Не отдохнув с дороги, наскоро выпив кофе, она поехала к городской больнице, к примостившемуся за больницей крематорию. Накрапывал дождь. По ряби луж плыли опрокинутые животастые облака.
Темный коридор устилал темный палас цвета запекшейся крови. Ковровая дорожка в загробный мир. Стулья по сторонамтакие не продашь щеголеватому столичному коллекционеру.
Марина читала, что первый в России крематорий появился в столице на Донском кладбище. Ленин, презиравший народные традиции, решил модернизировать похоронный процесс, заказал за границей печь германской фирмы «Топф» для кремации трупов. Такими печами потом активно пользовались нацисты в концлагерях. Советская пресса агитировала за модный метод утилизации мертвецов. Вполне материалистическое отношение к смерти: новопреставленногосжечь. Экономно и гигиенично.
Коридор привел в мрачный церемониальный зал. Гроб стоял на мраморном постаменте. Рядом толпились люди в черном. Одноклассники, родственники, учителя. Потрясенная мать плакала, склонившись над Матвеем. Говорила мертвому сыну ласковые слова, от которых сердце щемило.
Марина представила, что
Нет, не представила. Прочь такие мысли!
Отгородившись ментальным блоком, она поискала Аню. Дочь стояла рядом с соседями: симпатичной норовистой Катей и придурковатым Саней, которого все, даже родители, называли Чижиком. Аня не плакала. Смотрела в гроб сухими глазами, теребила молнию на курточке. Траурный цвет подчеркивал белизну ее кожи.
Первые похороны первая потеря
Скоропостижная смерть бабушек не в счетАня была слишком маленькой.
Марина привстала на цыпочки, но мужчины закрывали обзор. Видны были гвоздики в изножье. Однажды Антон подарил ей роскошный букет роз. Они еще не жили вместеначало, романтический период. Это потом выяснится, что вся романтика Антонадежурные цветы Восьмого марта и минутные прелюдии перед сексом. Но тогда окрыленная Марина возвращалась со свидания и в автобусе пересчитала розы. Двадцать шестьчетное число. Наверное, в магазине добавили лишнюю.
Суеверная Марина подумала, что этоплохой знак.
Не прогнозировали ли те розы печальный исход грядущего брака?
Марина часто спрашивала себя, как могла она уберечь семью? Зарабатывать меньше? Прятать деньги от ранимого мужа, теша его дурацкое самолюбие?
Какие глупости, блин
Безутешная мать причитала над сыном.
Марина подняла взор. Потолок церемониального зала был выложен из серого сверкающего гранита. В плитах отражался гроб и Матвей, точно он висел над шуршащей толпой. Померещилось, что веки мертвеца не опущены, что он смотрити смотрит прямо на Марину.
Марина попятилась, не сводя с потолка глаз. Удивительно, посещение крематория повлияло на нее сильнее, чем на двенадцатилетнюю дочь! Гранит отражал женщину в черном, стоящую за спиной. Понимая, что они сейчас врежутся, Марина обернулась, но позади никого не было.
Привет.
Марина вздрогнула.
В проходе вырос Антон.
Привет. Марина разгладила складки на пальто. Ты чего не работаешь?
Пообещал вчера Аньке поддержать ее. Опоздал, правда
А заказ? А налоговая?
Будто не было развода. Заботливая жена волнуется о бизнесе мужа.
Я в половине шестого уже в мастерской был. Отремонтировал ведро. А налоговая на пятницу перенесласьГлебыч перепутал со страху.
Порезал руку?
Пустяк. До свадьбы заживет.
Ты дома ты у нас ночевал?
На царской кушетке. Антон понизил голос. На ней, кстати, никто не умирал?
Марина пожала плечами. Разговор иссяк. Потоптались, разглядывая гроб за скорбящим караулом.
Я отлучусь, сказал Антон.
Отлучись, безразлично ответила Марина и пошла к дочери через толпу, стараясь больше не смотреть на потолок.
14
Если в крематории и был туалет, Антон его не нашел. Выбрался под мерзкий назойливый дождь, зашлепал к больнице, потрепанной, нуждающейся в капитальном ремонте.
Деревья отряхивались от мороси, как псы.
В каких-то ста метрах, в соседнем корпусе, появилась на свет Аня. Толстушка. Почти четыре кило, пятьдесят сантиметров роста. И Антон подумал, какая эта титаническая радостьдышащий теплый комочек на руках.
