О каких проблемах с программным обеспечением идет речь?! рявкнул Харпад. Этим занимается автосервис.
Вместо ответазвук захлопнувшейся двери. Он оказался в сером помещении три на три метра. Посредине стоял стол с закругленными углами и два стула, половину одной из стен занимало зеркало, точно венецианское. Из ламп, скрытых в щелях потолка, падал тусклый свет. Не успел он сесть, как двери снова открылись. Вошла полицейскаякомбинезон не смог скрыть анатомические особенности. Жестом она указала ему на стул, зеркальный шлем качнулся. Она подождала, пока Харпад сядет, и сделала то же самое.
Я жду пять часов, начал он. Без связи с миром.
Мне жаль. Способ сопровождения вас сюда от нас не зависит.
То есть речь идет не о программном обеспечении, он старался не показывать волнение. Мысленно повторял, что полиция не занимается делами Надзора. Тогда в чем дело? Зачем вы продержали меня столько времени за решеткой?
У нас есть к вам просьба.
В таком случае вы чертовски плохо начали, ребята, он пытался казаться крутым. Я расстался с женой. Она разрешила мне видеться с дочерью раз в две недели, и сегодня была одна из этих встреч. Вы думаете, она обрадовалась, когда ребенка привезла полиция?
Сотрудничество с нами, безусловно, поможет вам во время предполагаемого рассмотрения дела в суде.
Да, это будет просто великолепно! он встал и стал ходить взад-вперед вдоль стены. Отца заперли в камере за неисправность противоаварийной системы, при этом он чуть не убил собственную дочь, а теперь хочет получить над ней опеку. Суд точно будет в восторге! К тому же он и так автоматически предоставляет матери опеку над ребенком, не так ли?
Полицейская спокойно ждала, пока он остановится, и парировала его тираду одной фразой:
Ребенок ехал спереди.
Харпад поджал губы.
Ну так выпишите мне штраф.
Сядьте, она указала на стул. Он неохотно подчинился. Если вам не нравится слово «просьба», могу заменить его на «предложение». Мы знаем, чем вы занимаетесь.
Я уже месяц как безработный.
Я имею в виду то, чем вы действительно занимаетесь. На протяжении десяти лет. Вы считываете показатель Потенциальной Опасности из базы данных g.A.I.a.
Это не незаконно. Настолько же легально, насколько ясновидение, лозоискательство и сраная хиромантия!
Прошу не выражаться. Это не незаконно, если выставляются счета и платятся налоги. Вы можете доказать, что получили эти деньги законно? Каким образом вы оплачиваете абонемент на машину?
Вам не хватает людей, Харпад нахмурился, поэтому передо мной сидит злой и добрый полицейский в одном лице. К чему этот разговор?
Это конфиденциально. Разговор останется между нами.
Харпад посмотрел в сторону. В углу под потолком была маленькая черная кнопка. Камера. Одна из камер. Разумеется, передача изображения шла прямиком в сеть g.A.I.a.
Полицейская проследила за его взглядом.
Сломана.
Неужели?
Она пожала плечами.
Мы подготовились, господин Харповский. То, о чем мы будем сейчас с вами говорить, должно остаться между нами.
Нами?
Полицейская подняла руки к шлему. На мгновение заколебалась, но все-таки сняла его. Каштановые волосы рассыпались по плечам. Она была симпатичная, даже оченьсимметричное лицо, зеленые глаза, слегка вздернутый нос. Ей было не больше тридцати. Он вытащил из кармана портсигар и зажигалку. Заметил, что не хватает перочинного ножикаего забрали вместе с коммуникатором.
Тут можно курить?
Нет.
Он прикурил и с удовольствием затянулся фиалковым дымом. Хотя на самом деле ему не так уж и хотелось курить. Выждал минуту.
Я весь внимание.
Ничего противозаконного, заверила она его. Так что с этим проблем не будет.
Именно с этим и будут проблемы, подумал он. Это как заглянуть в собственную задницу. Ни одна статья не запрещает этого, но все равно не получается. Или никто этого не пережил, чтобы рассказать, как все было.
И ничего не попадет в дело?
Нет никакого дела. Не останется никаких следов нашего сотрудничества.
Тогда как мне это поможет в суде?
Не все решается по официальным каналам. Полиция сотрудничает с судами.
