Это Ндаку-ванга. Лицо фиджийца, как обычно, не выражало ничего, но голос на последнем слове дрогнул, прозвучав на удивление торжественно и почтительно. Курчавые охотники с юго-восточного архипелага еще называют его Камо-боа-лии, или Моса.
А он этот твой хренов Ндакуон редко встречается?
Ндаку-ванга один. Лакемба повернулся и грузно побрел прочь.
Ну, если ты не врешь, старина, бросил ему в спину Малявка Лэмб, то эта зараза должна стоить уйму денег! Коли дело выгоритс меня выпивка!
Лакемба кивнул. Зря, что ли, пароход со смешным названием «Paradise» вез жреца через соленые пространства? И уж тем более ни к чему было объяснять Ламберту Мак-Эвансу, что Ндаку-ванга еще называют Ндаку-зина, то есть Светоносный.
На падре Лапланте это имя в свое время произвело немалое впечатление.
* * *
ну а потом к нам заявился этот придурок Пол!
Ламберт заворочался, как упустивший форель медведь, нашарил на стойке свой бокал с остатками джина и опрокинул его содержимое в глотку. Не дожидаясь заказа, Кукер сразу же выставил рассказчику банку тоника, зная, что оба Мак-Эванса (и Лэмб, и покойный Хьюго) предпочитают употреблять джин с тоником по отдельности.
Впрочем, Хьюгопредпочитал.
Так вот, на чем это я Ах да! Заявляется, значит, с утреца этот придурок Пол и просится кормить зверюгу!
Ты б попридержал язык, Малявка, неуверенно заметил Кукер, дернув культей. Сам знаешь: о мертвых или хорошо, или Опять же, вон и папаша его здесь!
Кукер умолк и лишь покосился на спящего Плешака Абрахама.
А мне плевать! Пусть хоть сам Отец Небесный! Говорюпридурок! Придурком жил, придурком и подох! Ну кто, кроме полного кретина, добровольно вызовется кормить акулу?!
Помнится мне, Ламберт, раньше ты говорил, будто вы с братом его наняли, как бы невзначай ввернул капрал Джейкобс, расправляясь с очередным сэндвичем.
Верно, наняли, сбавил тон Малявка Лэмб. Только парень сам напросился! Эти вонючие эмигранты рыбьи потроха руками ворошить согласны за цент в час! Козлы пришибленные! И попомните мое слово: все дерьмо из-за этого мальчишки приключилось! Из-за него и из-за акулы
Которую поймали вы с Хьюго, закончил кто-то за спиной Ламберта.
Рыбак повернулся всем телом, расплескав злобно зашипевший тоник, но так и не понял, кто это сказал, а говоривший не спешил признаваться.
Ты меня достал, урод, проговорил Мак-Эванс, обращаясь в пространство. Все, не буду больше ни хрена рассказывать! А если вам, док, интересно, так это именно мы с покойником Хью отбарабанили телеграмму в Чарлстон. Потом сидели сиднем и ждали от вас ответа, а белая стерва сжирала половину нашего улова. Наконец ваш говенный институт соизволил отозваться, и когда стало ясно, что никаких денежек нам не светит, Хью сказал: все, Лэмб, надо пристрелить эту тварь И баста! Дальше пусть капрал или кто хочет рассказывает. С меня хватит! Билл, еще джину!
Пол кормил акулу вовсе не из-за ваших денег. Голос девушки в сером платье звучал ровно, но в больших черных глазах предательски блестели слезы. Сколько вы платили ему, мистер Мак-Эванс? Доллар в день? Два? Пять?!
Этот придурок и серебряного четвертака не заработал! проворчал Ламберт, не глядя на девушку.
Не смейте называть его придурком! выкрикнула девушка и отвернулась, всхлипнув. Вам никому не было до него дела! Деньги, деньги, только деньги! А кто не мчится сломя голову за каждой монетойтот придурок и неудачник! Так, мистер Мак-Эванс? Так, Барри Хелс? обернулась она к парню с изуродованной щекой.
А я-то тут при чем, Эми? огрызнулся Барри.
Ламберт многозначительно кашлянул.
При том! Раз не такой, как все, можно и поиздеваться над ним с дружками! Да, Барри? Раз придурокможно и платить ему гроши за черную работу? Да, мистер Мак-Эванс? А то, что этот «вонючий эмигрант»тоже человек, что у него тоже есть душа, что ему тоже нужен кто-то, способный понять его, на это всему Стрим-Айленду в лучшем случае наплевать! Отецгорький пьяница; вон, сын погиб, а он нажрался и дрыхнет в углу! Мать умерла, друзья как же, друзья! Найдешь тут друга, когда вокруг сплошные Барри Хелсы и мистеры Мак-Эвансы, которые называют тебя придурком и смеются в лицо! Никто из вас его не понимал!.. И я, наверное, тоже, помолчав, добавила Эми.
