Вот, дело пошло, удовлетворенно произнес я, и снова прижал Андрея к стене.
Только на этот раз я прижимал его к стене локтем, при этом приставив к горлу бывшего сослуживца гвоздь стопятидесятку. Это возымело эффект, почувствовав острую грань гвоздя у горла, Андрея сразу же напрягся. Но делать какие-нибудь глупости он не спешил, понимал, что одно его движение, и гвоздь окажется в его горле.
Что тебе нужно? тихо спросил Андрей, обливаясь холодным потом.
Чтобы ты ответил на мои вопросы.
Ты думаешь, что я боюсь тебя, Панфиловский? неожиданно спросил Андрей. Видя в моих глазах удивление, он усмехнулся. Усмешка вышла немного жуткой, но напугать меня он не смог. Я сразу же догадался, что это ты. Мне просто было интересно, что тебе нужно.
Неизвестно, чего добивался Андрей, но он этого не добился. И, видимо, он это понял, раз лицо его быстро сменило выражение лица с торжествующего на недоумевающее. Увидев это, я криво усмехнулся.
Значит, узнал. Это хорошо, получается, мне не придётся тебе напоминать, кто я по профессии, сказал я, и улыбнулся, увидев, какой сильный страх появился в глазах Андрея.
* * *
Два дня спустя, на границе Пушкинского р-она.
Мамай проснулся от удара о железную стенку кунга. От боли он выругался, потом открыл глаза. И зачем, спрашивается, все равно в грузовике темно, как у негра в известном месте. Он закрыл глаза, и попытался опять уснуть, но ему не дали.
Михаил, а вы не знаете, куда нас везут? спросила одна из женщин, сидящая рядом с ним.
Наверное, в Барково. Там находится крупнейший рынок в этом районе.
Продавать? спросил уже другой голос, на этот раз мужской, точнее даже мальчишеский.
На этот глупый вопрос Мамай даже не стал отвечать. Он закрыл глаза, но заснуть уже не пытался. Перед его внутренним взором прибегали события последних трех недель. Нападение на конвой, в котором погибли почти десять человек, потом расстрел священнослужителей, которые оказались не нужны дезертирам. И бесконечная боль, моральная и физическая. Боль от постоянных побоев, боль от осознания того, что вряд ли ему удастся вырваться из этой западни. «Так, боец, харэ раскисать». Приказал сам себе Мамай, затем открыл глаза. Конечно, увидеть что-то по-прежнему было сложно, но если глаза окончательно привыкнут к темноте, то можно будет рассмотреть хоть что-нибудь.
Внезапно сквозь металлическую обивку стенок пробился звук, очень сильно напомнивший Мамаю выстрел. Следом за этим звуком машина вильнула, и всех прижало к стенке. Некоторые из женщин закричали и заплакали.
А ну, заткнулись все! прикрикнул на них Мамай.
Не сразу, но шум стих. Мамай ждал продолжения событий, разворачивающихся за стенками. И они не заставили себя долго ждать. Кто-то за стенкой начал стрелять длинными очередями. Некоторое время на эти очереди не было ответов, но потом снова послышался хлопок. Точно такой же, как тот, с чего началась заварушка за стеной.
Что там происходит? дрожащим голосом спросил кто-то из мужчин, сидящих в кузове.
Кто-то обстреливает караван из снайперской винтовки, ответил Мамай.
Выстрелы снаружи прекратились, но это не означало, что бой окончен. Но Мамай все равно встал, и неслышно пошел в сторону двери в торце кузова. В руке он сжимал щепку, которую он незаметно выбрал из доски. Она была не очень острая, но чтобы пробить шею или глаз, сойдёт и она.
Уже подходя к двери, Мамай услышал снаружи шаги. И сразу же ускорился, но все равно стараясь двигаться тихо. Он, и человек снаружи, подошли к двери одновременно. Мамай услышал звук отпираемого засова, и когда между дверью и стенкой появилась полоска света, он ударил ногой в дверь. Человек, стоящий с той стороны, отлетел назад, и судя по грохоту, упал на спину. А Мамай спрятался справа от двери, ожидая выстрелов. Но их не было.
Твою мать, новый «комок» испоганил, раздался с улицы злой голос.
Потом до Мамая донесся поток отборной ругани.
Мамай же продолжал стоять у стены, держа в руке щепку. Он был готов в любой момент пустить ее в бой. Но нужно было дождаться действий человека снаружи.
Ну, ты будешь вылезать, боец? Давай быстрее, иначе подкрепление к погибшим дезертирам приедет, неожиданно донесся с улицы голос.
