Подошла, взяла за грудки, приподняла, так, нежно... и спрашивает:
Это что же ты, Seckel, такое удумал, га?! Ты шо, берега попутал? Приблуда блохастая. Быстро же забыл, как я с тобой нянчилась! Это такая твоя благодарность за всё моё хорошее?
Томас стащил ноги со стола, встал и медленно, но уверенно освободился от вцепившейся в его рубашку баронессы.
Не гони лошадей, мать, остынь. Скажи, что случилось?
Невысокая полная Тоня умудрилась нависнуть над высоким тощим Тихоней. Посмотрев поверх очков, рявкнула:
Ты зачем приехал, подкидыш чухонский?
Томасу вдруг захотелось оказаться подальше от Городкагде-нибудь на Камчатке, среди гейзеров.
Антонина Петровна, успокойтесь. Когда вы так верещите, я не могу здраво рассуждатьмысли в норки прячутся.
Подождав, пока баронесса присядет, пододвинул ногой стул и примостился рядом. Спина ровная, улыбка вежливая. С постным видом он взял чашку, зачерпнул ложкой пломбир, но баронесса вдруг жахнула кулаком по столу. Тихоня вздрогнул, и чашка упала на пол, разбилась. Наблюдая, как белая лужица растекается по паркету, Тихоня тоже закричал:
Вот видишь, что наделала!
Он-то зналбаронесса в таких случаях теряется, потому что на неё никто никогда не повышает голоса, но к удивлению Тихони хозяйка продолжила гнуть своё:
Говори! Зачем приехал?! Что наплел Соловей?
Здесь, надо признать, Тихоне стало дурно. Он любил загадки, интриги, трюки и фокусы. Озадачивал своих жертв, наслаждаясь их глупостью и слепотой, но сейчас перед ним была чужая необъяснимая загадка, даже парадокс.
С чего ты взяла, чтобы я...
Антонина Петровна со всего размаху, со звонким хлопком, ударила Тихоню веером по руке.
Не юли! Ты мне мяса дай, а сухари оставь помазкам. Зачем приехал, ирод?
Лицо у Чертыхалськи вытянулось, пошло пятнами. Он то улыбался, то хмурился. Подвинув стул ближе, взял баронессу за руки.
Тоня, я тебе как на духу, и ты поймешь, что моей вины здесь нет... Я начну говорить, а ты не перебивай... Честно... Не знаю о чем ты...
Тут он понял, если не сменит тему, то может получить веером или хрустальной пепельницей уже по голове.
Стоп! Я же просил... Не знаю о чем ты!.. Но если мы говорим не о птице, а о Соловье, то разреши внести ясность. Не понимаю, откуда тебе известно, но перед тем, как уехать в отпуск, я услышал от Князя о последнем разговоре со стариком. Князь мне намекнул, что в Городке скоро произойдет нечто любопытное, связанное с церковниками, чудо какое-то или там пророчество. Но ты-то откуда знаешь?
Антонина Петровна сплюнула.
Вот, Соловушка, гад. Хоть бы предупредил!
Баронесса, скрестив руки на груди, покачалась на стуле.
Ты в курсе, что он ещё с Мономахом в шахматы играл? От, старая лярва... Ну, и чего он такого сказал?
Понимая, что гроза миновала, Томас ответил примирительно:
Повторяю слово в слово. Соловей сказал: «Скоро горожанин пойдет на свет и потеряет счастье. И будет беда великая, и все умрут».
Ну, про «все умрут», я бы особо не заморачивалась,отмахнулась Антонина Петровна.Он так все свои побасенки завершает. Хотя в чем-то правлюдишки дохнут, а это каркало до сих пор живёт.
Князь мне то же самое сказалслово в слово!
Тихоня горько вздохнул...
27 Его Высочество
В то утро Томас проспал. Зайдя в ванную комнату, ударился коленом о край стиральной машины. Брившись, полоснул станком по шее так, что остался след, как от засоса. Вдобавок к этому всему лезвием задел ноготь. О, оказывается, это такое мерзкое ощущениехоть пытку устраивай! Дома закончился сахар. Первым глотком растворимой черной горькой бурды обжег нёбо и язык. Это называетсядень не задался...
