Глава III
По моему мнению, брак и его узы или величайшее добро,
или величайшее зло; середины нет.
Вольтер
К моему счастью, брак для меня оказался величайшим добром. Вот и сейчас жена тихонько сопит, лежа у меня на руке. Я боюсь пошевелиться, чтобы не разбудить ее. Смотрю на нее, словно на икону. Неподалеку стоит детская кроватка, там начинает ворочаться сын. Она открывает глаза, пытается подняться и посмотреть, что с ребенком.
Все хорошо. Он еще спит. Отдыхай.
Она прижимается ко мне. Я чувствую, как внутри нее шевелится наша общая вторая жизнь. Врачи сказали, будет дочка.
Чувствуешь? Вот опять,она улыбается. Прислоняет мою руку к себе.
Чувствую.
Как назовем?
Решай сама. Я назвал сына, ты называй дочку.
Пусть будет Викой. Пускай ее зовут, как бабушку.
Хорошее имя, мне нравится. Пусть будет,я касаюсь ее живота.Слышишь, мама дала тебе имя. Так звали мою маму и твою бабушку. Вика. Теперь так будут звать тебя. Можешь быть спокойной там, потому что тебя здесь все любят и ждут.
Откидываюсь на подушку, смотрю в потолок. Я счастлив. Мне хорошо. Просто от того, что они рядом. Прикрываю глаза и с улыбкой вспоминаю, как я познакомился с Кристиной.
Я был студентом технического университета. Будущий инженер. «Смешная профессия,говорили мне, когда я учился.Чем ты будешь кормить своих детей?». Когда я поступал, все шли на юристов, экономистов, бухгалтеров, а инженер приравнивался к грузчику. Мало кто понимал, в чем разница между ними. Я был обычным парнем и ничем не отличался от миллионов других: среднего роста, обычного телосложения, рядовой внешности. Короче говоря, я был одним из ста пятидесяти миллионов людей, которые проживали в России. Отец погиб в аварии, а мать тянула меня до последнего, надорвав свое здоровье на двух работах, лишь бы я был не хуже других. И я был не хуже. Что-что, а образование она мне дала сильное, и я уже с первого курса стал писать дипломы выпускникам, к тому же помогал с изобретениями двум профессорам кафедры, на которой учился.
«Подарком» на мое восемнадцатилетие стал диагноз моей матери, звучавший как «неоперабельная опухоль мозга четвертой стадии». Я шел из чудного места под названием хоспис, в котором она лежала, и думал о своей жизни, о том, насколько я стал сегодня «счастливее», узнав такую новость. Я видел только свои пыльные кроссовки, мелькавшие поочередно перед глазами, а потом был резкий толчок, от которого я пришел в себя и поднял взгляд. Прекрасная девушка, отшатнувшись в сторону, смотрела на меня заплаканными глазами. Так я встретил свою жену. Как оказалось, ее отец лежал в том же хосписе. Можно сказать, что нас свело несчастье. Сначала мы просто здоровались, потом стали делиться своими горестями, потом практически одновременно похоронили родителей.
И вот теперь я лежу рядом с ней. В кроватке ворочается первенец, а в ее чреве растет маленькое создание, которое мы назвали в честь моей мамы. Вот и думай: прекрасна жизнь или нет? Потеряв одно, я приобрел другое. Я познал горечь смерти, трудности жизни и боль одиночества. Но у меня появилась семья, которую я заслужил такими испытаниями. Неужели в нашей жизни обязательно нужно сначала что-то потерять, чтобы потом что-то приобрести? Чтобы понять, осознать, как было дорого то, что было рядом, но воспринималось как нечто само собой разумеющееся. Наверное, такова суть нашего мироздания, о котором мы не задумываемся, пока нас это не касается. Меня это коснулось, и теперь я больше всего в жизни боюсь потерять ихто самое ценное, что у меня есть сейчас. Я люблю Кристину и сына до безумия, может даже, до фанатизма. Когда я с ними рядом, то не могу наглядеться, надышаться, не могу представить себя без них. Потому что я понимаю, каким образом они достались мне, какой ценой.
