Ты вдруг захотел поговорить?
Почувствовал, что это ты, а не безмозглый тюфяк, с тобой хорошо говорить, хриплый голос из кучи тряпья и перьев приветствовал магистра.
Последние наши беседы не казались мне приятными, Сид поморщился.
Ты говорил то, что неприятно слышать, Ворон метнулся к заговоренным прутьям, дуновением ветра принесло запах тлена. Сид столкнулся со взглядом черных непроницаемых глаз. Кому хочется слушать о своей смерти?
Я должен убить тебя.
Ты уже говорил, а я предлагал тебе другой вариант. Отпусти меня, магистр, я буду вечным твоим должником.
Тебя вызвали из небытия, Ворон, туда ты и должен вернуться.
Отпусти, демон протянул к Сиду костлявую руку. Длинные черные ногти скрипнули по прутьям, оставляя царапины на серебре.
За тобой идет смерть, демон, нужно прервать её путь, магистр открывал дверь клетки. Ворон не ринулся на него, не попытался прорваться к проходу, но замер, глядя прямо в зеленые глаза.
Отпусти меня.
Однажды Сид вонзил в шею Ворона кинжал, однажды я отпущу тебя.
Перья взмыли к потолку спиралью, вопль был человеческим, жутким, вырванным из самых недр боли. Заговоренный клинок рвал на клочки демона, который стал человеком перед самым концом.
Фин вернулся засветло. Как всегда, его лицо светилось улыбкой, но, несмотря на это, он выглядел уставшим, под глазами залегли тени. Инга торопливо принялась готовить ранний завтрак. Фин не отказывался, только молча улыбался Лите до тех пор, пока она окончательно не смутилась таким вниманием.
Твоему брату удалось задуманное?
Фин кивнул.
Он остался жив?
Фин не ответил. Только отхлебнул крепкого чая из глиняной кружки и прикрыл глаза. Сиду было больно. Ему приходилось и ранее убивать, но сейчас всё было сложнее. Эти обеспокоенные женщины не имеют понятия, насколько же всё сложно, но говорить об этом не хотелось, потому что сердце близнеца разрывалось. Он уничтожил Ворона, но не освободил душу из оков зла, не отпустил демона, прежде чем убить, иначе не смог бы убить. Но оттого не делалось брату легче. И Фин, как никто, понимал это И ведь это только начало, вовсе не конец. Сейчас финал, даже такой, означал лишь новое начало. Как и всегда. Фин сделал новый глоток и открыл глаза. Лита смотрела на него в упор.
Не жди от него ответов, сестричка, Инга приобняла девушку, разворачивая к двери. Он никогда их не дает. Покойного утра, Фин. Мы отправляемся спать.
Фин кивнул, провожая девушек улыбкой. Когда он услышал, что двери в их комнаты закрылись, выдохнул. Губы его подрагивали, а из глаз, таких пронзительно зеленых сейчас, катились слезы.
Каждое живое существо, мальчики, обладает сутью. В некоторых эфирах её так же называют душой. Эта душа наполняется в течение жизни опытом, который бывает как дурным, так и верным. Вся жизнь нашаборьба за то, что же заполнит нашу суть скорее: зло или добро. В чем же сложность, спросите вы, и я отвечу. Главная проблема в том, как отделить добро от зла, а зло от добра. Не бывает ни черного, ни белого, есть только смешение их, цвет полотна. Нужно ли отделять одно от другого, спросите вы, и я отвечу. Сам мир подскажет вам. Идя по пути добра, пройдите его до конца, даже привнося в мир зло. Конец одного пути есть начало другого. И только вам решать, какой длины будет ваш путь добра, насколько протяжен будет ваш путь зла, и знайте, ставя точку, вы лишь дарите новую заглавную букву. Однако помните, лишая другую суть конца, позвольте ей обрести новое началоэто и есть путь цвета полотна. Цвет вашего пути.
Я ничегошеньки не понял, учитель! Фин, как всегда, подскакивает со стула, задорно улыбаясь. Сид дергает близнеца за руку, усаживая на место.
Неудивительно, мальчик, неудивительно, ты ведь все свои силы тратишь на растягивание мышц лица. Сид, может быть, ты объяснишь брату?
Сид гордо задирает нос, кланяется учителю и уверенно произносит:
Дело не в том, какой путь ты выбрал, а каким стал его финал, потому что онзалог для начала нового пути. Нет ни добра, ни зла, есть лишь итог, который всегда можно изменить новым витком жизни. Лишая создание жизни, помни не то, какой была его жизнь, а каким станет её продолжение.
