Но, малыш, я же не могу его побить за то, что ты ему нравишься. Если он не обижает тебя, руки не распускает не распускает? Не пытается полапать или там юбку задрать?
Нет! отшатнулась Кэрол и залилась краской.
Вот и хорошо. Тогда ничего страшного.
Но он же все равно меня достает, в отчаянии прошептала девочка.
Ну, милая, начинай привыкать. Ты хорошенькая. Вырастешь красавицей, я это вижу. Поэтому это только начало. Если он влюблен, он и будет тебя доставать, на то он и мужчина хоть и мелкий пока. Это природой в нас заложенодобиваться женщины, которая нравиться. Это естественно, и на это не надо обижаться. Это надо просто принять, вот и все. Если он тебе нравится, подружись с ним, если нетпросто не обращай внимания. Или скажи прямо, что у него нет шансов. Если он ведет себя прилично, не распускает руки и ни к чему не принуждает, то не стоит беспокоиться. Если, конечно, он что-то себе позволит, обязательно мне скажи, тогда я поставлю его на место. Такое допускать и терпеть девушке нельзя. Сразу пресекай, иначе потом только хуже будет. Я знаю, потому что был понаглее этого парня, он засмеялся. Чем больше девушка позволяет, тем больше позволяешь себе ты.
Казалось, его позабавила ее странная реакция на то, что она понравилась мальчику, ее недовольство. Он всегда был уверен, что девчонки и женщины любят, когда за ними бегают парни. А эту странную девочку неприязнь не пугала, когда она думала, что в ней причина того, что он ее донимает, а такого рода симпатия напугала! Почему? Пока эта девочка была для него сплошной загадкой, она была странной, он не мог угадать, о чем она думает, не всегда находил объяснение ее поведению. Как сейчас, например. Или когда она сторонилась других детей и упрямо не хотела заводить друзей. Ему это казалось странным. У него самого всегда было много друзей. Он легко находил общий язык с людьми. И даже не представлял, как можно предпочитать этому одиночество. Он надеялся, что теперь, когда она будет жить с ними, со временем все изменится, что она изменится. Позабудет свои одной ведомые страхи и неуверенность, преодолеет скованность и замкнутость.
Но время шло, шли годы, но ничего не менялась. Разве что она стала менее зажатой, стала улыбаться и смеяться, даже шутить. Перестала стесняться своей внешности. Но стесняться было больше нечего. Она изменилась, превратилась в красавицу. К тому же Куртни передала ей все свое мастерство, все секреты красоты и ухода за собой, всему научила, что знала в этом, а знала она много. Как одеваться, как общаться, как себя вести. Даже шрамы на руках они ей убрали, после пластической хирургии от них остались едва заметные следы, всего лишь отличающиеся немного по цвету от кожи полоски, которые были заметны только при внимательном взгляде. И Рэй искренне недоумевал, почему у нее нет никакой личной жизни, почему она так сторонится мужчин? Он даже подумывал, не лесбиянка ли она?
Кэрол поделилась с Куртни тем, что была изнасилована, проданная матерью, но Рэю об этом они не рассказывали, считая, что знать ему об этом ни к чему. И вообще у нее с Куртни было много своих тайн, с которыми они ни с кем не делились. Со временем Кэрол рассказала ей обо всей своей жизни, ничего не утаивая. И Куртни хранила ее секреты, не делясь ими даже с Рэем. Привыкшая все держать в себе и ни с кем не делиться, Кэрол теперь ничего не утаивала от Куртни. Куртни стала исключением. Для Рэя она тоже иногда делала исключение и чем-нибудь делилась, но не так, как с Куртни. Куртни была не только ее мачехой и покровителем, она стала ей другом. И Кэрол на самом деле ее обожала.
И здесь, в этом доме, с ними, она обрела покой, забыла о страхе, который был постоянным спутником в ее прошлой жизни. Они стали ее семьей. Настоящей. Семьей, которой у нее никогда не было раньше, и о которой она даже мечтать не могла. Неужели кто-то свыше все-таки сжалился над ней, перестав наказывать за что-то, выдернув ее из ада и отправив в рай?
И единственное, чего теперь боялась Кэролэто потерять свое так неожиданно обретенное счастье.
Ей настолько тяжело было поверить в то, что ее жизнь так изменилась в лучшую сторону, что она боялась, что это окажется сном, что в один момент она откроет глаза и увидит потолок своей комнаты в мотеле. Теперь это было ее ночным кошмаром.
