Так получилось, что я сам обладаю чрезвычайно тяжелым взором. Например, я всегда с легкостью заставлял любого, кто встречался со мной взглядом, отвести глаза. Однако, продолжая пристально всматриваться в гостя, я осознал, что только немалым усилием воли способен противостоять чему-то зловещему, проникающему из его глаз в мои. Возможно, у меня разыгралось воображение, хотя в этом плане я не впечатлителен; и если то, что я ощутил, действительно было моей фантазией, то весьма правдоподобной и неприятной. Я понимал, что при встрече с человеком нервным или чувствительным этот тип мог оказать на него самое губительное влияние посредством одного лишь своего особенного взгляда, а попадись ему подходящий объект, то результат демонстрации этой его силы мог бы представиться едва ли не сверхъестественным. Иначе говоря, если кто и был наделен традиционным дурным глазом, в который так истово верят итальянцы, да и не только этот современный народ, то таким человеком являлся мой гость.
После того как мы смотрели друг на друга в течение, осмелюсь предположить, добрых пяти минут, мне подумалось, что этого уже достаточно. Посему, пытаясь растопить лед, я задал вопрос:
Могу ли я поинтересоваться, каким образом вы попали ко мне во двор?
Он ответил не словами, но типично восточным жестомподнял вверх руки и опустил их ладонями вниз.
Правда?.. Неужели?.. Вероятно, вы сами прекрасно поняли, что хотели показать, но ради меня не могли бы вы облечь это в слова? Еще раз спрашиваю, как вы попали ко мне во двор?
Он опять повторил свое движение.
Наверное, вы недостаточно знакомы с английскими обычаями и правилами поведения и не понимаете, что вам грозит карающая длань закона. Реши я вызвать полицию, вы окажетесь в щекотливом положении; а пока вы не станете более разговорчивым, я не передумаю вызывать ее.
В качестве ответа он состроил гримасу, весьма схожую с ухмылкойи которая, кажется, показывала, что он слишком презирает полицию, чтобы хоть что-то сказать по этому поводу.
Что усмехаетесь думаете, угроза полициейэто шутка? Вряд ли вам понравится встреча с ней Неужели вас неожиданно покинул дар речи?
Он доказал, что это не так, заговорив со мной:
Власть над языком мной не утеряна.
Ну, это хотя бы кое-что. Раз тема попадания ко мне во двор кажется вам деликатной, вы, возможно, расскажете, зачем проникли туда.
Причина вам известна.
Простите, но посмею вам возразить: именно ее я не знаю.
Знаете.
Разве?.. В таком случае я прихожу к выводу, что вы здесь с предельно ясной цельюсовершить преступление.
Вы обвиняете меня в воровстве?
В чем же еще?
Я не ворую Вам известно, зачем я здесь.
Он вздернул подбородок. И взглядом дал мне почувствовать, что ожидает от меня понимания, а я, по его мнению, пока пребываю в замешательстве. Я пожал плечами.
Я здесь, потому что вы во мне нуждаетесь, сказал он.
Потому что вы мне нужны?!.. Ей-богу!.. Какие тонкости!
Весь вечер вы желали видеть менямне ли этого не знать? Желали, когда она разговаривала с вами о нем и кровь закипала в ваших венах; когда он произносил речь и все ему внимали, а вы его ненавидели, потому что она глядела на него с восторгом.
Я был ошеломлен. Либо он говорил о том, о чем вряд ли вообще мог догадаться, либо где-то закралась ошибка.
Послушай, приятель, не пытайся меня обдуритьв этом деле я и сам, понимаешь ли, мастак.
На этот раз на коне оказался ямне удалось его озадачить.
Не понимаю, о чем вы говорите.
В таком случае мы на равных, я тоже не представляю, о чем говорите вы.
Он неожиданно повел себя по-детски непосредственно:
Чего это вы не знаете? Этим утром не было ли речи о том, что если вы будете нуждаться во мне, я приду?
Кажется, я припоминаю, что вы любезно предлагали мне нечто подобное, но разве к вам поступала какая-то просьба?
Вы испытываете к нему иные чувства, чем я?
К кому это ему?
К Полу Лессинхэму.
Это было сказано тихо и спокойно, но, мягко выражаясь, не без враждебности, показавшей, что по меньшей мере стремления причинить зло Апостолу тут не занимать.
