Дар
Глава 1
Сумрак комнаты прорезал луч сероватого света, пробивавшегося в щель между занавесками, а тёплую, уютную тишину нарушало тиканье часов на полочке над декоративным камином. На диване, утопая в мягких подушках, лежала худая, измождённая женщина. По обильной проседи в светло-русых волосах, размётанных спутанными прядями по изголовью, ей можно было дать лет пятьдесят, а по гладкому молодому лицу, озарённому внутренним горьковатым покоемне больше тридцати. Тёплый шерстяной кардиган смотрелся безразмерным мешком на её хрупком теле, рукава болтались на тонких, как спички, руках. Под желтовато-бледной, малокровной кожей просвечивали голубые жилки.
На столике около дивана рубиновым светом сияли в луче из занавесок остатки вина в бокале, а под боком у женщины мурлыкал огромный пушистый кот сибирской породы. Тщедушная грудь вздымалась медленно, устало. Костлявая рука соскользнула и свесилась с края дивана, на пол упал листочек сероватой газетной бумагистраничка отрывного календаря. Вот только на ней была не дата, а красный знак бесконечностивосьмёрка на боку.
* * *
Рина шагала босиком по пустынному пляжу, с удовольствием зарываясь пальцами в тёплый песок. Лёгкие белые полукеды она несла в руке. Из-под закатанного рукава мужской рубашки выползал, оплетая предплечье, узор татуировки, серебристый браслет-цепочка оттенял загар.
Остановившись, она долго смотрела в безмятежную морскую даль из-под узких полей светло-бежевой шляпы. Тёмные очки соскользнули к кончику носа, и она вернула их пальцем на место. Перед тем как спрятаться за щитком очков, прищур её пронзительно-светлых серых глаз с золотистыми крапинками около зрачков поймал слепящий блик солнечного пятна на глади моря. Веки чуть дёрнулись от яркости.
Одиннадцать пятьдесят пять. Выйдя с пляжа, Рина обулась и зашагала домой.
Её ноги в полукедах пружинисто взбежали по ступенькам крыльца. Дом встретил её приятной прохладой: стремительно шагая, она рассекала пространство, струйки воздуха обтекали лицо и грудь, колыхали полы расстёгнутой рубашки. Скинув последнюю, Рина осталась в майке-борцовке. По давнему обыкновению, её ждала чашка кофе со сливками. Смакуя любимый напиток у окна, Рина смотрела на залитый солнцем сад, где роскошно цвели рододендроны и азалии всех возможных расцветок: розовые, лиловые, жёлтые, белые, сиреневые. Чистоту и яркость этих красок можно было пить глазами бесконечно, как сладкий нектар.
Накинув заляпанную рабочую рубашку, Рина вернулась к картине. Этот треклятый бокал с вином никак не давался ей. Не получалось наполнить его нужным светом. Перед мысленным взглядом он стоял, переливаясь до жути выпукло и живо, но на холст отказывался переноситься...
Хлопнула дверца машины, сердце радостно и тепло ёкнуло. Сияя пшеничным золотом волос в закатных лучах, по плиткам дорожки шла к дому Ангелинав длинном белом платье с тонким лакированным пояском. Краешек воздушного шарфика скользнул по цветам азалиибудто обласкал мимоходом. Хозяйский взгляд окинул сад, а взгляд Рины из окна мастерской на втором этаже ласкал женственную фигуру любимой, с особенным трепетом ныряя с высоты в тёплую ложбинку её груди. В низу живота сразу разлилась жаркая сладость, щемящая и требовательная, жадная.
Работать Рина уже не могла, все её мысли крутились и порхали незримо над Гелей. Тело с небрежной ленцой развалилось в кресле, не подавая виду, что на самом деле она вслушивалась в звук шагов Гели, и тот отзывался внутри светлым эхом. Царица и хозяйка вернулась, и в доме даже светлее стало.
Мягко ступая ногами в сандалиях, Геля мельком заглянула в приоткрытую дверь мастерской, отметила улыбчивым взглядом расслабленно-кошачью позу Рины.
Привет,серебристо прозвенел её голос.
Рина гоняла из одного угла рта в другой изящную сигариллу, но не закуривала, томно глядя на Гелю из-под полуприкрытых век. Весь её вид как бы призывал: «Ну, иди же сюда, детка, почеши мне за ушком, мрррр...» Геля призыв явно улавливала, но ограничилась лишь ласково-насмешливым, дразнящим взглядом и кокетливо ускользнула. Мысленная кошачья лапа Рины цапнула лишь пустоту и колыхание воздуха с едва уловимым ароматом духов.
