Захарлить товару на сто кусков надумал, сука. А ну-ка, Клест, пусти ему квас, чтобы ботало распряглось.
В руке амбала щелкнула пружина накидыша, и Савельев тотчас ощутил, как его восприятие окружающего начало стремительно изменяться: он как бы провалился в другой пласт бытия, где время течет неизмеримо быстрее, а смерть не вызывает страха. Без промедления нога ликвидатора нанесла неуловимо короткий удар микацуки-гири, чем-то напоминающий движение метлы, и выбитый нож врезался в стену с такой силой, что пластмассовая рукоять разлетелась на куски.
Такой прыти от Мишани Берсеньева никто не ожидалтелефонный собеседник остолбенел, а амбал инстинктивно отшатнулся назад. В следующее мгновение Юрий Павлович, вложившись, впечатал основание ладони ему в область носа. Всегда самые опасные ударыте, которые не видны. Противник Савельева, не успев даже вскрикнуть, ткнулся лицом в бетон пола уже мертвым, потому как острые костяные осколки проникли ему в мозг.
Звук от упавшего тела еще висел в воздухе, а Савельев, действуя подобно автомату, уже сблизился со своим телефонным абонентом и коротким страйком локтя, усиленным встречным движением другой руки, проломил ему висок.
«Время, время, время». Ликвидатор кинулся под лестницу к двери в теплоцентр и, без особой надежды на успех ухватившись за замок, внезапно с удивлением почувствовал, как огромный ржавый монстр под его пальцами вдруг выщелкнул массивную дужку. Мгновенно Юрий Павлович дверь распахнул, в темпе, как мешки, втащил оба мертвых тела внутрь и, уверенно двигаясь в страшной духоте среди нагромождения мусора, обрезков досок и кирпичей, принялся заталкивать убитых за штабеля ржавых радиаторов. Там он их тщательно обшмонал и содержимое их карманов распихал по своим. Не обнаружив автомобильных ключей, расстроилсяна улице, значит, еще кто-то есть в машине.
Посмотрев на часы, ликвидатор тяжело вздохнул. Только сейчас до него дошло, что ни одна лампочка в подвале не горит и все происходит в полнейшей темноте. «Чушь какая-то». Юрий Павлович тупо уставился на искривленное предсмертной мукой лицо амбала, перевел взгляд на татуированную руку своего телефонного собеседника и внезапно ощутил, что сознание его устремилось через бездну тысячелетий в прошлое.
«Именем истинного и вечно живущего Элоима, Арехима, Рабура, губы Савельева начали двигаться помимо его воли, а тело вытянулось в струну, заклинаю и призываю вас, дети мрака, приходите и делайте свое дело». Где-то неподалеку раздался писк, смешанный с омерзительным царапаньем когтей, и из-за ближайшей кучи мусора к неподвижным телам людей направилась здоровенная рыжая крыса. Тут же послышался шорох в другом месте, и сразу две хвостатые твари, вспрыгнув мертвому амбалу на грудь, впились острыми зубами в его щеку. Спустя минуту убитых накрыл шевелящийся мохнатый ковер, и весь подвал наполнился звуками поедаемой плоти, однако, вспомнив об ожидающем на улице автомобилисте, Савельев наблюдать до конца не стал, зловеще улыбнулся и двинулся к выходу. Замок на дверях теплоцентра защелкнулся без труда, остатки разбитого ножа тоже отыскались удивительно легко, и, подобрав их, Юрий Павлович направился из парадной прочь.
На улице Тракторной с фонарями было напряженно. Видимо, не любило местное население яркого света, однако даже в царившем полумраке Савельеву сразу бросилось в глаза сияние, излучаемое полированными боками черт знает как называемой иномарки. Резко распахнув переднюю дверь, он пронзительно выкрикнул Слово Анубиса и сопроводил его Знаком Шакала, а когда рулевой от неожиданности замер, ликвидатор, уставившись ему в глаза, твердо произнес:
Я повелеваю тебе спать. Сон одолевает тебя.
Сразу же водительский взгляд остекленел, нижняя челюсть отвисла, и Савельев дотронулся указательным пальцем ему до переносицы:
Ты поедешь через Неву очень быстро и на самой середине повернешь направо.
Выражение лица рулевого не изменилось, однако, не отрывая глаз от точки, расположенной где-то в бесконечности, он тут же захлопнул дверь, заученным движением перевел рычаг в положение «вперед» и до упора вжал в пол педаль акселератора.