Умоляю вас, поведайте, какое это чувство мы к нему испытываем?
Ненависть.
Для этого джентльмена ненависть откровенно означала ненавистьв полнокровном восточном смысле. Я бы не удивился, если бы после того, как слово слетело с его губ, они оказались бы опаленными.
Я ни в коем случае не утверждаю, что действительно питаю к нему упомянутое вами чувство, но, допустим, таковое имеется, и что?
Ненависть роднит.
Такое я тоже поостерегусь подтверждать; ноделаем следующий шагчто у всего этого общего с вашим присутствием в моем обиталище в столь поздний час?
Вы ее любите. На сей раз я не попросил уточнить имя: мне не хотелось, чтобы его звучание было замарано губами этого человека. Она любит его: это плохо. Если пожелаете, она вас полюбит: это будет хорошо.
Действительно Так поведайте, как достичь столь милого сердцу исхода?
Дайте мне свою руку. Скажите, что вы хотите этого. Все сбудется.
Он сделал шаг вперед и протянул мне руку. Я мешкал. Было, в тот момент, в поведении этого типа нечто такое, что меня настораживало. В голове мелькали воспоминания о глупых историях, которые обычно рассказываются про сделки с дьяволом. Да и чувствовал я себя так, словно действительно оказался рядом с одним из порождений зла. Я подумал о своей любви к Марджори, что открылась мне после стольких лет знакомства, о наслаждении держать ее в объятиях, о счастье чувствовать прикосновение ее губ к моим. Однако стоило моим глазам встретиться с его глазами, как меня прожгла мысль о темной стороне того, что сулит покорение моей прекрасной леди; в голове вспышкой промелькнула череда пылких фантазий. Обладать еютолько бы ей обладать!..
Что за чушь несет этот человек! Что за пустое бахвальство! Я смеха ради представил, как вкладываю свою руку в его и произношу вслух желание, по всей видимости, уже ему известное. Да чем все может обернуться?! Это же просто шутка. Он сам попадется на свою уловку, ведь, конечно, ничего из этого не выйдет. Так почему бы тогда не попробовать?
Я приму его предложениепройду весь путь до конца.
Я успел шагнуть ему навстречу, но остановился. Не знаю, по какой причине. Мои мысли мгновенно потекли в ином русле.
Каким мерзавцем я предстану перед собой, если произнесу имя женщины всуе, только чтобы сыграть дурацкую шутку с таким гнусным отребьем, как этот кошмарный бродяга в моей комнате, тем более если это будет имя той, кого люблю? Мной овладела ярость.
Ах ты пес! вскричал я.
Эта внезапная перемена настроения наполнила меня желанием вытрясти из негодяя дух. Я сделал шаг к нему, намереваясь сменить милость на гнев, но вдруг его жест стал другим: он больше не протягивал мне руку, а выставил ее вперед, словно запрещая двигаться дальше. Именно таки я невольно застыл на месте, будто вокруг выросли железные прутья и стальные стены.
На какое-то мгновение меня охватило изумление, близкое к потрясению. Это было необычное чувство. Я не мог продвинуться ни на дюйм, точно руки и ноги перестали мне повиноваться, да и сама попытка пошевелиться казалась неосуществимой. Поначалу я мог лишь смотреть и недоумевать. Вскоре у меня забрезжила догадка, что же все-таки случилось.
Этому паршивцу едва не удалось загипнотизировать меня.
Как милозагипнотизировать такого, как я, именно в этот миг жизни. По моему телу пробежала дрожь от предположения, что произошло бы, если бы я вовремя не остановился! Какие штуки могло бы вытворить со мной этакое существо! Всем известно, что с острыми предметами играть опасно; я совершил грубый промах, недооценив силу своего противника. Этот господин явно был, в своем роде, кем-то из ряда вон выходящим.
По-моему, ему все-таки показалось, что он меня заполучил. Когда я повернулся и прислонился к столу за спиной, мне почудилось, что по его телу пробежала дрожь, как будто это доказательство моей способности владеть собой стало для него полной неожиданностью. Я молчал: мне понадобилось несколько секунд, чтобы оправиться от жуткого осознания, под какой удар я себя подставил. Затем я решился на поступок, который должен был показать, что я ничуть не хуже этого весьма одаренного джентльмена.