Глава 2
Первый рабочий день Кэрол прошел удачно, не смотря на то, что она очень волновалась. Она все еще комплексовала в общении с людьми, искала в глазах, устремленных на нее, презрение, которое преследовало ее столько лет, ожидала, что от нее отвернутся, не захотят даже разговаривать. Она жила в уважаемой достойной семье уже не один год, но не могла избавиться от ощущения, что все знают о том, что на самом деле она собой представляет, кто ее мать. Она по-прежнему прятала взгляд, встречаясь чьими-либо глазами. Она настолько привыкла к ощущению, что у нее словно на лбу написано «дочь шлюхи», к людскому отвращению и неприязни, что ее подсознание не поддавалась никаким убеждениям. Да, теперь у нее была другая жизнь, но та, что была до этого, осталась у нее внутри. Кэрол научилась ее скрывать, но она все равно была, в ее голове, сердце. Являлась частью ее, от которой никогда не избавиться. Она выбралась из грязи и дерьма, в которых родилась и росла, отмылась, но только снаружи. Ей казалось, что люди все еще чувствуют исходящую от нее вонь прошлого.
Куртни научила ее общаться с людьми, держаться достойно и уверенно. Кэрол пыталась ей подражать, но незаметно. Она запомнила слова Куртни, которые та как-то ей сказала, и часто про себя их повторяла.
«Никто не знает о том, что было в твоей жизни, и никогда не узнает, если только ты сама этого не захочешь. Чего бы ни было раньше, теперь этого нет. Я не говорю, чтобы ты обо всем забыла, но не позволяй прошлому отравлять твою новую жизнь. Оно было и будет, и ты должна научиться с этим жить. С этим, запомни, а не этим! Это две большие разницы».
Но Кэрол и не собиралась отказываться от своего прошлого, потому что в нем было не только плохое. Оно хранило самое дорогое ее сердцуЭмми, Тимми, Мадлен, Спайка. Она помнила о них и продолжала любить. У нее осталась только Даяна, а у Даянытолько она. Их прочно связывали одиночество, воспоминания и любовь к тем, кого они потеряли.
На тумбочке у кровати в комнате Кэрол в красивой рамке стояла фотография ее друзей, рядомфарфоровая статуэтка, подаренная добрым дальнобойщиком. Часто Кэрол задавалась вопросом, помнит ли ее Мэтт?
Столько лет прошло, наверняка он давно позабыл о маленькой несчастной девочке, встреченной в мотелепритоне. Он уже женат и у него есть дети. Наверное. И даже не догадывается, что та самая девочка помнит его, хранит его подарок. Давно уже Кэрол лелеяла мечту отыскать его, но не знала с чего начать, не могла решиться. Она знала, что стоило только обратиться к Куртни, и эта мудрая и всемогущая женщина поможет ей. Но как объяснить этот безрассудный порыв найти человека, с которым была всего пару часов и так давно, еще совсем малышкой? Кэрол сама не понимала, зачем ей это надо, и почему этот человек так прочно осел в ее сердце. Она хорошо помнила его лицо и голос, помнила добрые карие глаза. Какой он теперь? Тогда ему было не больше двадцати пяти лет, сейчас за сорок. Ей хотелось, чтобы он вспомнил ее, увидел, какой она стала, узнал, что она не пошла по стопам матери, что помнит его. Хотела поблагодарить за доброту, проявленную когда-то по отношению к ней, которая так была ей нужна, и которой так не хватало.
Она пыталась придумать, как найти его, не прибегая к помощи Куртни, но поняла, что это ей не под силу. Что она о нем знала? Только имя. И то, как он выглядел тринадцать лет назад. Возможно ли найти человека по такой информации?
Как бы поступила на ее месте Эмми? Та всегда действовала по схеме «Нужно? Реши и действуй! И не жуй сопли, не трать зря время!».
Ее образ по-прежнему стоял у Кэрол перед глазами. Подражание Эмми стало частью ее, она не делала ничего, не подумав прежде, так ли бы поступила Эмми, одобрила бы? Порой ей стало даже казаться, что в ней живет сама Эмми и по-прежнему руководит ею, помогает и подсказывает, придает храбрости в нужный момент и утешает, когда грустно.
Кэрол так и не научилась жить без нее. И не хотела. Она верила, что Эмми рядом, мысленно с ней общалась, спрашивала совет, делилась радостью и печалями. Кэрол отказывалась принять тот факт, что ее нет, не отпускала ее, преданно и беззаветно любя всем своим изболевшимся от тоски и боли сердцем. Как только к ней подкрадывалась коварная мысль, что ее Эмми нет с ней, нет в этом мире, нет вообще, что от нее остался только прах, и она не слышит ее, не видит, когда Кэрол начинала осознавать, что ее Эммимертва, она гнала эти мысли прочь, предпочитая жить в придуманном ею мире, где Эмми была жива и с нею. Вернее, ее душа. Так было легче. А от реальных мыслей ей становилось страшно, и охватывала смертельная тоска, от которой сразу все в жизни теряло смысл. Ее боль и тоска по Эмми не притупились временем. Она также плакала, смотря на ее веселое симпатичное личико, улыбающееся с фотографии, представляя, какой бы она была сейчас.
