Глава восьмая
Говорят, мусульмане расслабляются в пятницу, евреив субботу, люд православныйв воскресенье, а Юрий Павлович Савельев с некоторых пор приноровился развлекаться каждый Божий день. Вот и ныне, едва за окнами опустилась темнота зимнего вечера, он не спеша оделся, чмокнул повстречавшуюся в дверях Катю в розовую с мороза щечку:
Я ненадолго, солнце мое, прогуляюсь, и, не дожидаясь лифта, энергично двинулся вниз по лестнице.
На улице было безветренно, под толстыми подошвами ликвидаторских ботинок весело скрипел снежок. Быстро добравшись до метро, Юрий Павлович неторопливо поехал на эскалаторе к поездам. Час пик уже миновал, перемещаться с периферии в центр не желал никто, и, сидя в полупустом вагоне подземки, Савельев тяжело вздохнул: а ну вдруг сегодня будет как вчера, по нулям? Пока он переживал, поезд остановился. Расталкивая выходивших пассажиров плечищами, в двери ввалились трое молодых людейкрепких, наглых и мордастых. Молодцы с ходу развалились на сиденьях почти напротив Юрия Павловича, важно закурив, синхронно выпустили дым в его сторону. Тот страшно обрадовалсявот оно, начинается!
Без лишних разговоров Юрий Павлович поднялся и резко провел микацуки-гири, размазывая лучшие сорта заморского табака по дебильным рожам, а чтобы молодых людей разобрало по-настоящему, выдернул одного из них за ухо и громко поинтересовался:
А что, козлы рогатые курить научились?
Мужик, ты это чего, мужик, отпусти Молодцы сразу как-то скисли, стремительно сорвались к дверям и на ближайшей остановке из вагона испарились, а Савельев вернулся на свое место, от злости осунувшись даже, крепкого разговора по душам наладить не удалось.
Вот уже с неделю что-то толкало его на всякие подвиги. Печально, но факт: при успешном их воплощении в жизнь настроение у Юрия Павловича поправлялось совершенно, а на сердце становилось легко и покойно.
Особенно удачным оказался день позавчерашний, когда в общественном бесплатномпросто чудо какое-то! туалете, что со времен застоя исправно функционировал недалеко от Гавани, справлявшего нужду Савельева спросили:
Деньжат не отмусолишь, корешок?
Интерес проявила группа товарищей, причем у одного из них глаза были остекленевшие, как это часто случается с людьми, пережившими травму носа, в ощеренной пасти другого тускло блестели фиксы, а третий небрежно играл здоровенным ножом-свиноколом. Юрий Павлович от радости широко заулыбался.
Мать честная, Кардан! Энергично застегнув штаны, он придвинулся к обладателю тесака и от удовольствия громко заржал. А помнишь, кент, как мы в кошаре тем козлам рога обломали?
Каким козлам? Небритое чело оруженосца отразило напряженную работу мысли. Чтобы ему помочь, ликвидатор подшагнул еще ближе. Ну, чичка у меня была еще вот здесь. Он показал пальцем себе на переносицу.
В следующее мгновение он уже воткнул его обладателю свинокола в глаз, развернул в ране и с длинным яростным криком приласкал фиксатого каменно-твердым носком башмака под колено. Тот крякнул и, схватившись за больное место, от сильного апперкота под челюсть тут же отъехал в нокаут, а ликвидатор без промедления занялся его еще не добитым коллегой. После «крапивы» резкого хлеста кончиками пальцев по глазамтот сразу же интерес к происходящему утратил. С силой бортанув его рожей о писсуар, Савельев заметил с глубоким удовлетворением, что туалетный агрегат мгновенно окрасился в радикально-красный цвет.
И долго Юрий Павлович пинал тогда уже неподвижные раскоряченные тела, стараясь либо печень порвать, либо почки основательно опустить, и чувствовал, как с каждым ударом на душе становилось все радостней
Между тем стараниями родной подземки Савельев очутился на Петроградской стороне. Прогулявшись мимо строгой зоны для братьев наших меньших, зовущейся гордо зоопарком, он двинулся в направлении бывшего лобного места. Рубили исправно здесь когда-то головушки людям лихим и разбойным, но, видимо, палачи царские старались зря. С той самой поры столько развелось на Руси-матушке всякой сволочи с обычаем воровским да тяжелымплюнуть некуда, а на лобном месте нынче торгуют паленой водкой и иным каким непотребством бесовским.
