У вас водятся муравьи?
Кто они?
Они они насекомые. Такие маленькие, Фин попытался пальцами изобразить бегущего муравья, девушка поморщилась.
Откуда ты только взялся?
С неба. Ты же сама так зовешь меняайрими, небесный скиталец.
Скитальцев в небе нет, словно пытаясь подтвердить свои слова, она подняла взгляд к облакам. Боги, быть может
На этот раз Фин промолчал. Просто не знал, что ответить. Девушке, впрочем, ответ, по всей видимости, был вовсе не нужен. Она вела движимый неизвестной силой лепесток к дому.
Вскоре на горизонте стали проявляться неясные очертания порта. Больше всего они походили на облака, но стоило приблизиться к ним, как проступили четкие грани, острые углы, идеально очерченные овалы. Поначалу Фин подумал, что в этом эфире хоть кто-то да ходит под парусом, но ошибся. Паруса на глазах вырастали в высокие дворцы, плавно покачивающиеся прямо на поверхности воды. Чем ближе подходили они к порту, тем большее удивление отражалось на лице Фина. Девушка, заметив это, довольно улыбнулась.
Наш порт один из самых больших в четверти.
Что, есть еще больше? Фин ошарашено уставился на капитана.
Она только сильнее потянула на себя угол лодки. Теперь уже взгляда не хватало, чтобы окинуть растянувшийся по всей линии горизонта плавучий город, больше похожий на замершую флотилию диковинных кораблей. В лучах заходящего солнца паруса-стены отливали розовым, золотым, лиловым, у кромки воды смешивая цвета в изумруд. Каждое здание порта на самом деле было ослепительно белым. Между зданиямитеперь Фин мог разглядеть, что они построены на неких платформах, прочных настолько, чтобы выдержать любой штормбыли растянуты сети, удерживающие «корабли» вместе. Фин догадался, что это является и дополнительной опорой, но до чего же красиво в серебристых лесках играли блики зеленой океанской волны. Фин вздохнулглаза брата слились бы по цвету с аквамарином, разлитым на сотни миль вокруг.
Меня зовут Исиантарин.
Я Фин. Наши имена рифмуются!
Ты поэт, айрими?
Однажды мне довелось написать песенку, хочешь, спою?..
Нет. У нас есть дела поважнее.
Вы не любите поэзию?!
Любим. Ровно настолько, чтобы не слушать стихи и песни у причала, уставшими и голодными. Для поэзии должно быть свое время.
И какое же? полюбопытствовал Фин, с помощью Исиантарин выбираясь на помост, белый и слабо светящийся, как и их лодка. Опираясь на ладонь девушки, он отметил, что в её пальцах много силы, а ещетепла.
Перед рассветом. Когда дела сделаны, ужин съеден и уже не томит желудок, когда новый день только обещает новые хлопоты. В минуты расслабления поэзия лакирует нашу душу вдохновением
Да ты тоже поэт!
Нет, явстречающая.
А кто вы, встречающие?
Встречающие.
Исиантарин пожала плечами. Фин ненадолго задумался о том, в какой же эфир попал. Тут незаменимы были бы знания Сида, который куда более прилежно изучал строение «луковицы». Сейчас же оставалось положиться только на свою интуицию и наблюдательность. Фин не чувствовал опасности. Вообще никакой, кроме слабого шлейфа прошлого. Этот эфир, похоже, имеет в основе своей магию, только настолько древнюю, что о ней почти все забылиили не все? Фин чувствовал потоки неизвестной силы, но не враждебной ни ему, ни кому бы то ни было еще. Скорее она была уравновешивающей. Потоки ее имели серебристый цвет и чуть нагревались, приближаясь к нему, словно нос ласкающейся к хозяину собаки. Фин снова улыбнулся. Он вовсе не отказался бы задержаться в этом эфире подольше. Кажется, здесь интересно.
М?
Похоже, он произнес последнюю фразу вслух. Исиантарин обернулась, вопросительно приподняв бровь. Фин отрицательно покачал головой и продолжил подъем по пологой лестнице с широкими ступенями, уходя от пристани. Вскоре их лодка стала лишь светящейся точкой в темноте сгущающейся ночи, в то время как они поднимались всё выше над водой: лестница вела к верхним этажам зданий в глубине этого своеобразного острова. В порту светло было как днем, несмотря на то, что ни одного фонаря замечено не было. Должно быть, загадочный материал, который используется здесь для строительства, впитывает свет солнца, чтобы отдавать его в темноту. Фин не удержался и обвил ладонью резные перила. Это не камень, не металл, что-то совсем иное, теплое, просачивающееся сквозь его пальцы серебристым блеском. Фин не заметил, как остановилась встречающая, как смотрела, до тех пор, пока не окликнула его, по всей видимости, не один раз.
