Он подробно проинструктировал меня, как найти их вдохновительницу. Мол, напротив того дома, где проход в другой мир. Ну да, ну да, «проход»
Рядом со входомдуб, увидишьне ошибёшься, добавил рыжий, когда я уже повернулся к нему спиной. Только он иногда исчезает.
Не было там сегодня никакого дуба. Я осмотрелсяа безжизненные глазницы домов наблюдали за мной в ответ, и это чувство мгновенно растревожило меня, подняло из глубин сердца животный страх и желание броситься прочь хотя я уже умирал, а может, даже дважды, я всё никак не мог избавиться от страха. Крепко же его вшили в наши души.
Цыц! сказал я окнам. Чёртовы вуайеристы! Хватит смотреть!
Но они всё насмешливо глазели на меня. И тогда я поднял с земли камень поувесистее и запулил его в ближайшее око, стрельчатое и самоуверенное.
Россыпь осколков и ликование.
Который ещё глаз тебе выбить? вопросил я вникуда, даже не зная, с кем говорюДоктором или кем-то ещё. Раз, двапрощайте, окна!
В доме напротив не осталось ни единого целого окна, и я принялся за следующий. Вандал во мне праздновал своё рождение и уже возносил бокал с тостом, когда я вдруг понялокна опустели. Оно существовало в каждой молекуле. Бессмысленно было бить стекло его глаз, если оттого его глаза только приумножались количеством осколков.
Теперь на меня смотрело всёхилые кустики на газоне, фонари, небо, земля, даже моё собственное тело вдруг оказалось инструментом слежки.
А-а-а-а-ар-р-ра! закричал я, разодрав на себе простынное одеяние. Разодрал бы и грудь, если б могвсё равно заживёт, всё равно вечна как и моя пытка. Уйди! Уйди!
Эй, Данте! Что за червяки на этот раз? спросила Хлоя. В ней нет ни капли заботы, только насмешка надо мной.
Пошла вон, проклятая баба, прорычал я.
Как скажешь, сказала она, скрываясь в опустевшей глазнице невысокого дома, возле которого не было никакого дуба. То окно тут же затянулось стеклом, словно рана свежей кожей. Это меня отрезвило.
Я поднялся к Хлое. Комнатаодин в один та, что совсем недавно воссоздал Доктор. Но я почему-то знал: эта Хлоя точно настоящая. Она казалась тёплойне температурой, я ведь её не трогал, а не знаю. Тёплая, и всё.
Я к тебе с предложением.
Ну? она скрестила руки на груди, будто защищаясь. Чего надо от проклятой бабы?
Да брось, я ж любя. Не хочешь уйти отсюда?
Переехать? Сам себе этот дом присмотрел? Ни за что! Ищи другое место!
Нет, перебил её я. Уйти очень далеко. Неужели тебе неинтересно, что там, за городом? И есть ли у города конец? Я давно над этим задумывался, и сегодня таки решился Подумал, что тыединственный человек, кого я был бы рад взять с собой в компанию. Мы обаперсоны нон-грата, изгои. У нас много общего.
Полная ложь. Она нужна была мне только для того, чтобы спасти от приступа безумия, если тот снова накатит и начнёт материализовывать мои кошмары. Да и создатель горячих обедов бы под рукой не помешал.
А мне что с того?
Может, по пути найдём твоего возлюбленного Мессию. Ну или пространственную дырку, чтоб проскочить в другой мир. Глянь-каодни плюсы.
Звучит здраво, проронила она, подумав. Но жалко всё это бросать
Что жалко? Или кого? Толпу клеветников? Горсть тех, кто не посмел за тебя заступиться?
Хлоя вздохнула.
Я должна всё обдумать.
Нет времени. Я ухожу сегодня. Уже прямо сейчас.
Для пущей убедительности я схватил со стола чайник, как самое нужное в дороге.
Но если что-то случится мы будем там одни, кто о нас позаботится?
Как кто? Тефаль, я тряхнул чайником. «Тефаль думает о нас».
Хлоя наклонила голову, разглядывая меня и будто прикидывая, с кем имеет делос шутником или безумцем. Я живо нарисовал на себе улыбочку, и весы качнулись в сторону шутника.
Ну пошли, сказала она. Мол, была не была. Всё равно второй раз не помирать.
Хотя я зналчто ещё как можно помирать.
Зачем разбил окна? это она спросила, уже когда мы выбрались на улицуя, Хлоя и чайник.
