Приблизившись к ней, Юрий Павлович неожиданно замер, и очень нехорошая ухмылка искривила его лицолевое переднее колесо было спущено. Тут же успокоив себяничего, бывает, он принялся доставать из багажника баллонник с домкратом, а вот проклятый ключ от секретки отыскался не скоро. Провозившись минут двадцать, Савельев наконец смог выехать с парковки на Московский проспект.
Дождь лил не переставая, и проезжая часть была скользкой даже для переднеприводной «девяносто девятой», однако, памятуя о потерянном времени, ликвидатор держал стрелку спидометра около цифры «сто», когда, немного не доезжая Московских ворот, его остановили затаившиеся с радаром в засаде гаишники. Разошлись, впрочем, полюбовнопятьдесят, тысяч без занесения в компьютер, но едва Савельев тронулся с места, как двигатель заглох и, несмотря на все старания, так и не запустился.
Скорее всего коммутатор. Испытывавшие к нарушителю самые теплые чувства гаишники помогли ему откатить машину к тротуару и, посоветовав:Возите всегда запасной, отправились дальше нести свое нелегкое «чекистское» бремя.
«Не хватало мне еще на похороны опоздать». Преобразившись, Юрий Павлович выскочил на проезжую часть с протянутой рукой, однако энтузиаст, готовый ехать на Южное кладбище, отыскался не сразу, и когда на раздолбанно-желтом таксомоторе ликвидатор прибыл в церковь, то услышал:
Транспорт похоронный уже минут как двадцать уехамши.
Жми, друг. Савельев вытащил зеленую бумажку с Франклином в овальной рамке, в ответ «Волга» взревела прогоревшим глушителем и, громыхая разбитой подвеской по Московскому проспекту, полетела в облаке водяных брызг вперед.
Новые знакомцы Юрия Павловича, что сидели с радаром в засаде, никакого внимания на него не обратили, потому как была не та сторона дороги, и, когда, миновав памятник Победы, выехали на Пулковское шоссе, ликвидатор облегченно вздохнул. В боковом окошке тащившегося в крайнем правом ряду гробовоза он увидел зареванное лицо тети Паши.
Поезжай впереди автобуса, пересаживаться не буду, скоро кладбище. Юрий Павлович не удержался и похлопал водилу по плечу:Молодец, успел, а в это время позади полыхнуло на полнеба, раздался оглушительный взрыв, и ощутимо плотный порыв воздуха кинул «Волгу» на обочину.
Мгновенно распахнув дверь, Савельев выскочил под дождь, и сразу же громкий, протяжный крик ярости вырвался из его груди. На месте автобуса, который вез гроб с телом его матери, пылал огромный дымящийся костер.
Глава двенадцатая
Поехали, живо! Инстинкт мгновенно бросил Савельева в кабину «Волги», и, только оглянувшись на стремительно удалявшийся столб дымного пламени, он отчетливо понял, что чудом избежал смерти.
Сразу же на душе сделалось спокойно, все человеческие эмоции исчезли, осталось только бешеное желание выжитьтак, наверное, ощущает себя загнанный в угол зверь. Остановив машину у поворота на Авиагородок, Юрий Павлович протянул таксисту еще сотню баксов:
Забудь все, похороны отменяются.
Какие похороны? Тот был явно не дурак и, быстро зелень убрав, понимающе взглянул Савельеву в глаза. Давно уже что-то с памятью моей стало.
Ну и ладно. Ликвидатор на всякий случай номер таксярника запомнил, дождался, пока «Волга» пошла на разворот, и, без труда заангажировав другую, направился в сторону Московского проспекта.
«Ловко, сволочи, придумали». Он вдруг поймал себя на мысли, что, невзирая на все случившееся, ему безумно хочется снова ощутить на своем лице жаркое дыхание ветра хамсина, увидеть плавное течение Нила, величаво струящегося меж заросших клевером берегов. Отгоняя бредовые эти мысли, Савельев потряс головой: «Наверняка разговорили Зою, вычислили адрес матери, затем место и время похорон, а заложить заряд с дистанционным подрывом, нет, скорее, с замедлителем, уже дело техники. И положили, суки, его, как видно, прямо в гробномер известный».
Остановись, пожалуйста. Чтобы водила не подумал чего плохого, Савельев бросил на торпеду полтинник, быстро купил коммутатор в «автозапчастях» и весь оставшийся путь сидел молча, думая о рыжих песках Египта.