Мамай аккуратно выглянул из-за стенки. Человек, которого он только что столкнул со ступеней, стоял, и смотрел на него. Пришедший, видимо, и бывший таинственным спасителем, был одет в маскхалат расцветки «Серебряный лист», его лицо закрывала маска. Из-за спины спасителя торчал ствол какого-то карабина, а в руках он держал AK-74M с коллиматорным прицелом.
И этот самый коллиматор напомнил об одном человеке, который наверняка был мертв. Но он все-таки решил проверить свою догадку.
Профессор? несмело спросил он.
Нет, блин, Папа Римский со всеми кардиналами. Мамай, вылезай давай, и остальных выводи, говорю же, времени в обрез, немного грубо ответил я. Мамай кивнул, и залез обратно. Потом снова вылез, и следом за ним полезли остальные пленники.
* * *
Мы шли по лесу, стараясь идти как можно быстрее. Но быстро не получалось, потому что как на зло, возле дороги был сплошной бурелом. Да и освобожденные мной пленники были сильно избиты и измождены. Но мне все равно приходилось гнать их вперед, хоть я и видел, что почти все люди еле шевелят ногами. Один Мамай двигался нормально, хоть и рассказывал, что его тоже неслабо так избили.
Мамай подошел ко мне. В руках он держал один из автоматов, которые мы нашли на телах. Еще три мы раздали мужчинам, чтобы те тоже могли хоть как-то защититься, если придется. Те шли с ними некоторое время, но потом повесили за спину, так как они не умели ходить с автоматами долго.
Люди еле идут, Проф. Непривычны они столько идти без отдыха. Может, все-таки ненадолго остановимся? спросил Мамай, подойдя ко мне.
Я оглянулся на идущих следом за нами людей. И, подумав, дал добро на перекур. Мамай ушел к людям, и передал мои слова. Потом начал их рассаживать так, чтобы их было как можно меньше видно. Я немного понаблюдал за ним, потом, предупредив Мамая, пошел в ту сторону, откуда мне пришли.
Пока люди отдыхали, я решил немного подежурить. Отойдя недалеко, присел на пенек. Хотелось снять уже набивший мне спину карабин, но я не стал этого делать. Вместо этого я достал пачку сигарет, взял одну из них. Потом полез за спичками, которые положил в один из многочисленных карманов своей «цифры». Для этого мне пришлось поднимать ленты самодельного маскхалата. Чтобы сделать этот костюм, пришлось купить в одном из магазинов Барково камуфляжный костюм. Потом просидеть в комнате три часа, работая иглой.
Наконец я нашел спички. И уже собирался закурить, но увидел вдалеке свет фонаря. Сначала подумал, что мне показалось, но когда я присмотрелся, то понял, что не показалось. Так что я быстро сунул спички в карман, и тихо пошел обратно. Но, похоже, тем самым и дал себя вычислить. Пуля ударила в ствол справа от меня, заставляя упасть на землю, и продолжать отступление уже ползком. В голове метались мысли. Как они смогли нас так быстро вычислить? Я ведь довольно сильно путал следы. Но потом мне в голову пришла очевидная мысль. Точнее, фраза моего инструктора из спецназа: «большая группа в любом случае оставляет за собой много следов. За всеми не уследить, кто-то, по любому наследит. Сломает ветку, слишком сильно наступит на землю, оставит куски одежды на ветках». И это еще говорится про военных, а я вел гражданских, которые о подобных мелочах не знают.
От преследователей я оторвался довольно быстро. Видать, они и сами медлили, боясь растяжек и ловушек, которые могли попасться на пути. И это было хорошо, потому что, иди они на полной скорости, я бы не успел уйти. На полянку, где мы устроили привал, я вышел минут через десять. Мамаю ничего не пришлось объяснять, он все понял по моему виду.
Подъем! крикнул он нашим спутникам, потом начал поднимать их, и ставить на ноги. Если кто не понял, на нас вышли те люди, что держали вас в плену. Так что надо уходить отсюда как можно быстрее. Иначе опять попадете к ним.
Если после побега они вообще оставят вас в живых, добавил я.
Брошенная мной фраза подстегнула людей сильнее тех, что сказал им Мамай. Я посмотрел на толпу, которая с помощью Мамая пыталась выстроиться в подобие шеренги, и понял, что уйти с ними будет почти нереально. Для этого нам понадобиться чудо. Или, чтобы преследователи разом ослепли, а еще лучше, чтобы они отвлеклись. Мысль ударила молнией, и я понял, что нужно делать. Но мой план, скорее всего не понравится Мамаю.