На службу Томас обычно добирался конторским автобусомсамому ехать через весь Киев запрещалось. Вызвать охранув таких случаях ему полагалась гарда Князяне захотел, решил потолкаться в метро. Рискнул? Получи драку! Три парня в вагоне без особых причин вдруг начали мутузить друг дружку. Такое и раньше происходилостоило Томасу зайти в автобус, застрять в лифте с людьми или начать торговаться на базаре с продавцами, тут же, как по команде, рядом возникала суета, ссоры, скандалы. В его служебное время в присутствии Томаса ломались механизмы и техника, не работали телефоны, останавливались часы, не показывали телевизоры... К этому давно уже надо было привыкнуть, но почему-то именно в то утро Чертыхальски не выдержал, стал растаскивать дерущихся, при этом сделав ещё хуже. Вылезал из вагона под крики проклятий и полные ненависти взгляды людей. Из наградысбитые костяшки на руках и распухшее пульсирующее болью ухо.
На проходной прапорщик поздоровалсяодин восклицательный знакназвал Тихоню по имени отчеству,второй восклицательный знак,и сказал, что мол, пан Чертыхальски, вас с докладом более часа ждет Сам. Три восклицательных знака.
Томас окоченел. Зачем он нужен Князю? С чего бы это? Не виделись лет шесть... Так, а какую сказать причину опоздания? Ещё и полоска на шее и подбитое ухо... Мелькнула мысльмол, задержался из-за ссоры в метро...
Конечно же, глупость несусветная...
Секретарь, молодой флигель-адъютант, своими мерзкими напудренными щечками настроения не прибавил. Усики-ниточки, нос длинный, глаза лисьи, подбородок острыйожившая иллюстрация рассказов Аверченко.
Томас открыл двери, за ними тут же вторые, и вошел в залитый солнцем кабинет. За спиной хлопнуло два раза. Огляделся. Всё так же, как и много лет назад, когда он был здесь, чтобы получить назначение в отдел статистики. Но если раньше на потолке висели вентиляторы, сейчас к стене прилип кондиционер. Остальное не изменилось. Паркет, чугунная люстра, та же антикварная мебельдва приставленных друг к другу столахозяина и для совещаний; полные папок книжные шкафы, кресла с гнутыми ножками, аквариум с большими и малыми пестрыми рыбками. На главном столе зеленая малахитовая лампа, старинные телефоны, огромный монитор в правом углу; в левомграфин с водой, подстаканники, пепельница, шкатулки с сигарами и нюхательным табаком. Это для гостей.
Хозяина не было.
Вдруг послышался шум, и через минуту открылась боковая дверь. Князь вошел в кабинет, держа перед собой горшок с цветкомна больших зеленых листья молочая блестели капли воды. Заметив гостя, Князь поставил горшок на стол и пошел к Томасуплотный, с брюшком. Да, постарелТихоня заметил, что голова с прошлого раза ещё больше полысела.
Лицо спокойное. Маленькие темно-вишневые глаза, как всегда таят усмешку. Одутловатые щеки с еле видными оспинками покрылись большими веснушками. Под глазами кожа стала дряблой, мясистый нос ещё чуть вырос и изменил форму. На переносице сидели маленькие круглые очки с бифокальными линзами. Кудрявая наполовину седая борода была подстрижена по-летнему. Серая из легкой шерсти пара с маленьким тусклым значком в петлице. В верхнем кармане пиджака небрежно засунут платочек. Белая рубашка без галстукаворот расстегнут, и в вырезе видны растущие на груди рыжие кучерявые волосы.
Сейчас Князь не был похож на учителяскорее на управляющего крупной мануфактурой.