Антон пересек вестибюль. Тени от кадок с фикусами разрисовали линолеум. Молоденькая медсестра покосилась неодобрительно, словно бомж вторгся в царский дворец. Но учитывая беспокойную ночь и утреннюю запарку он действительно выглядел на троечку.
В больничном туалете мигали и потрескивали флуоресцентные трубки. Зеленоватый свет гримировал посетителя под утопленника из американского фильма ужасов. Воняло гниющей тряпкой, хлоркой, мочой. Вместо унитазазамшелая дыра в полу. Ревущий поток, когда он дернул за веревку.
Под рокот бачка Антон подошел к умывальнику. Облупленный кран нацедил струйку воды. Отощавший обмылок запа́х клубникой в ладонях. Заживающая царапина пощипывала. Антон умывался, оттягивая время. Чтобы не возвращаться в душный зал, чтобы встретить Марину и Аню на улице и подвезти до дому.
Было тяжело и тошно изображать фальшивую скорбь, грустить о человеке, которого не знал.
Антон выпрямился, изучая отражение. Морщины, седоватую местами щетину Взор сместился на черное пятно за плечом. Возле кабинок стояла женщина. Вот гладкий, без волос, череп, вот платьедырявое рубище. Потонувшие в тенях глаза. Вокруг женщины плавали, грациозно извивались отростки, щупальца спрута.
Антон обернулся, холодея.
Пусто. Четыре затворенные кабинки, ни единой лысой женщины.
«Надо нервы беречь». Антон закрутил кран. Глянул в зеркало хмуро. Там был только он, только зеленый свет и муха, ползущая по кафелю.
Вытирая руки о джинсы, Антон шагнул к выходу. Лампы замигали быстро-быстро, как стробоскопы. Тень на стенетень Антона, конечно, то исчезала, то появлялась. Он дернул дверную ручку.
Свет погас на мгновение. Забулькало в трубах.
Антон посмотрел через плечо.
Мгла окуривала туалет как живой дым. Особенно много ее было в грязноватом зеркале. Из-за освещения казалось, что амальгама выдувается парусом внутрь туалета.
Антон навалился на дверное полотно.
Эй! Тут люди! Вы меня заперли!..
Дверь не поддавалась. Антон стукнул кулаком. Будто реагируя на удар, в одной из кабинок с рыком спустилась вода. Бачок засопел по-звериному.
Антон оторвался от двери.
Из кабинки никто не вышел. Затих заново наполнившийся бачок. Электрические трубки зажужжали мухами. Мигнули: свет-тьма-свет. Антон ослабил ворот рубашкивдруг дышать стало тяжело. В висках ломило от наскакивающей темноты и флуоресцентных спазмов.
«Она там, шепнул голосок в голове. Пиковая Дама с ржавыми портняжными ножницами».
Дверь второй кабинки распахнулась. Антон отпрянул.
Мужчина в халате окинул его озадаченным взором.
Вы в порядке?
Д-да.
А по вам не скажешь. Мужчина сгорбился над раковиной.
Замок заклинило и
Мужчинамедикотряхнулся.
Позвольте.
Он протянул руку. Антон моргал осоловело.
Позвольте-позвольте. Я врач.
Влажные пальцы окольцевали запястье.
А что это у вас с пульсом, дорогой мой?
Ничего, буркнул Антон.
Ничего? У вас сердечко через горло не выпрыгнет?
Я был в крематории. Антон поправил рукав. Не привык к смертям.
Парнишку хороните? Врач вынул из кармана расческу, глядя в зеркало, разделил волосы на пробор. Вы родственник?
Нет. Сосед.
Семнадцать лет. Доктор поцокал языком. Толкнул дверь с силойи она открылась. Антон вышел за освободителем в сумрачный коридор. Миокарда. Вот такой рубец, врач показал палец. Бедолага.
Что это значит? поинтересовался Антон.
А то и значит. Врожденный порок.
То есть ничего необычного?
Доктор остановился. Вскинул кустистые брови:
В каком смысле«необычного»?
Да я так мало ли
Антон выругал себя. Что он ждал услышать? Что из сердца мальчишки извлекли ножницы? Все-таки заразной была дурь Чижика-Пыжика и лисички-сестрички Екатерины Батьковны.
Между Антоном и медиком прошла санитарка, поздоровалась:
Добрый день, Михаил Иванович.