В Кэрол жила и ненависть. Страшная ненависть. Она помнила Кейт Блейз, убившую Эмми и Тимми. И никто не понес за это наказания, обе смерти признали несчастным случаем. Кэрол дала клятву Эмми, что она будет отмщена.
Кэрол поддерживала связь с родителями Эмми, звонила, присылала открытки и даже ездила в гости. Мистер и миссис Берджес всегда были рады ей. Совсем недавно они решились завести ребенка, и теперь у них был хорошенький толстенький карапуз, которого звали Эрни. И только с его появлением эти люди вернулись к жизни и снова обрели в ней смысл.
Кэрол полюбила малыша еще до того, как он родился, потому что это был братик Эмми, которая всегда мечтала о брате. Эмми бы очень любила его. И Кэрол была на седьмом небе, когда чета Берджес предложила ей стать крестной матерью мальчика. Теперь она чувствовала себя членом их семьи.
Прах Эмми был эксгумирован и перевезен в другой город, где поселились ее родители. Оставаться там, где они жили, Берджесы не могли после произошедшей трагедии, но и покинуть могилу дочери тоже было для них неприемлемо, потому они и решились на такой отчаянный шаг.
Приезжая к ним, Кэрол всегда ходила на маленькое кладбище с миссис Берджес. Но Кэрол часто ездила только к Эмми, не заходя к ее родителям. Миссис Берджес знала о том, что она регулярно навещает могилку, но не обижалась на то, что не заходит к ним. Женщина понимала, что в такие дни Кэрол нужна только Эмми и никто больше.
Подолгу Кэрол сидела у могилки и плакала. Только здесь она видела страшную и жестокую реальность, заключенную в надгробном камне, ощущала, что Эмми нет в этом мире. И острое чувство потери заставляло ее страдать не меньше, чем в день похорон.
Если бы ей сказали: «Умри, и ты будешь с Эмми.», Кэрол бы даже не колебалась в своем решении. Только все равно у нее бы ничего не получилось. Если загробный мир существует, то Эмми не пустит ее туда, как не пустила уже когда-то. А если это был всего лишь сон, и за смертью скрывается лишь тьма и пустота, а жизньэто только тело и ничего больше, то смерть не соединит ее с Эмми.
Но Кэрол не хотела так думать. Она верила в свой сон.
Кэрол приняла решение поговорить с Куртни и попросить помочь найти Мэтта.
Поцеловав Эмми на фотографии, она переоделась, отгоняя невеселые мысли, которые почему-то всегда посещали ее, когда сердце наполнялось радостью, словно желая омрачить ее. Причесавшись, Кэрол подправила макияж и только тогда отправилась в столовую на ужин. Куртни терпеть не могла, когда она показывалась ей на глаза растрепанной и неопрятной. Она придерживалась правила, что женщина всегда должна быть в форме и не выходить за пределы своей спальни, не приведя себя в порядок. К тому же в этом доме можно было в любое время дня и вечера натолкнуться на каких-нибудь важных персон или деловых партнеров Куртни. При этом, естественно, требовалось выглядеть так, чтобы Куртни, по крайней мере, не стало стыдно.
Если Куртни была дома, она никогда не опаздывала к ужину, поэтому, увидев за столом только отца, Кэрол расстроилась, поняв, что Куртни еще не вернулась с работы.
Привет! слегка улыбнулась ему Кэрол.
Он поднял на нее свои яркие синие глаза и улыбнулся в ответ.
Привет.
Она села напротив него за стол и стала наблюдать, как Дороти, домработница, повар и прислуга в одном лице, накрывает на стол. Дороти была очень подвижной и проворной женщиной, в руках у нее все горело, и с возрастом ее сноровка и удивительная энергия ничуть не уменьшались. Вот уже двадцать пять лет она работала у Куртни, завоевав сердце этой суровой требовательной женщины. Кэрол тоже полюбила ее, ассоциируя с Мадлен. У Дороти не было семьи, но она, похоже, не сильно переживала по этому поводу, живя в этом доме и считая своей семьей Куртни, Рэя, а теперь и Кэрол.
