из-под темной арки крааля появился Айт, волокущий здоровенный казан, куда был заключен рогатый змей.
Вот он дракон! тут же сдал его Богдан. Слышь, Гроза Небес, тебе тут невесту привели.
Толстуха и Айт уставились друг на друга и их лица одновременно исказились ужасом.
Бабá! толстуха начала пятиться. Ты говорил в жены, ты говорил драконы девок не едят А он меня прямо с котелком встречает! И, подхватив шелестящую юбку, она со всех ног дернула обратно по улице.
Стой, безголовая! Папаша вскочил на ноги и во всю прыть ринулся за ней. Стой, кому говорю! Счастья своего не понимаешь!
То ваше счастье, бабá, а мне на жаркое пойти счастья никакого нету! на бегу прокричала девица.
Такую сладкую разве что на кускус! звучно причмокивая пухлыми губами, сказал чернокожий стражник.
Мы тут это попрощаться зашли с красавицей вашей. Раз уж в жены ее не даете, смущенно пробормотал его светлокожий напарник. И словно щит выставил перед собой изукрашенную шкатулку с подарками.
Хотя мы по-честному ее украсть хотели, все как у людей! обиженно добавил чернокожий, а ящер завертел головой во все стороны, разыскивая свою недоступную любовь.
Так вот она, поглаживая меч, мрачно буркнул богатырь, кивая на стоящую рядом ведьмочку.
Три пары глаз две с круглым и одна с вертикальным зрачком растерянно уставились на ведьмочку.
Вчера она вроде потолще была, разочарованно протянул чернокожий.
Шкура позеленей, проскрипел ящер.
И вообще покрасившее, заключил светлокожий, сунул шкатулку с подарками под мышку и решительно зашагал прочь. Напарники потянулись за ним.
Приоткрыв рот, ведьмочка несколько мгновений смотрела им вслед и ударилась в слезы.
Ну что ты, Машуль! растерянный богатырь топтался возле нее, безуспешно стараясь вытереть слезы краем торчащей из-под кольчуги рубашки. Нашла из-за чего плакать! Ну ты толстой хочешь быть? Или зеленой? А так ты очень даже симпатичная Ведьмочка подняла заплаканное лицо и богатырь вдруг осекся, пристально вглядываясь в нее. Очень даже медленно и вдумчиво повторил он. Ведьмочка затрепетала мокрыми ресницами.
Пошли, а? дергая Ирку за рукав, жалобно попросил Айт.
Мы ж тебе одежду хотели купить? растерялась Ирка.
Правильно пока выбирать будем, невесту как раз изловят и притащат обратно, ехидно согласился Богдан.
На Торжище все купим, все равно заезжать. Айт подхватил здоровенный казан с пленным змеем и, изо всех сил стараясь сохранить достоинство и не бежать, быстрым шагом двинулся вниз по улице.
Тощий, а здоровый! Богдан завистливо крякнул, поднимая казан с пауком.
Куда мы? поравнявшись с Айтом, пропыхтел он.
Садиться на корабль, конечно! Айт свернул на ведущую к озеру извилистую улочку.
В опустевшем краале чернокожая служанка широкими взмахами метлы, словно палые листья, сгоняла в кучу паучьи тушки и высохшие змеиные шкурки.
А-аа! Выметнувшиеся из-под кучи мусора две змеиные пасти по-собачьи вцепились в прутья Истошно вопящая служанка отшвырнула метлу, торопливо выползшая из-под кучи мусора двухголовая змея свернулась в колечко, колечко встало на бок и резво выкатилось прочь.
Извилистая улочка уперлась в берег озера. Айт остановился у самой кромки воды, так что мелкая волна лизнула босые ноги. Посреди озера взревела черная воронка, она закручивалась все сильнее и сильнее, словно в испуге вода хлынула в разные стороны, захлестывая стволы пальм и врываясь в узкие улицы Вагаду, волоча за собой песок и многолетнюю грязь.