Наконец из-за стены серой мороси показалась арка Московских ворот. По команде ликвидатора таксист притормозил, и, проводив «Волгу» взглядом, Юрий Павлович направился к своей «девяносто девятой». Странно, но щетки с лобового стекла никто не упер. Привычно поменяв внешность со спецназовской на профессорскую, Савельев машинально вставил ключ в замок зажигания. «Давай, давай, дубина стоеросовая». Тут же он вспомнил, что еще с утра машина неисправна, и, заранее над самим собой снисходительно улыбаясь, мол, совсем уже крыша поехала, замкнул контакты стартера. И тут же выражение его лица резко изменилось, потому что в ответ на поворот ключа двигатель сразу же завелсяпросто чудеса какие-то.
Не дав, однако, своему изумлению развиться чрезвычайно сильно, у ближайшей будки с надписью «Междугородный» Савельев остановился и позвонил в столицу нашей родины на службу.
Да, слушаю. Мелодичный голос Зои Васильевны, как всегда, нес в себе могучий заряд чарующей энергии. Узнав, кто звонит, она вдруг ехидно поинтересовалась:Юрочка, ты правда беглый алиментщик?
А в чем дело? Ликвидатор уже примерно представлял, что директриса ответит, и ничуть не удивился тому факту, что третьего дня к ней наведались двое, обозвавшись муровцами, показали что-то красное, а узнав, что гражданин Савельев Ю. П. отправился хоронить мать, поблагодарили и вежливо откланялись.
«Все зло от баб». Юрий Павлович повесил трубку и начал прокачивать ситуацию. Наверняка машина и гостиница засвечены, срисовали его, видимо, еще позавчера, когда он был у матери, а он, кулема, хвоста не засек, хотя, говоря честно, если работают профессионалы, сделать это очень сложно. Значит, необходимо срочно сменить лайбу с хатой. ДальшеСавельев внезапно почувствовал, что с утра ничего не ел, и, купив шоколадный «Ятис», принялся яростно его грызть, наверняка эти сволочи проследили за посадкой в «гробовозку» и теперь знают точно, что он остался жив, а значит, непременно попытаются довести дело до конца. Перспектива просто радужная. Юрий Павлович развернулся около Московских ворог и со скоростью сорок километров в час покатил в правом крайнем раду, внимательно проверяясь. Затем, под мигающий желтый, сколько было лошадей в двигателе, улетел с перекрестка, быстро ушел с Московского во двор направо и принялся кружиться по нему на второй передаче. Так он проделал несколько раз и, только убедившись, что хвост отсутствует, в темпе порулил на проспект Энергетиков.
На барыге, как и пару дней назад, было невесело. Быстро загнав свою «девяносто девятую» подругу с попадаловом, Савельев тут же приобрел по доверенности дешевую десятилетнюю «семерку» с насквозь проржавевшими порогамина пару дней сгодится.
Время между тем уже было послеобеденное. Прикинув, что пообедать ему придется едва ли, Юрий Павлович съел еще один «Ятис», на этот раз сливочный, и направился в похоронное бюро.
Молодой человек в кожаной куртке был на выезде, однако, прождав около часа в машине, Савельев еще издалека увидел рассекающий непогоду новенький, с иголочки, сто восьмидесятый «мерс» с заженными фарами и, дождавшись, пока автомобильное чудо запарковали, неслышно приблизился к водителю:
Добрый вечер.
Тот и вправду был далеко не дурак, сразу же, несмотря на фальшивую растительность, Савельева признал и, сделав вид, что ничего не случилось, негромко отозвался:
Примите мои соболезнования.
Доведи до конца дело, Юрий Павлович посмотрел ему в переносицу и вытащил пачку долларов, похорони то, что осталось, и насчет памятника не забудь.
Раз обещано, сделаем. Молодой человек в куртке, взвесив зелень в руке, убрал ее подальше, после чего, не оглядываясь, направился к мраморным ступеням подъезданеприятности никому не нужны.
Дождавшись, пока дверь за ним закрылась, Юрий Павлович внимательно осмотрелся и неспешно двинулся за угол соседнего дома, где была запаркована его машина. Неохотно повинуясь повороту ключа, двигатель «жигуленка» умирающе загрохотал, тут же пронзительно засвистел моторчик отопителя, и, не включая наружное освещение, чтобы в сумерках осеннего вечера из окон похоронного заведения номерные знаки были неразличимыбереженого Бог бережет, Савельев плавно тронул машину с места. Поколесив немного по городу, он лишний раз убедился, что наблюдение за ним отсутствует, после чего, решившись-таки съесть шаверму, попытался поставить себя на место исполнителя.
Он жив, и нахождение его неизвестно, а следовательно, остается только одна зацепкагостиница. Понятно, что самому Юрию Павловичу там больше появляться нельзя, ни в коем случае, если бы не одно «но»дипломат, набитый кровно заработанными баксами, при утрате которого все остальное теряет смысл.