Чертыхальски хотел по выражению лица угадать, в каком он настроении и чего желает, но внешность и походка Князя были без зацепок, только когда протянул руку для пожатия, зажглась и тут же потухла улыбка. Томас, ответив на крепкое пожатие, невольно опустил глаза. Князь носил легкие открытые сандалии, и Тихоня увидел толстые короткие пальцы с желтыми ногтями, и припухшие стопы с выпирающими венамиони синели, словно под кожей ползали дождевые черви.
Ну, здравствуй.
Доброе утро, Петр Лексеич,Тихоня отчаянно пытался оставить все свои страхи. Он запретил себе думать о хвостах на работе, до сих пор ноющем ухе и красной полоске на шее.Рад вас снова видеть.
А по виду не скажешь,протянул Князь недовольно, и тут же спросил участливо:Как живешь-то? Укатали бесята?
Что мог Томас ответить интересного о службе в качестве исполняющего обязанности начальника бюро вспомогательных материалов статистического отдела киевского главка Главстата? Можно ли передать словами ту пытку, которую ему приходилось терпеть каждое утро, когда, раздирая трясину кошмаров, он просыпался в своей тесной комнатенке с одной мыслью: «Что, вставать? И когда же это всё закончится?!». Если у вас один день похож на другой, а работаэто аквариум, в котором плавают протухшие рыбы, и вам приходится ежедневно нырять туда, вдыхать эти мерзкие миазмы, тереться о мертвую чешую, пожимая чужие плавники, целовать гниющие жабрытут поневоле задумаешься, как бы быстрее залезть в петлю, чтобы сбежать от этой всей безнадеги. Хорошо, когда помогают великие изобретения человечества: интернет, «Цивилизация» II и «Дюна». Фильмы, новостные ленты и книжки ещё как-то держат в этом мире, не давая соскользнуть в пропасть безумия, но остальное... Что сказать тому, кто знает о тебе всё, о чем ты и сам не догадываешься? Лучше ответить так: не имел, не привлекался, осознал, больше не повторится! Уже столько лет на казарменном положениибез женщин, друзей, веселья, водки, табака, бодрящих таблеточек, любимого ремесла. Монахи взвоют от зависти.
Надо отметить: радости не запрещены, даже поощряются, но... воротит! Уже от всего воротит! На двореначало августа. До Нового года остались какие-то несколько месяцев. Со дня церемонии прошли бесконечные, каторжные, горькие, как хинин, восемьдесят шесть лет. Восемьдесят шесть лет ожидания неизбежного. Ни разу при свидетелях, даже в одиночестве, Чертыхальски не жаловался на свою судьбу. Нет, бывало, когда в лаве обушком махал две смены подряд, после разгрузки вагонов, рытья окопов или по окончании дневного перехода по тайге он говорил: «Как же я заморился»,но это была другая усталость, а вот сейчас перед Князем под его внимательным понимающим взглядом у Томаса вырвалось:
Я пустой внутривсе сгорело, выгорело. И я так устал ждать...
Чертыхальски полегчало. Он словно долго нёс камень и, наконец, бросил его с вершины высокого холма.
Князь участливо обнял Томаса за плечо и повел вглубь кабинета. Усадив на кожаный диван, пошел к столу, налил из графина стакан воды. Вернувшись, подал Томасу.
Не мудрено. Я бы, окажись на твоем месте, тоже устал. Но я при своих, а ты при своих. Твое дело уставать, а моёследить, оберегать и помогать по мере сил. До церемонии ещё есть время подготовить себя, настроиться, так сказать, морально. Скажи, где бы хотел отдохнуть?
Но...
Пруссаков больше не интересует твоя персона. Они, насколько я знаю, получили приглашение на участие в гадании ещё два года назад и не должны выражать недовольства. Кто старое помянет... Поэтому я спрашиваю, Томас Томашевич, куда бы вы хотели поехать отдохнуть?
Услышав вопрос, Тихоня растерялся, задумался. Куда податься? В Ревель,вернее, Таллин,нельзяэто уже чужая территорияграницы изменились. Пруссаки хоть с опозданием, но догадались, как ему отомстить. В Московское Княжество или Казанское?и там, и там у него было много приятелей. Можно было б гульнуть, поохотиться, порыбачить, вспомнить минувшие деньки, но... Тихоня и это вариант отвергне хотелось уезжать далеко от дома...
