Кафе с мороженым, внутри рахитичные столики. Ничего не выйдет. Присел на парапет возле вольера с обезьянами. Рядом никого, можно попробовать. Он устроился в самой удобной позе и закрыл глаза. Позже он выдвинет ультиматум: если должен работать на Вольфа, тот обязан принять его правила работы. Спокойно спокойно Он коснулся пальцем уплотнения за ухом. Щелкнуло.
Что с вами?
Харпад открыл глаза, вырванный из транса. Кто-то тряс его за плечо.
С вами все в порядке, мужчина? охранник присматривался к нему.
Кажется, я заснул, ответил он, вставая.
Надо уйти, пока не посыпались следующие вопросы.
«Мне холодно», сообщение от Марыси. Его взгляд упал на розовую кофточку в руке. Дочь была предоставлена сама себе уже пятнадцать минут.
Он вернулся в океанариум. Бегал среди акул, мурен и пираний, пока не нашел ее в углу, возле стекла. По ту сторону распластался коричневый осьминог.
Надень это. Прости, я забыл, что здесь холодно.
Я хочу домой, сказала она печально.
Еще пять минут, попросил он. Потом поищем поросят.
Она пожала плечами, осьминог за стеклом пошевелил щупальцем.
В зоопарке нет поросят.
Есть, вот увидишь.
Выдумываешь
На что спорим?
На пять злотевро.
Не на деньги. Может, на то, кто выбирает фильм через две недели?
Она активно закивала.
Выдержи еще минутку. Я быстро закончу это неожиданное дело и вернусь. Хорошо?
Она снова закивала.
Не люблю неожиданные дела, сказала она и ушла к аквариуму с тропическими рыбами.
Спор он уже проиграл, в зоопарке, конечно же, не было поросят, но это неважно. Будучи пессимистом, он любил проигрывать споры. Он быстро направился туда, где минута спокойствия была гарантирована.
Туалеты были такие же мрачные, как и остальные помещения в здании. Здесь царила абсолютная тишина, выходит, в кабинках никого нет. Он закрылся в первой попавшейся, уселся на закрытую крышку унитаза и прислонился к стене. Выключил коммуникатор. По-другому не выйдет. А теперь спокойно Расслабиться. Спокойно Внезапно из соседней кабинки послышалась возня и соответствующие звукикто-то воевал с собственным организмом. Да что за день сегодня? Как ни странно, это помогло Харпаду сосредоточиться. Он прикрыл глаза, выдохнул, нажал на уплотнение за ухом, и бионический переключатель пикнул.
Он погрузился в зеленые внутренности баз данных Потенциальных Опасностей. Никакого приветственного экрана, никакой страницы входа, никаких пользователей. Он был единственным, кто по собственному желанию информировал остальной мир о величине базы данных ПО. Проникнуть сюда можно было только через специальный барьер. Знакомые ощущения: легкий полет через зеленое пространство, наполненное лицами, цифрами, именами. Неопознанный паразит в теле g.A.I.a.
Он напал на след. Странным образом искомый объект всегда сам притягивал его. Об ошибке не могло быть и речи. Он плыл, летел все дальше и дальше в мире абстракции, без вертикалей и горизонталей. Сейчас, приближаясь к нужной записи, он почувствовал, что что-то не так. Пространство вокруг наполнилось красным. Он разорвал соединение и открыл глаза. Одежда намокла от пота и неприятно липла к телу. Сердце колотилось неимоверно, дыхание сбилось. Сто двенадцать! Он был уже по ту сторону. Это означает, что за ним следили, его испытывали Провокаторы. И именно тогда, когда Харпад был здесь с дочерью.
Спокойно. Провокацияне полиция, они не смотрят на связи подозреваемого, их интересует только его профиль. Можно, однако, предположить, что у g.A.I.a. есть какая-то система безопасности на такой случай. Что делать? Можно дать фальшивые данные, тогда система поймет, что имеет дело с очередным мошенником. Нет угрозынет реакции. Давай-давай думай! Какая угроза? Система не может подозревать о существовании настоящего нюхача. Незачем создавать систему безопасности от настолько нереальной угрозы. Пункты ПО хранятся в контекстной памяти ИИ, которая в случае записи выглядела бы как исповедь безумца. Это не обычная база данных, которую можно скачать откуда-то в виде таблицы. Это информационное болото, за которым не нужно особо следить. Ситуация похожа на ту, где ресторан не опасается кражи соли, растворенной в супе.
