Правильно боишься, ковбой!
Всегда принимаются меры, направленные на то, чтобы члены экипажа с заболеваниями не попали на станцию. А в этот раз эти меры были еще более объемными. Мы последний месяц жили в звездном городке на карантине. И в соответствии с планом подготовки к полету, заключительный этап предусматривает сдачу многочисленных экзаменов, и традиционно, по завершению, экипаж обсуждает результат с комиссией, но в этот раз даже это общение было сведено к общению через стекло. Кроме того, в этот раз на Байконур к нам не приехал никто из наших близких и наш круг общения здесь был чрезвычайно ограничен. Так что волноваться не о чем, добавляет второй космонавт, постарше, более расслабленный, довольный, лысый, с широким скуластым лицом. Я узнаю в нем Бакира Тохтарова, казахстанского космонавта, героя моего вещего сна.
Знал бы ты, что не этого вируса вам нужно бояться, а того, что вы сами втроем привезете с собой из космоса!!!
Глупцы, неведающие какую роковую волну последствий вы запустите на Земле!!!
Троянские кони враждебной инопланетной заразы, впущенные в укрепленный полис человеческой цивилизации!!!
Три всадника апокалипсиса, предсказанные на заре истории!!!
Еще один мужской голос журналиста, противно высокий, со слащавым энтузиазмом продолжал сессию вопросов и ответов.
С психологической точки зрения, насколько сложным было процесс тренировок вдали от дома, зная, что вы покидаете планету в разгар пандемии?
На этот раз ответил третий космонавт, китаец. Бледное плоское лицо с глазами без складки на веке было почти неподвижным, непроницаемым, беспристрастным. Он с чувством собственного достоинства взял долгую паузу и ответил, медленно перебирая слова.
Мы, как экипаж, конечно пострадали от того, что наши семьи не были с нами, но мы понимаем, что весь мир стал жертвой этого вируса. Наша ежедневная жизнь не отличалась от тех обычных правил карантина о которых упоминал мой коллега. Сейчас мы можем общаться только через камеру, а если бы этого кризиса не было, то мы бы общались вживую.
Еще один неведущий!!! Наивный!!! Опять про семью говорит!!! Беспокоится за них! Волнуется за детей, жену, родителей. Переживает Еще учитывая, что эпицентр коронавируса был именно в Китае. Наверное, он даже ощущает чувство вины перед остальными космонавтами, что его народ стал причиной вспышки пандемии. Не о том ты волнуешься Только подожди То ли еще будет
Камера выхватила еще одно мужчину, в черном костюме, в тонких очках, с жирным лицом с наплывающей на белый воротник рубашки шеей, видимо функционера из числа администрации космодрома. Он передал вопрос, видимо полученный онлайн от очередного журналиста.
Берете ли вы с собой книги, бумажные, для личного чтения? И еще, не скучно ли на борту? он самодовольно улыбался, очевидно наслаждаясь своим положением и вопросом, который был им озвучен.
Я же истекал желчью, наблюдая за этим самодовольным котярой, и злорадно предвкушал банальный ответ на банальный вопрос.
Микрофон снова взял американец, который все более нервничал, ерзал на стуле и беспокойно озирался по сторонам.
Да, в этот раз я беру с собой книгу, бумажную, Ричарда Матесона, Ялегенда,ответил он, безуспешно разглаживая короткий ежик каштановых волос, надеюсь, что у меня будет время ее прочитать. В этот раз экспедиция у нас длинная, но на борту не скучно абсолютно, потому что у нас много дел
Услышав его ответ, я по началу, потерял дар речи, а потом громко, в голос засмеялся, с трудом подавляя дальнейшие спазмы нездорового смеха, боясь разбудить спящих в спальне родных.
Он сказал Ялегенда!!!
Он это сказал!!!
Он будет читать историю, про то как пандемия выкосит все человечество и превратит всех в кровожадных вампиров?!!
Серьезно?!! Мне это не послушалось?!!
Какая ирония?!!
Высший пилотаж!!!
Троллинг космического уровня!!!
Следующий вопрос был от одного из новостных агентств, который заставил меня перестать биться в конвульсиях от смеха и с вниманием прислушаться.
В прошлых экспедициях выход в космос был отменен и перенесен на неопределенное время ввиду различных технических трудностей. Планируется ли выход в открытый космос в этот раз, во время предстоящей экспедиции?