Наконец не ведающие усталости ноги занесли Савельева в уютный тупичок, где над входом в полуподвал заманчиво высветилась неоном вывеска: «Молодежное кафе РАПСОДИЯ», а из-за железных дверей доносились негромкая музыка и заливистый женский смех. Рванув тяжелую дверь на себя, Юрий Павлович пожаловал в заведение. Гардероба, как, впрочем, и сортира, молодежному кафе не полагалось. Пробравшись в полутьме небольшого, скупо освещенного помещения к стойке, ликвидатор, взгромоздившись на табурет, спросил буржуазного пива с чипсами.
Плотный лысоватый бармен с беломориной в зубах и глубоким пониманием российской жизни в прищуренных бегающих глазках живо выставил мокрую жестянку с «Хольстеном», шмякнул рядом пакет с зажаренными в масле корнеплодами и, глянув соболезнующе на засветившего пачку стотысячных Савельева, отвернулсячего с идиотами общаться.
Юрий Павлович рассчитал все верноон даже не успел приложиться к пиву, как на табуретку рядом взобралась рыжая, безвкусно наштукатуренная лялька и начала переживать, как это, наверное, тяжкопить в одиночестве.
Что за деланемедленно свою новую знакомую Савельев угостил «джин-тоником», через пару минут пересел за столик к ее одноклассникам, которые вчетвером отдыхали почему-то в обществе единственной дамы, и, потчуя своих новых друзей водочкой, снова засветил свою солидную наличность. Ситуацию он уже прокачал: в этой маленькой уютной кафешке зависала бригада, помимо всего прочего выставлявшая из денег всяческих залетных лохов.
Нет, пацаны, я пивка. Опасаясь клофелина, Юрий Павлович слюнявил уже вторую банку «Хольстена», терпеливо слушал тупые байки сотрапезников и наконец катанул пробный шар:Ну, ребятки, мерси за компанию, мне пора.
Моментально, словно по команде, школьные дружки рыжей подружки разделилисьдвое начали уламывать гостя остаться, а парочка крепких молодцов быстро зашла ему в тыл, напрочь отрезав дорогу к дверям. Савельев врубился, что промедление смерти подобно. Все вокруг были из одной стаи, только прозвучит призывный клич: «Наших бьют!»как накинутся всем скопом, зубами будут рвать чужака, и покидать заведение придется единственным способомна машине «скорой помощи», хорошо если не ногами вперед.
Чпоктарелка из-под бутербродов с колбаской «Таллинской» обернулась в савельевских руках двумя опасными бритвами, в мгновение ока расписавшими физиономии его сотрапезников. Вначале никто ничего не понял, только завизжала пронзительно потерявшая всю свою красоту рыжая прелестница. Затем, заливая глаза, хлынула из распоротых лбов кровища, а Юрий Павлович уже выдернул из-под себя стул и, элегантно держа его за спинку, принялся напористо пробиваться к выходу. Один из молодцов, что стояли за его спиной, сразу же лишился зрения, другойнадолго способности к размножению, но тут натурально раздался клич: «Наших бьют!»и около дверей образовалась застава из крепких полупьяных аборигенов, вооруженных кто чемот печально известных «розочек» до газовых стволов, заряженных дробью.
Суки, урою! Савельев стремительно травмировал ближайшему бойцу голеностоп, шваркнул его соседу по ногам стулом и, без труда перемахнув через стойку, крепко прижал консервный нож бармену к горлу. Назад, а то хана ему.
На мгновение толпа замерла, а чтобы все сомнения вообще отпали разом, ликвидатор медленно улыбнулся и сделал резкое движение рукой. Из распоротого волосатого уха хлынула ручьем кровища, заскулил истошно подраненный общепитовский деятель. Снова сунув замокревший инструмент ему под горло, Савельев глянул сурово:
В закрома веди, лишенец.
Дважды повторять не пришлось. Едва очутившись в тесной, слабо освещенной подсобке, он с лязгом задвинул засов, в целях профилактики отправил бармена в нокаут и кинулся открывать заржавевшие запоры погрузочного окна. От ударов чем-то тяжелым дверь предательски затрещала, жалобно звякнули бутылки на стеллажах. Распахнув наконец обитые железом створки, Юрий Павлович нырнул головой вперед в грязный, затоптанный снег узкого двора-колодца. Теперь стремительный рывок, только бы убраться побыстрее из каменной западни, однако не получилось: из дверей «Рапсодии» уже выкатилась разъяренная, алчущая крови толпа. Сбитый подножкой на тротуар, Савельев завертелся бешено на пятой точке, щедро раздавая удары по ногам и мужским достоинствам атакующих. Мгновениеи, словно подкинутый мощной пружиной, он сделал длинный кувырок, вырвался за пределы круга и устремился по направлению к метро.