К двадцати годам я разработал пару изобретений. По странной воле случая ими заинтересовалась наша доблестная армия. Отдав, как полагается в нашей стране, долю отката, я заключил выгодный контракт, который выиграл по тендеру, уже подготовленному для меня. Таким образом, я обзавелся знакомыми в Министерстве обороны и ряде других ведомств. Как оказалось, все там были повязаны. Узнай одного, и ты дойдешь по цепочке хоть до самого президента, если, конечно, захочешь себе щенка лабрадора. Но ни щенок, ни связи, ни властьвсе это было мне не нужно. Я нигде не светился, старался быть незаметным и не досаждать никому. Я выработал для себя одно простое правило: жить нужно по принципу «не навреди». Так я и жил. Я впервые получил неплохие деньги, что позволило купить квартиру и машину и даже отложить энную сумму средств на черный день. Хотя мне достались всего лишь крохи (львиную долю рассовали по своим карманам чиновники), я был доволен и этим. Все произошло ровно так, как говорил один мой друг, работавший в правительстве: «Мы, словно свиньи, стоим у кормушки, в которую государство наваливает нам корм. Те, кто поближе к ней,самые жирные и наглыеначинают жрать так, что хрустит за ушами, а все, что отлетает от них, подбираем мы, и нам, в принципе, этого хватает». В тот момент жизни я был маленьким поросенком, которому отлетели скудные крохи с пиршественного стола.
Я работал. Кристина была моим вдохновителем, моей музой. Кроме нее и детей, мне не нужен был никто: ни друзья, ни родственники. Нет, я не был отшельником или затворником. Мы жили обычной жизньюходили в гости, в кафе и кино, ездили отдыхать. Но если бы в мире остались одни только мы, мне хватило бы и этого. Я не мечтал очутиться на необитаемом острове в окружении развратных смуглых аборигенок. Я не врал, чтобы убежать из дома и «отдохнуть» от семейной жизни. Я любил их. Как любой нормальный мужчина, я смотрел на красивых женщин, но лишь как на обложки журналовне более того. Никаких дурных мыслей. Знаю, что многим меня не понять. В свою очередь, я не понимал и не пойму этих многих. Сила мужчины заключается не в том, скольких женщин он покорил, а в том, скольким он смог отказать ради одной-единственной. Я был из тех, кто отказывал ради одной. Таким и остался.
Глава IV
Отсутствие вашей судимости
это не ваша заслуга, а наша недоработка.
Ф. Э. Дзержинский
7 апреля 2015 года. Пять дней до Пасхи. 9 часов 00 минут.
Здание полиции было местом угрюмым и темным. Окна кабинета Сергея выходили на длинную серую девятиэтажку. Кабинеты начальства располагались по другой стороне с видом на парк и недавно открывшийся «Макдоналдс». Рядом находился автосалон, проходя мимо которого по пути на работу, Сергей постоянно смотрел на блестящие новые машины с номерами телефонов вместо ценников. Или все-таки это были цены? Он так до сих пор и не определился. Сергей отработал здесь почти двенадцать лет, и все это время наблюдал в окно безликую серую многоэтажку и людей, приезжавших в автосалон, словно в театр с гамбургером в антракте.
Серега! Ау-у-у-у. Прием, прием! Прошу вернуться в реальность!насмешливо звал его Сашок и водил рукой перед стеклянным взглядом начальника.
Он постучал костяшками пальцев по рабочему столу следователя и поставил перед ним чашку горячего кофе, аромат которого мгновенно заполнил прокуренную комнату. Ложечку, естественно, не убрал: он же русский!
Прости, я что-то задумался,Сергей сделал большой глоток со звучным прихлебом.
Наверное, о девчонках?съехидничал Сашок, но, когда Сергей взглянул на него исподлобья, неловко кашлянул в кулак и добавил:Вот. С пяти утра на ногах.
Что это?
Результаты вскрытия девки с отрезанными пальцами и распоротым ртом. Конечно, если тебе это еще интересно,делая недовольный вид, пробухтел Сашок.
Да ладно, брось. Я просто устал!
Сергей раскрыл папку и стал внимательно вчитываться, перелистывая бумаги.
В организме убитой обнаружен препарат-миорелаксант. Вещество вызывает блокаду Н-холинорецепторов в синапсах, прекращает подачу нервного импульса к скелетным мышцам, и мышцы перестают сокращаться. Круто!снова отхлебнул кофе следователь.
Поэтому соседи ничего не слышали?
Да, убийца накачал ее этим дерьмом, а потом стал разделывать, как барашка на праздник Курбан-байрам.
Этот пареньвовсе не глупец. У него хорошее образование и, вероятно, неплохие связи. В аптеках такие витаминки не купишь.
Тут ты прав, Саша. Нужно будет пробить, когда и кому продавали это вещество. Думаю, это не составит труда. Не каждый же день его приобретают. Теперь бы еще разгадать, почему он отрезал именно три пальца и язык?