«Господи, как хочется есть». Сморщившись от резиновой вони провернувшихся на месте колес, Савельев посмотрел иномарке вслед и направился к родной «восемьдесят третьей». Своему внезапно открывшемуся дару внушения он почти не удивился: ниндзя и берсерки, похоже, проделывали то же самое, а вот номер с крысамиэто нечто. «Может, в цирк податься, смертельная гастроль властелин крыс, это впечатляет». Мрачно улыбнувшись, Юрий Павлович залез в уже остывшую машину. Даже не позволив двигателю нагреться, он начал выруливать на проспект Стачек. Около метро он остановился, не торгуясь, приобрел ведро роз и, затащив его в свою лайбу, принялся опустошать прилавок ближайшего «ночника».
Украв фирменную магазинную корзинку, Савельев с удобством погрузил харчи в «восьмерку», посмотрел на часы, вполголоса выругался и покатил что было мочи по направлению к Васильевскому острову. Он так спешил, что даже не притормозил на мосту бедного Лейтенанта Шмидта, с высот которого толпы автолюбителей изумленно взирали на сияние фар иномарки, пробивавшееся со дна Невы сквозь мутные осенние воды.
Глава восемнадцатая
Здравствуй, дорогой Пахло от Кати обворожительно, а когда она на секунду к Савельеву прижалась, стало ясно, что под легким шелковым халатиком у хозяйки дома ничего не было.
При виде роз она восхищенно вскрикнула, и выражение непонимания на миг промелькнуло на ее хорошеньком личике. Не упустив этого из виду, Юрий Павлович сказал:
Я сейчас, пардон, и направился к машине за корзиной со жратвой.
Берсеньевский чемодан он решил оставить в «восьмерке»авось не упрут. Укрыв его от любопытных глаз доставшейся еще от прежнего хозяина брезентухой, киллер, не дожидаясь лифта, помчался по лестнице наверх.
Это что? Улыбаясь, Катя показала на здоровенный осколок гранита, для устойчивости ранее помещавшийся в ведре с розами. За пазухой места не нашлось?
Это булыжник, оружие пролетариата, гордись. Савельев лихо подмигнул обоими глазами и принялся стаскивать куртку. Можно я вначале помоюсь, а то кровавый пот с трудовой грязью на мне в три слоя?
Что-то не очень ты похож на пролетария. Задумчиво посмотрев на гору продуктов, Катя потянула корзину на кухню, а Юрий Павлович отправился отмокать в ванну.
Рыжий хозяйский кот Кризис, сладко почивавший там на ящике с грязным бельем и почему-то невзлюбивший Савельева с самого начала, при виде его моментально распушил длинный полосатый хвост, зашипел и стремглав бросился под вешалку в прихожей.
Кастрировать тебя надо, гад мартовский. Ничуть не обидевшись, ликвидатор залез под душ, долго тер мочалкой намыленные члены и наконец, облаченный в махровый халат и подгоняемый обильно выделяющимся желудочным соком, с энтузиазмом отправился на кухню.
Оказывается, к его приходу хозяйка дома затушила кролика в сметанном соусе с грибами, кроме того, наготовила всяческих салатов и с тонким вкусом выбрала согласно случаю вино«Молоко любимой женщины».
Иди сюда, моя сладкая. Савельев неожиданно почувствовал, как сильно он соскучился по упругому Катиному телу, ее властным, но ласковым рукам, и, забыв про накрытый стол, принялся страстно целовать ее соски под тонким шелком халата.
Они моментально сделались твердыми, послышался негромкий стон, и Юрий Павлович ощутил, как женские пальцы, призывно коснувшись его бедра, начали медленно подниматься вверх. «Нет, милая, сегодня командовать парадом буду я». Резко развернув партнершу спиной к себе, он уткнул ее лицом в стену и одним мощным движением вошел внутрь.
Когда все-таки дело дошло до ужина, обволакивавший кролика соус превратился во вкуснейшее желе, в котором попадались приятно хрустевшие на зубах кусочки грибов. Очень скоро с остывшим жарким было покончено. Взглянув на свою обнаженную сотрапезницу, медленно потягивавшую «молоко чьей-то любимой женщины», Юрий Павлович вновь ощутил знакомое томление в членах и потащил Катю в кровать.