Фин?
А? Я что-то еще болтал? Имею, уж прости, такую привычку: стоит только задуматься, а мой язык уже пускается в пляс.
Вместо ответа девушка опустила свою руку рядом с его ладонью. Свет мягко очертил её пальцы нимбом, но не рискнул прикоснуться, в то время как рука Фина утопала в свечении. Взгляд карих глаз не стал испуганным или недоверчивым, скорее, пытливым. Невольно Фин залюбовался этим стремлением к знанию, не торопясь отнять руку от перил или что-либо объяснять. Очень уж интересно было наблюдать за тем, как выражение лица девушки выражает ход её мысли, как предположения одно за другим сменяют друг друга, как фразы пытаются сорваться с подрагивающих губ, но останавливаются усилием воли.
Послушай, он наконец заговорил, я не представляю угрозы и
Конечно, нет, Исиантарин уже взяла себя в руки. Если бы это было так, я не привела бы тебя в порт.
Она резко развернулась к нему спиной и направилась дальше. Фину ничего не оставалось, кроме как последовать за ней, удивляясь, насколько здешний народ каков? Пока определение ему не давалось. Или, может быть, только его встречающая такова? Может быть, это профессиональное? Если это вообще что-то вроде профессии.
Расскажи мне о встречающих?
Наш мирвода и порты. Водных городов много, но и пространства воды между ними велики. Встречающие исследуют морские границы. Несчастные, попавшие в шторм, беглецы, океанские тваринаша забота.
Вот как? Ты еще забыла небесных скитальцев
О них никто не может забыть.
Сказала, как отрезала. Фин понял, что продолжения разговора ждать не следует. Он молча следовал за Исиантарин, пока лестница не привела их ко второму городскому ярусу. Здесь движение осуществлялось по широким навесным мостам, соединяющимся с галереями домов. Внизу оставалось море, гигантские платформы и редко встречающиеся люди, совершенно не обращающие внимания на чужака в одежде, вовсе не похожей на местные светлые и легкие туники.
Фин вновь почувствовал запах роз, когда они остановились в одной из галерей, чтобы свернуть к двери, обитой чем-то похожим на серебро, хотя Фин не был уверен, что в этом мире его добывают.
Айрими, я привела тебя к своему ритану. Дальнейшую твою судьбу будет решать он. Ему ты расскажешь, кто ты и зачем пришел к нам, на мгновение её лицо приобрело детское, игривое выражение. И не волнуйся насчет своего внешнего вида. После разговора тебя приведут в порядок.
Фину ничего не оставалось, кроме как развести руками и повторить её улыбку.
Исиантарин не стучала, дверь отворилась сама.
Иди. У меня еще есть дела, айрими. Не бойся ветров.
Не бойся ветров, пробормотал Фин уже в кабинете.
Он окинул взглядом светлое большое помещение. Стены его были покрыты ровными рядами графики, доселе Фину неизвестной. Буквы и символы что-то смутно напоминали, но понять, что именно, было так же трудно, как вспомнить прерванный сон. Стены были изломаны неправильными углами, создавая ниши, в которые от двери заглянуть невозможно. Фин сделал шаг вперед и тут же в одной из ниш увидел кресло, в котором уютно расположился мужчина, встретивший его взглядом в упор. Фин едва не вздрогнул. Неужели здесь не принято выходить навстречу гостям?
А вот и айрими.
А мне говорили, что айрими не существует.
Здесь их действительно не существует.
Как это?
Как-то, мужчина всё же изволил подняться, подошел к Фину и опустил руку на его локоть. Высокой волны тебе.
Повторив непривычное приветствие, Фин заметил тень улыбки на лице ритана.
Мне стоит желать низкой. Мой ранг не позволяет мне лихачеств. Ничего, айрими, скоро ты разберешься в нюансах нашего ритуала. Ты говоришь на нашем языке, что уже значительно упрощает процесс.
У меня есть такие способности.
Я знаю.
Откуда?