Мамай, иди сюда, позвал я проводника к себе. Пока он шел, я достал из кармана «цифры» карту района. Когда Мамай подошел, я сразу же протянул ему карту. Слушай меня внимательно, Мамай. На этой карте прочерчен маршрут, по которому мы идем. Идите как можно быстрее.
А ты? Останешься, задержись их? спросил он, поняв все сразу же. Я кивнул, и тогда он протянул мне руку. Удачи тебе, брат. Может, еще свидимся.
И тебе удачи. Уводи людей.
Мамай кивнул, и пошел к людям. Потом начал направлять их на направление движения. Я посмотрел на его действия пару секунд. И почувствовал острое чувство дежавю. Год назад я также оставался прикрывать группу.
Только тогда со мной была Женя. Стало немного грустно, но я быстро загнал грусть подальше. Не время грустить, нужно работать.
Я быстро пошел назад. Идти я старался тихо, чтобы как можно раньше услышать шаги преследователей. Автомат взял в руки, а карабин оставил за спиной. Он мне пока не пригодиться.
Первых преследователей я встретил довольно скоро.
Они подошли достаточно близко. Увидев меня, они сразу же начали стрелять, но все их пули прошли мимо, так как за секунду до выстрелов я упал на торф. В ответ я выстрелил всего два раза, и оба попали в цель. Пристрелив обоих бойцов, я огляделся. И увидел, как по лесу в мою сторону идут еще несколько темных силуэтов.
Ну что, ребятки, начнем, проскрипел я сквозь зубы, прижимаясь щекой к прикладу.
* * *
Я стоял на трех точках опоры за двумя поваленными деревьями. Передо мной раскинулась довольно большая поляна, на которой опушке которой уже лежали три тела. И теперь я ждал остальных, которые уже шли, судя по доносящимся из леса шагам. Через пару секунд на опушке показались пятеро. Двигались они довольно профессионально, видать, на охоту за мной Гаврилов отправил не «срочников», а более подготовленных бойцов. Один из них наклонился над телом, покопался в его разгрузе. Но переворачивать тело он не стал. А это бы немного облегчило мою работу. Под телами я оставил две гранаты, которые я нашел в подсумках одного из убитых мной дезертиров.
Ну ладно, мальчики, поработаем по старинке.
Совместить сетку прицела с головой того бойца, что лазил по телам было несложно. Пара секунд, не больше, еще секунда ушла на то, чтобы нажать на курок. Грохнул выстрел, и солдат упал на одно из тел. Пока солдаты не поняли, откуда я стреляю, перевести прицел на следующего. Второй выстрел, и еще один солдатик валится на землю. И только тогда они начинают стрелять. Я упал на землю, прячась от возможных рикошетов, полежал немного, потом пополз дальше по намеченному мной маршруту.
Ползти по мокрой траве неприятно, но мне пришлось это делать. Бегать сейчас было нельзя, можно получить шальную пулю. Да и не шальную тоже можно. Так что я полз по мокрой траве, и про себя ругался. Говорят, помогает в таких ситуациях. Но через полсотни метров я все-таки встал на три точки, и осмотрелся. Потом выбрал направление, и побежал дальше.
Я отвлекал преследователей уже довольно долго. За это время они понесли потери в пять «двухсотых» и примерно столько же раненых. И еще много будет, пока у меня есть патроны. А когда они закончатся, придется перейти на подручные средства. Но об этом я пока не думал. Пока что патроны у меня еще были, так что еще побарахтаемся. С моей позиции донеслись звуки взрыва, заставившие меня упасть на землю. Видимо, вояки кинули гранату за деревья. Полежав немного, я поднялся, и побежал дальше.
Но долго бежать мне не дали. Откуда-то справа прилетели, и я снова упал на землю. И сразу же после этого перекатился за пень. В него тут же по касательной ударила пуля. Я поднял над пнем автомат, и дал короткую очередь, попытавшись достать стрелков. Но мне это не удалось, только выдал место, где я скрывался. На пень сразу же обрушили свинцовый дождь, слава Богу, на меня не попавший. Когда огонь прекратился, я аккуратно выглянул. И сразу же увидел людей, которые двигались ко мне, немного пригнувшись. Я сразу же дал по ним очередь. Один из них упал, а второй начал стрелять, и одна из его пуль ударила совсем рядом. Я нажал на спусковой крючок, но вместо выстрела боек сухо щелкнул.
Черт! выругался я, резко подымаясь.