Однако всему почему-то наступает конец, и когда, обессилев, любовники угомонились, время было уже далеко за полночь. Как это обычно бывает при заморозках, небо прояснилось. Лучик молочно-белого лунного света, пробившись сквозь щель в занавесях, заставил Катю отвернуть лицо, и внезапно она коснулась рукой Савельевского локтя:
Берсеньев, не спи, лучше скажи, что это? Я еще вчера заметила. И она указала пальчиком на наследный Юрия Павловича перстень, от которого в полумраке комнаты исходило тусклое багровое мерцание.
Достался по случаю. Савельев внезапно почувствовал, как усталость стремительно навалилась на него своим свинцовым крылом. Широко зевнув, он стал поворачиваться на бок. Спи, родная.
Постой, постой. Будучи дамой весьма любознательной, Катя не успокоилась и, ухватив ликвидатора за ладонь, внимательно вгляделась. Смотри-ка, на нем еще и написано что-то.
Действительно, все кольцо было покрыто крохотными, будто острием иглы нацарапанными знаками, которые едва различимо светились в полумраке ночи, однако Савельева это совершенно не трогалошироко улыбаясь, он пребывал в забытьи под крылом Морфея.
«Вот они, мужики, все одинаковыенажрутся, потрахаются и спать». Не поленившись, Катя соскочила босыми ногами на паркет, выудила на ощупь из своей сумочки японскую капиллярную авторучку и, отчаянно зевая, принялась срисовывать на обложку женского романа мадам Токаревой непонятные письмена с перстня. Наконец, провозившись битый час, она зашвырнула книжонку в кресло, с целью профилактики преждевременного увядания намазала соски грудей каким-то патентованным снадобьем и, устроившись с удобством на широком плече Юрия Павловича, мгновенно уснула.
А буквально через пару часов пронзительно зазвенел зануда будильник. Проклиная в душе свою тяжелую женскую долю, невыспавшаяся Катя принялась собираться на службу. Пустив прохладную воду, из-под душа она вышла уже окончательно проснувшейся. Зажгла на кухне плиту и поставила на конфорку джезву. Когда иссякла чашечка огненно-горячего кофе, Катя занялась макияжем. Наконец, уже в дверях, она вспомнила о своем ночном трудовом подвиге. Вернувшись в комнату за книгой с испоганенной обложкой, ей вдруг страшно захотелось сорвать с себя все с таким старанием надетое и прижаться крепко-крепко к безмятежно спавшему Юрию Павловичу.
Однако как-то обошлось. Справившись со своей плотью окаянной, страдалица упругим шагом направилась на автостоянку, решив поведать о каракулях на перстне своему начальству в лице Игоря Васильевича Чоха, который в области всего загадочного, видимо, уже не одну собаку съел.
Савельев же бодро проснулся около полудня, с хрустом потянулся всеми своими членами и, заметив написанное крупно, без наклона послание в свой адрес: «Жду вечером непременно», улыбнулся и направился по утренним делам. Как следует вымокнув под душем, он минут сорок посвятил своим конечностям и позвоночнику, а когда почувствовал, что организм после ночного сна пришел в норму, отправился на кухню завтракать.
Говоря откровенно, Катя готовила не очень, то есть, называя вещи своими именами, весьма посредственно. В крабовом салате было слишком много лука, отчего вкус членистоногих терялся, в «Оливье», наоборот, не хватало майонеза, а мясо было нарезано огромными кусищами, однако Савельев был негордый и от предложенного отказываться не привык.
Завершив завтрак чаем с черт знает чем начиненной коврижкой, он вымыл посуду, зачехлил, надо думать на время, ложе любви и, щелкнув тумблером сигнализации, входную дверь захлопнулключей ему никто не оставлял. Внизу у «восьмерки» его ожидал неприятный сюрприз: какая-то несознательная сволочь отломала у нее правое наружное зеркало, однако все остальное, слава труду, было цело. Дав своей бедной «девочке» погреться вволю, Юрий Павлович в задумчивости порулил на Серебристый бульвар.
Как-то странно все складываетсяв этом городе у него имелись два законных места обитания, а он ни в одном из них даже появиться не может и вынужден обретаться в гостинице, за что караешь, Господи? А может, правы были товарищи коммунисты и взаправду Бога нет, иначе с каких это хренов такой бардак вокруг творится? Или наоборот, так и должно быть?