Посреди озера поднимался остров? Покатый купол вздымался все выше и выше и вдруг над берегом поднялась громадная голова рептилии, складки кожи нависли у Ирки над головой, мимо проплыл похожий на громадный темный иллюминатор глаз На волнах качалась огромная черепаха. Край антрацитово поблескивающего панциря охватывал высокий решетчатый бортик, по кругу тянулась палуба с каютами, а на самом верху красовалась надстройка, здорово смахивающая на капитанскую рубку.
Приветствую Ао Алтан Мелхей Суань-У, Черного Воина, и благодарю за помощь! Айт почтительно поклонился.
Я еще ничего не сделал, Великий Змей Воды! гудком парохода пророкотало из черепашьей пасти. Поблагодаришь после. Вода под брюхом черепахи шумно вздохнула, и громадный панцирь поплыл мимо черепаха разворачивалась.
Добро пожаловать на панцирь! приглашающее взмахнул рукой Айт.
Из-за наметенных между пальм куч мусора, мерцая зелеными глазищами, вслед путешественникам смотрела пестрая кошка в латаной юбке.
Глава 6. Кто разгневал Табити?
Поток змей тек по пещерному тоннелю. Извивающиеся тела пестрым ковром покрывали вылизанный огнем каменный пол, шуршание бесчисленных чешуек о камень сливалось в монотонный гул, едва ли не более громкий, чем непрестанное шипение.
Шшшш! в шипении слышалась паника.
Цок-цок-цок! зловещий стук стальных каблуков неумолимо приближался.
Чешуйчатый поток понесся еще стремительней, обезумевшие от ужаса змеи карабкались друг на друга, жалили и получали укусы, но не останавливались, торопясь убраться от неведомой опасности
Цок-цок-цок! стальные каблуки решительно, точно намереваясь продырявить, ударяли в камень, вышибая фонтанчики мелких искр. Костюм облегал тонкую, по-змеиному гибкую фигуру девушки точно вторая кожа, делая ее похожей на отлитую из серебра статую. Ни единый волосок не шевелился в длиннющей золотой гриве, лишь край грозового плаща едва колыхался при каждом шаге, да изукрашенный алмазами жезл для управления мушхушами нетерпеливо похлопывал по бедру.
Следом за девушкой неслышно скользили красавица с белыми, будто пар, волосами, закутанная в такие же белоснежные кружева, и ее подруга, вся в черном пучок ее кудрявых волос, похожих на взбитую ветром тучу, скалывала ветвистая шпилька-молния. По пятам троицы красавиц ковыляла жуткая, всклокоченная седая старуха в неопрятных темных лохмотьях. На сморщенном, как лежалая морковка, лице едва виднелись маленькие глазки под складчатыми ящериными веками, из-под отвисшей губы торчали желтые, изъеденные временем клыки.
Отчаянно улепетывающие змеи докатились до громадной, в десяток человеческих ростов арки, словно выгрызенной в каменной стене, и вскипели пестрой пеной, не смея переступить невидимую границу. Золотоволосая красавица ступила под арку.
Кгар! Кгар-рр! из смыкающегося над головой сумрака, выставив когтистые лапы, пикировало похожее на ночной кошмар крылатое создание. Взмах перепончатых крыльев ветром прошелся над головами, из длинного клюва, усеянного мелкими, как у пилы, зубами, пахнуло гнилым мясом, создание заложило кульбит и понеслось под каменными сводами, пронзительно вопя:
Дъна Лун, Верховная Хала, Повелительница Грозы со свитой! Дъна Лун к подножию Предвечного трона!
Чеканя шаг по черному полупрозрачному обсидиану пола, Верховная Хала шла через пещерный зал. Из-под свода доносились то возмущенное, то растерянное лопотание и шорох бесчисленных крыльев. Капли мерзко пахнущей слизи посыпались из скальной складки над головой Повелительницу Грозы окутал ореол серебряных молний, не сбавляя шаг, Дина двинулась дальше. Лишь старуха запрокинула косматую голову гибкий змеиный язык вырвался из старушечьей пасти миг и он обмотался вокруг чего-то мелкого, отчаянно пищащего и безнадежно молотящего перепончатыми крылышками. Хрустнули косточки, писк стих. Старуха пошла дальше, равнодушно пережевывая добычу.