Ответ снова взял Бакир Тохтаров, широкой ладонью взяв микрофон в руки и с вызовом посмотрев в объектив видеокамеры.
Планируется выход для замены панели регулятора жидкости ФГБ, а также по американской программе, выполнение процедуры ВКД, в случае отказа жизненно важного оборудования, ответил он, ловко и самоуверенно жонглируя специальными терминами, вероятно рассчитывая на благоговейное уважение к его специализации со стороны не сведущий в технической стороне полета журналистской аудитории.
Какими бы он красивыми аббревиатурами не прикрывался, ясно одноони будут выходить в космос. И скорее всего, именно во время этих выходов и подхватят заразу.
Мне захотелось заорать на них в монитор! Остановить!!! Предупредить!!! Сесть в машину и рвануть через карантинные кордоны в Байконур!
Идиоты!!!
Кретины!!!
Что вы делаете?!!
Но это было бесполезно. Хоть и я находился в Казахстане, где-то в тысяче километров от Байконура, добраться до этих людей было невозможно.
Трансляция закончилась, а я все продолжал пялиться в опустевший экран.
Все кончено. Надежды больше нет. Красная кнопка нажата. Адский сценарий запущен. Дьявольские механизмы закрутились и завертелись. Первый прямоугольник домино четким и точным щелчком пальца был отправлен в нокдаун, запуская цепную реакцию. Сцена готова. Актеры пудрят носики и поправляют костюмы. Прожекторы выставлены. Декорации на местах. Зрители собрались, расселись и притихли. Свет в зале потушен.
Первый акт начинается
Запуск
12 апреля 2020 года. Воскресенье. 11:05 по московскому времени. День космонавтики СССР. День, когда пятьдесят девять лет назад, в 1961 году, советский космонавт Юрий Гагарин на космической ракете Восток-1 впервые за всю историю отправился в космос, проведя на околоземной орбите один час сорок восемь минут.
Какая ирония! Какой сарказм! Какой злой рок!!!
То, что свидетельствовало о величайшем достижении человека в науке и технике, теперь запускает механизм уничтожения цивилизации. Впрочем, как правило, достижения прогресса, облегчая жизнь людей, попутно неизбежно направлены на постепенное истребление всего живого на планете. Мы производим горы токсичного мусора, сжигаем природные ресурсы, вырабатываем углекислый газ, отравляем воду и воздух, придумываем оружия массового поражения. Словно в самой природе человека, в его глубинном геноме, заложен код самоуничтожения. Словно мудрая и всезнающая природа-Земля, на самой заре происхождения человека, когда он только начал немного отличаться от обезьяны, прямо ходить, брать в руки камень и палку, позаботилась о себе, заложила код самозащиты, понимая, какая угроза таится в неуклюжем, слабом и безобидно выглядящим куске волосатой неприкрытой плоти. Природа, будто бы понимала, что создала самую страшную силуэнергию человеческого разума, прекрасного, непостижимого, самосовершенствующегося от покололения к поколению, способного создавать шедевры, перекраивать ландшафты планеты, строить немыслимые города, но и злобного, пагубного, вредного, который убивает все, что находится рядом и до чего может дотянуться.
Я лежу под тонким вафельным одеялом на диване в гостинной. Слева спит старшая дочь, широко раскинув в стороны руки и ноги и, как всегда, сбросив одеяло. Жена с младшей дочерью сопят в спальне. Из полуоткрытого окна над раковиной веет утренним весенним сквозняком. Того самого окна, через которое в нашу квартиру заберутся вурдалаки из сна. Но мне лень подняться и закрыть его, и я лишь плотнее укрываюсь и укутываю дочь.
Проснулся я первым, как и каждое утро в последнее время. За пять минут до сигнала будильника. Сразу, по рывку, с ясной головой и с щемящей тревогой в сердце.
Надел в уши наушники и укрылся с головой. С ухмылкой вспомнил историю, связанную с этим широким и длинным вафельным одеялом, как года два или три назад мы веселой компанией пили на чьей-то квартире вино, пели и танцевали, потом отправились на набережную и устроились прямо возле воды, среди камышей, а одна девушка принесла из машины это одеяло, которое мы расстелили на камнях. Потом мы забрали его с собой постирать, но так и не отдали хозяйке. Хорошие были времена. Веселые, хмельные, душевные. Что же будет с нами всеми??? Сможем ли ли мы испытать вновь эти моменты счастья? Общения с приятными людьми? Вечеринки и посиделки под хорошую музыку? Или все, что нас ждет впередиэто тьма, страх, смерть, ужас и изоляция? Неужели все, что мы любим и знаем канет в лету?!!