Она сдержала порыв тигриного прыжка вдогонку. Геле требовалось время, чтобы перестроиться с рабочего лада на домашнийхотя бы несколько минут. Она была директором детской школы искусств.
Раздразнённая видом ложбинки, Рина уже не могла думать ни о чём другом. Сначала она слонялась по мастерской, рассеянно глядя сквозь окно на видневшийся вдали залив и домики в янтарных вечерних лучах, потом смахивала пыль и мусолила во рту так и не зажжённую сигариллу. С кухни потянуло чем-то вкусным.
Геля, в коротком домашнем платье и фартуке с оборочками, готовила ужиндва ромштекса, картофельное пюре и обжаренные овощи. Она нагнулась, чтобы смести в мусорное ведро овощные очистки. Грех было не воспользоваться таким соблазнительным моментом, и Рина, сделав вид, что ей срочно нужно протиснуться мимо неё, коснулась самой выступающей точки Гелиной фигуры. И не просто коснулась, а смачно, от всей души взялась за неё обеими ладонями, слегка сжала тёплую, упруго-податливую мягкость... И получила аккуратный, но решительный толчок этой самой точкой.
Рин, если ты будешь меня отвлекать во время готовки, я испорчу наш ужин.Голос Гели был непреклонен, косой взгляд через плечонеумолимо суров.Ты хочешь остаться голодной?
М-м,мурлыкнула Рина ей на ухо.Не сердись, царица этого дома. Может, я могу помочь?
Да, разомни картошку, пожалуйста,деловито сказала Геля, переворачивая ломтики овощей на сковороде.Влей масло с молоком и посоли.
Рядом в мисочке дымилась смесь горячего молока с растопленным сливочным маслом. Рина принялась яростно молотить мялкой картошку, вкладывая в это всю свою жарко тлеющую страсть и нетерпение.
Вот это я понимаюготовка с любовью,усмехнулась Геля, приподняв бровь.
Влажно-сливочный пар от пюре обдавал лицо Рины, а перед глазами колыхалась грудь Гели: та помешивала овощи.
Рина тонула в насмешливой синеве её глаз и так наяривала мялкой, что горячие брызги в стороны летели.
Полегче!хмыкнула Геля.Сама кухню отмывать будешь...
Ужинали они за столиком на веранде, увитой плетистой розой, наслаждаясь закатным янтарём на рододендронах и горшках с фуксиями. Луч солнца горел в бокале с вином, кроваво-рубиновым, манящим. Опять этот бокал... Нет, тот по-другому светился. Там был отчаянный свет, прощальный, как крик, и безысходный, как остывшая слеза. От него в горле ком вставал и глаза солоновато щипало. Никак не удавалось ухватить, взять в плен, как Жар-Птицу, эту душераздирающую ноту и положить на холст во всей её ужасающе-восхитительной пронзительности.
Рин... Ты чего?
Пытливое тепло летнего неба мягко таяло в глазах Гели, вопросительных и встревоженных. Рина смахнула с себя оцепенение.
Да так... Мысли кое-какие. Это рабочее, не обращай внимания.
Муки творчества?понимающе улыбнулась Геля.
Что-то вроде того.
Поднявшись, Геля начала собирать посуду. Рина привстала, чтобы помочь, но та тактично остановила её:
Сиди-сиди.
Она проницательно и чутко понимала потребность Рины побыть наедине с мыслями. Рина поблагодарила её взглядом и осталась за столом. Сигарилла дождалась-таки своего часа, а Геля, переодевшись в джинсовый рабочий комбинезон, пошла возиться в саду: вечерподходящее время для полива и подкормок.
Курила Рина медленно и вдумчиво, смакуя каждую затяжкутак же, как традиционный полуденный кофе. Выкуривала она не более одной сигариллы в день, считая, что безудержное и бесконтрольное потребление табака обесценивает удовольствие и делает его обыденностью. Она была гурманом, а не обжорой.
Эта картина мучила её уже давно. Она то бросала её и занималась другими, то возвращалась к ней. Работа над ней выматывала морально, Рина писала её урывками, короткими сессиями. Ощущение сверла, вгрызающегося в душу, невозможно было выносить слишком долго. А потомприходить в себя неделями.
Если бы не Ангелина, Рина, наверно, не выдержала бы. Любимая восстанавливала её душевное равновесие. Геля не лезла в эту область с вопросами, не просила дать ей посмотреть. Она уважала ореол скрытности, которым Рина окружила эту многострадальную работу.
Она набрала в рот мятный ополаскиватель, поиграла щеками, сплюнулаэто был тоже обязательный ритуал. Целовать Гелю «немытыми» прокуренными губами она считала свинством и неуважением.