Фин задумчиво складывает из бумаги журавлика. Он видел этих странных птиц на карте одного из эфиров. Красивые. У них тоже есть путь. С юга на север, с севера на юг. И они не задумываются о том, каким станет конец. А он, Фин, должен помнить об этом, потому что однажды ему будут подвластны все пути. Каждого журавля, каждого эфира, каждой сути.
Глава пятая
Лита так и не смогла уснуть. Она мучилась вопросами, ворочаясь в жаркой постели. Когда бездействие и тщетные попытки провалиться в сон ей надоели, девушка встала, стараясь не скрипеть половицами, спустилась вниз и увидела спящего Фина. Парень не потрудился устроиться хотя бы на лавке, уснув прямо за столом, опустив голову на руки. Лита осторожно опустилась на стул. Наконец можно было разглядеть глашатая. Как-то так получалось, что он постоянно двигался, гримасничал, отворачивался, отвечая на вопросы другихлицо его не отпечатывалось в памяти, сохранялось лишь тепло его улыбки. Странно, но даже спустя несколько недель, проведенных вместе, Лита вряд ли смогла бы его описать. Теперь она рассматривала его внимательно, словно опасаясь, что стоит ей отойти, память снова сыграет с ней злую шутку.
Темные длинные волосы Фина были увязаны кожаным ремешком в небрежный хвост. Некоторые пряди выбились, упав на лицо. Тонкие брови и длинные ресницы. Правильной формы нос. Искусанные губы. Такой серьезный. Лита моргнула, поймав себя на этой мысли. Так редко удавалось видеть Фина серьезным. Да ведь он красавец Девушка едва не подскочила. Как раньше не заметила, не оценила? Спроси у нее кто-нибудь, она сказала бы, что не встречала человека неприметнее, чем Фин, но сейчас Лита подперла щеку ладонью и на мгновение прикрыла глаза.
Когда она проснулась, первым, что увидела, стали голубые глаза Фина. Смеющиеся.
Подсматривала за мной?
Вовсе нет!
Девушка резко встала со стула и, всё еще стараясь проморгаться со сна, принялась за приготовление завтрака, как если бы лишь за секунду до этого присела отдохнуть. Беда лишь в том, что Лита не знала, как долго спала, как долго её рассматривал Фин. Судя по звукам наверху, дом медленно просыпался. Около семи утра. Значит, спала она всё же не так долго.
Знаешь, когда мы с братом были совсем маленькими, мы изобрели игру Наверное, в неё играют все близнецы. Называется «зеркало», Фин помолчал, девушка обернулась, замерев с тарелками в руках. Так вот, что он имел в виду, говоря, что она уже видела его брата! Близнецы. Ну надо же. Глашатай улыбнулся, наблюдая за реакцией девушки. Мы смотрели друг на друга и повторяли движения и мимику. Иногда у нас получалось очень слажено.
Лита улыбнулась, представив мальчишек, забавляющихся подобным. Раньше ей как-то не доводилось видеть близнецов, и она попыталась представить, каков же он, загадочный брат Фина. «Насколько же они похожи?»спрашивала себя девушка. Фин потер мочку уха, тут же отвечая на незаданный вопрос:
Мы разные. Кое-кто считает, что близнецов даже родители отличить не могут. Нас же никогда не путали. Даже когда не видели глаз. Сид совсем другой.
А какой? Лита присела на крайчик стула, не выпуская тарелок из рук.
Как-то раз я отправился на охоту. Мы с братом иногда ссорились, и тогда я уходил подальше, чтобы набраться терпения для извинений. Я всегда начинал ссору и точно знал, что первым и должен буду извиниться. Кажется, мне было лет восемь, улыбка вновь тронула губы глашатая, и я ненавидел извиняться. Так вот, я забрался так далеко в лесную глушь, что не смог найти дорогу обратно. Всё-таки я был совсем мальчишкой, а грозное слово «охота» подразумевало всего лишь погоню за воробьями. Я долго бродил по тропинкам и окончательно потерялся. Близился вечер. Я так расстроился тем, что оказался никчемным следопытом, поругался с братом, опоздал на ужин, что едва не расплакался. И тут вижу, что прямо мне навстречу сквозь валежник пробирается Сид. Мы вернулись домой, а когда отец решил наказать нас, брат сказал, что это он виноват и в ссоре, и в том, что я убежал. Сида за глупостькак это назвал отецлишили игр на неделю. Меня тоже наказали Но когда я спросил у брата, зачем он сделал так, чтобы наказали нас обоих, хотя он мог бы выйти сухим из воды, он ответил: «Я встретил в одной книжке новое слово. «Всегда». Решил проверить, что оно значит не только в теории. Теперь я всегда буду рядом с тобой». С тех пор мы не ссорились.
