Отпусти!
Птица взвилась спиралью ввысь, чтобы опрокинуться на паутину.
Отпусти!
Взгляд её молил, когти рвали металл в клочья.
Отпусти!
А Фин уже летел в пустоту, не удерживаемый, не преследуемый никем и ничем, кроме хриплого крика о помощи.
Он проснулся не сразу. Волны сна никак не желали отпускать, укачивая на белом лепестке, плывущем в темноте. Ни звука, ни мысли, только теплый ветер, пахнущий солью и розами, слабо поглаживал дрожащие веки. Фин слушал сердце, понимал, что спит, но не торопился открыть глаза. Нужно было сперва унять дыхание и понять
Из бесконечного покачивания его вырвало осторожное прикосновение теплой руки к плечу. Исиантарин. Имя бальзамом растеклось по венам. Фин ухватился за прочную нить тепла, подтянулся, потом еще немногои открыл глаза. Девушка тут же отняла руку. Он улыбнулся и получил ответную улыбку, со сна всё никак не понимая, почему взгляд девушки столь изучающий. Спустя несколько долгих секунд Фин осознал, что во сне одеяло сбилось на пол, и теперь все особенности строения его тела предоставлены для детального изучения. Кто-то иной смутился бы, но Фин вальяжно подтянул ткань к себе, набрасывая одеяло на бедра.
Давно будишь меня? спросил он, потирая глаза.
Несколько минут. Мне начало казаться, что тебя забирает дно.
Забирает дно?
Да. Это когда люди засыпают и не могут проснуться. Они видят сны, понимают, что спят, но не могут открыть глази умереть тоже не могут
Хорошо, что до дна я не дотянулся, Фин сел, пытаясь представить каково этовечно спать. Слишком гнетущие мысли для начала дня. У вас принято завтракать?
А так же обедать и ужинать. Приводи себя в порядок. Я буду ждать за дверью.
После невольного обнажения Фин не возражал бы, если бы девушка осталась здесь и дальше, но она, скорее всего, сочла упавшее на пол одеяло недостаточным аргументом для того, чтобы не выходить из комнаты.
Струи ледяной воды обожгли кожу и в мгновение прояснили сознание.
Фин слышал от учителя, что сны саоссцев часто являются гораздо большим, нежели простой игрой подсознания. Тем более, если это кошмары. Они снятся очень редко, почти никогда, потому относиться к ним нужно с особым вниманием, стараясь раскрыть каждый штрих сказанного Первоначальным. Если бы здесь был Сид, можно было бы всё рассказать ему, он непременно бы всё понял и объяснил: и паутину, и запах роз, и женщину, и проклятья, и птицу. Вот только Сида здесь нет. Значит, придется разбираться самому, раз за разом погружаясь во мрак, чтобы понять.
Фин сплел еще влажные волосы в косу, неотрывно глядя на отражение своих глаз в маленьком зеркале ванной, окончательно принимая для себя тот факт, что сон развивается, ведет куда-то, чего-то требует от него. Раз так, то стоит прислушаться к настояниям, а показавтрак.
В синей комнате был накрыт стол. Минимум приборов, графин и две чаши.
Мы предпочитаем не нагружать себя едой, но ты, я вижу, голоден. Поэтому выпей.
Что это?
Торговцы называют этот напиток глотком жизни, очень бодрит и насыщает.
Фин сделал глоток и благословил создателя столь дивной жизни: тепло и живость тут же наполнило тело, ощущение голода значительно притупилось, а настроение улучшилось.
Туда добавляют мозг рыб, продолжала Исиантарин, надкусывая фрукт, напоминающий яблоко, только продолговатой формы. На той глубине, где они обитают, им зачастую нечем питаться, потому организм вырабатывает особое вещество, наркотик, создающий те самые ощущения, что испытываешь и ты сейчас.
Фин поперхнулся:
Это не запрещено?!
Нет, такой прекрасный эффект! Зачем запрещать то, что несет его?
А опасность есть?
Если бы она была, ты не пил бы это, Исиантарин посмотрела на Фина как на непонятливого ребенка.
Ребенок опасливо сделал еще один глоток, потом окончательно смирился с мозгом глубоководной рыбы и допил содержимое бокала залпом. Девушка одобрительно кивнула.
Ты плохо спал, Фин.
Всегда плохо сплю на новом месте, он пожал плечами.
И только?
Да.
А что ты видел во сне?