Султаны пара с шипением вырывались сквозь пол, неся с собой запах огня и серы. Сквозь завесу пара мелькали то прихотливый изгиб громадных змеиных тел, то царственный гребень, венчающий гибкую чешуйчатую шею. Блеск многоцветной чешуи осыпал зал разноцветными бликами. С грохотом обрушивались на стены удары шипастых хвостов, приветствуя Динино появление. Из пара возникали и тут же исчезали клыкастые морды, глаза с вертикальным зрачком следили за двигающейся сквозь зал процессией. Тронная скала вырастала словно из-под земли: вот ее не было и вот она есть: каменные уступы, уходящие все выше и выше.
Дина остановилась.
Верховная Хала припадает к хвосту Владычицы Табити-Змееногой, Тиамат Хубур Нюй-ва Предвечной и Изначальной! пронзительно проорал из-под свода зубастый птах.
Черный и белый кринолины кружевными розами распустились по обсидиану сопровождающие склонились в реверансах настолько глубоких, чтоб коленом коснуться гладкого пола. Старуха звучно сплюнула обгрызенные крылышки и опустилась на колени. Лишь Дина отвесила по-военному четкий поклон и в ожидании замерла перед троном.
Высоко над головой словно включился прожектор дрогнуло жесткое и темное, как скала, веко, открывая огромный, полный яростного света глаз. Мрак шелохнулся тянущийся вдоль скального уступа хвост толщиной со столетний дуб пошел волной, вздымая зубцы, похожие на узкие треугольные паруса человечьих яхт, кончик хвоста шевельнулся грохот обвала обрушился на зал, вжимая все живое в камень стен. Отделяясь от скалы россыпью драгоценных камней, сверкнул контур громадного крыла
Шшшшш! шипение было негромким, но казалось, оно сдирает чешую со шкуры. Душа сжималась перед давящей силой, корчилась от ужаса, забиваясь в самый кончик трепещущего хвоста. Сама скала оживала, медленно изменяясь и трансформируясь, переливаясь искристым блеском многоцветной чешуи. Сверху хлынули потоки света, оставляя Дину и ее свиту в безжалостном сверкающем круге. Огромная, как корабль, драконья голова, увенчанная сияющим золотым гребнем, медленно склонялась над Диной. Голова закрывала собой все свод пещеры, мир жизнь. Белоснежные клыки блестели, как наточенные сабли, ноздри, как две пещеры, с шумом втянули воздух над склоненной Диной, глаза-прожекторы тускло вспыхнули и
Гибкая, почти болезненно худая женщина расслабленно откинулась на подушки, покрывающие нижнюю ступеньку скального уступа.
Не кажется ли тебе, дочь моя, что твое пристрастие к человеческому облику стало несколько избыточным? Голос ее был глубокий, как пещеры, и звонкий, как бьющий из-под скалы родник.
По пещере прокатился долгий облегченный вздох. Сквозь расползающийся пар послышалось шарканье когтей, шорох царапающих скалу крыльев, густые смешки, на миг мелькнула и снова растаяла за белесой завесой оскаленная в усмешке драконья пасть.
Склоняюсь к хвосту Матери-Владычицы! Дина опустилась на одно колено, подхватывая выглядывающий из-под подола длинного блекло-золотого платья кончик змеиного хвоста.
Владычица Табити-Змееногая окинула ее задумчивым взглядом по-ящериному круглых темных глаз на узком и остром, как клинок сабли, лице они казались особенно огромными. Ровные и гладкие, как черный шелк, волосы ласточкиными хвостами спускались вдоль бледных впалых щек. Высокий жесткий воротник платья поднимался над головой короной или драконьим гребнем.
Мраченка Мин Белая Змея Мин Прозрачно-непроницаемый взгляд темных глаз скользнул по склоненным головам, заставляя их опуститься еще ниже. А что такое с Лаумой? в звонком, как падающая льдинка, голосе мелькнуло легкое удивление.