Послушай. Я, конечно, все понимаю. Ты собирал доказательства существования этого парня много лет. Весь отдел смеялся над тобой, считая, что ты гоняешься за призраком. И ты вроде бы успокоился, а тут на тебе, все заново началось. Тебя вчера словно подменили. Я видел, как ты себя вел. Но тогда скажи мне Бога ради, почему ты ухватился именно за этот труп? Почему решил, что это дело рук Санитара?
Знаешь, это, наверное, чутье. Во-первых, нашли быстро. Во-вторых, он оставил подсказки. Пока не знаю для чего, но не думаю, что это он по неосторожности наследил.
Блин, Серега! Опять будем гоняться за ним, словно собака за своим хвостом?
Не-е-ет, Сашок. Нет. Тут есть намек на амбиции. Раньше такого не наблюдалось. Пальцы сложены в рядок, рядом язык. Прежде он бы раскидал их хаотично, но тут он подготовил все специально для нас. И это неспроста. Парень заигрался. Думаю, у нас есть шанс. И к тому же мне кажется, что убийца и жертва были знакомы. Она открыла дверь, впустила его домой. В ее крови обнаружено спиртное. Они выпивали, и он начал действовать лишь после того, как накачал ее этой гадостью. Потом он убрал бокалы, стер отпечатки и, как обычно, не оставил улик. Только вот к чему эти отрезанные пальцы и язык? Раньше он просто убивал. Жестоко? Да, жестоко. Но он не оставлял посланий. Все его убийства были наказанием для жертв. Он карал их за те или иные дела, но не играл с нами и не хотел известности. Все преступления были разными по почерку, поэтому мы и не могли так долго объединить их в серию. Но сейчас он оступился, сделал ошибку. Я просто уверен, что это Санитар! Нужно брать быка за рога, второго шанса не будет!
Серега, СерегаСашок покачал головой.Шрек тебя кастрирует! И меня вместе с тобой. Он и так давно точит на тебя зуб за твои идеи с безумным неуловимым маньяком. Если мы скажем, что девка погибла от его руки, он нас порвет, как Тузик грелку!
А делать-то нечего,следователь снова хлебнул уже остывший кофе и сморщил гримасу. Он достал из пачки сигарету, несколько раз стукнул фильтром о стол и спрятал обратно.Нужно идти к нему.
Твою мать,Сашок потер переносицу, предвкушая, что их сейчас ожидает.
Шреком они называли своего непосредственного начальника. Полковник Афанасий Филимонович Громов и впрямь походил на персонажа известного мультфильма. В отделении даже ходила шутка: если Пригожина, Громова и Шрека запечатлеть на фотографии, получатся тройняшки. Но Громов был из всех самым страшным: среднего роста, толстоватый, с лысой головой и оттопыренными ушами. Полковник еще советской закалки, непробиваемый. Общаться с ним было все равно, что разговаривать с инопланетянином: он вроде тебя понимает, даже кивает, поддакивает, но в конце разговора вытаскивает свой космический бластер и выносит тебе мозг. А все потому, что единственным человеком, которого он уважал, был Иосиф Виссарионович Сталин. Его любимая фраза звучала так: «Поставить бы вас к стенке, как предателей родины! За такую работу вас, упырей, надо сажать на довольствие!». На какое довольствие, он никогда не уточнял, а спрашивать у него боялись. Возможно, он имел в виду «удовольствие», но тогда выходила неприглядная картина, так как, если представить, на какое удовольствие он хотел сажать своих подчиненных, становилось поистине страшно.
Подойдя к закрытой двери начальника, они остановились. Перед кабинетом мялся молодой сержантик, прижимая к груди, словно библию, зеленую папку.
Что, опять там кого-то насилует в извращенной форме?кивнул Сергей в сторону закрытой двери.
Сержант пожал плечами, а из-за двери донеслось до боли знакомое: «Поставить бы вас к стенке, как предателей родины! За такую работу вас, упырей, надо сажать на довольствие!».
Круто, Серега, у него сегодня хорошее настроение. Ты вазелин случайно не прихватил?
Думаю, и без него будет хорошо.
В этот момент дверь открылась, и из нее почти бегом выскочили двое.
Что, сам пойдешь или старших пропустишь?с усмешкой спросил Сашок, глядя, как лицо сержанта зеленеет, приближаясь по цвету к судорожно сжатой в руках папке.
Тот опять нервно пожал плечами и печально окинул взглядом кабинет, давая понять, что он с готовностью отложит неизбежную экзекуцию еще на какое-то время.