Все айрими говорят на всех языках.
Но ведь айрими здесь не существует, откуда же вы знаете?
То, что сейчас их не существует, не значит, что не существовало вовсе.
Почему вы зовете меня так?
А как ты хочешь, чтобы тебя звали?
Фин. Это моё имя.
Такое короткое?
Зато звучит! Фин улыбнулся.
И рифмуется, едко улыбнулся ритан. Меня зовут Самтануттан, ритан седьмого ранга порта Тарркент. Я занимаюсь делами прибывших.
Значит, я попал по адресу.
Иначе и быть не могло.
Они продолжали стоять, глядя друг другу в глаза. Темные глаза ритана не изучали его, не пытались проникнуть в помыслы, не дразнилион просто смотрел. Фин тоже смотрел до тех пор, пока ритан не отпустил его локоть и не вернулся в кресло.
Как ты попал сюда?
С неба упал Фин тут же понял, что шутки неуместны. Я прибыл издалека не самым привычным для вас способом.
Зачем?
Там, откуда я прибыл, я своего рода беглец.
Там, откуда ты прибыл, тебя преследовали справедливо?
Нет, Фин не колебался с ответом.
Они придут сюда?
Да, но не сразу.
Что они принесут сюда?
Ничего.
Ты хочешь остаться здесь.
Если это возможно. И я приложу все усилия для того, чтобы меня искали как можно дольше.
Чтож, айрими несколько минут Самтануттан молчал. Ты волен остаться. Исиантарин поможет тебе. Она уже ждет тебя за дверью.
Фин понял, что разговор окончен. Он кивнул ритану, еще раз задержал взгляд на знаках, украшающих стены, и повернулся к двери, которая вновь открылась сама. За ней его ждала встречающая.
Глава вторая
Они шли по изогнутому дугой мосту, словно вросшему в строения. Множество таких мостов, не считая навесных, подобно ветвям лиан, соединяли административные и жилые здания. Здесь были только воздух и небо.
Влюбленные предпочитают навесные мосты. Говорят, что пару благословляет ветер, шумящий в нитях.
Фин улыбнулся. Почему-то он представил Исиантарин, стоящей на подвесном мосту звездной ночью, ветер колокольчиками звенит в проводах, играет светлыми прядями волос девушки, щекочет чуть вздернутый нос, но
Ты не любишь навесные мосты?
Я вообще не люблю мосты. Уже ночь. Пора бы устроить тебя на отдых. Завтра можешь отсыпаться, гулять и есть
Не забыв на рассвете почитать стихи?
И для стихов найдется время, она бросила на него взгляд. А вечером мы найдем занятие, которое придется тебе по душе. Праздность не доводит до добра, айрими.
Слушаюсь, мой капитан!
На сей раз взгляд девушки пригвоздил его к месту.
Ты мне не подчиняешься.
Конечно Это всего лишь такой оборот речи Фин растерялся.
Пустословие?
Предпочитаю называть это игрой в слова.
Как ни называй
Вы всё понимаете буквально?
Так проще. В свое время из-за «игры в слова» пострадали многие.
Расскажи.
Не теперь. Еще придет время слушать и говорить. Сейчас же тебе стоит отдохнуть.
Хорошо, как скажешь, но объясни хотя бы, что плохого в том, что кто-то может быть подчинен тебе?
Ничего плохого. Любому человеку это пойдет на пользу. Вот только подчинение достойно службы, а ты не служишь мне. Если не служишь, то не стоит ограничивать свои ветры.
А почему ты ограничила свои?
У всего есть причины.
Исиантарин замолчала. Звезды слабо поблескивали на далеком небе. Фин вспомнил о девочке, которую оставил в одном из эфиров. Там чтили звезды, но забыли в своем почтении о свободе.
Ты грустишь, айрими?
Нет. Думал о звездах.
Ты действительно поэт.
Они прошли в арку одного из зданий, поднялись по лестнице, в пролетах которой находилось множество дверей, до верхнего этажа.
Здесь я живу.
Дверь приветливо распахнулась сама. Фин перестал удивляться этому факту. Коридор был так же изломан выступающими углами, как и кабинет ритана. Стены его от пола до потолка были так же покрыты надписями. Исиантарин спокойно прошла в комнаты, Фин же задержался, останавливаясь у каждого угла, вглядываясь в угольную вязь.