То есть узнает кто-то еще.
Она посмотрела на него без профессионального превосходства, не зная, что ответить.
Если у вас есть ко мне какое-то предложение, то сначала прекратите врать. Он продолжал играть в крутого, хотя давалось это все тяжелее. Или, по крайней мере, врите, но хорошо.
Вы что-то слишком уверенно себя чувствуете, заметила полицейская. Мы можем держать вас тут двое суток. Этого времени хватит, чтобы получить ордер и осмотреть вашу квартиру. Тогда вам явно будет не до подобных ответов.
И вырастет мой УС.
УС?
Уровень стервозности. Со мной будет намного труднее договориться. Вы и так уже испортили то, что для меня важно. Он замолчал, чтобы не сказать «очень важно».
Харпад посмотрел на венецианское зеркало напротив дверей. Похоже, он им действительно нужен, иначе зачем весь этот спектакль. Это осознание давало ему преимущество в переговорах.
Мне действительно жаль. Полицейская смотрела на него таким взглядом, словно и правда так было. Это полиция, а не спецслужбы. Мы работаем по-другому. Предложение, которое мы хотим вам сделать, требует сохранения секретности.
Допустим, я готов рассмотреть это предложение. Конечно же, в обмен на гарантии спокойного существования, с сохранением моего нынешнего образа жизни. Я хочу видеться с дочерью. Но сначала я должен знать, в чем дело.
Она кивнула.
Вы познакомитесь с одним человеком. Он расскажет вам столько, сколько вам стоит знать, чтобы дать согласие на сотрудничество.
Хорошо. Он развел руками. У меня есть время. Я никуда не тороплюсь.
Он не может прийти сюда.
О, так мне не придется провести в камере еще сорок три часа? спросил он. Окей, и где он?
В тюрьме.
* * *
Они ехали по городу маленькой, немаркированной Симкой. Машину вел автопилот, который полицейская включила сразу же, как они выехали. Девушка сменила одежду на гражданскую: обтягивающие белые брюки, белая водолазка и короткая коричневая куртка из синтетической кожи. Она молчала; Харпад чувствовал ее напряжение.
Было бы легче разговаривать, если бы я знал ваше имя, сказал он, нарушая тишину.
Но мы не разговариваем.
Ну да. Он достал сигарету. Передумал и посмотрел в окно. Приближался вечер. Несолнце, стоящее в зените, тускнело. Симка сбавила скорость и влилась в пробку на мосту Грота. Теперь их обгоняли даже велосипедисты, ехавшие по пешеходной дорожке, выступающей на несколько метров за край моста. Они бы сэкономили двадцать минут, если бы не очередной ремонт Северного моста. Стресс постепенно отступал, уступая место сонливости. В таком темпе они доберутся до Бялоленки через час. Он закрыл глаза и откинулся на спинку сиденья, положив голову на подголовник. Шум кондиционера и десятка машин вокруг потихоньку стихал. Вместо сна пришел транс. Это иногда случалось, как будто мозг дал неточную команду. Харпад не прерывал транс, предпочитая подождать, пока он постепенно перейдет в сон. Это было даже приятнокак лежание в гамаке, как состояние невесомости. Ему снилась полицейская в кресле рядом.
Он проснулся от толчка. Рассеянно огляделся вокруг, припоминая минувшие события. Небольшая Симка, типично городской транспорт, плохо переносила неровности дорожного покрытия. Они миновали жилые дома Нового Бродна, остатки старого леса, окруженного горами нелегальных мусорных свалок и несколькими десятками подозрительных мастерских. Они свернули на длинную аллею, в конце которой находились тюремные ворота. Девушка переписывалась по коммуникатору.
Автопилот остановил машину в пятидесяти метрах от ворот, на островке с автоматом для пропусков, и опустил окно. Из автомата высунулся шар, размером с кулак, на эластичной трубке и заглянул внутрь салона. Он замер перед лицом девушки, затем перед Харпадом. Сканирование ID-чипа. Далее шар обследовал салон и вернулся в автомат. Блокировку сняли, и автопилот направил машину к воротам. Тяжелые створки начали раздвигаться.
Никогда не был в тюрьме, сказал нюхач.
Юдита посмотрела на него с выражением, говорившим, что это еще может измениться. Харпаду стало не по себе. Откуда он знает ее имя?! Ведь она не представлялась Или все-таки успела сказать? У него не было времени поразмыслитьавтомобиль уже заехал на небольшою парковку.