Фин забрал у Литы тарелки, расставляя их на столе. Девушка поднялась, чтобы снять с плиты закипевший чайник. Кто-то уже спускался по лестнице.
Иритаю разбудил шум переполоха. Кто-то за дверью лязгал оружием, где-то рухнул поднос, сержанты раздавали отрывистые команды. Дочь Верховного магистра лениво потянулась за халатом, так же лениво отметив про себя, что супруга рядом нет. Должно быть, опять какой-то мятеж в провинциях, который Сид успокаивает. Только почему во дворце так шумно? Она не успела потянуть за шнурок, чтобы позвать служанку, в комнату влетел отец. Иритая вздохнула, поднялась ему навстречу и подобающе улыбнулась.
Что ты улыбаешься, дура?! Адан был взбешен. Иритая улыбнулась шире. Где твой муж?
Я не знаю. Должно быть, ушел ранним утром, девушка прошла к зеркалу, у которого обычно проводила большую часть дня, и принялась расчесывать светлые кудрявые волосы. Безразличие сквозило даже в изгибе её бровей. Адан рассматривал отражение дочери.
Куда ушел?
Отец, откуда я знаю? Он никогда не ставит меня в известность. Может быть, ты объяснишь, что произошло?
Что произошло? Что произошло?! Верховный магистр то и дело срывался на крик. В то время как мои братья один за другим уходят в Млечный путь, у нас во дворце завелся изменник! В такое сложное время, когда всё висит на волоске!
Иритая поморщилась:
Отец, ведь ты не ярмарочной площади, не надо таких речей.
Грусть! Грусть тебя возьми! Ты, что, не понимаешь?
Совершенно, Иритая ни на мгновение не прерывала движений позолоченного гребня.
Кто-то прокрался во дворец ночью и убил Ворона!
Его можно убить? девушка отложила расческу, потянувшись к одному из хрустальных флакончиков. Отец перехватил её руку, силой разворачивая дочь к себе. Давно Иритая не видела в нем столько неприкрытой ярости.
Оказалось, что можно! Я полагал, что это могу сделать только я, я, тот, кто вызвал его. Теперь же от него осталась кучка обугленных перьев! И вернуть его вновь я не смогу! Мне нужен твой муж! Где его искать? Оставил нас в такое время!
Адан резко отпустил руку дочери, она потерла запястье, втайне радуясь проигрышу отца. Иначе происходящее Иритая не оценивала, но сейчас лучше всё же помалкивать, а то отец вовсе рассвирепеет. Верховный магистр же, оглядев все углы покоев, словно Сид мог прятаться здесь, гневно зыркнул на дочь и вышел, громыхнув дверью.
Не утруждайся прощаться, отец, мы еще увидимся, промурлыкала Иритая, вновь поворачиваясь к зеркалу. Она нимало не сомневалась в том, кто расправился с демоном. Сид столько раз пытался убедить братьев в необходимости отправить демона в небытие, а не использовать его, как знак устрашения, что провести взаимосвязь совсем не трудно. Да, её муж упёртый. Упрямее отца. Сильнее. Иритая гордо смотрела на себя в зеркало. Он прекрасен. Сид. Но глуп. Зачем было убивать птичку, если можно было воспользоваться ею, уничтожить ненавистного Верховного магистра и спокойно жить? Будь на месте Сида она, так бы и поступила. Он её опередил. Жаль, жаль Неужели отец так ослеплен, что не замечает очевидного? Но тем лучше, теперь, уж конечно, всего один шаг остался Сиду, чтобы стать Верховным магистром, а она, Иритая, станет владычицей этих земель. Самой красивой. Самой коварной. Самой величественной.
Она нисколько не сомневалась в причинах бездействия супруга. Ведь уже несколько месяцев, как она сообщила ему о том, что отец уничтожает магистров одного за другим. Иритая понимала, что придет черед и Сида, отец отложил это убийство только потому, что Говорящий со звездами был мужем дочери; потому она сочла необходимым раскрыть карты отца. Сид долго сидел молча, Иритая примеряла новые серьги.
Ты уверена, что это его рук дело?
А разве ты не заметил?
Заметил, Сид потер мочку уха, перевел взгляд на дверь, затем на жену. Полагаешь, я должен вмешаться?