Что не так? девушка выглянула в прихожую.
Эти надписи
Защита от проклятья.
Какого проклятья?
Мы не говорим о нем.
Комната ударила по глазам синевой. Фин ожидал искрящегося снега, а окунулся с головой в небо. Исиантарин победно улыбнулась и указала рукой на дверь.
Ты будешь жить там. Есть кровать, окно, вода. Всё, что сверх, проси.
Спасибо. Пока я не уверен, что хочу чего-либо, кроме сна.
Тем лучше.
Фин в нерешительности остановился у двери. Она тут же открылась. Фин обернулся. Исиантарин обернулась у открытой двери напротив. Между ними лежало голубое небо, вшитое в пространство проходной комнаты.
Прозрачных снов тебе, айрими.
Прозрачных снов.
Мне следует желать штормовых, дабы штормы мне только снились, Исиантарин улыбнулась и скрылась в своей комнате. Фин тут же поклялся, что выучит назубок все эти приветствия и пожелания, а потом напишет парочку новых, чтобы сложный этикет этих привыкших всё воспринимать буквально людей обогатился еще несколькими метафорами.
В комнате не было лампы, но стены, как и везде, излучали слабый свет. Минимализм, похоже, здесь приветствовался. Низкая кровать, письменный стол у окна, не украшенного шторами. Фин распахнул створки. Ненавязчивый, но ощутимый запах роз примешивался к соли океанского ветра, звезды выкладывались в неизвестные сложные созвездия, горизонт был смазан непроглядной тьмой. Если звезды смотрят на эти порты, наверное, тоже считают их некими светящимися созвездиями
Фин прошел в небольшую ванную комнату. Некоторое время исследуя рычажки, разобрался с системой подачи воды и приятно поразился её мягкостикак, интересно, её очищают? и нисколько не удивился, обнаружив, что его ждет чистая, пошитая уже по местной моде одежда, однако в постель забрался нагишом. Матрас был жестким, но удобным, почти идеальным. Накрывшись с головой легким одеялом, тут же нагревшимся, Фин провалился в сон.
Красотка в маске, скрывающей разрез глаз, поцеловала его в висок посреди людной площади. Хохочущий и кричащий праздник разворачивался в ночном городе. Краски егобагрово-алые, ярко-синие, взрывающе-зеленые, ядовито-желтыерезали глаза, заставляя подслеповато щуриться. Факелы взмывали в воздух, падали, со змеиным шипением тухли в воде каналов. Самые немыслимые маски окружали его. Перья, клювы, когти, накладные носы, кружево, драгоценные камни терзали сознание. Поцелуй путеводной нитью потянул его, заблудившегося в сумасшедшем карнавале, прочь. Шаг за шагом в темноту и пустоту. Шлейф духов оставлял в воздухе ускользающий аромат роз. Фин тянулся к нему всем естеством, настолько сильно, что ему начало казаться, будто сам растворяется в ночи, становится этим запахом, а когда-то давным-давно был лепестком розы, безжалостно раздавленным ради капли масла. Он почти ощущал ту боль, которая позволяла неизвестной манить его за собой, боль, уничтожающую прекрасноеради прекрасного. Где-то за невидимым углом послышался смех, звонкий, тонкий, взрезающий вены своей искренностью. Фин рванул тудаи оказался в комнате с белыми стенами, испещренными неясными знаками. Ни дверей, ни окна, ни незнакомки, только иероглифы-буквы, потрясающие красотой своего исполнения и гнетущие силой, в них укрытой. Как только Фину показалось, что он может их прочесть, что понимает каждый нюанс, каждый оборот, буквы начали отрываться от стен, собираясь в огромный молчаливый рой над его головой. Страх, неконтролируемый и всеобъемлющий, уже охватил Фина. Бежать, бежать сквозь стены, вырываясь из клубка жалящих букв, бежать так быстро и долго, чтобы даже собственное дыхание оказалось позади. Внезапно он врезался грудью в металлическую сеть, распятый, подобно бабочке, на гигантской паутине, удерживающей белоснежные здания города-флотилии вместе. Невозможность пошевелиться, закричать, порвать стальные нити, уже вздрагивающие под лапами огромного паука, приводили Фина в бешенствои ужас. Тишина, коконом окутавшая, оглушающая, разорвалась вороним граем. Черная птица приближалась. Взмахи её крыльев тяжелыми ударами приминали воздух.