Просто выместил злость. Это улица разочарований. Разве ты не согласна?
Хлоя угукнула. Злость простому смертному куда более ясна, чем паранойя. А она уж точно простушка. Ну, я так подумал, глядя на её ничем не примечательный вид. Таких, как онатысячи, даже миллионы. Неужели она ничем не хотела выделиться? Набила бы татуировку.
То ли дело я. Прекрасен сам по себе.
Ты что, ни одной витрины не можешь пропустить, чтобы не взглянуть на себя любимого?
Да я гляжу на нас обоих. Как смотримся.
Если ты на меня запал, то давай лучше сразу разойдёмся в разные стороны. Тебе ничего не светит.
Не очень-то и надо. И я так говорю не потому, что виноград зелен, а потому, что и вправду не надо; а если надото не с ней.
Ходит тут, впалой грудью щеголяет, продолжила Хлоя.
Раньше я был в форме, заметил я, укутываясь в драную простыню. Потом от вашей потусторонщины похудел. Потерял девять кэгэ за полгода. Кошмары мне всякие являлись, самые железные нервы б сдали Не хочу об этом.
Это были не кошмары, а истинное лицо мира, Хлоя посерьёзнела. О нет, это же Его проповеди. Ты прозрел, как и мы.
Зачем ж тогда хотела вернуться, а?
Я не насовсем. Я хотела дать знать своим близким, что я здесь я в другом миреи тут лучше, чем на Земле.
Мы пошли дальшевсё знакомые места Когда-то я так любил свой город. Стоит только заслышать слова «культурная столица мира», как уже распирает патриотическая гордость, даром что грудь не взрывает. Выйдешь на авеню, слеваизысканные балконы в красных цветочках, справа а, не помню, что там было справа. Тоже что-то восхитительное. Конечно, стоило уйти с главных улиц, как я рисковал потерять из виду весь лоск и наткнуться на обшарпанные стены, но то было меньшее из зол.
Время шло, и я понимал: что-то не так. Аллеи с переулками наводнили грубые и крикливые люди. Они превратили предмет моей гордости в обычный городишко с раздувшейся непомерно радиобашней. Они не уважали наших традиций, но требовали, чтобы мы чтили их привычки и обычаи. Они были как гниль на боку у яблока, но о том нельзя было говорить вслухиначе прослывёшь бескультурным, нетолерантным. Можно подумать, я слышал много культуры в свой адрес, когда проходил мимо их компаний.
Так что, могу сказать наверняка, кое-что в Лимбе мне точно пришлось по нраву: мало народу, много кислороду. Сегодня он и вовсе был уютнымстены пастельных тонов, полные зелени дворики.
Твои воспоминания? спросил я, указывая на чудные домики, словно сошедшие со страниц сказки. Про «Пряничный домик», например. В этой сказке любопытных пацана с девчонкой таки сожрали, или нет? Запамятовал.
Я тут выросла, сказала моя спутница. В похожем городе, то есть
Опять она стала «тёплой», почти «горячей». Надо желюбит своё детство Я своё ненавижу, как и дом, в котором рос. В нём люди умели разговаривать только упрёками.
Медвежоно-о-ок, прогудел пряничный домик. Он аж затрясся, и я вместе с ним, испуганно схватив Хлою за руку.
Что это?!
Это уже моё, сказал я. Не останавливайся, пожалуйста.
Я потянул её дальше по дороге, но Хлоя словно вросла в землю.
Я хочу посмотреть, заявила она.
Пришлось бросить её вместе с чайником. Я побежал по дороге, быстрей, чем лучший спринтер. Уж лучше встретиться с богиней Кали, чем увидеть, как Лимб превратил мою ма в монстра. Не хотел видеть, чем она могла стать в этом фантасмагорическом мире
А что, если тамнастоящая мать? Она ведь тоже мертва. Куда-то она должна была попасть после смерти?
Вскоре уколы в боку стали нестерпимы, и я повалился на кованую лавку. Хлоя нагнала меня. Она даже не запыхалась! Только раскраснелась, как после утренней пробежки.
Со своими страхами надо бороться, заметила она. А не убегать от них. Иначе они будут преследовать тебя вечно.
Ещё одна цитатка великого гуру? отозвался я, не в силах перевести дыхание и хватаясь за живот.
Это общеизвестная истина.