Между тем после шавермы захотелось пить, но, сделав глоток пронзительно-сладкой кока-колы, Савельев поставил бутылку на прилавокизбыток жидкости убивает боевой дух. Вернувшись за руль, он направился в сторону Московского проспекта. Машину запарковал черт знает где, около спортивно-концертного комплекса, и, прогулявшись по размокшим дорожкам парка Победы, неспешным шагом двинулся к гостиничному входу.
Все там было как обычно: торговали чем-то в тетрапаках, возле администраторского окна томились вновь прибывшие. Не привлекая, как ему самому показалось, ничьего внимания, Юрий Павлович зашел в камеру хранения.
Спасибо, голубчик. Он осторожно принял в руки горизонтально протянутый дипломат и, играя роль до конца, неспешно двинулся на выход. Формалин не разлился, как думаете?
Ответом Савельеву было равнодушное молчание, однако, едва он очутился в коридоре, как на него стремительно накатилось знакомое чувство опасности. Он заметил, как стоявший у самой двери лысый амбал в широкой куртке потащил что-то из-за пазухи. Юрий Павлович своим инстинктам доверял, а потому, крутанувшись «лепестком», он тут же с направления вероятной атаки ушел и сильным ударом ребра ладони под ухо вырубил крепыша напрочь.
Сделано все было правильнолысый уже почти успел обнажить ствол. Заметив в его ухе наушник, Савельев моментально сделался мрачным. Ясное дело, взялись бригадным подрядом, и спасти его жизнь могли только решительность плюс его величество Случай. Мгновенно он выхватил ствол из бессильно разжатых пальцевПСМ без номера, зато с глушителем, дивное творение безвестных тружеников из Ижевска, затем сдернул с неподвижного тела рацию и, вставив наушник, тут же услышал:
Второй, отвечай, выйди на связь.
«Пора сматываться». Мгновенно отведя затвор, Савельев убедился, что патрон дослан, затем снял оружие с предохранителя, тем самым взведя курокничего не скажешь, удобно, и, разорвав подкладку, засунул руку с пистолетом в карман пальто.
Всем перейти на резервную частоту. Голос в наушнике внезапно сделался отрывистым, а где-то в самом конце коридора послышались быстрые шаги, и высокий рыжий человек, заметив Юрия Павловича, сразу же сунул руку себе под мышку.
Промедление было смерти подобно. Указательный палец Савельева инстинктивно дважды нажал на спуск. Ижевские умельцы постаралисьзвук выстрела был едва слышен, зато пальто ликвидатора, задымившись, сразу же пришло в негодность. Рыжий незнакомец схватился за шею и беззвучно начал сползать по стене на пол. Обе игольчатые пули калибра 5,45 со смещенным центром тяжести попали ему точно в кадык.
«Хорош я буду, когда меня слепят, Савелев принялся стремительно подниматься по лестнице, ствол, жмур, дымящаяся дыра в макинтоше и полный дипломат зелени, вот менты-то порадуются. Ни хрена». Он быстро заперся в своем номере и, заметив сразу же, что его шмонали, начал сноровисто разрывать простыни надвоетретий этаж, ерунда. Скрутив импровизированный канат жгутом, Юрий Павлович привязал его конец к трубе отопления, подергал что было силыпрочно ли? затем бережно упрятал свой белобрысый парик на груди и, зажав ручку дипломата в зубах, принялся спускаться. Простыни закончились быстрее, чем хотелось бы. Повиснув на вытянутых руках, Савельев пальцы разжал, мягко приземлился в самую середину лужи и неспешным шагом начал обходить гостиницу по большой дуге.
Как бы там ни было, со стволом он пока не расставался. Только ступив гуляющей походкой под мокрые кроны деревьев в парке Победы, выбрал пруд посимпатичней и, зашвырнув пистолет на его середину, облегченно вздохнултеперь он уже не мокрушник. Вообще, ему здорово сегодня везло. Видимо, погода была настолько мерзкой, что ни гуляющие, ни менты мокнуть под моросящим дождем не пожелали. Единственным живым существом, повстречавшимся Савельеву среди аллей, был страдалец бультерьер, справлявший максимальную нужду под кустом.
«Ну, вот и все». Юрий Павлович залез в «семерку», с третьего раза уговорил мотор завестись и, с трудом включив первую передачу, видимо, корзина сцепления накрывалась, начал выруливать на Витебский проспект. Машину здорово тянуло влево. Решив на скользкой дороге судьбу не искушать, Юрий Павлович проглотил голодную слюну и степенно покатился сквозь дождь по направлению к Серебристому бульвару.
