Я хорошо себя чувствую.
Ребра побаливали, но сил у Ильи прибавилось. Тело в местах порезов чесалось адски. Он взял свою отстиранную одежду, ушел в ванную переодеться. Вернулся с одним носком на ноге.
Ой, совсем забыла, Настя снова покраснела. Подожди, я хотела носок заштопать. На пятке дырка.
Она суетливо достала из шкафчика набор для шитья, откуда-то извлекла лампочку и, надев на нее носок, принялась штопать пятку быстрыми, уверенными стежками. Илья сел на стул. При виде открытой коробочки с нитками, подушки для иголок, булавок, наперстка в голове вспыхнула мысль. Это касалось тети Вики и ее подарка. Картинка возникла неожиданно четкая и реальная. Взглянул на часы: полчетвертого.
Надел носок, накинул куртку. Настя стояла рядом, ждала. Он вынул из кармана всю наличностьбыло негусто. Выдернул самую крупную купюру в тысячу рублей, положил на стол.
Не обсуждается.
Настя даже не посмотрела на деньги.
Куда ты пойдешь?
Илья хмуро разглядывал ее родинку, чуть растрепанный нимб волос, близоруко сощуренные глаза. Щеки горели как семафоры.
Неважно. Какая тебе разница? У тебя парня что ли, нет?
Хватит корчить из себя крутого мужика, ее голос оказался неожиданно спокойным. У тебя серьезные проблемы, тебе нужна помощь.
Сам справлюсь, он вступил в поединок с дверным замком.
Я тут кое-что разузнала, пока ты в отключке лежал.
Вот зараза, подумал он. Посмотрел через плечо:
Настя, ну зачем?
Может это неправильно. Тогда не придавай значения. Но все равно.
Говори уже.
Мама поспрашивала в поликлинике насчет ситуации в городе. За месяц количество смертей от инсультов и инфарктов возросло вдвое. Старики умирают. И полно ДТП. И побоев. Много отравлений от алкоголя.
Печально. Ну и какое это имеет отношение ко мне? Илья переступил порог квартиры. Услышал вдогонку:
Я сама хотела с карниза шагнуть.
Зачем?
Не знаю. У меня нет парня, ты прав. И друзей нет.
И что? Поэтому надо из окна прыгать?
Она угрюмо молчала.
Тебе же не шестнадцать лет. Включи мозги. На кого мать оставишь?
Илью ошпарило от ее взгляда.
Я ее ненавижу.
Это не мои проблемы.
Он спустился в лифте. На первом этаже возле почтовых ящиков стояла женщина со стеклянными глазами, зажав в одной руке банку, а в другойикону. В банке плескалось что-то желтое. Женщина не шевелилась. Илья прошел мимо. Вышел на крыльцо у подъезда. Осмотрелся: никого не было. Двинулся по подъездной дорожке в обход детской площадки. Та пустовала. У соседнего подъезда, возле открытой машины громко выясняли отношения парень с девушкой. Парень хватал девицу за плечи, тыкал пальцем чуть ли не в глаз, девушка тоже не скромничала. Илья прошел мимо, вжав голову в плечи. Вопли отдавались во всем его теле, как в натянутой струне.
На самом краю двора его нагнала Настя. Сунула что-то в руку:
Забыл.
Илья держал телефон на ладони, словно мертвую птицу. Пошел дальше. Услышал рядом ее поступь.
Иди домой.
Она не ответила, и упрямо следовала за ним, как собака. Илье надоело тратить на нее силы. Он просто дошел до остановки, поймал маршрутку, сел и уставился в окно. Он забыл про все на свете и смотрел на плывущие мимо улицы, и на март, который выдался в этом году особенно холодным. После пары теплых дней температура ушла в минус. Подтаявшие сугробы окаменели предательским льдом, на котором падали все. Илья смотрел в окошко маршрутки и чесал отросшую щетину. Запоздало вспомнил, что пропустил вчерашнюю, последнюю смену на старом месте работы. Взглянул на свое отражение в оконном стеклеиз сумрака салона на него пялился грустный призрак.
Вышел на автовокзале. Прорезал себе путь сквозь толпу к кассам, взял билет до Потешкино, где у них был дачный участок с домиком. А когда сел в автобус, обнаружил рядом с собой Настю.
Тебе делать, что ли, нечего?
Она смерила его долгим насмешливым взглядом.
Сам виноват. Не надо было в книжный приходить.
Мимо прошли дежурные полицейские с собакой. Настя ласково посмотрела на овчарку:
Красавчик. Люблю «немцев».