И вам, и вам, задумчиво пробормотал доктор. Санитарка поцокала каблучками к аптеке. Как вас, дорогой мой?..
Антон
Антон, на пару слов.
Рабочий стол Михаила Ивановича был завален бумагами. Доктор порылся в ящике, вынул стопку документов, полистал. Прищурился заговорщически.
Я для отчетности фотографии делаю. Вы не из брезгливых?
Нет
Заинтригованный, Антон взял предложенный снимок. Через минуту он спросил тихо:
Это фотошоп?
На фотографии было тело: от пояса до кадыка. Край кадра обрезал голову, а грудную клетку разрезал шрам. Матвея выпотрошили на металлическом столе и заново зашили. В свете ламп тело отливало голубизной.
Я думал, брак, сказал доктор негромко.
Поверх снимка проступало Лицо. Как на рентгене: костистые скулы, запавшие глаза. Сквозь глазницу просвечивал белый сосок мертвеца. Будто зрачок с бельмом.
В помещении стало жарко. Муха ползала по окну: то ли внутри кабинета, то ли между стеклами, не разобрать. В зеркале над столом отражался помрачневший доктор.
Я переснял.
Второе фото легло в руку Антону. Царапнуло уголком рану.
Лицо уменьшилось, но не пропало. Оно парило над трупом. Черные глаза, острый подбородок. Вместо ртапролегающий вдоль грудины Матвея шрам. От того, насколько похоже лицо на рисунок в Анином блокноте, волосы вздыбились.
Доктор жаждал ответов.
Что ему сказать? Детвора баловалась и вызвала из зазеркалья нехорошую женщину? Антон не верил в призраков
Или верил? Глядя на фотографиюверил.
Вы сказали «необычное». По-моему, достаточно необычно.
Антон промычал нечленораздельно. Опустил на стол снимок.
Что вы знаете? допытывался Михаил Иванович.
Ничего
Так я и думал. Доктор глянул в зеркало, поправил челку. В гостях у сказки, хмыкнул он.
15
Во дворе скрипели качели, катая по кругу компанию невидимок. Ветер, как заботливый родитель, подталкивал люльки. Звук несмазанных петель отдавался болью в зубы.
Антон мазнул взором по долгострою. В глубине промозглой конструкции кто-то гулял. Тени балок скрадывали фигуру. Другой гуляка расхаживал за покосившимся рифленым забором, чавкал грязью.
На улице же не было ни души. После столпотворения в крематории безлюдный микрорайон навевал мысли о пустыне. Здесь всегда было тоскливоговорил же Антон жене, оттащив от риелтора: «Это медвежий угол! Тмутаракань! Давай другие варианты посмотрим». А она убеждала: «Год-другойвсе здания возведут, разобьют парк, супермаркет откроют». Парк и супермаркет так и оставались картинками на оптимистическом рекламном щите. Ветер прошивал насквозь каркасы высоток. Птицы свили гнезда в несостоявшихся детских, в спальнях и туалетах. Вдали ощетинился кронами сосновый лес.
Антону захотелось покуритьвпервые за три года. Он закинулся мятной пластинкой, вошел в подъезд. Лифт пыхтел, увозя вверх Марину и Аню, а с нимиАнину подружку.
Из крематория ехали на автомобиле Антона. Заодно захватили Катю. «Вольво» отремонтировался сам собой рано утром. Отоспался за ночь, послушно завелся, изумив водителя. Будто некая сила хотела, чтобы он ночевал в квартире бывшей жены.
«Не сходи с ума», обозлился Антон.
Катя всю дорогу бросала загадочные взгляды. Накручивала локон на палец, кусала губы, хлопала пушистыми ресницами. Рядом с Антоном уселась, вполоборота. Чуть заслонилась правой рукой. Аня в точности скопировала ее позуприпарковавшись, Антон понял: они обе закрывались от зеркала заднего вида.
Антон погуглил: у страха перед зеркалами было название: спектрофобия. Она жеэйсоптрофобия. Но спектрофобов пугала собственная внешность, а не твари, теоретически обитающие в амальгаме.
«Сложно им, размышлял Антон. Зеркала повсюду. Витрины, окна, лужи, банальная чашка кофекругом отражения».