Говорить легко. Я тебе таких истин накидаю с целый вагон. «Со страхами надо бороться». «Следуй за своей мечтой, и Вселенная поможет». «Любовьсамое главное в жизни». «Трава зелёная». А толку с них? Где-то растёт красная трава, а где-то и от страхов лучше убегать.
Хлоя закатила глаза и вздохнула.
А ты будто ничего не боишься? спросил я.
Ничего.
Вот сейчас мы и проверим. Иди за мной.
Я привёл её к трёхэтажному особняку. Шикарный дом для живых. Что нам с трёх ванных и пяти спален, если не перед кем ими хвастать?
Мы миновали камины и колонны, украшенные марокканской мозаикой. Я точно видел их в журнале «Интерьер». Значит, Лимб нарисовал этот дом на основе моих собственных воспоминаний. Но, мы пришли сюда не для того, чтобы ковырять мозаичную плитку или любоваться картинами. Я привёл Хлою на последний этаж, затем отыскал выход на чердак, и уже оттуда выбрался на крышу.
Моя спутница забралась следомкуда шустрее, чем я.
Что, будешь проверять, боюсь ли высоты? насмешливо спросила она.
Не. Подожди минуту.
С плоской крыши открывался вид на спокойный пригород, чудесный, словно с рекламной картинки того же журнала. Мне предстоит его испортить. Я закрыл глаза и вспомнил
как впервые услышал, что «у меня рожа аккурат как у моего дебильного отца».
как отказался отдать карманные деньги хулигану и был избит.
как меня незаслуженно обвинили в истории с маленькой немкой.
как мимолётный отчим учил меня плавать и чуть не утопил.
как каждый день в нашем доме начинался и заканчивался скандалом.
как я написал письмо с признанием в любви, а его прочли всему классу.
как из-за моего болтливого языка пострадал невинный человек.
как глотал таблетки, чтобы всё закончить, а потом меня рвало.
как опять был бит, но уже за то за то что я такой, какой есть.
как меня встретили дома после того, как вышел приказ об отчислении.
как понял, что жизньэто коктейль из равнодушия и лицемерия.
как понял, что сам стал одним из тех, кого презирал.
как понял, что останусь один до конца своих дней.
как проснулся и понял, что меня ограбили.
как меня чуть не отправили под суд за то, что в дизайнерском порыве я избавился от несущей стены.
как меня шантажировали личными снимками.
как я впервые увидел галлюцинацию.
как люди вокруг меня умирали (и я всё метался, не зная, был ли сам тому виной).
как я безуспешно скитался по всей Европе в поисках выхода.
как принял решение убить человека, которым раньше восхищался.
как я очнулся в Лимбе.
как Доктор издевался надо мной.
* * *
Ничего себе, проронила Хлоя. Её слова утонули в мутном и густом воздухе, мелкие чёрные частицы повисли в нём взвесью. Пригород залил громадный студень.
Ты будто прозрачный.
А ты нет.
Не боишься исчезнуть?
Я покачал головой и снова зажмурился.
О чём ты таком думаешь? О холокосте, что ли? Да уж, бытие определяется сознанием бормотала Хлоя.
А я вспоминал уже учебник по паразитологии, непрошенно впечатавшийся в мою память. Всё своё отчаяние, всю боль я освободилчтобы аккумулировать в образе из простой книжицы.
Студень начал оседать, стекать с крыши. Я подошёл к краювнизу шевелилось белесое море из миллиарда мелких, скользких, отвратительных существ. Ровно то, что я задумывал.
Сможешь нырнуть? спросил я. Или боишься?
Бояться и испытывать отвращениеразные вещи, отозвалась Хлоя, опасливо разглядывая массу, что заполонила улицу. Её лицо аж посерелои это доставило мне изощрённое удовольствие.
Какие-то детские отговорочки.
Слушай Ты создал всё это вот этот вот червивый океан Чтобы доказать мне, что я не бесстрашна?
Чтобы ты не доставала меня «прописными истинами».
А я прыгну.
Прыгай. Только задержи дыхание, не то мои маленькие друзья набьются тебе в нос и рот, усмехнулся я.
Правда прыгну!
Ну давай, давай.
И тут Хлоя вдруг схватила меня за руки.
Прыгну, но вместе с тобой.
Так мы не договаривались, возмутился я. Я-то признаю, что труслив, брезглив и вообще грешен до седьмого круга. А ты прыгай и доказывай
Но она, кажется, уже забыла про то, что это я бросил ей вызов.