Постовой, парнишка немногим старше самой Насти, улыбнулся. Перевел взгляд на Илью. Настя взяла его под локоть. Парни в форме прошли мимо. Илья смотрел в спину патрульным. Ему было все равно: как карта ляжет. Если бы подошли и попросили предъявить документы, он не стал бы сопротивляться. До отправления оставалось десять минут.
Давай выйдем? предложила Настя.
Вышли. Она закурила. Прежде чем убрала пачку в карман, Илья прочел надпись: «Черстерфилд». Перчаток она не носила и от минусовой температуры пальцы на руках покраснели. На фоне красной кожи ее кольца из хирургической стали белели особенно ярко.
Слушай, Илья. Я не хотела знать, что такое с тобой приключилось, но теперь хочу.
Ну и хоти.
Нет, ты не понял. Я знаю, кто ты, мне просто интересны подробности.
И кто же я?
Настя секунду подумала и сказала:
Тыколдун-менталист, изгнанный из ордена за предательство. Но твое дело правое, и в финальной схватке ты одолеешь мерзавцев.
Илья расхохотался. Пара человек испуганно обернулась, но ему было плевать.
Роскошно. Попытка засчитана.
Настя отправила окурок в замерзшую лужу. Показала язык. И улыбнулась. Они стояли на перроне и наблюдали, как подъезжает рейсовый автобус. Автоматическую дверь заело; водителю пришлось дергать механизм.
Илья чувствовал, как где-то над ним со свистом рассекает пространство нить. Как падающая гильотина, из которой он успел вытащить голову. Похоже, он снова ускользает из неведомого капкана на дно.
13
Автобус битый час трясся на разбитой дороге. У Ильи от жесткого сиденья онемел зад. За окном проплывал унылый пейзажполя, скелеты деревьев, грязные дома или их останки. Апокалиптичности этой картине добавляли брошенные тракторы, прицепы, машины. Словно ископаемые динозавры, останки которых открылись после таяния ледников.
В салоне воняло бензином. Бабки, подсевшие по пути, развернули свои сумки и явили на свет пироги. Автобус превратился в закусочную на колесах. Настя купила во время остановки шоколадку и теперь пыталась скормить ему половину. Илья вежливо отказывался, но девушка настойчиво совала ему батончик в рот, как капризному ребенку вталкивают ложку с супом. Илья взял свою долю и держал всю дорогу до конечной. Бабки высыпались на предпоследней остановке. Салон внезапно опустел. Остался мужичок со снаряжением для подледного лова, да женщина с ребенком, который ныл, казалось, на одном бесконечном выдохе.
Потом, выпрыгнув в мерзлую грязь, они смотрели, как автобус пробирается по дороге. Илья осмотрелся. Поселок казался вымершим, а оттого чужим. В мае сюда понаедут дачники, но сейчас это были декорации для фильма ужасов. Даже собаки не лаяли. Они шли по проселку, оба конца которого утопали в тумане. Илья остановился возле одноэтажного дома с пристройкой. Типичный дом, единственное отличие которого заключалось в зеленой крыше. В темных окнах поселился мрак. Илья открыл калитку, прошел по тропинке к двери. Достал ключи.
Это твой дом?
Мамин.
Настя что-то неопределенно промычала. Илья отдал ей шоколадку, а сам воткнул ключ в скважину. Дверь охнула и отлепилась от косяка.
Первым делом Илья проверил электричество. Работало. Уже неплохо. Лампочка перегорела, но где-то в кладовке валялись запасные. Дом остыл за зиму, было холодно, как в рефрижераторе.
Пока Настя переминалась в сенях, он вышел в сад, набрал из поленницы увесистую охапку дров и накормил первой порцией дерева печку. Огонь занимался неохотно, лениво. Лизнул бумагу, раз-другой, но вот принялся за хворост и тонкие деревяшки. Дом тут же наполнился густым дымом. Илья закрыл дверцу печи и открыл форточку.
Вы здесь летом живете?
Ну да. Зимой холодно. Стены тонкие. Чего стоишь?
Ничего.
Увязалась за мной? Вот дуй теперь в магазин за едой. На, он вынул из кармана деньги, вложил в холодные красные пальцы.
А где это?
Илья объяснил. Магазин был недалеко. Настя взяла пакет и ушла. Он наблюдал за тем, как она оскальзывается в грязной колее, хватается за изгородь, а сам изо всех сил старался не побежать на второй этаж дома сломя голову. Медленно досчитал до десяти. Только потом взошел по узкой лесенке наверх, где располагалась спальная комната. Почти ничего не изменилось со времен его детства. Все те же занавески на окошке, старые линялые обои, шкафчик и скрипучая кровать. Все затянуто густой паутиной. Горки дохлых насекомых усыпали подоконник, словно павшие на поле боя солдаты. Илья прошел в комнату, наслаждаясь запахом старых тканей и вслушиваясь в скрип половиц. Сел на кровать. Пружины жалобно застонали. Илья откинулся к стенке и закрыл глаза. Посидел так минуту, а может, и все полчаса. Он не считал. Потом встал на колени и заглянул под кровать.