Паутину и ворона.
Жаль, что мы не толкуем сны. Я слышала, что небесные скитальцы умели это делать когда-то и учили наших мудрецов, но они утратили навык после того, как опустилось проклятье.
Проклятье?
Не лучший разговор для утреннего часа. Солнце проснулось совсем недавно.
Девушка протянула руку, беря с маленького столика у окна небольшую металлическую табличку. Демонстративно медленно она провела над ней рукой, пластинка развернулась подобно бутону цветка. Лепестки не срывались, а осторожно вынимались.
Наши книги требуют особого к себе отношения. Будь внимателен, и они одарят тебя даже свыше необходимого. Ты ведь умеешь читать? она протянула лепесток Фину.
Умею. Он прочел вслух:
«Среди океанской печали
И радости бури небесной,
Я свой корабль направляю
К тебе и только к тебе,
Повинуясь лишь компасу сердца»
Нравится?
Очень.
Мы любим поэтов Исиантарин секунду помолчала. Итак
Итак?
Сейчас я должна уйти. Ты волен остаться и познакомиться с нашей мудростью, она указала на полки, полные книг. Можешь пойти на прогулку по порту, теперь ты выглядишь достойно и никого не испугаешь. Я вернусь раньше закатного часа.
Исиантарин уже поднялась из-за стола.
Что я должен тебе пожелать?
Ветра в спину.
Ветра в спину, Исиантарин.
Не бойся ветров, айрими.
Глава третья
«И я ждал бы тебя звездной ночью,
Пил бы странствий твоих сок,
Чтобы увидеть воочию
Каждый всплеск волн,
Что уносят тебя от меня»
Фин бережно вставил книжный лепесток на место и задумался. Все стихи этого эфира были посвящены воде, ветрам и звездам, а ещелюбви. Не странно, что не упоминаются в них ни страшные звери, ни деревья, ни высокие горы. Здесь их попросту не было. Во всяком случае, не было на момент написания удивительных строк. Фин затруднялся вспомнить, слышал ли он где-либо столь благозвучный язык. Для него существуют поэзия, песни и речи. Люди, говорящие на подобном языке, действительно должны жить в белоснежных высоких домах, выросших посреди моря, должны плавать на лепестках и пить саму жизнь. Только вот что же скрывается за тонкими и, казалось бы, прозрачными одеждами этого эфира?
Фин поднялся с кресла и прошел в прихожую. Углы, черными насекомыми разбегающиеся по стенам буквы. Он вглядывался в сплетение знаков очень долго. Определенно, сон его как-то связан с каждой из этих букв. Исиантарин говорила о проклятье. Значит ли, что защита от проклятья преследует его? Значит ли это, что он каким-то образом связан со странным неизвестным злом, настолько сильным, что о нем не говорят в этом эфире? И как со всем этим связаны небесные скитальцы? И почему он сразу не почувствовал страха, а увидел лишь свет старой и спасающей магии? Почему не задумался сразу о том, от чего же нужно спасать всех этих людей? Нет ответов. Домысливать что-либо совершенно не хотелось. Фин вздохнул, оторвался от бессмысленного созерцания стен и вышел с твердым стремлением получше узнать портовую жизнь.
Конечно, в таком тонком деле как знакомство с совершенно незнакомым местом главноене утруждать себя наличием карты, путеводителя или хоть какого-нибудь проводника. Фин считал, что нет ничего лучше, чем заплутать в узких улочках, сложносплетенных переходах или навесных мостах.
Он вдохнул побольше воздуха в грудь и улыбнулся, покидая дом. Спускаясь, он насчитал семь этажей, еще несколько десятков уходили к воде. Интересно, Исиантарин живет так высоко, потому что её ранг это позволяет или потому, что её ранг только это и может позволить? Размышляя об этом, Фин вышел на один из мостов. Одежда встречавшихся ему людей никоим образом не свидетельствовала об их социальном положении. Пастельные тона, полупрозрачная вышивка, никаких украшений, длина волос, скорее всего, была совершенно произвольной. Толстяков в порту, похоже, не было, как и худышек. Люди ходили по двое, по одиночке, нигде не было заметно хоть сколько-нибудь заметного их скопления. Это тоже показалось Фину странным. Всё-таки порт должен был быть, в его представлении, местом людным, шумным, ярким. Здесь же по самым скромным прикидкам жило несколько сотен тысяч человек, не издающих почти никаких звуков. Гул голосов казался отдаленным, к нему невозможно было приблизиться, невозможно было оказаться в его эпицентре, в каждой точке пространства стояла тишина. Однако она была приятной, мягкой, успокаивающей, а не гнетущей.