Шрек сидел в кресле и стучал по столу пальцами, похожими на сосиски. За его спиной красовались портреты Путина, Медведева и, естественно, Сталина. Наверное, он снял бы вождя народов со стены только при угрозе ядерной войны, да и то лишь для того, чтобы отнести его в спасительное бомбоубежище.
Ты опять ко мне со своим маньяком?! Ты что, хочешь меня под трибунал подвести?! Я, по-твоему, похож на мальчика?!брызгая слюной, с ходу начал Громов, стуча ладонью по рабочему месту в такт своим словам.
Понеслось,уткнувшись глазами в пол, тихо прошептал Сашок, словно провинившийся второклассник, которого отчитывают за разбитое оконное стекло.
Допрыгались! Сталина на вас нет! Ну, ничего, ничего! Услышали тебя! Долго ты приключений искал на свою задницу! Сами не захотели свои дела делать, так вот вам,он снял трубку телефона и нажал на кнопку.Пускай зайдет!
Сергей и Сашок переглянулись, не понимая пока, что происходит. Дверь кабинета внезапно открылась, и в нее вошел, будто средневековый инквизитор, мужчина лет тридцати пяти, ближе к сорока, в костюме-тройке. Потертая папка из кожзаменителя была зажата левой рукой под мышкой. Он был среднего роста, поджарый, со строгими чертами лица, напоминающего лицо древней статуи. Черные волосы с сединой коротко пострижены под машинку. На голове большой, но аккуратный шрам. Надеть бы этому товарищу балахон и дать в руки факелточно бы сошел за инквизитора!
Знакомьтесь! Пименов Станислав Владленович. Сотрудник Следственного комитета. Прошу любить и жаловать!
Ну, все, нам кранты,сквозь зубы прошипел Сергей и понуро покачал головой.
Глава V
Несомненно, важнее, как принимает человек судьбу,
нежели какова она на самом деле.
В. Гумбольдт
Я вижу этот сон, как наяву. В мельчайших деталях. Мне никогда не снились сны, но в тот день почему-то приснился. Теперь он повторяется вот уже пятнадцать летиз ночи в ночь. Как только мой мозг засыпает, наступает время кошмара, время моих страхов, время, когда я бессилен, время, когда я не властен повлиять на что-либо. Все произошло 12 апреля 2001 года. В шестьдесят первом году в этот день Юрий Гагарин совершил свой высокий полет, я же в новом тысячелетии совершил свое падение в самые недра Ада.
Прохладное утро, в комнате свежо и спокойно. На грудь что-то наваливается, становится тяжело дышать. Я хочу проснуться и не могу. Я чувствую, как ломаются мои кости, как трещит все мое тело, но не понимаю, что это и за что мне это. Мне снится моя беременная жена. Она держит сына за руку, стоя на краю обрыва. Они зовут меня. Их голоса отражаются эхом, словно в огромной пустой комнате. Малыш радостно прыгает и смеется. Волосы Кристины развиваются на ветру. Я иду к ним. Ничего необычного, но в груди так тяжело и противно, что, кажется, еще мгновение, и меня вывернет наизнанку. Я ускоряю шаг, перехожу на бег, но на ногах словно надеты свинцовые башмаки. Чем больше я тороплюсь, тем медленнее продвигаюсь. Сын прыгает, веселится. Жена улыбается и манит рукой к себе. И вот, когда я почти уже рядом с ними, клочок земли, на котором они стоят, срывается вниз, унося их в бездну. Они разбиваются на моих глазах вдребезги, жена и трехгодовалый сынишка. Голова всмятку, мозги, из разбившейся, как арбуз, черепной коробки разлетелись в стороны, все в крови. Кристина, будто манекен, лежит на животе в безобразной, исковерканной позе с переломанными конечностями. Накатывает ощущение ужаса и слабости. Наверное, эти два чувства ходят рядом, образовывая одно целое под названием беспомощность.
Я очень устал от этого сна за прошедшие годы, за пять тысяч сто тринадцать ночей одного и того же кошмара. Почему он мне снится? В первый раз я подумал, что сон вызван страхом потерять близких. Я слишком боялся, что с ними что-то может случиться. Помню, как заорал во сне и вскочил с постели, обливаясь холодным потом. Кристина спросонья испуганно подтянула одеяло к груди, ожидая увидеть в нашей спальне чудовище. И монстр на самом деле уже тогда был рядом с ней. Только они его и сдерживали, давая ему смысл быть другим, нежели тем, кем он являлся на самом деле и кем стал сейчас. Теперь я уже с трудом представляю себя прежнего.