Эх, хорошо было бы подхватить с земли кусок арматурки, камешек какойне надо забывать, что булыжникоружие пролетариев, осколок стекла, на худой конец, но недавно выпал снегничего путного не видать, а справа снова послышались разъяренные крики преследователей, видимо, срезали проходными дворами, понятное делоаборигены.
Была не былаЮрий Павлович нырнул в ближайший парадняк и, оказавшись на втором этаже, начал яростно выламывать железную стойку от перил. Ни фига, это вам не в хрущевке какой-нибудь, здесь все построено прочно, на совесть. Савельев уже решился в случае чего сигать в окошко, как неожиданно губы его сами собой расплылись в улыбкелопатка. Ржавая, с расколовшимся черенком, откуда взялась она здесь? Хорошо бы, конечно, наточить ее с трех сторон до бритвенной остроты, гвоздочком укрепить поладнее, да ничего, и на том спасибо, потому как лопатаэто вещь серьезная, подарок, можно сказать, судьбы. Алебарда, говорят, от нее произошла, да и сама она оружие мощное, по сути дела, универсальное. Хорошо наточенная лопата рубит конечности не хуже топора, легко вскрывает животы, а уж череп ей раскроитьпара пустяков, но все это, конечно, в умелых руках, привычка нужна.
Чего-чего, а навыков у Юрия Павловича хватало с избытком. Первый же нападающий ошалело уставился на свою изуродованную кисть и с животным ревом принялся подбирать отрубленные пальцы с грязных ступенекбесполезно, милай, микрохирургия здесь тебе не поможет, ты сам-то смотри, кровушкой не изойди да в обморок не брякнись. А ты куда, дурашка? Савельев легко отбил лопатой нож и, раздробив атакующему переносицу, спихнул сразу же обмякшее тело ногой внизиди, родной, лечись. В считанные мгновенья он обиходил еще пяток нападавших, и на лестнице образовалось потерявшееся, исходившее кровью и животным ревом людское скопищезрелище жалкое весьма.
Любоваться ничтожеством человеческим ликвидатор не стал, а кинулся наверх, к заветной двери на чердак. Потревожив мирно зимовавшую чету бомжей, он выбрался на скользкую от снега крышу. Дома раньше строили плотностена к стене. Без труда очутившись на соседней кровле, Юрий Павлович, заметив пожарную лестницу, улыбнулся: «ну вот и все», как любил говаривать полковник Исаев. Обжигая руки о железные прутья ступенек, он принялся спускаться, мягко спрыгнул на захрустевший под ногами ледок, и в это мгновение в глаза ему ударил кинжальный луч фонаря, а по почкамрезиновая милицейская дубинка, называемая почему-то демократкой.
Стоять! Согнувшегося от боли Савельева грубо пихнули к стене, и, услышав начальственный рык:Документы! он понял, что пожаловала родная рабоче-крестьянская.
Сейчас все будет Юрий Павлович перевел дыхание и, сделав вид, что полез за пазуху, пружинисто впечатал милицейскому ребро своей ладони чуть ниже уха.
Не успело тело того упасть на снег, как Савельев подшагнул к ударившему его по почкам сержанту. Стремительно проведя болевой на кисть, он принялся избивать обидчика его же собственной дубиной. Ломая кости лица и рук, весело шлепала демократка по человеческой плоти. Скоро мент, вытянувшись в кровавой луже, затих. Сплюнув, Юрий Павлович пнул его по последнему разу и, затерев на резиновом изделии свои пальчики, принялся уносить ноги.
Без малейших проблем заангажировал он «жигуленка» шестой разновидности, по пути приобрел здоровенный шоколадный торт и через полчаса предстал перед Катей счастливым как никогдауж больно вечер выдался хорош.
Глава девятая
Также говорят, что есть у арабов тайная секта Ал-Гурнак, и основал ее в веке семнадцатом некто Абд ал-Расул, который будто бы учился у псилловсевероафриканских негров, почитающихся лучшими из знатоков змеиных ядов. А кроме того, недавно открылось, что этот самый Абд ал-Расул был посвящен в таинства бога Сета и знал секрет приготовления страшной отравы из листьев персика.