Фин остановился на одном из подвесных мостов, оперся о жгуты перил, глядя на линию горизонта, слабо подрагивающую под грузом неба.
Красиво, не правда ли? голос выдернул его из оцепенения.
Да, очень.
Фин повернулся. Рядом с ним стоял старик. Возраст его угадывался даже не столько по лицу, сколько по глубине во взгляде. Ветер баловался с легкой его бородой, серебристой, как и брови старца. Морщин на смуглой коже почти не было.
Я люблю приходить сюда днем, когда порт почти пуст. Люблю поиграть в то, что остался совсем один в этом мире. Я и небо.
Зачем же играть в такую странную игру?
Это не странная игра. Это всего лишь возраст.
А почему порт почти пуст?
Ты, айрими, еще ничего не знаешь о нас?
Нет. Зато, похоже, каждый здесь знает что-то обо мне. Почему ты назвал меня айрими?
Ты похож на них. На скитальцев, мужчина посмотрел на подушечки длинных узловатых пальцев так, словно что-то читал на них. Мало людей с цветными глазами и темными волосами осталось в этом море.
Только сейчас Фин осознал, что все встреченные им люди имели карие глаза и светлые волосы. Словно пытаясь разубедить себя, он обернулся в поисках брюнетов, но проходящие по соседнему мосту были светловолосыми, как и спешащая куда-то женщина, выскользнувшая из одной галереи, чтобы тут же исчезнуть в другой.
Да, я почти ничего не знаю, рассеяно ответил Фин.
А порт пустует, потому что все избегают праздности. Те редкие прохожие, что встречаются теперь, лишь временно выходят к воздуху по какой-то своей надобности.
Что значит «выходят к воздуху»?
Основные здания города находятся под водой, старик улыбнулся. Там каждый и убивает праздность.
А как? Чем вы занимаетесь?
Мало ли дел у того, кто хочет что-то делать? Изготовление кораблей, производство пейрита, незнакомец обвел рукой здания вокруг, добыча пищи, выращивание растений, патруль, воспитание детей
Так значит, у вас есть растения?! почему-то эта новость обрадовала Фина, тут же он вспомнил о загадочных плодах, что ела на завтрак Исиантарин.
Конечно. Их выращивают в особых секторах в каждом порту. Их зелень нам необходима.
Но почему всё это происходит под водой?
Для равновесия, для безопасности старец пожал плечами. Да и красиво там.
Фин представил, как зелень вод облизывает подводные строения, как рыбы проплывают мимо огромных стекол, как штормы остаются лишь на поверхности, не касаясь даже порывом ветрадействительно, красиво. Вот только ему необходим был воздух.
А что происходит с теми, кто не нашел себя в работе?
Такого не может быть.
Может, Фин покусал губу. Когда не можешь выбрать, что тебе по душе, когда работа нелюбима и бросаешь её, когда
Ты говоришь странные вещи. Хочешь быть поэтом, пиши стихи, и люди будут тебе благодарны, хочешь бурить скважины и добывать пейрит, живи для этого, хочешь ухаживать за аолесс, никто не скажет слова против
Фин не рискнул уточнять, что такое аолесс, однако удивление скрывать не стал.
Я был в одной стране, где множество нищих страдало в бесправии
Они сами выдумали бесправие, чтобы страдать и нищенствовать.
Их подавляли силой.
Для каждой силы найдется большая.
Они страшились за своих близких!
Страх правит там, где ему это позволила слабость.
Старик смотрел вдаль, говорил тихо, с едва заметной хрипотцой, но легко, словно пел колыбельную младенцу. Фин надолго замолчал. Спор показался ему бессмысленным и чуждым духу самого этого места.
Благословенна страна ваша
Мы долго шли к этому.
Те, с кем я уже знаком, ничего не говорили мне об этом.
А зачем тебе знать о том, что прошло?
Прошедшее определяет будущее, Фин заглянул старику в глаза. Прошлое отпустит тогда, когда будут стерты надписи.
Старик вздрогнул, но не отвел темного взгляда. Казалось, в нем боролись противоречивые чувства: его родина процветала, не было голодных, не было необразованных, но тень чего-то страшного всё еще простирала свои крылья, хотя и защита от нее была велика.