Потрясающе, сколько всего вылезало на поверхность из самых обыкновенных зеркал. Их использовали для создания червоточин помешанные на путешествиях во времени чудаки. Пара пластин помещалась в вакууми возникало квантовое поле, эффект Казимира. Мощная отрицательная область пространства-времени, от которой, по мнению теоретиков, шаг до туризма в прошлое или будущее. Зеркала играли центральную роль в экспериментах с «фантомными конечностями», в изучении интеллекта животных и в создании почти мистических иллюзий. Отражение искажается, если в полутьме десять минут смотреть в зеркало.
Существовали даже акустические зеркала, отражающие звук! Нереверсивные, атомные, лунные зеркала
Темнота шевельнулась площадкой выше.
Антон вскинулся:
Чижик!
ЯСаня, буркнул угрюмо паренек.
После похорон он куда-то запропастился. Оказывается, опередил Рюминых. В руке Чижик держал знакомую рацию. Тихий шорох статических помех доносился до слуха. Чижик поклацал, отключив приемник.
Ты телепортировался, что ли?
Антон старался говорить добродушно. Взялся за перила, уперся в ступеньку ботинком.
Я раньше ушел. Не смог
Смерть товарищаэто страшно.
Не в том дело. Чижик ковырнул мыском бетон. Там гранит везде.
И что? Антона осенило. Гладкая поверхность отражает?
Чижик промолчал.
Антон взбежал по лестнице.
Саня, ты про какое-то видео рассказывал.
Ну.
Баранки гну. Крути кино, Кубрик.
* * *
Снимали в гостиной Рюминых. Для острастки погасили свет. Антикварное зеркало, в зеркаледочь, Катя и операторЧижик. У Ани в руке толстая свеча. Язычок огня подрагивает.
А Матвей где?
В шкафу. Чижик съежился под взглядом Антона. Мы хотели Аньку разыграть.
Разыграли, процедил Антон, возвращаясь к телефонному дисплею.
Сейчас он рассмотрел рисунок помадой на зеркале: дверь и лесенка. С Нинкой Ерошкиной они вызывали Кровавую Мэри без рисунков.
«Может, поэтому не вышло?» каркнул внутренний голос.
На видео Аня сказала:
Пиковая Дама, приди.
Громче, велела Катя.
«Советница, блин».
Пиковая Дама, приди.
Свеча двоилась в треснувшем зеркале.
Пиковая Дама, приди.
Заскрипело. Катя повернулась к камере, удивленная. Сквозняк задул свечу. Оператор водил окуляром по комнате, выискивая источник шума.
Шкаф! воскликнула Катя наигранно.
В кадре появилось перекошенное личико Ани.
«Выписать бы им хорошего наваристого ремня», подумал Антон.
Отворившийся гардероб исторг монстра. Маска демона из «Зловещих мертвецов», погремушка в кулаке. Аня завизжала. Камера услужливо продемонстрировала, как девочка заслоняется ладошками. За кадром хихикала Катя, похрюкивал оператор.
Матвей стащил маску, довольно скалясь. Антон отметил, что он был симпатичным мальчишкой, рослым, с копной золотистых волос: такой бы и в спорте преуспел, и девочек охмурял бы А его сожгли в крематорской печи, прах не успел остыть.
Скинешь мне видео потом, сказал Матвей. Бракованное сердце отбивало в его груди последние удары.
Дураки! запричитала Аня. Дебилы.
«Вот-вот», мысленно поддержал отец.
Ань, ну брось. Пошутили мы.
Ролик закончился.
* * *
Пошутили. Антон зыркнул на Чижика. В подъезде басило эхо. Вам по семнадцать лет, малахольные. Катьке вообще восемнадцать. И вы над семиклассницей издеваетесь.
Мы же по-дружески.
Я б тебя выпорол по-дружески, да толку мало. Это все доказательства?
Чижик почесал за ухом.
Я тоже не увидел сразу. Дома пересмотрел. На пятнадцатой секунде, дайте
Чижик перевел бегунок на сенсорном экране. Картинка пошла медленно, по кадрам. Аня словно барахталась в киселе, поворачивалась разом с Катькой.
Стоп. Антон нажал на паузу. Вот она.
Поверх Аниной головы лоснилось продолговатое зеркало. Глубокоекажется, куда глубже отраженного помещения. Действительно, дверь. И в дверяхночной визитер.
Желудок Антона наполнился ледяшками.
Чтобы оператор не снимал в темноте, молодежь включила коридорную лампу. Рассеянный свет подчеркивал черноту фигуры, стоящей за спинами ребят, меж поддельных колонн деревянной рамы. Лысая голова над зазубренной трещиной. Миги камера отплыла в сторону.