Ворота с грохотом закрылись. Электрические затворы задвинулись, и погасли предупреждающие оранжевые огоньки, до этого непрерывно мигавшие. От внешнего мира их отделяла сейчас восьмиметровая стена с автоматической снайперской системой. Платформы для охранников были пусты. Главная аллея шла прямо до самого горизонта, где виднелось черное сияние. Там начинался Барьер, так что стена была совершенно ненужной.
Несолнце едва светило из-за Облака, придавая ему вид клубка ваты со спрятанной внутри красной лампочкой.
Вы идете?
Он повернулся. Юдита стояла у входа для посетителей и держала ладонь на сканере стеклянных дверей. Они вошли в просторный холл с бетонными, нештукатуренными стенами. Невольный брутализм архитектуры. Они остановились перед толстой светящейся линией, нарисованной на полу в метре от турникета из бронированного стекла. Снова сканирование сетчатки. Стеклянный турникет открылся. Только когда они вошли, появился первый человек. Охранник предпенсионного возраста кивнул им и повел по лабиринту однотипных коридоров и стеклянных турникетов.
Их целью было помещение без окон, мало напоминающее комнату свиданий. Два на три метра, голые стены и несколько предметов, которые, за неимением лучшего, можно использовать как оружиетри стула, стол с пустой жестяной вазой, кровать и умывальник.
Эти камеры тоже сломаны? Харпад указал на едва заметные на бетоне кнопки.
Это «слезная комната», пояснила девушка. Заключенные тут встречаются со своими женами. Если хорошо себя ведут, встречи назначают чаще. А наш собеседник очень хорошо себя ведет.
Может, мне тогда лучше подождать в коридоре?
Это единственное место в тюрьме, где можно разговаривать без регистрации, ответила она, внезапно выпрямившись.
Как палку проглотила, мелькнуло в голове Харпада.
Двери с тихим шипением раздвинулись, и в комнату зашел мужчина. Никакой. На улице на такого типа никогда не обратишь внимание. Человек лет пятидесяти с мышиными волосами, заурядным лицом и слегка округлившимся животиком. Оранжевая тюремная униформа напоминала кроем дешевый костюм. Выделиться из общей массы ему помогали только очки в устаревшей оправе и внимательный взгляд, которым он одарил посетителей.
Юдита подбежала и обняла его. Харпад удивился, но старался сохранять невозмутимость.
Мужчина высвободился из объятий девушки и протянул руку нюхачу.
Тали́нский.
Харповский. Называйте меня Харпад.
Садитесь.
Талинский пристально оглядел нюхача и положил на стол разукрашенный дискретор. Лишь когда три коммуникатора оказались внутри, он сказал:
Это вы должны нам помогать? Не вижу даже капли энтузиазма.
Потому что его нет, Харпад развел руками. Сначала я должен узнать подробности. Например, что мы делаем в тюрьме?
Это не секрет, Талинский улыбнулся. Когда мой ПО перескочил за сотню, я сделал все, чтобы попасть сюда. Нет, я не пользовался ничьими услугами, чтобы определить его показатель. Просто в один день я начал замечать странные вещи, и тут же понял, что началась Провокация. В первый раз что-то меня задело, когда я увидел лежащую на тротуаре брошку. Она выглядела старой, еще до Перемен, значит ценная. Если бы я за ней наклонился, получил бы полпункта, если бы спрятал в карманцелый пункт. Конечно, это только аппроксимация. Я притворился, что не вижу ее. Через несколько часов в кафе я был свидетелем карманной кражи. Я сообщил в полицию. В тот же день вечером в паре метров от меня трое бандитов напали на женщину. У них были ножи. Я позвонил в полицию, но не стал ей помогатьподобный шаг стоил мне пяти пунктов. Я был уверен, что это результат деятельности Провокации или политического оппонента. Сдать большинство тестов не составило труда, потому что я знал, как все работает. Я избегал мест, где можно было инсценировать ситуацию, с которой я бы не справился, как с нападением бандитов. Но этого было недостаточно, я чувствовал, как затягивается петля. Это длилось, пока однажды передо мной не встал выбор: совесть или закон. Однако вместо выбора я сел в машину, отключил автопилот, систему безопасности и превысил скорость на тридцать три контрольных пункта. Такое нарушение стоило мне года тюрьмы. Лазейка в системе требует точности и весьма затратна для тех, кто к ней прибегает. Несмотря на то что я здесь, я сохранил жизнь и получил год, чтобы спокойно все обдумать. Тут все понятно, поэтому легче соблюдать правила и гасить ПО. Провокации сюда нет доступа.