Если он вернется сейчас к заказчику и скажет о своем открытии, полоса рисков потянется за ним, как кровавый след за раненым оленем. След. Он должен сейчас же скрыться на несколько дней в неочевидном месте и заняться чем-то нейтральным, что не привлечет внимание Надзора. Но он не мог этого сделать, и даже не потому, что где-то за стеной его ждала дочь.
Уехать из Варшавы было невозможно.
Если он не вернется сейчас к клиентуразозлит Вольфа. Если вернетсянавлечет беду на Марысю. А задираясь с Вольфом, он и так рискует Марысей. Нет хороших решений. Он вздохнул, спустил воду и решительным шагом вышел из туалета.
Он почти бежал и притормозил только перед входом в кафе. Клиент все еще сидел там, спокойно просматривая что-то на экране коммуникатора. Сейчас это спокойствие исчезнет.
Вы потеряли кофту, сказал он, когда Харпад сел напротив. Розовую.
Харпад покачал головой, не вникая. Он думал, как сообщить эту новость-приговор.
Я проверил ваш ПО.
Вы вспотели. Это так сложно?
Порой. Он посмотрел клиенту в глаза. Ваш результат: сто двенадцать.
У Надзора, конечно, были уши и глаза везде, и это было очень неудобно. Не страшно, если чей-то результат был ниже ста пунктов. Однако после пересечения этого порога за человека принимались Провокаторы, и жизнь становилась прогулкой по минному полю. Дальше была только Элиминация. Харпад не знал, при какой величине человек исчезает. Может, после ста пятидесяти или ста двадцати. А может, после сотни пункты уже не имеют смысла
Нюхач ждал, пока до клиента дойдет смысл сказанного. Однако мужчина всего лишь кивнул, как будто услышал, что вечером может пойти дождь. Еще раз кивнул в благодарность, спрятал коммуникатор и вышел. Вот так просто. Харпад удивился. Он явно чего-то не понимал, но сейчас у него не было времени об этом думать.
К океанариуму он бежал. Марыся сидела на стульчике под стеной и смотрела на него с обидой. Молчала. Он опустился перед ней на колени. Старался скрыть сбитое дыхание.
Я уже решил свое неожиданное дело. Теперь мое время только для тебя.
Она поерзала на стульчике.
Покажешь мне поросят?
Поросята!
Ну конечно, пойдем, он взял ее за руку. Хочешь что-нибудь попить?
Она покачала головой.
Мама прислала три сообщения, пока я ждала в океанариуме, сказала Марыся. За что она на тебя злится?
За то, что я есть.
Она просто волнуется, когда тебя нет рядом.
Может, возьмем ее в кино через две недели?
Это, наверное, не очень хорошая идея.
Вы бы сразу поругались.
Скорее, подрались.
Они молча проходили мимо вольеров. Сто двенадцать пунктов Он никогда не встречал людей с таким показателем. Тем более того, кто свободно передвигался по городу. И уж точно не того, кто так спокойно реагирует на информацию о своем ПО.
В зоопарке нет поросят, правда? спросила она тихо.
Есть, улыбнулся он. Живут вот здесь, прямо за углом.
Она недоверчиво покачала головой, но уже через минуту удивленно разглядывала животных, упираясь подбородком в ограждение.
Это бородавочники, пояснил Харпад. Самые свинские свиньи в этом зоопарке. Они постоянно ходят грязные, как поросята. Вечером принимают душ, а с утра, перед тем как выпустить их в вольер, смотрители зоопарка вымазывают их заново.
Марыся рассмеялась и обняла его.
Папа, ты выиграл. Ты выбираешь фильм через две недели.
II
Коммуникатор заиграл мелодию, которую она ненавидела. Мелодию, означавшую то, что она ненавидела еще сильнее. На этот раз сообщение: «Маршалковская, 72. Брошка. 30 минут». Нет возможности отказаться. Она отодвинула тарелку с едва тронутыми спагетти, вытерла рот салфеткой и встала. Тридцать минутэто немного, а опоздание дорого стоит. Быстро обулась: надела не красные шпильки, которые так любила, а простые балетки без каблука. В них легче добежать, если окажется, что полчаса будет недостаточно. Кинула в сумку зонт и кофту. Сейчас жарко, но через полчаса может начаться ливень. Прогноз предсказывал погоду даже не на час, а всего на пару минут.