Послушай моего совета, приятель, не надо опять пробовать на мне свои фокусы-покусы.
Я не знаю, о чем вы говорите.
Не лги мнеили я спалю тебя дотла.
За мной стояла электрическая машина, дающая полуметровую искру. Она приводилась в движение рычагом, встроенным в стол: я легко дотягивался до него со своего места. Не переставая говорить, я попотчевал гостя маленьким электрическим спектаклем. Как забавно он переменился. Затрясся от ужаса. Пал ниц.
Мой господин!.. хозяин!.. пощади, о, мой господин!
Веди себя аккуратней, вот и весь разговор. Может, ты и вообразил себя кем-то вроде волшебника, но так уж вышло, что, к несчастью для тебя же, я тоже кое-что в этом смыслю; может, даже поболее твоего. Ты вероломно проник в мою цитадель, но магии в ней достаточно для того, чтобы поразить сотню тысяч таких, как ты.
Взяв с полки бутылку, я пролил пару капель ее содержимого на пол. Вверх взметнулись языки пламени, сопровождаемые слепящим паром. Это была довольно незамысловатая иллюстрация одного из свойств бромида фосфора, но эффект, произведенный ей на гостя, оказался не только поразительным, но и неожиданным. Если верить тому, что увидели мои глаза, мой собеседник исчез с воплем ужаса, а там, где он только что стоял, у самого пола в неистовом волнении завертелось нечто темное и смутно различимое. Фосфоресцирующий дым затуманивал взор; мне померещилось, что вдруг померк свет, но прежде чем я догадался подойти поближе и посмотреть, действительно ли там что-то есть, а если есть, то что именно, пламя утихло и опять появился человек: стоя на коленях, он бил поклоны в состоянии совершеннейшего испуга.
Господин! мой господин, завывал он. Умоляю тебя, господин, сделай меня своим рабом!
Отныне ты мой раб! Сложно сказать, кто из нас, он или я, пришел в большее возбуждение, но мне по крайней мере удалось не выказывать его признаков, в отличие от моего визави.
Встань!
Он поднялся. Я с интересом, честно говоря, совершенно новым и необычным для меня, наблюдал за ним. Меня по-прежнему терзали сомнения, не пал ли я жертвой зрительного обмана; задавался вопросом, пропадал ли он на самом деле, как мне в тот момент показалось, но в то же время я не мог поверить, что его исчезновение мне пригрезилось. Если это был фокус, то я понятия не имел, как он его провернул; если же это не было обычным трюком, то что тогда это было? Видел ли я новое слово в чудесах науки? Неужели он смог показать действие неизвестных мне сил, подобно тому как я сделал это для него чуть ранее?
Он стоял передо мной с видом полнейшей покорности: глаза опущены долу, руки скрещены на груди.
Я решил подвергнуть его допросу:
Я намерен расспросить тебя кое о чем. Пока твои ответы точны и правдивы, тебе ничто не угрожает. В ином случае тебе лучше поостеречься.
Спрашивай, хозяин.
Какова природа твоей неприязни к Полу Лессинхэму?
Месть.
Чем он навлек на себя твое желание мстить?
Он пролил невинную кровь.
Что это значит?
На его руках кровь человека моего рода. Она вопиет об отмщении.
Кого он убил?
Это, хозяин, останется между ним и мной.
Ладно Правильно ли я понял, что ты не хочешь дать мне ответ и поэтому мне придется опять применить свою магию?
Я заметил, как он содрогнулся.
Хозяин, он пролил кровь той, что возлежала у него на груди.
Я замешкался. Было вроде бы ясно, что он имеет в виду. Наверное, мне не стоило давить на него далее и вдаваться в подробности. Его слова указывали на то, что можно было изящно обозначить как восточный романтизмхотя я с трудом представлял, как Пол Лессинхэм может выступать в качестве подобного героя. Недаром издревле говорится, что в жизни каждого найдутся темные тайныи чем невероятнее это кажется, тем тайны чернее. Как этот двухгрошовый бахвал, эта воплощенная совесть оппозиции выкрутится, если история разнесется по стране? Не рухнет ли со своего трона?
«Пролил кровь»фигура речи, которая, наверное, звучит красиво, но ясности не привносит, сказал я. Если ты утверждаешь, что мистер Лессинхэм кого-то убил, то самой верной и надежной местью станет обращение к служителям закона.