Однако главное занятие в секте Ал-Гурнакэто дрессировка ядовитых гадов в тайные орудия убийства. Все окружено секретом, но удалось узнать, что, услышав шум падающего метеорита, посвященные члены секты не мешкая подбирают его. Этот самый аэролит кладут рядом с каким-то другим, неизвестным, камнем, который, по-видимому, испытывает губительную силу первого. Затем они оба размельчаются в порошок, приобретающий запах, не ощутимый для человека, но привлекающий змей, которые приползают со всех сторон и лежат, словно очарованные, около приманки. Члены секты хватают их за головы при помощи маленьких деревянных вил, сажают в горшки из обожженной глины и держат там для своих надобностей
(Из фискального донесения)
Медам, месье, минуту внимания. Экскурсовод вытер белоснежным платком мокрые от пота усы и встал таким образом, чтобы на него падала тень от дворцового пилона. Немного истории, господа. Еще начиная с эпохи Среднего Царства был установлен общегосударственный культ местного бога Фив Амона, которого отождествляли с богом солнца Ра под именем Амон-Ра.
«Ну и жара, черт ее побери». Штабс-капитан Хованский тягуче сплюнул. Попав нацарапанному на стене фараону прямо в рожу, он почему-то обрадовался, а зануда экскурсовод все никак не мог уняться:
Позднее, в эпоху Нового Царства, произошло слияние двух культовбога солнца Ра, почитавшегося первоначально в городе Оне, и Гора, еще в древности считавшегося владыкой неба, а затем ставшего повелителем обоих горизонтов, то есть ахути. Что же получилось в результате, господа? Правильно, мадам, культ нового бога РаГорахути, суть Атона, установив веру в которого фараон Эхнатон подорвал жреческую власть и основательно пополнил свою казну за счет богатств, отобранных у храмов других богов. Впрочем, не будем повторяться, все это я уже имел честь рассказывать вам в Амарне, если помните.
Действительно, палящее солнце и хрустящий на зубах песок едва ли позволяли забыть в скором времени резиденцию Аменофиса IV. Тихо выругавшись, Хованский тяжело вздохнул: культурная программа вояжа его утомляла. А вот месье Богарэ и Хорьку вся эта древняя чушь, похоже, пришлась по душе, вон как старательно внимают мудаку-экскурсоводу, уж не родила ли их мама в феврале?
Штабс-капитан вздохнул вторично: турагентство «Мираж» имело репутацию фирмы солидной и если уж пообещало показать вам весь Египет, то сомневаться в этом не приходилось, а нужно было терпеть. Семена Ильича уже успели подробно познакомить с пирамидой Хеопса, заставили чуть ли не на карачках при свете факела посетить «нижний покой» и полдня промурыжили на палящем солнце около Сфинкса. Поведали ему также и о былом величии Раава, продемонстрировав при этом древние развалины Мемфиса, на экскурсии в Танисе долго ездили по ушам, убеждая, как там было хорошо, пока город назывался Пер-Рамзес и являлся резиденцией Рамзеса II, а по прибытии в Луксор заверили, что здесь когда-то находилась гордость Черной страныстовратые Фивы. Все было, все в прошлом, отцвели уж давно хризантемы в саду
Ну вот, господа, надеюсь, вы ощутили теперь совершенно явственно, наконец-то экскурсовод поперхнулся и принялся кашлять, что великий Но-Амон состоял как бы из двух главных частей: царских дворцов в южной части города, на развалинах которых стоит нынешний Луксор, и квартала боговКарнака, где мы сейчас имеем удовольствие лицезреть следы былого величия. Увы, омниа ванитас, то есть все суета, как говаривали древние, прошу, господа, к обеду не опаздывать.
Есть в такую жару не очень-то хотелось. Подхарчившись без особого энтузиазма в ресторации отеля «Континенталь», бандиты от нечего делать собрались в номере у месье Богарэкатануть на счастье. Вот уже вторую неделю стараниями фирмы «Мираж» таскались они по египетским землям, но делалось это для фортацела, а интересовал негодяев лишь каменистый склон в Долине царей, где в двадцать втором году Говард Картер обнаружил останки Тутанхамона.
С той поры прошло два года, и хотя саркофаг уже был вскрыт, мелочные англичане все что-то кроили с жадными египтянами, а тем временем гроб с останками царя все еще стоял нетронутый в официально закрытой усыпальнице. Такое положение дел совершенно не устраивало энергичного американского коллекционера, и на родину фараона была срочно командирована бригада месье Богарэ, снабженная шикарными турпутевками, денежной субсидией, а также подробнейшими инструкциями, что следовало упереть в первую очередь.