Тебе надо преодолеть страх, её глаза загорелись опасным, фанатичным пламенем. В этом весь смысл
Хлоя потянула нас к краю, я жев обратную сторону. К счастью, я оказался сильнее.
Я всё думала, почему «Чистилище», ведь все мы чисты, говорила она, всё не выпуская меня из своей хваткини дать ни взять, самка богомола. Но ты единственный, кто нечист, это тебя надо очистить от страхов!
Ты забыла, зачем мы сюда забирались
Я переосмыслила!
Всё же мне удалось добраться до середины крыши, такой безопасной и притягательной, и ничьи тощие ручки не смогли мне в том помешать. Хлоя отпустила меня. Смирилась?
Зря ты, сказала она, приседая на одно колено и касаясь плитки руками.
Поверхность накренилась, и я тут же потерял равновесие, неуклюже упал, покатился вниз, цепляясь за стыки плиток, а мысли мои почему-то были о том, что такое покрытие для крыши не очень хорошее, можно случайно поскользнуться и упасть, если стоять близко к краю плоские крыши ведь для того и делают, чтобы по ним гулять, ведь так? Устраивать на них вечеринки А на вечеринках люди пьяны и падают в пять целых восемь десятых раза чаще, чем трезвые. Это число я только что придумал.
Я повис на краю, как герой дурацкого фильма. Но поскольку я был не в фильме, за мной не прилетит орёл или бэтмобиль.
Хлоя аккуратно подползла ко мне и начала отгибать пальцы.
Это ж для твоего блага, сказала она. Один пальчикза маму, второйза папу Ты потом сам будешь меня благодарить.
Боялся ли я? Скорее, только злился на рыжую дуру и, ещё большена себя, за то, что забыл, с кем имею дело. С одной из тех, кто способен перекраивать этот мир своей фантазией.
Но если я не боялся, значит ли это, что Хлоя в чём-то права?
Нет. У меня просто уже сломалась та часть мозга, которая отвечает за страх, перегорела, сдохла. Я думал о том, как оттаскаю дьяволицу за космы, когда выберусь из своего мерзкого океана.
И тут она прыгнулав полёте ухватив меня за ноги. Пальцы разжались, и мы полетели вниз.
* * *
Твою мать, Арман! услышал я. Человека везёшь, а не мешок с карто-о-о голос растворился.
* * *
Мы упали на что-то плотное, гладкое, пружинящее. Короче говоря, на матрас размером с улицу. Матрас этот был красивый, белый, совсем новыйесли к вещам из ниоткуда применимо понятие новизны.
Когда способность соображать ко мне вернулась, я спросил:
Откуда здесь эта штука? и похлопал по тканевой поверхности.
Ты разбил мне губу, отозвалась Хлоя. Она сидела ко мне спиной.
Я не специально. И здесь всё быстро заживает. Ну так откуда?
Не знаю. Видимо, ты преодолел страх. Поздравляю, буркнула она, продолжая ощупывать лицо. Но я правда не специально! Она сама так упала, мордой мне под колено.
Кровь есть?
Есть.
Покажи.
Так и знал, что ничего страшного. Но теперь мы должны будем оплакивать её царапинку, вместо того, чтобы праздновать мою победу над страхом если это была моя победа, конечно же.
Она обиженно пыхтела минуты три, пока я ползал вокруг и нюхал матрас, щупал его и прикладывал ухо; пытаясь охватить умом его сущность.
Ты был прав, уже затягивается, сказала Хлоя, ощупывая ггубу. Так значит, тут можно вообще за собой не следить? Если тело так быстро восстанавливается..
Угу. Думал, все давно заметили.
Всё-таки, о чём ты тогда думал? Она задумчиво вытягивала из матраса нитку за ниткой. Ногтиразных оттенков зелёного цвета; были такими и до смерти, или накрасила их уже в Лимбе?
Да про всякое ужасное. Про домашние тёрки, про суд про разные дурацкие ситуации, в которые попадал.
И это всё? сказала она столь удивлённо-презрительно, что мне захотелось её стукнуть.
Меня несправедливо обвиняли и высмеивали. Разве этого мало?
И она рассмеялась. Нетрасхохоталась. Хохотала и не могла остановиться. По щекам её текли слёзы, а я в упор не понимал, что сказал такого смешного.
До сих пор я не знал, что может быть безумнее пустого пригорода, где улицы выстланы матрасом. Так вот, нужно было, чтобы на тех безжизненных улицах прозвучал сумасшедший смех. Наконец, Хлоя успокоилась.