На сегодняхватит мыслей о картине. Слишком сильно она выбивала из колеи, даже страсть улеглась и слегка остыла. С угрызениями совести Рина остановилась в дверях спальни и уставилась на приготовленную Гелей постель, благоухавшую свежестью чистого белья. Оставалось надеяться, что осязаемая близость любимой ложбинки воскресит желание и разожжёт его до прежнего градуса.
Геля переходила с лейкой от куста к кусту, а закат стремительно угасал. Голубоватая тень залегла в уголках сада, дышала прохладой надвигавшейся ночи. Казалось, любимая женщина колдовала, вливала в растения свои тёплые чары, и они отвечали ей ласковым шелестом. Этим зрелищем можно было наслаждаться бесконечно.
И вот, мурлыча себе под нос безмятежную мелодию, Геля прихорашивалась перед зеркалом: наносила крем на лицо, руки и декольте, разглядывала себя, будто бы выискивая несуществующие морщинки. Лоснящаяся ткань шёлкового халатика облегала её фигуру, будто подарочная упаковка. Отпущенный на волю пшеничный водопад волос манил коснуться, откинуть его, будто занавеску, и Рина протянула руку... И ощутила тепло тела через гладкий шёлк. Геля застыла, прислушиваясь к прикосновению с улыбкой на приоткрытых розовых губах. Её руки в зеркале развязывали пояс, и ложбинка всё больше открывалась, обдавая Рину волной сладковатого и жгучего, как чистый спирт, хмельного огня.
Пальцы, днём державшие мучительную кисть, быстрыми шажками ползли к цели, а губы обдавали горячим дыханием ухо Гели. Хвала небесам, Геля была сосудом с неугасимым пламенем, от одного прикосновения к которому Рина вспыхивала, как сухой хворост. Её губы зарывались в тёплую ямочку за ухом, скользили по щеке, искали улыбающийся рот... и нашли, жадно нырнули в поцелуй. Цепкое кольцо рук Гели сомкнулось, пальцы забрались в тёмные короткие волосы Рины с высветленными прядями. Мягкость груди, бусины сосков. Прекрасное завершение дня.
Море серебрилось лунной дорожкой, Рина подставляла лицо сонному ночному ветерку, стоя на балконе. Она недооценила жестокую силу картины: близость с любимой женщиной хоть и облегчила «отходняк», но не сняла его до конца. Геля видела десятый сон, а у Риныни в одном глазу. Стоя нагишом на балконе, она спрашивала этот чёртов бокал:
Что тебе надо от меня? Зачем ты издеваешься надо мной?!
Там, за картиной, по другую её сторону, был кто-то. Кто-то живой, чья тоска пронизывала Рину тем пресловутым сверлом. Чья-то душа, от которой Рина не могла отмахнуться, как от почудившейся тениточно так же, как она не смогла бы отмахнуться от Гели, если бы та пришла к ней в слезах, с какой-то болью. Первым порывом Рины было бы обнять любимую, зацеловать заплаканное лицо, успокоить, узнать, что за беда случилась, а узнав, тут же ринуться её устранять.
Её ноутбук работал, но Рина не помнила, чтобы она оставляла его открытым. На экранеголубой фон и надпись: «Бессонница». Белые крупные буквы на лазурном поле. И открытый диалог, но все сообщениятолько с одной стороны, от неведомого визави. Пустые. Рина занесла дрожащие пальцы над клавиатурой.
«Почему ты плачешь?напечатала она.Я слышу, тебе плохо. Я могу чем-то помочь?»
И следом:
«Кто ты?»
Тишину нарушал только стук сердца Рины. Она озябла нагишом, но тело охватил какой-то паралич. Душа ждала ответа.
И он пришёл.
«Тебе тоже не спится?»
Ледяные лапки мурашекпо плечам. Пальцы дрожали, путаясь в опечатках. Эти мелкие букашки цеплялись, оплетали паутиной, задерживали, слова получались неузнаваемыми.
«Есть немного,отправила Рина, исправив всё неверно набранное.Как тебя зовут?»
«Лина».
«Очень приятно. ЯРина. Забавное созвучие...»
Сто безумных сокращений сердцаи ответ:
«Прости, что побеспокоила. Я не ожидала, что ты ответишь».
Всё это было очень странно, непонятно, как в глупом, запутанном сне, но Рина не могла отделаться от ощущения, что она нащупала какую-то разгадку. Наступила ей на хвост, и та теперь извивается, пищит, беспокоится. Она попалась.