Нащупала в сумке брошкухорошо сделанная, она казалась старой и ценной. Женщина сбежала по ступенькам вниз и оказалась в объятьях полудняжаркого многоголосого городского. Триста метров до остановки преодолела за минуту. Теперь она не спешилавживалась в роль, хотя лучше всего не играть, а вести себя естественно. Но это ей не удавалось.
Всего три остановки на автобусе, потом еще одна на метро. Кажется так близко, но, когда подъехал автобус, от тридцати минут оставалось двадцать. Волнение нарастало. Она не знала, что будет за невыполненное задание. Может, и ничего. До этого момента проверять не доводилось. Не обращая внимания на людей в автобусе, она сосредоточилась на задании. В голове клубились разные мысли, но над ними доминировал страх неудачи.
Она едва не проехала свою остановку. В последнюю секунду выскочила на тротуар и почти побежала в сторону метро. Тут же заставив себя замедлить шаг, она пыталась совладать с биением сердца, но безрезультатно. Она спустилась по лестнице и коснулась панели возле пропускной. Вшитый в тело ID-чип связался с порталом станции метро. С ее счета сняли пол-злотевро.
Линий метро было три: две под левым берегом Вислы и одна под правым. Все на оси север-юг. Поезда ездили петлей на каждой линии. На центральной линии, в поезд которой она сейчас садилась, не нужно было поворачивать на Кабатах: намного дешевле оказалось выкопать двухкилометровый туннель до Урсуса, откуда через Ломянки можно доехать до Млочины. Новые районы между Кабатами и Урсусом настояли на создании двух дополнительных станций. Линия восток-запад оказалась не нужна: Варшава была всего шесть километров в ширину. Хватало автобусов и трамваев. Метро было хребтом всей системы, линии наземного транспорта отходили от станций как ребра змеи.
Когда она снова вышла на воздух, погода изменилась. Ветер гнал массы охлажденного воздуха по Маршалковской. Оставалось пять минут, этого достаточно, чтобы взять себя в руки. Или наоборот, разнервничаться еще больше. Она выбрала ближайшее к нужному дому кафе и села за столик возле выхода. Заказала кофе и пончик с розовым повидлом. Заплатила сразуэтого требовала процедура. Успела сделать глоток, как телефон снова отозвался ненавистной мелодией, присвоенной этому контакту.
«30 секунд».
На автомате встала из-за стола, вышла на улицу и прошла тридцать метров, отделяющих ее от дома номер 72. Она потянулась к карману за брошкой. Подушечками пальцев погладила металл с жемчугом. Это была красивая вещь, ей нравилась. Она сама хотела бы иметь нечто подобное, но не могла себе позволить. Нужно вести себя естественно. Не бросаться в глазаэто самое важное. Этого требует процедура. Однако чем больше она старалась, тем сильнее ее охватывало чувство, что все на нее смотрят, что все все знают.
Арка. Еще пять метров, три вот. Она естественным движением уронила брошку вдоль бедра. Украшение упало там, где должно было, никуда не покатилось, жемчужиной вверх. Да, отработанное до мелочей движение. Многочисленные тренировки дома не прошли даром. Операция с брошкой была одной из самых простых.
Услышала, как открываются двери в глубине арки. Получилось. Выдохнула. Это же так просто. Теперь достаточно, чтобы объект поднял брошку.
Рената ушла не оглядываясь.
* * *
Машина рядом вдруг съехала на их полосу. Прежде чем Харпад успел отреагировать, включилась противоаварийная система, но экстренное торможение не спасло их. Тишину прервал скрежет композитных оболочек. Выстрелили пенно-гелевые защитные элементы, и все замерло.
Харпад увидел собственные ладони, сжимающие руль. Стекла открылись, а вентиляция шумела на высоких оборотах, выдувая изнутри дезинтегрирующий гель-пену. Слух возвращался, и в этот момент он обратил внимание на плач Марыси. Харпад отстегнул ремень и наклонился к ребенку, потрогал ее руки и ноги, посмотрел в перепуганное лицо. На первый взгляд все было в порядке, никаких травм. Он пожалел, что не посадил ее в кокон сзади.