Малявка Лэмб пожал широченными плечами и стал шумно хлебать джин.
У Пола не было ни одного близкого существа, очень тихо проговорила девушка. Никого, кому бы он мог мог излить душу! Я пыталась пробиться к нему через панцирь, которым он себя окружил, защищаясь от таких, как вы, но я я не успела! И он не нашел ничего лучшего, чем вложить свою душу в эту проклятую акулу!
* * *
Золотистые блестки играли на поверхности бухты, сытое море, щурясь от солнца, лениво облизывало гладкую гальку берега; чуть поскрипывали, мерно покачиваясь, тали бездействующей лебедки.
Ветхий пирс еле слышно застонал под легкими шагами девушки. У самого края ранняя гостья остановилась и стала озираться по сторонам. Взгляд ее то и дело возвращался к горке сброшенной одежды, разлапистой медузой украшавшей гальку в шаге от черты прибоя. Линялые джинсы, футболка с надписью «Megadeth» и скалящимся черепом, а также старые кроссовки Пола со скомканными носками внутри честно валялись на берегу, но самого Пола нигде не было видно.
Пол! позвала Эми.
Никто, кроме чаек, не отозвался, разве что налетевший с моря легкий бриз загадочно присвистнул и умчался дальше, по своим ветреным делам.
Пол! В охрипшем голосе девушки прозвучала тревога.
Какая-то тень мелькнула под искрящейся поверхностью бухты, и воду вспорол большой треугольный плавник. Сердце Эми замерло, девушка вгляделась в силуэт, скользящий в тридцати футах от пирса, и чуть не вскрикнула от ужаса, зажав рот ладонью. За плавник цеплялась гибкая юношеская рука! На мгновение Эми почудилось, что кроме этой руки там больше ничего нет, это все, что осталось от Пола, но в следующее мгновение рядом с плавником возникла светловолосая голова, знакомым рывком откинув со лба мокрые пряди, и девушка увидела лицо своего приятеля.
В глазах Пола не было ни страха, ни боли, ни даже обычной, повседневной настороженности подростка, обиженного на весь мир. Неземное, невозможное блаженство плескалось в этом взгляде, смешиваясь со струйками, обильно стекавшими с волос. Пол тихо засмеялся, не видя Эми, прополоскал рот и снова исчез под водой.
Их не было долгоминуту? две? больше? но вот акулий плавник снова разрезал поверхность бухты, уже значительно дальше от пирса; и снова рядом с ним была голова Пола! Эми стояла, затаив дыхание, словно это она сама раз за разом уходила под воду вместе с юношей и его жуткой подругой, а потом вода всколыхнулась совсем близко, и девушка увидела, как Пол неохотно отпускает огромную рыбу. Акула развернулась, лениво выгнув мощное тело, и ее круглый немигающий глаз уставился на Эми. Что-то было в этом пронизывающем насквозь взгляде, что-то древнее, завораживающее рыбы не могут, не должны смотреть ТАК!
«Не имеют права смотреть так», мелькнула в мозгу совсем уж странная мысль.
С удивительной грациейи, как показалось Эмми, даже с нежностью! акула потерлась о Пола, проплывая мимо, почти сразу исчезнув в темной глубине, словно ее и не было.
Сумасшедший сын Плешака Абрахама уцепился за пирс, ловко выбрался из воды, встряхнул головой, приходя в себя, во все стороны полетели сверкающие брызгии, похоже, только тут увидел Эми.
Лицо юноши неуловимо изменилось. На мгновение в нем промелькнула тень, настолько похожая на мрак взгляда хищной твари, что девушка машинально попятилась.
«Ты с ума сошел, Пол!»хотела крикнуть она. И не смогла.
«Как тебе удалось?!»хотела спросить она. Эти слова тоже застряли у Эми в горле. Девушка понимала: Пол не ответит. Он ждал от нее чего-то другого совсем другого.
И девушка произнесла именно то, чего он ждал:
Я никому не скажу, Пол.
Пол молча кивнул и пошел одеваться.
* * *
ну, с некоторой натяжкой я могу допустить, что парень плавал НЕПОДАЛЕКУ от белой акулы и та не тронула его, задумчиво пробормотал доктор Флаксман, дергая себя за подбородок. Но что он плавал с ней чуть ли не в обнимку?! Зная репутацию «белой смерти» хорошо, допустим и эточисто теоретически! Но ты, милочка, утверждаешь, будто акула потерлась о твоего приятеля боком и при этом не содрала с него кожу, а то и мясо до кости Я склонен принимать на веру слова молоденьких девушек, особенно когда они мне симпатичны, но всему есть предел! На родине уважаемого Мбете Лакембы мне довелось видеть много чудес, но здесь, извините, не Океания, а Южная Каролина; и твой Пол, детка, вряд ли принадлежал к явусе На-ро-ясо!