Видимо, солдат не ожидал, что мне хватит дурости напасть на него врукопашную, так что он не успел защититься. Ствол моего автомата ударил его в лицо, и он закричал. Я добавил ему прикладом, перехватив автомат за ствол. Парень рухнул на землю, как подкошенный. Но в этот момент раздался выстрел. Я почувствовал, как меня в голову ударила пуля, потом понял, что падаю на землю. В лицо резко ударила вонь болотной травы.
Еще несколько минут я лежал, слыша все вокруг, но будучи не в состоянии двигаться. Потом сознание покинуло меня.
Часть 3Возмездие
14 Января 2008 года. г. Королев, Центральная Городская Больница. 17:40
Палата, в которой лежала Марина, была на втором этаже. Я поднимался по лестнице, чувствуя, как болят мои ребра. Не дай Бог, они сломаны.
Это будет самым плохим вариантом из возможных. Пришлось ненадолго остановиться, чтобы переждать боль. На лестнице никого не было, так что я закатал футболку, и посмотрел на свой торс. И сразу же скривился, увидев, что на боку справа была гематома. Это было плохо, значит, ребро действительно могло быть сломано. Я направил футболку, и пошел дальше.
Поднявшись на второй этаж, я пошел вдоль линии дверей. Путь для меня знакомый, так как приходить сюда стало уже традицией. Правда, обычно мне удавалось задержаться здесь подольше, но сегодня придется побыть совсем немного. Я специально шел долгим путем по городу, чтобы прийти именно в это время.
Нужная мне дверь находилось в самом конце коридора. Дойти до нее было недолго. Но сегодня я шел дольше, чем обычно, но не из-за боли, а из-за того, что я понимал, что снова увижу Марину нескоро. Может быть, я больше никогда ее не увижу. Подойдя к нужной двери, я постучался. Дождавшись ответа, заглянул в палату. Марина была там, и я попросил ее выйти в коридор.
Почему ты так поздно сегодня? спросила Марина, выходя в коридор.
Извини, пораньше не смог прийти. Дела были, ответил я, идя рядом с ней по коридору.
Не извиняйся, Федь. Ты пришел, и это хорошо.
Угу, произнес я, и тяжело вздохнул.
Потом я посмотрел на Марину. Мне хотелось рассказать ей, что я сделал, но я не мог этого сделать. Марина стояла напротив меня, одетая в одежду, привезенную ей родителями. И она смотрела на меня с тревогой во взгляде. Она уже поняла, что что-то не так. Ей не нужно было ничего говорить, она и так все поняла.
Федя, что случилось? спросила она, и в ее голосе я услышал тревогу.
Ничего страшного, Марии. Не волнуйся, попытался успокоить ее я, но по ее глазам понял, что мне удалось. Пришлось врать, хотя мне абсолютно не хотелось врать этой девушке. Я ухожу в армию.
В смысле? Тебе же еще три года осталось до окончания училища. И отсрочка у тебя в это время кончится, спросила Марина, смотря на меня с недоверием.
Я сам ухожу. Понял я, что медицинане мое, Марин. Так что я решил идти служить.
Ты врешь! громко сказала Марина, смотря на меня. Федь, ты же знаешь, я всегда знаю, когда ты врешь мне. Так что я точно знаю, что ты врешь мне сейчас. Ты один из лучших студентов нашей группы, если верить словам преподавателей. У тебя отличные результаты по всем предметам. И ты мне говоришь, что медицина это не твое?
Марин, я уже все решил, только и смог сказать я, когда она закончила.
Я смотрел в лицо Марине, и видел, что она злится. Как она чувствовала мою ложь, так и мне всегда удавалось видеть все ее эмоции на ее лице. И мне было горько от того, что эта прекрасная девушка сейчас злится именно из-за меня. Я смотрел на Марину, и молчал.
Неожиданно, произошло то, чего я не ожидал. Марина подошла ближе ко мне, и прижалась ко мне. Я положил руки на ее плечи, ничего не понимая.
Потом почувствовал, что мое плечо стало мокрым. Марина плакала, и это меня очень напугало. Я прижал ее к себе сильнее, и попытался успокоить.
Я не смогу без тебя, Федь, произнесла Марина, отрываясь от моего плеча, и смотря мне в лицо. Ты в последнее время всегда был рядом, и я так привыкла к этому, что мне тяжело, когда тебя нет рядом. Я знаю, что у тебя есть Лена, и не претендую на место твоей девушки, но прошу, подумай. Мне будет слишком тяжело без тебя.