Как-то Куртни предложила ей взять помощницу, но Дороти обиделась и распереживалась, что данное предложение вызвано тем, что она плохо справляется со своими обязанностями. И Куртни не смогла убедить ее, что просто хочет облегчить ей работу, сняв часть нагрузок и обязанностей. Дороти была непреклонна, заявив, что если претензий к тому, как она работает, нет, то никакие помощницы ей не нужны. Куртни не настаивала. Она не любила вводить в свое окружение, а тем более в дом, новых людей, отдавая предпочтение тем, кто рядом уже давно. В семейном бизнесе, перешедшем ей по наследству от отца, когда она была еще совсем молоденькой и только закончившей университет, но уже тогда работающей с отцом, ее доверенными людьми и партнерами были, в основном, проверенные годами и наделенные не дюжим опытом. Куртни высоко ценила каждого, и для нее было настоящей трагедией, если кого-то теряла. Но такое случалось редко. По доброй воле никто от нее не уходил. Вот сейчас, например, заболел ее личный адвокат. Он служил еще ее отцу, но его почтенный возраст ничуть не смущал Куртни. Старик не знал поражений, его боялись и уважали, склоняя перед ним голову. Многие прилагали немалые усилия, чтобы переманить непревзойденного юриста на свою сторону, но Уильям Касевес был не только умен и талантлив, но и очень предан, сначала Патрику, своему другу, а потом и его дочери. Старика и Куртни связывали не только деловые отношения, между ними была крепкая дружба и взаимная привязанность. В данный момент Уильям Касевес отдыхал и лечился в одном из лучших санаториев, куда его отправила, не смотря на возражения, Куртни. Инфаркт, подкосивший так внезапно такого сильного и жизнестойкого человека, был для нее болезненным ударом.
Кэрол тоже любила его. Одни его насмешливые хитрющие глаза чего стоили, мгновенно покорив ее сердце! К симпатии добавилось еще и чувство благодарности. Через год после того, как Кэрол уехала с отцом из ненавистного городка, Элен вдруг потребовала вернуть ее назад. Не из любви или одиночества, а потому что не хотела, чтобы дочь купалась в роскоши и строила успешную жизнь, когда она прозябает на окраине городка в паршивом притоне, а ее жизньэто грязь, болото, из которого ей никогда не выбраться, в котором она хотела утопить и Кэрол. Девочка ясно помнила, как она вопила, душа ее в унитазе: «Хлебай дерьмо, как я всю жизнь его хлебаю!». Она не хотела, чтобы Кэрол была счастлива, хотела ее погубить. Отпуская Кэрол с отцом, Элен делала это не по доброте душевной, а лишь из желания лишний раз поиздеваться над дочерью, отдав на растерзание его жене, уверенная, что та ни за что не захочет, чтобы девчонка прижилась в ее доме и сделает все, чтобы от нее избавиться. Она рассчитывала, что Кэрол сама взмолится забрать ее назад, даже если и нет, то она сама ее оттуда заберет через некоторое время. То, что она исчезнет пока и не будет мозолить ей глаза очень даже устраивало Элен на тот момент, когда Рэй за ней приехал. Это давало ей время на то, чтобы все обдумать и решить, что делать с девчонкой дальше. Она стала для Элен слишком опасна, зная все ее секреты о том, как и кого она отправила на тот свет. Она собиралась поломать девчонку, окончательно, раз и навсегда отбив в ней желание противится своей судьбе и ей, своей матери. И сделать так, чтобы ей даже в голову не пришло хотя бы вспомнить о преступлениях матери, не говоря уже о том, чтобы кому-то о них поведать. Если поломать не получится, Элен планировала от нее избавиться. Так же, как раньше избавилась от тех, кто ей мешал. С удивлением она узнала от Пэгги, что Кэрол успешно прижилась в новом доме, и даже умудрилась понравиться жене Рэя, которая все-таки приняла ее в свою семью. И все трое были довольны, и Рэй, и Куртни, и даже Кэрол, тем, что она теперь жила с ними. Они баловали девчонку и осыпали своими милостями, обращаясь, как с принцессой, она жила в большом красивом доме, носила брендовые вещи и купалась в роскоши. О, это повергло Элен в страшную ярость! Совсем не для того она отпустила свою дочь туда, чтобы она осталась довольна, чтобы ей было хорошо. Пришло время вернуть ее на место и напомнить о том, что никакая она не принцесса. О, она горько поплатиться за то, что продалась этой богатой мрази Куртни, за что, что лизала ей зад и возомнила, что будет жить в этой семейке, бросив свою мать в нищете и грязи. Эта хитрая неблагодарная стерва пожалеет о том, что купалась в роскоши, пока мать ее прозябала здесь, обслуживая грязных шоферюг. Эта маленькая дрянь отработает каждую минуту, проведенную в богатстве и удовольствии. Ее здесь затрахают до дыр, когда она заставит ее работать. Она уже достаточно выросла, и бездельничать Элен больше ей не позволит. Будет пахать, как проклятая, и Элен будет отдавать ее самым мерзким и неприятным клиентам в наказание. Она превратит ее в помойку за то, что возомнила из себя принцессу. Надо только потребовать, чтобы Рэй привез ее назад. Она мать, у нее все права, и они не посмеют ее удерживать. Что Элен и попыталась сделать.