Эми смущенно заморгала, пытаясь вникнуть в смысл последнего заявления коротышки; Малявка Лэмб довольно хмыкнул, а остальные на всякий случай промолчали.
Но доктор Флаксман не собирался останавливаться на достигнутом.
Вы, мисс, видели когда-нибудь вблизи акулью кожу? Пробовали ее на ощупь? А я видел и пробовал! Так называемые плакоидные чешуйки, которыми покрыта кожа акулы, способны освежевать человека еще до того, как акула пустит в ход зубы! Собственно, плакоиды и есть зубы, со всеми основными признаками, только не развитые окончательно! Это вам не шерстка котенка, и даже не всякий наждак! Кстати, молодой человек, подойдите-ка сюда! окликнул ихтиолог Барри.
Парень дернулся, как от внезапного толчка, но послушно встал и подошел к доктору.
Повернитесь-ка да, лицом к свету. Именно так и выглядят последствия прямого контакта человека с акульей кожей! Классический образец! Флаксман вертел Барри перед собой, словно экспонат, демонстрируя сетку шрамов на левой половине лица парня всем собравшимся в баре.
Небось пробовал с акулой поцеловаться, проворчал себе под нос Кукер, ловко прикуривая одной рукой самодельную сигарету.
Шутка бармена показалась смешной одному Ламберту Мак-Эвансу, в силу своеобразного чувства юмора у рыбака.
Вы ошиблись, мистер, выдавил вдруг Барри. Это не акула. Это меня Пол ударил.
А ну-ка рассказывай! немедленно отреагировал капрал, расправившийся к тому времени с сэндвичами и потягивавший пиво (расторопный Пако успел снабдить Джейкобса новой кружкой). Я смотрю, история быстро обрастает новыми обстоятельствами! И знаете, что мне сдается? Что вы все почему-то не спешили сообщать подробности нашему общему знакомомусержанту Барковичу Давай, парень, я жду. Что там у вас произошло?
Да тут и рассказывать-то нечего. Барри смущенно уставился в пол. Шли мы как-то с Чарли Хэмметом мимо Серых скал, смотрим: Пол идет. Со стороны Акульей Пасти. Это уже было после того, как сбежала акула Маляв простите, мистера Мак-Эванса! Она-то сбежала, а Пол все возле бухты околачивался, вроде как ждал чего-то
Короче! Капрал Джейкобс отер лиловые губы ладонью и выразительно сжал эту самую ладонь, палец за пальцем, в весьма внушительный кулак.
Хорошо, мистер Джейкобс! Чарли Хэммет мне и говорит: «Помнишь, Барри, ты его предупреждал, чтоб за Эми не таскался?» Я киваю. «Так вот, я их вчера видел. На берегу. Закатом любовались» Ну, меня тут злость взяла! Прихватил я Пола за грудкион как раз до нас дошел, сказал пару ласковых и спиной о валун приложил. Для понятливости.
Сволочь ты, Барри, задушенно бросила девушка. Тупая здоровая скотина. Хуже акулы.
Может, и так, Эмми. Изуродованная щека Барри задергалась, заплясала страшным хороводом рубцов. А может, и не так. И скажу я тебе вот что: Пол твой замечательный одну руку высвободил и тыльной стороной ладони меня по морде, по морде наотмашь. Хорошо еще, что я сознание сразу потерял. Доктор в Чарлстоне потом говорил: от болевого шока. Барри машинально коснулся шрамов кончиками пальцев, по-прежнему глядя в пол. Очнулся я от стонов Чарли. Он на меня навалился и бормочет как полоумный: «Барри, ты живой? Ты живой, Барри?» Живой, отвечаю, а язык не поворачивается. И к левой щеке словно головню приложили. Не помню, как домой добрались. Родителям соврали, что в Серых скалах в расщелину сорвались. Они поверилизря, что ли, у меня вся рожа перепахана, а у Чарли правое запястье сломано? Чарли мне уже потом рассказал: это его Пол за руку взял. Просто взял, пальцы сжал вот как вы, мистер Джейкобс! Только у вас лапища, не приведи Бог, а Пол всегда хиляком был
Тишина.
Люди молчали, переглядывались; Малявка Лэмб даже открыл рот, но не осмелился выдать что-нибудь скабрезное (что было на Мак-Эванса совершенно не похоже) время шло, а люди молчали
Может быть, мы все же вернемся к акуле? наконец просительно сказал доктор Флаксман, нарушив затянувшуюся дымную паузу, во время которой успели закурить чуть ли не все, исключая самого доктора, старого Лакембу и Эми. Дым сгущался, тек клубами, искажая лица, превращая их в лупоглазые рыбьи морды, проступающие сквозь сизые потоки за стеклом гигантского аквариума.