Сколько тебе лет, мальчик?
Я не считал.
А стоило бы Быть может, тогда я не рискнул бы называть тебя мальчиком.
Фин усмехнулся.
Как тебя зовут?
Лотрентар.
Теперь вздрогнул Фин и восторженно уставился на старика.
Я читал твои стихи этим утром!
Я рад, Лотрентар белозубо улыбнулся. Мои стихи приносят мне счастье и покой.
Они действительно прекрасны. В них много морской соли, неощутимой до тех пор, пока волна не отступится, и солнца, живущего в сердце каждого, выросшего свободным!
Ты разделяешь со мной один дар, если слова Фина и польстили поэту, он не показал этого, а может, считал само собой разумеющимся похвалы в свой адрес.
Давно я не писал песен
Почему?
Я не знаю
Фин задумался. Почему перо не просилось в его пальцы, почему строки позволяли лишь оценивать, но не создавать, что ушло из его души?.. Просто было не до того, отмахнулся он. Лотрентар внимательно следил за собеседником и качал головой. Фин вопросительно взглянул на него.
Ничего, мальчик, просто старался увидеть тебя.
Я даже вполне осязаем.
Вот только я тебя не вижу. Не вижу чего-то важного.
Ты обладаешь каким-то особым зрением?
Все поэты им обладают, разве ты не знал?
Фин пожал плечами, стараясь не встречаться взглядом со стариком. Тот отошел от перил и медленно направился прочь, Фин пошел следом.
В такой день стоит прогуляться.
Действительно.
Они надолго замолчали. Фин и радовался компании, и недоумевал над тем, как этому человеку удалось его смутить настолько, что даже привычная веселость никак не желала возвращаться. Сердце не сжималось тревожно, ровно билось в груди, пальцы не дрожали, взгляд не метался хаотично, вот только стремление к чему-то неуловимому, недостижимому уверенно росло в нем.
Они спускались все ниже, к воде. Фин уловил, что устройство порта напоминало спираль. Здания опоясывали мосты, с каждым ярусом их количество росло, а чем ближе к воде, тем меньше становилось навесных, зато всё шире становился пронзающий «паруса» белоснежный и прочный Главный мост. Фин вполуха слушал рассказ Лотрентара о том, как устроен город, глазел по сторонам и ловил себя на мысли, что подсознательно ищет среди прохожих брюнетов со светлыми глазами. Таких не встречалось.
Сейчас мы на самом краю. Когда вернемся к центру, можно будет перекусить
Фин смотрел на воду, подкрадывающуюся к его ногам и отбегающую, не успев прикоснуться.
Мы ставим сдерживающие сети, усмиряющие воду, вблизи порта почти не бывает волн.
Лотрентар коснулся ладонью поверхности воды, словно ткани, разглаживая складки моря. Фин оторвался от своих мыслей.
Ты говорил, что где-то можно поесть?
Старик рассмеялся и направился к центру порта. Еще с полчаса они молча шли, поднимаясь к четвертому ярусу мостов, и остановились у одного из зданий. Дверь привычно распахнулась без приложения каких-либо усилий со стороны входящих.
Помещение напоминало обычный большой зал, в котором радушный князь кормит своих воинов, послов и многочисленных жен, правда, стены его были гладкими, полыидеально чистыми, свечитолько лишь бесполезным декором, посуданеобходимостью во что-то класть пищу. Ничего общего с обычным большим залом, в котором угощает богатый князь, решил Фин и вздохнул, оглядывая долгие ряды столов, скамьи, окна, вырезающие из неба ровные квадраты синевы, чтобы разбросать их по снегу стен.
Но ведь здесь
Ресторации должны ублажать вкусовые рецепторы и не отвлекать от наслаждения пищей наслаждениями иного рода, пояснил Лотрентар, видя некоторое замешательство Фина.
А где я могу насладиться чем-то иным, кроме пищи?
Мы храним историю в музеумах, книги на полках своих комнат, красоту в подводном мире, каждый имеет право спуститься туда.
Я обязательно это учту.
К их столу подошла девушка с подносом, полным разнообразных блюд. Фин не стал уточнять, что они ничего не заказывали, должно быть, здесь не принято выбирать, а может быть, выбор ограничен. Старик хитро посмотрел на Фина, помогая девушке покрывать стол разнообразной посудой.