Тогда остается... Что? Конечно! Малая родинастарый добрый Городок. До западной границы далеко, земля, можно сказать, ничейная, вольнаяДикое поле. Там всё знакомокаждая улочка, переулочек, и Петровна, если что, поможет. Тоня... Только всплыло в памяти её лицо, как Томасу стало досадно и обидно за свою глупостьон долго ей не звонил, не писал. Однако ощущение недовольства быстро сменилось радостью: вот она обрадуется его приезду!
Я бы в Городок рванул.
Князь после этих слов засмеялся и с выражением продекламировал: «Скоро горожанин пойдет на свет и потеряет счастье. И будет беда великая, и все умрут».
Что это?спросил Томас.
Это Соловушка напел, грешный. Провидец наш. Полгода молчал, а намедни прорвало. Думал, с чего бы это, какой горожанин? А тут Городок. Совпадение?
Что значитвсе умрут?
Князь провел ладонью по гладкой блестящей голове. Достал платок из кармана брюк и вытер руки.
Пустоеу него все мрут. Я о другом. Не придал бы значения этому меленькому совпадению, если б оно не касалось вас, Томас. Кто-то другой, но не вы. Уникум разрушения, алмазная песчинка в идеальном механизме Природы. Сколько вас знаю, не перестаю поражаться: всё к чему вы прикасаетесь, с кем знакомитесь, во что верите, всё меняется, обретая парадоксальное, вывернутое наизнанку значение. Разбрасываться такими кадрами я не имею права и не желал бы... Признаться, для Княжества было бы спокойнее запереть вас здесь в Конторе, но в этот раз доверюсь своей интуиции... Вы сегодня получите расчетпусть кастелянша отдаст вам отступные. Берите копеечный рюкзак. Скажите, я приказал. Это пенсия. До вечера сдать дела и, как только будете готовы, отправляйтесь домой. Только одна просьба. Узнайте, что за свет такой? Если всплывет этот таинственный горожанинзвоните. Раз усталинадо отдыхать...
28 Большой брат
Раз устал, надо отдыхать... сказал тогда Князь.
Баронесса подошла к серванту, открыла стеклянную дверку и достала из бара початую пол-литровую бутылку «миргородской». Один глотоки водички почти нет. Остатки вылила на платок, протерла им лицо и, усевшись на стул, тяжело вздохнула.
Вот сволота.
Непонятно, кому были адресованы эти слова? Томас надеялся, что не ему.
И ты, гад, чего молчал? Неужели это такая тайна?веер яростно терзал воздух.Сколько раз мы пытались не обращать внимания на эти...Антонина Петровна усмехнулась,- пророчества.
И что?
Выходило ещё хуже. Ладно, давай думать спокойно. У нас есть Соловей. У нас есть ты. Вы дуэтом вспоминали про мой Городок. Значит, здесь что-то должно скоро произойти.
Князь сказалсобытие касается света.
Намек на чистеньких? Хорошо, давай потопчемся на этой могилке... Светэто не про меня. Мне нет дела до света, пойдет ли кто куда, найдет ли счастье... Или не найдет.
Томас осторожно предположил:
А вдруг у тебя в городе появится ну очень чистенький?
В смысле?
Страшный суд и всё такое.
Не, всё это бредни.
Баронесса отвернулась, посмотрела в окно. Томас заметил, как начали двигаться её губы, словно она читала про себя. Веер с хрустом сложился, и кончик показал на Тихоню.
Слушай, если у меня в отчине и дедине по твоей милости начнется драчка...баронесса посмотрела на Тихоню исподлобья и погрозила веером.
Это с каких это?
А нечего тайничать.
Напугала.Томас подался вперед:Скажи лучше, откуда твой знакомый знает о нашем с Князем разговоре? Это же такая тайна, шо капец!
Антонина Петровна хитренько улыбнулась.
От тебя.