«А, плевать, лучше ни о чем не думать». Юрий Павлович скривился, как от зубной боли, залил на ближайшей заправке полный бак и вдумчиво запарковал машину неподалеку от гостиницы. Не торопясь, он поставил «восьмерку» на сигнализацию, легко подхватил берсеньевский чемодан и гуляющей походкой направился к себе в номер.
Там все было без измененийденьги лежали на месте, еле видимые волоски, прилепленные ликвидатором в подвергаемых обычно проверке местах, находились в сохранности. Заперев дверь, Юрий Павлович перенес настольную лампу с тумбочки на стол. Туда же он положил берсеньевский чемодан и поначалу долго осматривал его снаружи, аккуратно протыкая мягкую кожу иглой и обнюхивая. Затем откинул крышку и принялся тщательно изучать его содержимое. Скоро его внимание привлекли две продолговатые картонные коробочки, перевязанные красивыми красными лентами и обещавшие, если судить по надписям, райское наслаждение (не путать с «Баунти») каждой настоящей женщине. Хмыкнув, ликвидатор быстро развернул упаковку и обнаружил, что покойничек Мишаня сподобился приволочь из Амстердама два здоровенных искусственных членаугольно-черный и огненно-рыжий, про которые было написано на этикетке, что размером они соответствовали детородному органу мамонта.
«Больные люди». Ликвидатор вставил в слоновью гордость батарейки, потихоньку крутанул регулятор и, сразу же ощутив, как резиновое чудо мелко завибрировало, усмехнулсянет уж, как бы там ни было, но на идиота Берсеньев похож не был. Тут же в руках ликвидатора оказался нож. Располосовав искусственный член со сноровкой маньяка, Савельев обнаружил в толще латекса трубчатый контейнер, плотно набитый колесами в разноцветных рубашках. Произведя подобную операцию с другой женской отрадой, Юрий Павлович снова наткнулся на тайник с наркотиками и одобрительно покачал головойхорошо придумано, запах резины забьет нюх у собак, а потрошить без наводки вряд ли кто станет.
Теперь уже было совершенно ясно, в какое именно дерьмо залез Савельев:
1замочил курьера солидной наркоструктуры,
2затем отправил ему вдогонку, как видно, наркома с поддужным,
3а кроме того, опустил вышеуказанную организацию тысяч на сто зелени.
Вероятно, после всего этого до него попытаются вначале дозвониться, будут предлагать на сладких условиях отдать товар, и, если он клюнет, наркотик заберут силой, а его самого убьют медленно и мучительно. Так что похоже, трубку вообще включать не следует, нет его в природе, испарился. Вздохнув, Юрий Павлович аккуратно развесил берсеньевские шмотки в шкафу, наркоту убрал подальше и, разложив на столе трофеи, добытые из карманов убитых врагов, принялся их рассматривать.
Так, ключи от входных дверей, пирожидкостной комплекс «удар»хорошая штука, поэффективней газового ствола, наверное, будет; потертый кожаный лопатник с пятью тысячами зелени. Ребята ему попались непростые, портативный электрошокер в форме пачки «Мальборо»тоже неплохо. Зажигалка, сигареты, нож-прыгунок с рукояткой в форме женской ногизанятная вещица, да и движок им можно заглушить в шесть секунд, а это еще что такое?
В руке Савельев держал карточку-заместителькусочек плотной бумаги, хорошо знакомый каждому, кто постоянно имеет дело с боевым оружием. Все очень просто: берешь в ружпарке свой табельный ствол, а картонку с личными данными кидаешь на его место в ячейку, и потому в ней пусто никогда не бывает. «Ну и дела». Ликвидатор вздохнул и сделался мрачным, потому что на карточке-заместителе, изъятой из кармана едва не убившего его амбала, по самому верху было гордо начертано: «МВД РФ», а чуть пониже: «Капитан Коршунов А. С.».
Глава девятнадцатая
«Вот она, жизнь, менты в наркобизнес подались, хотя это не факт, карточка-заместитель может быть и не его. А тогда, спрашивается, какого хрена он ее таскает с собой? Савельев поднялся из-за стола и, разминая ноги, сделал круг по комнате. Наверняка ведь было и удостоверение, просто в спешке найти его оказалось не так просто, так что, наверное, читают его теперь крысы в теплоцентре, если не сожрали, конечно». Вернувшись на место и раскрыв водительские корки на имя Коршунова, Юрий Павлович уверился в правоте своих мыслей, хрустнул чьей-то початой упаковкой «Сумамеда» и принялся неторопливо листать записную книжку Берсеньева.