Иритая ненавидела чувствовать насмешку в его голосе. Всякий раз, когда он спрашивал её мнения, он над ней издевался. Порой Иритая думала, что лучше бы он с ней вовсе не разговаривал, потому что любой разговор завершался одним и тем жедочь магистра была облита изящно завуалированным презрением. Как Сиду это удавалось, непонятно. На сей раз, во избежание, Иритая решила промолчать, но муж смотрел на нее так выжидающе.
Что ты так смотришь, он ведь убьет тебя
Меня? Скорее уж тебя, Сид хмыкнул и поднялся. Я что-нибудь придумаю.
В тот день он исчез надолго, кажется, его не было несколько недель. И сейчас он тоже пропал. И, наверняка, вернется нескоро. Чтож, она посмотрит, с чем он вернется.
Верховный магистр был взбешен. Его раздражали даже плакальщицы с заупокойной службой по ушедшему брату Гарольду. Обычно ему доставляло удовольствие слушать эти песни, но не сегодня. Как назло, именно сегодня пришли известия о том, что не все отряды недовольных были уничтожены Вороном, далеко не все бунтовщики. Часть их укрывалась по близлежайшим деревням, часть уже проникла в город. Их было немного, как говорили доносчики, но они были. Конечно, подавляющая часть населения еще страшилась магистрата, но волнения и опасные настроения расползались, плодились и множились. Адан ходил из стороны в сторону, отмеряя кабинет шагами. Слуга замер в дверях, не решаясь вмешиваться в злобные мысли господина.
Ты нашел его?
Господин, стражники уверяют, что брат Сид вышел через южные ворота дворца около четырех часов ночи. Они не решились идти за ним, но обратили внимание, что он взял восточное направление. Стало быть, искать его нужно либо в Молельном доме, либо в квартале Нищих.
Надо думать, что после всех совершенных изменником Сидом грехов, ему есть что замаливать, но лучше пока спрятаться, Верховный магистр растянул губы в хищной усмешке. Вели трубить на каждом углу об измене в магистрате. Брат Сид, Говорящий когда-то со звездами, убил братьев и истребил надежду на скорое разрешение конфликтов в государстве. Брат Адан, Верховный магистр, чудом уцелел и, израненный, надеется на поддержку граждан в деле поимки изменника, который должен быть наказан согласно воле звезд. Верховный магистр ввиду чрезвычайного положения до времени нахождения новых братьев берет всю полноту власти в свои руки. Жена изменника Сида будет заключена в юдоль Грусти, как соратница мужа.
Но господин
Что?! рявкнул магистр.
Ваша дочь
Ничего, ей не повредит. Как только Сид услышит о ней, тут же ринется освобождать. А если нет, то умучается угрызениями совести, а если нет, то поделом им обоим. Как только отправишь глашатаев, направляйся в левое крыло и забери её.
Господинумнейший в мире человек, шипя змеёй, слуга удалился, оставив господина Верховного магистра наслаждаться минутами торжества. Еще не свершившегося, но уже скорого.
Монки ворвался в дом, стараясь отдышаться, что при его громадной массе давалось с большим трудом. Те, кто не разошелся по работным домам или улицам с новостями о последних решениях «семьи», сгрудились вокруг здоровяка, наперебой заставляя его говорить. Выдохнув еще десяток раз, Монки рассказал о том, что брат Сид объявлен изменником, что супругу его увели монашки, кое-кто даже видел, как за её голубой накидкой захлопнулись ворота монастыря, что вся власть перешла в руки Верховного магистра. С каждым известием собравшиеся роптали всё громче.
Фин, твой брат надежно спрятан? Лита встревожено смотрела на глашатая.
Да, более чем. Там, где он сейчас, его никто не будет искать, Фин продолжал сохранять общую мрачность, которая поселилась в нем с утра.
Это хорошо, Лита раздала пару подзатыльников, мешающимся под ногам детям. А вот его жену жалко Красивая она, наверное
Наверное, Фин безразлично пожал плечами, сосредоточенно выстругивая прут.
Была красивая, Инга вытолкала мужчин на улицы выяснять, правда ли всё то, что они только что услышали, и есть ли новые вести. Проведшие хоть немного времени в юдоли Грусти вряд ли однажды смогут вернуть себе капли утраченной красоты. А она просачивается сквозь каменные стены так быстро, не удержишь.
Лита вздохнула:
Но что же теперь, Фин? Как мы будем действовать? Спасать твоего брата? Его жену? А как же большой план?