На всякий случай по пути он несколько раз проверялся, однако дела до него никому не было. Заметив несколько странную надпись: «Мини-супермаркет», ликвидатор решил заняться своим желудком. Кассирша посмотрела на него с раздражением: и откуда это у людей столько денег берется? Савельев же, с трудом дотащив все пакеты до машины, устроил себе легкий ужин на лоне природы.
Выбрав место поглуше, напротив заросшего пожелтевшими лопухами пустыря, он первым делом схватился за мороженое, однако есть его не стал, а, вытащив ложку, навалился на финский мясной салат, который выглядел отменно, но закончился очень скоро. Затем Юрий Павлович достал из красивой коробочки холодную пиццу, положил на нее слоями ветчину, колбасу, а также рыбную нарезку с сыром и, сладострастно вонзив в кулинарное чудо зубы, принялся запивать его пивком «Фалькон» трехлетней выдержкипускай права отбирают, не жалко.
Учуяв через открытое окно запах съестного, откуда-то из темноты около машины появился мокрый пес-неудачник. Однако, опасаясь приближаться на расстояние человеческой ноги, уселся неподалеку на облезлый хвост и просительно тявкнул, мол, дайте жрать.
Дадим обязательно. Савельев начал со сладкого, запихнув в собачью пасть мороженое, затем выдал барбосу остатки колбасы и невесело улыбнулся:Ты, брат, такой же, как я, не нужный никому.
Между тем ему значительно полегчало. Собрав недоеденное в полиэтиленовый пакет, Юрий Павлович с первого раза удачно завел двигатель и неторопливо порулил дальше. Цель его вояжа, гостиница квартирного типа «Чайка», была уже недалеко. Не доехав до нее пару километров, Савельев содрал с себя всю фальшивую мохнорылость, вытащил профессорские документы и, сдернув шланг со штуцера карбюратора, обильно полил все это бензином.
Костерок прогорел мгновенно. Разворошив пепел, Юрий Павлович вернулся в машину, долго вертел кодовый замок дипломата и наконец его открыл. Под пачками долларов имелся тайник. Осторожно приподняв находившийся там контейнер с оружием, ликвидатор вытянул из-под него тонкую красную книжицу, на второй и третьей страницах которой красовались его фотографии, а на первой было написано: «Вознесенский Игорь Константинович».
Глава тринадцатая
Осень 1962 года в Каире, как обычно, выдалась жаркой, и заполнившие до отказа университетский конференц-зал журналисты понемногу начали обливаться потом. Однако чего не сделаешь в погоне за сенсацией, и все присутствующие терпеливо ожидали, когда же доктор Эззеддин Таха начнет вещать о своем открытии века.
Наконец в зале наступила тишина, и собравшиеся приготовились услышать что-то поистине необычайное, однако черноволосый красавец на кафедре начал издалека.
Господа, несмотря на духоту, доктор Таха носил строгий черный костюм, а его английский был совсем неплох, позвольте немного истории. Заметив, что аудитория сразу заскучала, он примиряюще поднял руку:Терпение, господа, терпение. Итак, известно всем, что тринадцатого февраля тысяча девятьсот двадцать третьего года семнадцать человек во главе с египтологом Картером и финансировавшим экспедицию лордом Карнарвоном, сломав печати, шагнули в погребальную камеру фараона Тутанхамона. После этого начались странные вещи. Доктор Таха зловеще сузил красивые оливковые глаза. Вскоре скончался Карнарвон, затем его друг, миллионер Джордж Голд, за ними открывший главную камеру археолог Мейс, а следом нашел свою смерть промышленник Вульф, побывавший в гробнице всего лишь один раз. Рентгенолог Рит, разрезавший бинты мумии Тутанхамона, едва ступил на родную землю, как тут же перешел в мир иной. Короче говоря, в считанные годы умерли двадцать два человека, причем одни из них побывали в гробнице, другим довелось изучать находки из нее, и каждый раз смерть была быстротечной, а диагнозы самые разнообразныеот бубонной чумы до эмболии, то есть закупорки сосудов легких. Так вот, все-таки в английском доктора Таха чувствовался еле уловимый южный акцент, и согласные он произносил слишком мягко, в течение этого года мною накоплен огромный статистический материал по изучению сотрудников Музея египетских древностей в Каире, и в организме каждого из них я обнаружил грибок, провоцирующий лихорадку, а также сильнейшее воспаление дыхательных путей. То есть речь идет, доктор внезапно сделал какое-то непонятное движение обеими руками, об огромном скоплении болезнетворных агентов, и среди них печально известный Asperqillus Niqer, обитающий в мумиях, пирамидах, а также склепах, закрытых тысячелетиями от всего мира.