Чемодан по-прежнему лежал там. Старый советский чемодан для командировок, отцовский. Илья с облегчением вздохнул. Вытащил его, раскрыл, отщелкнув замочки. В чемодане лежали игрушки. Машинки, фигурки солдат, зверей и запчасти от них. Колеса, отломанные руки, пружинки словно эхо из прошлого, старые пыльные друзья, с которыми он провел лучшие моменты своего детства. Илья сидел на корточках и, позабыв о цели своих поисков, перебирал игрушки в ностальгическом трансе.
Вот с этой полицейской машиной он ходил на гонки между дворами, и соседские пацаны чуть не отняли игрушку. Мама отдала за машинку приличную сумму, и Илья отстоял собственность в неравном бою. Явился домой с ссадиной во всю щеку, но довольный.
Вот старый плюшевый медведь с оторванным ухом. Он часто просил маму пришить ухо, и каждый раз оно отрывалось, отчего Илье было очень жаль медведя. Игрушка была грязной, набивка давно отсырела, а шерсть вылезла клочьями.
А вот трансформерпластиковая китайская ерунда, которая сломалась почти сразу после покупки. Сейчас краска давно стерлась, и робот с трудом превращался в грузовик: заедала нога. Трех колес из шести не хватало.
Однажды среди вороха запчастей он увидел катушку для ниток. Поднял к свету, рассмотреть. Обычная катушка из дерева, на которую было намотано немного белых ниток. Да, это она. Нашел. Нитки тянулись к чему-то в чемодане. Илья вытащил прикрепленный к ним конверт. Раскрыл. Письмо. Стал читать. Потом снова перечитал, задерживаясь на последних строчках: «Тетя Вика». Уставился в окно пустым, отстраненным взглядом.
И почувствовал, как натянулась нить Насти.
Словно дернули за сердце.
Илья вскочил, бросил письмо на кровать и кубарем скатился вниз по лестнице. Что-то случилось: воздух сделался душным. Взглянул на часы. Настя задерживалась уже на час, хотя поход туда и обратно занимал минут десять.
Он бежал по раскисшей колее, наспех одетый, один раз споткнулся и по колено вляпался в сочную деревенскую слякоть. Не отряхиваясь, вскочил, побежал дальше. Прибежал к магазину, заглянул внутрь. Испуганная продавщица что-то квакнула, но слушать не имело смысла. Он стоял на крыльце и смотрел в свинцово-серое небо, в оба конца дороги. Он слушал завывающий по полям ветер, отзвуки федерального шоссе, тонкой ленточкой протянутого на том конце поля. Слушал полумертвую деревню, переводя тревожный взгляд от дома к дому. И услышал. Слева, метрах в ста. Взрывы смеха. Илья зашагал в избранном направлении. Остановился напротив большого дома из красного кирпича. Ворота были закрыты. На каменной изгороди висели ковры. Илья постучался в ворота.
Очень долго никто не открывал. Слышались звуки музыки, хохот, громкие голоса. Орал ребенок. Илья долбил в дверь, чувствуя, как постепенно закипает от злости. Наконец замок щелкнул, и из проема высунулась нечесаная голова.
Кто там?
Здравствуйте. Девушка у вас?
Какая девушка? О чем говоришь вообще? голова нахмурилась, и дернулась было закрыть ворота, но Илья просунул ногу в щель.
Девушка, спрашиваю, у вас? Она не местная. Я ее муж.
Ногу убери!
Илья рывком распахнул дверь и вошел во двор. Обладателем головы оказался парнишка лет семнадцати. Тут же вскинулся с цепи здоровенный ротвейлер. Воздух наполнил злобный оглушительный лай. Псина подпрыгивала и оседала на задних лапах, удерживаемая цепью. Из дома тут же выскочило трое мужиков. Все пьяно качались.
Кто такой? Чего надо?
Девушка, Илья выставил руки перед собой, показывая, что в них ничего нет. Моя жена.
Самый рослый из троицы подошел поближе. Судя по внешнему виду обитателей дома, Илья заключил, что попал к цыганам. Мужик осмотрел Илью с головы до ног.
Жена твоя?
Да.
Не видел никого. Ты кого-нибудь видел? он обратился к своим своякам. Те нагло замотали головами. Я тоже не видел. Иди давай отсюда, гуляй.
Она заблудилась. Я знаю, что она у вас.