Чем мне поможет закон англичан?
Если докажешь, что Лессинхэм виновен в убийстве, закон будет весьма полезен. Уверяю, в подобной ситуации закону англичан все равно, что за человек перед ним. Докажи, что Пол Лессинхэм виновен, и болтаться ему на виселице так же, как какому-нибудь Биллу Брауну.
Это правда?
Правда, и если тебе того захочется, то подтверждение не заставит себя ждать.
Он поднял голову и уставился перед собой, столь гневно сверкая выразительными глазами, что мне стало не по себе.
Его покроют позором?
Еще каким позором.
Перед всеми?
Всеми-всемикак господами, так и дамами.
И его повесят?
Если докажут, что он виновен в предумышленном убийстве, то да.
Его уродливое лицо засветилось дьявольским ликованием, отчего стало еще более отталкивающим, хотя, казалось бы, это уже невозможно. По всей видимости, я подкинул ему мысль, восхитившую его.
Наверное, в конце я так и сделаю, но в конце! Он распахнул глаза, а затем зажмурился, точно восторженно любуясь картиной, нарисованной ему воображением. Потом опять их открыл. А пока я отомщу ему по-своему. Он уже знает, что отмщение идет за ним по пятаму него есть все основания так считать. Он станет думать об этом днями и ночами, эта мука будет хуже смертида, многих смертей. Ибо он поймет, что ему не скрыться, что солнце исчезло с небосклона, что час за часом его будет душить страх, с утра до ночи, куда бы он ни обратил свой взор, и в этом суть и дух моей мести, в том, что он почувствует, как каждый новый день несет ему смертные муки, а сама СМЕРТЬ, НАСТОЯЩАЯ СМЕРТЬ, все ближе и ближе он предстанет пред ней, когда того пожелаю я!
Он говорил как вдохновенный безумец. Если хотя бы половину из этого он говорил всерьеза по его виду и тону сомневаться в правдивости не приходилось! то Пола Лессинхэма ждало многообещающее будущее; и, в сложившихся обстоятельствах, Марджори тоже. Именно эта промелькнувшая последней мысль заставила меня придержать коней. Либо фанатичного наглеца окоротит сам Лессинхэм или кто-то, кто выступит на его стороне, после чего, если им хватит сил причинить ему вред, вся его страстная речь будет пустым сотрясанием воздуха; либо необходимо предупредить Марджори, что в жизни ее суженого есть по меньшей мере один эпизод, на который, пока не стало слишком поздно, требуется пролить свет. Не может быть и речи о том, чтобы позволить Марджори навсегда связать свою судьбу с судьбой Апостола, не предупредив ее с самого начала, что его, во всех смыслах, преследуют тайны.
Какие громкие слова!
Моя реплика остудила горячую кровь гостя. Он вновь вперил взгляд в пол и скрестил руки на груди.
Молю хозяина о прощении. Моей ране не зарасти.
Кстати, в чем секрет происшествия, случившегося нынче поутру, того казуса с тараканом?
Он тут же поднял глаза.
С тараканом?.. Не понимаю, о чем речь.
Ну, или с жуком?
Жук! Кажется, у него мгновенно сел голос: он просто выдохнул это слово.
После твоего ухода мы, на листке бумаги, нашли великолепно выполненный рисунок жука, который, как я полагаю, был оставлен тобой Scaraboeus sacer, священный скарабей, верно?
Не знаю, о чем ты, хозяин.
Эта находка оказала довольно необычное воздействие на мистера Лессинхэма. Итак, почему это произошло?
Я ничего не знаю.
О нет, знаешьи прежде чем ты отсюда уйдешь, я намерен разобраться в вопросе.
Мой собеседник дрожал и озирался, выказывая признаки крайней тревоги. Я не сомневался: в том древнем скарабее, столь часто возникающем в неизведанных по сей день тайнах египетской мифологии, имелось нечто, что было просто необходимо узнать, раз мимолетный взгляд на картуш с его изображениема рисунок весьма походил на творения этого родапроизвел столь сильное впечатление на такого хладнокровного человека, как Пол Лессинхэм: его поведение, по моему разумению, говорило само за себя. Я решил, если возможно, дойти до сути прямо здесь и сейчас.