С трудом отвязавшись от грустных мыслей и воспоминаний, я сосредоточился на деле. Открыл на смартфоне youtube, нашел нужную трансляцию и принялся ждать, почти не моргая, с гулко бьющимся сердцем, отдающим удары по всему телу, и, кажется, даже по всей поверхности дивана.
На экране светилась картинка. Синее небо в белых разводах размазанных, словно масло по куску хлеба, облаков, пара уходящих вдаль рельс. Справааккуратный, выкрашенный в белое состав поезда, на видпассажирского. Слевастранная зеленая конструкция на платформе, ощетинившаяся к небу огромным полукругом, вроде держателя, на котором, вероятно, совсем недавно перевозили нечто большое и продолговатое, наверноеракету.
И по самому центру картинка разрывалась пополам видом самой ракеты, поставленной стоймя, острым верхом в небо, в которое она и намеревалась вторгнуться.
Начинался второй акт трагедии. Или, более вероятнотрагикомедии, ведь рано или поздно любая драма превращается в фарс. Также и эта история.
Внезапно тишину космодрома прервал резкий шум, срывающийся на раскатистый рев. Так шумят самолеты перед взлетом. Я догадался, что у ракеты включились двигатели.
И тут, без всякого предупреждения, отсчета секунд, как обычно бывает, вертикальные держатели ракеты откинулись, огненное пламя запылало под ракетой и оранжевая дымка окутала площадку. Ракета же, медленно, неохотно, с трудом преодолевая гравитацию, толкаемая вверх неимоверной по силе энергией сгораемого топлива, принялась подниматься вверх. Выше и выше, оставляя за собой сияющий хвост пламени.
Этот же момент был показан еще с нескольких фиксированных ракурсов сбоку, поближе, снизу, совсем близко и сзади, смакуя священный момент торжества человека над природой, и еще, без сомнения, демонстрацию сил политических держав, не оставивших амбиции о доминировании в космосе даже во время бушующего урагана пандемии коронавируса.
Следующая картинка сняла пуск в движении, задирая камеру вверх, следя за удаляющейся от земли ракетой, которая все уменьшалась и уменьшалась в размерах, пока не превратилась в сияющую точку на фоне голубого неба.
Трансляция прекратилась, а я все продолжал пялиться в опустевшую картинку на смартфоне.
Теперь точновсе. Обратного хода нет.
Волнение сменилось неестественно тяжелой усталостью, несмотря на то, что я только проснулся. Я отбросил смартфон, снял наушники, закрыл глаза, позволив тяжести без сопротивления заполнять мое тело, словно водой пустую пластиковую бутылку, без остатка, начиная с кончиков пальцев на ногах, потом выше, достигнув живота, груди, заполнив обездвиженные руки и, наконец, достигнув шеи и головы.
Будьчто будет, уже ничего не исправишь, подумал я, отключаясь и проваливаясь в сон
ВКД
14 апреля 2020 года. 13:28 по московскому времени.
Долгая и изнуряющая работа за бортом была почти закончена. Электронные часы, обернутые вокруг толстого рукава скафандра Орлан-МК и застегнутые на самую последнюю дырочку в ремешке, показывали начало пятого часа ВКД, или внекорабельной деятельности. Или еще прощенахождения в космосе. Для замены вышедшего из строя узла на одном из американских модулей международной космическом станции.
За бортом он был один. С ним должен был выходить американец, но в последний момент тот почувствовал себя плохо. У напарника поднялась температура. Так что согласно нормативам безопасности, американец до выхода в открытый космос был не допущен, максимально изолирован, а информация о его состоянии была немедленно передана на Землю. Он представил какой переполох эти сведения поднимут в центрах управления полетами!
Неужели они умудрились так прошляпить ситуацию, что пропустили коронавирус в зону подготовки космонавтов?спрашивал себя он, от досады морща широкий лоб, который давным давно покрылся бы потом, если бы не поток прохладного воздуха поддуваемого из сопла шлема в скафандре, охлаждающий лицо, подающий кислород для дыхания и поддержания давления, а также не позволяющий запотеть обзорному стеклу.