Цыган гневно уставился на Илью. Прошипел что-то на своем родном. Потом ткнул заскорузлым пальцем Илье в грудь:
Братан, иди-ка отсюда, понял? А не то мы тебя сами выкинем. Наша земля!
Наша! рявкнул другой цыган.
Третий подошел к будке, успокоить взбесившуюся собаку. Из окна на первом этаже выглянуло детское лицо. Тут же исчезло. Цыган взял Илью за плечо и подтолкнул к воротам:
Обознался, ищи в другом месте.
Илья вырвался. Его била дрожь.
Мне полицию позвать? Приведите девушку.
У хозяина, а, похоже, именно он стоял перед Ильей, дернулось веко. По лицу поехала недобрая усмешка. Сзади щелкнул замок: это мальчишка закрыл ворота. Изнутри.
Не хочешь по-хорошему, протянул цыган, будет тебе твоя жена.
Ситуация складывалась скверная. Эти люди злились и получали от этого удовольствие.
Крутой, да? Ментов решил вызвать?
Слушайте, я никому не скажу. Выпустите ее и мы уйдем
Ты посмотри на него, а! возмутился хозяин, словно застал вора на месте преступления. Ты кто такой? Никакие менты тебе не помогут, понял?
А потом процедил:
Она тебе не жена, раз за ней уследить не можешь, и своякам:Вяжите его!
Мужики бросились к Илье. Значение имела каждая секунда. Лихорадочно сунув руку в карман, Илья вдруг нащупал что-то в левом. Вытащилоказалась катушка. Мужики почти пересекли двор. Собака сходила с ума, истекая слюной. Хозяин снова схватил его за плечо и норовил заехать кулаком в ухо. И тут Илья вспомнил про инцидент после школы.
Вжимая голову в плечи, сам не понимая зачем, он намотал на палец белую нитку, а катушку отпустил разматываться. Хозяин, наконец, достиг целипоследовал оглушительный шлепокухо словно плеснули горящий бензин. Компаньоны уже гарцевали вокруг, пытаясь заполучить пространство для маневра. Илья размахнулся. Услышал, как тонко, истерично верещит подросток.
И вошел в Мир Связей.
Весь двор напоминал огромную копию колыбели для кошки. Пространство между цыганами рассекали десятки перемотанных между собой нитей. На нитях густо висела бахрома зеленой плесени. Плесень вспучивалась белесыми ростками. Плесень торчала повсюдузмеилась по стенам дома, обвивала забор. Пятнала землю под ногами. И гнусытвари роились над домом маленьким облаком, как трупные мухи.
Время опять замедлилось. Илья посмотрел на свое астральное тело и увидел, как из старых ран медленно сочится кипящий сок. Вместо огненных силуэтов перед ним плясали мумии, обмотанные собственными связями до такой степени, что еле передвигались. Пучок собственных связей выходил из груди Ильи ровными лучами и переливался всеми цветами радуги. Илья присмотрелся: по нитям к нему поступала энергия. Она накачивала его астральное тело, заставляя Илью светиться все ярче и мощнее, словно звезду.
Мумии распахнули капканы ртов, слишком медленно. Собака превратилась в красноватое пятно животной ненависти и страха: она его видела. Илья посмотрел на катушку и белую нить. Та мерцала чистой энергией. Это была шестая из неизвестных нитей. Илья представил, как энергия перетекает по ней в катушку, а потом та по широкой дуге обрушивается на голову хозяина цыганского двора, высекая из его аватара снопы искр. Как белая нить натягивается в новом замахе и наматывается на двух других цыган, впиваясь в их плоть и разрезая нитки их связей. В местах, которых касалась белая нить, плесень вспыхивала и рассыпалась серым порошком. Гнусы лопались с сухим хлопком. Илья не останавливался. Вновь и вновь он хлестал эти две мумии нитью, и из тех брызгала энергия. Они повалились в грязь.
Он взглянул на дом. Растревоженные обитатели метались по комнатам, словно пчелы в разбитом улье. Связи рвались, лопались. Илья смотал катушку, выдохнул и закрыл глаза.
Открыл.
Собака забилась в конуру. Белый как мел подросток валялся куклой возле ворот. Хозяин дома стонал где-то позади, двое его свояков корчились в муках у крыльца. Илья прошел мимо и открыл входную дверь. Коридор был набит женщинами всех возрастов с абсолютно одинаковой внешностьюсловно перед Ильей выстроились копии одной цыганки, только разных лет. Две женщины подталкивали к выходу Настю, перепуганную, с заплаканными глазами. Стоял гвалт. Илья чувствовал липкие нитки страха, протянувшиеся к ним от него. Он вдруг понял жуткую вещьчто может обмотать этими нитками их глотки и дернуть за все разом. Он сможет; ему под силу. И они это знали.