Дина через плечо покосилась на старуху челюсти той продолжали мерно двигаться, пережевывая остатки добычи.
Она очень сильно расстроилась.
Что могло до такой степени расстроить дочь Ливня и Крови? с брезгливым женским интересом разглядывая морщины и клыки Лаумы, обронила Владычица.
Любимую игрушку поломали, едва слышно шепнула себе под нос Мраченка.
Лаума обиженно всхлипнула и тоненько, на одной ноте заныла.
Найдите ей другую, и побыстрее, так же невозможно! Взмахом тонких длинных пальцев она скомандовала Дине подняться. Секундой позже Мраченка и Белая Змея, как самолеты из пике, вынырнули из затяжного реверанса, лишь Лаума продолжала стоять на коленях, беззвучно всхлипывая и размазывая слезы по морщинистым щекам.
Заполнявший тронную пещеру пар начал медленно оседать, словно ниспадал тяжелыми складками занавес. Каменные колонны мерцали, испуская молочно-белый свет. В воздухе, сплетаясь в причудливые узоры, танцевали пестрые огоньки, а за ними гонялись змейки с яркими павлиньими крылышками. По грубым каменным складкам пещерных стен мелькали причудливые тени, вспыхивали, отражаясь в чешуе драконов, цветные блики. Порывистые огненные в черной, желтой, оранжевой, алой и темно-багровой чешуе, водные всех оттенков голубого и синего, зеленые, коричневые, песочные и цвета палой листвы земляные. То опускаясь, то подлетая в воздух, мелькали почти бесцветные воздушники. На застеленных коврами каменных уступах сидели разряженные двуногие ящеры-сэвы ящерицы кокетничали с драконами, ящеры выглядели не очень довольными. Меж когтистых лап крылатых змеев скользили ползучие змеи-ямм: с завитыми волосяными гривами, витыми рожками, украшенными драгоценными камнями крохотными крылышками, лапками с позолоченными коготками и усами-вибриссами, обсыпанными цветной пудрой, они элегантно обвивались вокруг украшенных гирляндами цветов качелей, болтая с воздушниками о высоком, а с земляными о земном.
Ква! Квек! Бре-кек! множество лягушек зеленых, желтых, коричневых древесных, совсем крохотных и весьма внушительных восседали на листах кувшинок в крохотном пруду и на торчащих прямо из скалы древесных корнях. Прудик отгораживал от остального зала глубокую нишу в стене, откуда, словно из театральной ложи, пялилась громадная пупырчатая жаба. Голову жабы венчала крохотная золотая корона, а в зеленой лапе с наманикюренными коготками она держала кубок.
Бесчисленное количество мелких змеек-прислужниц скользили на хвостах, балансируя поставленными на головы подносами: чаши с вином, блюдечки с разноцветными лепестками, широкие листья с червячками и мошками, и на отдельных подносах крохотные рюмочки с молоком и тарелочки с шоколадными конфетами. Воздушная драконица, полупрозрачная даже в человеческом облике, наигрывала на флейте, а бескрылый змей-ямм хвостом отбивал ритм на барабанчике. Чуть дальше компания совсем юных змеев и змеечек бережно передавала по кругу наушники Мр3-плеера и закатывала глаза, восторженно прищелкивая хвостами. Вся эта толпа болтала, создавая под сводами гул голосов, изредка прерываемый сдержанным ревом, раскланивалась, помахивая крыльями и лапами, а иногда руками и шляпами, цепляясь хвостами и ножнами мечей. Кое-кто салютовал чашами стоящей перед троном Дине, та только едва заметно опускала ресницы, давая понять, что видит, помнит, но не сейчас, не сейчас
Я обеспокоена, обронила Табити, и ее равнодушный взгляд скользнул поверх головы Дины, словно Владычица и не с ней разговаривала.
Что или кто осмелился встревожить Мать-Владычицу? почтительно поинтересовалась Дина. Маменька-Командирша отлично знает, как бесит эта ее манера разговаривать будто со стенкой, а потому раздражаться нельзя, не-ет!