Все хорошо, малыш, сказал он, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие. Это просто столкновение. Нужно будет немного подождать.
Информация об аварии сразу попадала в центр управления транспортом, но, до того как будут проинформированы компьютеры всех транспортных средств вокруг, лучше было подождать внутри. Наконец, машины на соседних полосах притормозили и остановились. Движение замерло. Харпад открыл дверь, помог девочке выйти и, держа ее за руку, обошел автомобиль вокруг. Нужно оценить нанесенный ущерб. Обе машины были немного поцарапаны и побиты, в нескольких местах разорвало композит. Тут показался виновник авариихорошо сложенный мужчина, чей вид как будто бы говорил, что с ним такое случается регулярно. Бок его машины был весь разбит.
Вы даже не извинитесь? пробурчал нюхач.
Я ехал на автопилоте, мужчина явно не чувствовал себя виноватым.
Из окон машин, окружавших аварию, выглядывали недовольные люди: бизнесмены, опаздывающие на встречи, матери с орущими детьми, нетерпеливые курьеры, у которых сдвинулся план доставок. Теперь им всем придется ждать отмены предупрежденияулица до самого горизонта была заблокирована. Далее сама собой рождалась сеть объездов.
Харпад проигнорировал все это и присел на корточки возле Марыси.
Ничего не случилось, видишь? он показал на машины. Все даже к лучшему, мне заплатят за ремонт. Родная, помни, это важно: если какой-то психолог будет спрашивать, ты думала, что это просто игра.
Чтобы мне не подняли ПО?
Харпад сглотнул. Она понимала больше, чем могло показаться. Он поцеловал ее в волосы и встал.
Если ничего не случилось Он обернулся к мужчине, но сзади уже раздался сигнал полиции. Он опустил голову. Еще мгновение назад была надежда, что этого можно избежать. Обычно так и происходило, хватало только сервисных авто. Обе машины могли ехать дальше, если бы не блокировка компьютеров.
На аварийной полосе остановился серебряный Тарпан с высоким клиренсом и бампером, который напоминал энергопоглощающую панель. Двери открылись, наружу вышел полицейский в комбинезоне, каске с затемненным зеркальным щитком и со знаком Сирены на груди. Он отсалютовал, назвал свой номер и спросил:
Пострадавшие есть?
Харпад покачал головой.
Пожалуйста, словами, потребовал полицейский.
Янормально. Там, он показал на вторую машину, не знаю.
Тогда почему вы отрицали, если у вас не было данных?
Харпад напрягся. Связываться с полицией всегда рискованно, но они тоже люди, даже если скрыты за анонимностью униформы.
Я не сделал ничего противозаконного, сказал он. И был бы весьма благодарен за быстрое урегулирование дела. Эта ситуация мне неприятна.
Полицейский уже что-то искал в экране коммуникатора, размещенного на запястье.
Вы поедете с нами, заявил он неожиданно. Пожалуйста, займите место в транспорте.
Двери в задней части полицейского Тарпана открылись, и показались кресла, повернутые спинкой к стене. Наружу выпрыгнул второй полицейский.
Я не нарушил закон, ошарашенно повторил нюхач.
Мы должны прояснить вопросы, касающиеся программного обеспечения противоаварийной системы.
Со мной девятилетний ребенок
Садитесь, повторил требовательно полицейский. Ребенком займемся мы.
По аварийной полосе к ним медленно приближался второй Тарпан, уже без сирены.
Полицейские отвезут тебя к маме, Харпад обнял дочь. Они хотят выяснить причину столкновения, и я должен поехать с ними. Потом он прошептал:Помни, что я говорил про игру
Девочка посмотрела в зеркальные щитки шлемов. В их отражении она казалась еще меньше. Марыся медленно кивнула, но маленький ротик искривился. Харпад почувствовал, как его сердце замирает. По настоянию второго полицейского он сел в Тарпан. Прежде чем закрылись двери, он посмотрел на дочь. Она стояла возле разбитой машины и плакала.
* * *
Стеклянные двери камеры со скрежетом открылись. Вырванный из нервного полусна, он тут же поднялся на ноги. Охранник в зеркальном шлеме указал ему на двери в конце коридора. Нюхач пошел вдоль серой стены, слыша за спиной его шаги. Они прошли мимо одних дверей, вторых. Третьи были открыты. Охранник схватил его за локоть и толкнул внутрь.