Разгадка чего? Да шут его знает. Рина знала, чувствовала только одно: это то самое. То, чего нельзя упускать. Жар-птица, которую она так долго пыталась ухватить. Неужто это её пёрышки мелькнули?
«Это было совсем не сложно,напечатала она.Просто открылся этот сайт, а тампустые сообщения. У тебя что-то случилось? Тебе нужно поговорить? Пиши всё, что сочтёшь нужным. Я выслушаю».
Спустя несколько тёплых, наполненных солоновато-сладким сердцебиением мгновений пришёл ответ:
«Спасибо тебе. Но ты мне ничем не можешь помочь, разве что ятебе. Я могу помочь тебе заснуть».
Рина не плакала, но чувствовала эти слёзы в своём горле. Чужие слёзытой, что была по ту сторону экрана.
«Я знаю тебя?»исправляя десятки опечаток, набрала Рина пляшущими от волнения пальцами.
«Трудно сказать. И знаешь, и нет. Не спрашивай слишком много. Тебе важно знать только одно: я не желаю тебе зла».
Творилась какая-то хренотень, Геля мирно спалак своему счастью, возможно. Или к беде?! Жуткая луна отражалась в зеркале моря бессонным оком, а Рина печатала душой, не чувствуя пальцев:
«Ясошла с ума?»
«Нет,пришёл ответ.И ты, и яв своём уме».
«Возможно, прозвучит глупо, но... Тымоя картина?»
Ответа пришлось ждать целую лунную вечность.
«Я не совсем поняла тебя. Какую картину ты имеешь в виду?»
«Ту, которую пишу сейчас. Или не сейчас... В общем, шут его знает. Время от времени я пишу её».
Пальцы Рины потянулись к ящику с сигарилламисверх обычного потребления. Какие уж там традиции, ей жизненно необходимо было сейчас сделать глоток терпкого дыма, чтобы ощутить себя живой, реальной, не бредящей. Чтобы почувствовать почву под ногами. Обычно во сне у неё не получалось закурить.
Чирк. Пламя зажигалки вспыхнуло, кончик сигариллы зажёгся оранжевым огоньком. Дым послушно хлынул в рот, потёк в лёгкие.
«Ты не бредишь:) Я не галлюцинация:)»появилось сообщение. Ещё и со смайлами, ёжкин кот!..
«Извини, мне нужно плеснуть себе чего-нибудь»,спотыкаясь на каждой клавише, набрали пальцы Рины.
«Ок,почти мгновенно пришёл ответ.Я тоже выпью».
Перебирая бутылки в домашнем баре, как корешки книг в библиотеке, Рина выбрала малиновую настойку на коньяке. Пару секунд колебалась, сколько бокалов братьодин или два? Сообразив, что два будут совсем уж попахивать шизой, захватила только одиндля себя.
«Не беспокойся, у меня есть во что налить:)»ждало её на экране сообщение Лины.
М-да. Час от часу не легче.
Ну ладно,вслух сказала Рина, сообразив, что загадочная собеседница только что прочитала её мысли.
«Ты можешь говорить,возник на экране ответ.Я слышу тебя. Так будет проще и быстрее, чем печатать».
Ладно,отозвалась Рина.
Маразм. Капец. Шиза.
Но, как ни странно, ей вдруг стало спокойно и уютно, будто так и должно быть. Как бы бредово это ни смотрелось со стороны, нутро ощущало правильность выбранной тактики. Рина принимала правила игры с единственной сумасбродной мыслью: что из всего этого выйдет?! И жутко, и интересно.
Гулять так гулять,криво усмехнулась она, наливая в низкий пузатый бокал настойку на два пальца.
«Твоё здоровье»,вспыхнул ответ на экране.
Ароматная жидкость цвета чая с малиновым сиропом обожгла пищевод. Опрокинув в себя порцию, Рина вдруг до корней волос вспыхнула от внезапного осознания собственной наготы. Одежда совсем вылетела из головы. Уж если Лина слышала её, то, может быть, и ВИДЕЛА?!
Тебя не шокирует, что я курю?хмыкнула Рина, ища глазами: что бы накинуть? Хоть трусы, блин.
«Ничего, тут все свои:)»отозвалась Лина на экране.
Рина нашла и набросила на себя халат. Если это и было безумие, то получалось ничего так. Забавно.
«Ты говорила что-то насчёт картины»,напомнила Лина.
Да,кивнула Рина, снова наполняя бокал.Она меня не отпускает. Но я не могу ею слишком долго заниматьсяначинает сносить крышу. Это что-то... нечеловеческое. Но я должна её закончить. Даже если это займёт тыщу лет.
«Значит, это из-за неё ты не можешь уснуть сегодня?»