Барри говорил, что акула в итоге «сбежала». Рыба с кличкой Флаксман чмокнула губами. Как это случилось? В конце концов, здесь не федеральная тюрьма, а Carcharodon Linnaeusне террорист, готовящий подкоп!
Увы, мудреное название белой акулы, вызывавшее однозначное возбуждение на ученых коллегиях, в баре Кукера успеха не имело.
Когда ваши дружки, «мозговые косточки» из Чарлстона, даже не почухались в ответ на нашу с Хью депешу изрядно набравшийся Ламберт с трудом ворочал языком, и, произнеся эту мудреную фразу, он с минуту отдыхал. Так вот, мы неделю подождалии отбили им о чем это я?.. да, верно, вторую телеграмму отбили, вот! А надо было поехать лично и отбить почкипотому что они соизволили отозваться! Дескать, хрена вам, рыбари мокрозадые, а не денег, подавитесь своей раздерьмовой акулойили пусть лучше она вами подавится!
Идиоты! пробормотал доктор Флаксман, комкая край скатерти. Бездельники! Если бы я узнал хоть на неделю раньше
Однако рыбак то ли не расслышал слов ихтиолога, то ли попросту не обратил на них внимания.
Все вы, яйцеголовые, одинаковы! рычал Малявка. Ломаного цента от вас не дождешься! А потом в газетах про нас, простых людей, кричите: невежи, мол, тупицы! Из-за них пропала эта, как ее уми муми уникальная научная находка! Не скупились бы на хрустящиеничего б и не пропадало! Все бы вам тащили, море вверх дном перевернули бы!
Вот это точно, вполголоса буркнул ихтиолог.
А такчто нам оставалось? Поперлись мы с Хью к Биллу в бар
* * *
Я бы этим умникам Хьюго в очередной раз оборвал фразу, не находя слов от возмущения, и залил горечь внушительным глотком чистого, как и его ярость, «Гордон-джина». Пошли, Лэмб, пристрелим чертову тварь! Плавники китайцам продадимвсе равно от нее больше никакого толку нет!
Верно! поддакнул тоже изрядно подвыпивший Нед Хокинс, приятель братьев Мак-Эвансов.
Впрочем, Нед был скорее собутыльником и идеальным партнером для пьяной потасовкинечувствительность Хокинса к боли была притчей во языцех всего острова.
Охота тебе, Хью, тащиться невесть куда на ночь глядя! лениво отозвался Малявка Лэмб. Лучше с утра.
Нет уж, Ягненочек! рыкнул, оборачиваясь, Хьюго. Раз денежки наши накрылись, так хоть душу отведем! Одни убытки от этих в белых рубашках, дьявол их сожри вместе с ихними акулами!
Хлопнула дверь. Околачивавшийся в баре сын Плешака Абрахама, который все пытался увести домой набравшегося папашу, выскочил наружу; но исчезновение придурка Пола никого не заинтересовало.
За Мак-Эвансами и Недом Хокинсом увязались еще пара рыбаковза компанию. Пока они ходили за ружьями, пока спускались к «Акульей Пасти»стемнело окончательно, так что пришлось еще раз возвращаться, чтобы прихватить фонари.
И запечатанную (до поры) бутыль с «молочком бешеной коровки».
Наконец вся компания, должным образом экипированная, воздвиглась на берегу бухты. Шакалом выл подгулявший норд-ост, скрипели под ногами прогнившие мостки, лучи фонарей лихорадочно метались между пенными бурунами, швырявшими в лица рыбаков пригоршни соленых брызг.
Ну, где эта зараза?! проорал Ламберт, с трудом перекрикивая вой ветра и грохот волн. Говорил же: до утра подождем!
В ответ Хьюго только выругался, и луч его мощного галогенного фонаря метнулся к горловине бухты. Между «челюстями», стискивавшими вход в Акулью Пасть, была натянута прочная проволочная сетка. Но свет галогена сразу вызвал сомнения в реальной прочности заграждения: коряво топорщилась проволока у кромки воды, да и сама сетка была то ли покорежена, то ли порванаотсюда не разберешь
Может, померещилось?!
Один из увязавшихся за братьями рыбаков умудрился подвернуть ногу, пробираясь по скользким камням к горловине бухты; если раньше возбуждение и горячительные напитки поддерживали его энтузиазм, то сейчас, остыв и продрогнув, он обложил братьев Мак-Эвансов на чем свет стоит и заковылял домой. Однако остальные благополучно добрались до южной «челюсти» и остановились, переводя дух, всего в нескольких футах от ревевших бурунов и перегораживавшей горловину сетки.