Если вы знали, что это началось, то могли бы воспользоваться любой инструкцией воспрепятствования. Они доступны в Сети.
Это не поможет, если g.A.I.a. за кого-то взялась.
g.A.I.a. не может взяться.
Выидеалист. Или наивный. Я здесь делаю все, что от меня ждут, и никто надо мной не издевается. Образцовое перевоспитание. Провокаторы, как я уже сказал, сюда не сунутся. У меня нет возможности получить травму, поэтому согласно всем известным схемам текущее значение ПО должно каждодневно уменьшаться на полпроцента. Легко посчитать, это дает мне каких-то семьдесят пунктов, как у невоспитанного подростка. Вы можете меня сейчас проверить?
Это стоит десять тысяч.
Юдита вздохнула.
Наше предложение не включает финансового вознаграждения.
Я пошутил, Харпад подошел к кровати. Мне понадобится несколько минут тишины.
Не снимая куртки и обуви, он растянулся на простыне, закрыл глаза и дотронулся до утолщения за ухом. Транс пришел быстро. Харпад зашел в g.A.I.a. и сразу же остановился перед нужным профилем. Это с ним впервые. Случайность? Какое-то время он напряженно ожидал атаки неизвестного. Нет, он был тут один, всегда был один. Медленно приблизился к записи, напоминающей табло с пульсирующим красным числом. Сто двадцать пять. Красными были только цифры, а не все табло, значит, Провокация действительно не имела доступа в тюрьму. Почему он раньше об этом не задумывался? Профиль Талинского казался больше и обширнее других. Если внимательнее присмотреться, то сходство с табло ослабевало. Он ни разу не отваживался дотронуться до записи, никогда не терял времени на изучение деталей. Нет, это не интерфейс, это его мозг создает такую иллюзию. Это как синестезия или осознанный сон, когда детали объекта проявляются, если сосредоточить на нем все внимание.
На уровне подсознания он ощущал, что касаться записей опасно, что это может обнаружить его присутствие, как стакан, случайно разбитый вором. Раньше его всегда интересовал только показатель ПО, но тут было намного больше информации. Когда он на чем-то фокусировал зрение, данные увеличивались и открывались, словно элементы виртуального меню. Талинский родился пятнадцатого мая в багровый год, у него был небольшой лишний вес и группа крови А с отрицательным резусом. Доступной информации было больше, гораздо больше. Где-то внутри двигались шестерни Это только представление движения электронов в полупроводниках спрятанных серверов g.A.I.a., становившееся здесь реальным.
Он заметил кое-что интересное: от записи отходило много нематериальных нитей. Прикрепленные к элементам профиля, они изменяли высветленные показатели. И где-то соприкасались с параметрами других людей. Харпад последовал вдоль одной из них и попал на профиль тюремного охранника по имени Кароль. От него тоже отходило несколько десятков связей. Харпад отступил и выбрал другую нить. Без труда попал по ней к записи Юдиты Талинской. Да, именно о ней он и подумал. Откуда он знал, что нужно выбрать именно эту нить? ПОшестьдесят пять. Хорошая девочка, избегает проблем. Хотя это эффект закона анонимности. g.A.I.a. не учитывает события, происходящие во время службы. Возрастдвадцать шесть, группа крови А, положительный резус, состояние счета Тут было значительно больше данных, которые появлялись перед нюхачом. Запись уже абсолютно не напоминала табло. Она превратилась в пространственную конструкцию, в сложную структуру мелких элементов на угловатом, неравномерном куске стекла. От каждого элемента отходило несколько нитей. Он огляделся в зеленых внутренностях g.A.I.a. Сейчас он четко видел, что они заполнены туго натянутыми нитями. Имеет ли это какое-то значение, или это только результат спущенного с поводка воображения? Встревоженный, он отступил. Лучше не играться с орудиями труда, благодаря которым зарабатываешь вполне приличные деньги. Он прервал транс.