Как это? Я никому не говорил.
Но вспоминал?
А что запрещено?
Баронесса кивнула.
В моем городеда.
Тоня встала, держась за поясницу, потянулась.
После твоего отъезда в сороковых я окрутила одного мужичка из Курдюмовки. Он такой любопытный был, такой любопытныйстрах. Все боялся, что против него соседи заговоры плетут, хотят деньги украсть, анонимки пишут. Вот я и подкатила к нему, говорю, хочешь знать, что думают в округе? Дала недельку послушать его улицу. На пробу, стало быть. В итоге заполучила два козырядушу и всевидящие глазки. Давно хотелось.
Подожди, где Курдюмовка, а где центр?
Так когда это было? Мужик оказался не промах, скупердяй ещё тотс самого начала ругались. И тогда, и теперь за каждую услугу требует землю. Я к нему ходила, ты думаешь, запросто так? А улица Пионерская, дома с тридцать четвертого по семьдесят восьмой не хочешь?
И что?
Не повелсятребует больше. Ты, знаешь, если б он мне все рассказал: кто приехал, когда, куда, что за свет такойя б ему всю Пионерскую отдала, но он же не согласится, а если и возьмет, то прямо ничего не скажет, всегда загадочками, гад. Пойди тут разберись.
Подожди, он и тебя слушает?
Он всех чует! Вот ты меня пощупать не можешьслаб силенками. Да и нет в тебе вкуса к этому делубольше по-розовому. Тебя же я ощущаю лёгко, но не всегда, только когда своим ремеслом промышляешь. Он же слышит всех, даже Князя. В пределах города, естественно. Мне он, например, сказал такое! Про парней из сожженной машины. Оказывается, их Крымский послал. Твою квартиру охраняли
И кто убил?
Поджигатели.
А точнее.
Не колется.
Тихоня нахмурился.
Так, давай подведем дебет-хребет. Жилья нетраз!хлопок ладонью по столу.В городе саботажникиэто два. Ты этих врагов народа не чуешьтри. Тот, кто чует, молчитчетыре. Соловей поёт, что в Городке появится сильный чистенькийэто уже пять. Охранники убиты каким-то невидимкой. А теперь самый геморрой: как теперь жить, зная, что в твоей голове копается какой-то мужик с Курдюмовки? Га?
29 Азбука предательства
В августе 1999 года звезды над Городком-на-Суше сошлись так, что астрологи, будь они хоть чуточку компетентны, должны были вытащить тамтамы и без остановки бить ими по башкам своих князьков, губернаторов, герцогов. Я тут сижу, жду, думаю, когда же кто-нибудь приедет и разрулит ситуацию. Неужели, никто не мог предвидеть, что поджог квартиры Томаса запустит такой маховик, что мало не покажется?
Я, конечно, предвидел, как будут развиваться события. Имея возможность наблюдать за всей шахматной доской, передвижениями явных и тайных фигур, я, признаюсь, получал ни с чем несравнимое удовольствие. О, как мне тогда было хорошо! Раньше что? Ну, убьют кого-нибудь, обворуют, изнасилуютскукотища, а тутИстория!!! Вся красота состояла в том, что герои, принимавшие участие в розыгрыше этой пьесы не знали, не подозревали, куда идут и каков их ждёт финал. Мало того, они только догадывались о существовании друг друга, ощущали присутствие врага, но не могли выйти на точку обозрения, чтобы за ним проследить. Самое смешноеони не могли знать, каково их истинное звание в этой игре. Конь? Слон? Одному герою очень хотелось думать, что он Ферзь. Пусть Ферзь, польстим ему, мы не жадные, но в шахматах эта фигура не всегда приносит победу. Как получится в этот раз? Посмотрим. Второму герою казалось, что он вообще не фигура: так, прогуляться вышел. Но чтобы он о себе ни думал, игра уже вовсю кипит. Вокруг «прогульщика» суетятся Ладьи, копают ямки, натачивают капканы, потирают в предвкушении ручоночки свои потные ... А зряне на пешку напали!