Черт знает что происходит!!!с почти детской обидой пробормотал Бакир, повернув голову в сторону Земли, которая огромным голубым шаром, закрывая все нижнее пространство обзора, висела под его ногами, словно подвешенная за невидимую веревку, такая спокойная и безупречная на вид, но на самом деле испытывающая времена серьезных катаклизмов.
Он заметил, что станция пролетала над Центральной Азией и немедленно, без ошибки, определил местонахождение родного города, между двумя голубыми каплями озер, одного поменьше, другогокрупнее, опоясанного буграми заснеженных на пиках горных вершин, там, где он оставил своих престарелых родителей, супругу и четверых детей возрастом от двух до шестнадцати.
В сердце его больно екнуло и он в который раз за полет почувствовал сомнение в том, что поступил правильно, решившись следовать за своей мечтой, и не отказался от экспедиции, когда была удобная возможность, несмотря на долгие и мучительные споры с супругой.
Супруга его беспокоилась не за себя или за детей. Она, будучи умной и проницательной женщиной, боялась за него, что в период пандемии что-нибудь обязательно пойдет не так, либо в центре управления полетами, либо на станции. И что произойдет непоправимое и он не вернется. Ведь все понимали. И космонавты. И инженеры. Каждый в звездном городке, что упорное стремление не отменять запланированный полет движется не сухим рациональным расчетом, а слепой эмоциональной амбицией руководств космических агентств вовлеченных стран с одной стороны и надеждами влиятельных бизнес структур, инвестировавших миллионы долларов в экспедицию. Слишком много было поставлено на кон. Слишком много судеб, карьер и денег. И все были готовы рискнуть. Впрочем, рискнуть не собственными жизнями. А чужими жизнями трех космонавтов
И он это все понимал. Знал, что они втроем являются пешками в чужой большой игре, манипулируемые и испытываемые, словно лабораторные крысы. Но и он знал во что ввязался. Он мог отказаться от участия в проекте в любой момент. Но не сделал этого. Потому, что ему было почти тридцать шесть и его возраст уже выходил за допустимые пределы допуска к полетному отряду. Поэтому эта экспедиция была его последним шансом увидеть космос, исполнить мечту всей жизни. В его детстве все мальчишки на вопрос кем ты хочешь стать? отвечали как один космонавтом, потом, повзрослев, они все забыли об этом. А он не забыл. Напротив, он целенаправленно лез вперед, выбрался из крохотного городка в северном Казахстане, поступил в летное училище, прошел жернова военной службы и, наконец, добился своего.
Так что он не сомневался, что поступал правильно, невзирая на жертвы и риск. Он хорошо знал самого себя, что смалодушничав, испугавшись, отказавшись от полета, он потом бы никогда бы не простил себя за слабость, и провел бы остаток жизни в сожалениях.
Но теперь, успешно пережив запуск, шестичасовой полет и стыковку со станцией, когда волнение и эйфория от достижения заветной мечты поутихла, вволю налюбовавшись видами Земли из иллюминаторов, он вдруг беспристрастным взглядом оглядел тесный лабиринт станции, пропахнувшей гарью от работы электроники и двигателей, и еще едким, въевшимся в перегородки за долгие годы эксплуатации запахом мужского немытого тела. И впервые почувствовал предательское сомнение в том, что усилия и риск стоили того.
И еще, если признаться, даже космические виды Земли, с придыханием описываемые всеми предыдущими космонавтами, не вызвали у него той глубины восторга и благоговения, которую он ожидал. Да, это было красивое, необычное, из ряда вон выходящее зрелище и ощущение, но, как оказалось, он был готов к нему, с самого детства любящий рассматривать спутниковые фотографии земных ландшафтов и материалы из космических экспедиций.
Но самое горькое, неприятное и разочаровывающе было то, что пустота и чернота космоса навевали на него какую-то неожиданную тоску, и еще даже отвращение от того, что эта бездушная бездна, лишенная воздухамертва, и веет от нее могильным холодом смерти.
Разразившаяся же на Земле пандемия добавила ему дополнительную порцию тревог и сомнений. Ведь он на месяц оставил родных одних, запертых в закрытом на карантин городе, где, не дай боже, в любое время могут начаться перебои с продовольствием. А мысли о престарелых родителях, входящих в группу риска, совершенно добивали его, хотя он позаботился о том, чтобы у них был достаточный запас еды, масок, антисептиков и лекарств от давления, чтобы не требовалось часто выходить на улицу. К тому же в городе оставалась его старшая сестра, на которую можно было положиться.