Добрый вечер, Господин, не соизволите ли сказать пароль?
Арчибальд, который в эту самую секунду думал о десятке дел, касающихся государственного устройства, хотел было пошутить на тему абсурдности и бесполезности подобной секретности, но всё же посчитал ее неуместной и коротко ответил:
Золотой Змей.
Прекрасно, Господин, спасибо! Вас уже ожидают.
Арчибальд вежливо кивнул и затем, когда гвардеец вернулся к карете, отворил одну из шторок, наблюдая за тем, как его экипаж проезжает сквозь отворившиеся огромные чугунные ворота, дабы направиться через аккуратно подстриженную аллею на территорию поместья, непосредственно к самому дворцу, куда он и был приглашен.
Его внимание также привлекли и разноцветные огни, которые горели по краям дороги и придавали происходящему какую-то фантастическую атмосферу мрачной сказки. Арчибальд улыбнулся, подловив себя на мысли, что даже купился на этот антураж, вместе с тем рассматривая античные статуи, что поддерживали факелы с огнями, которые озаряли пространство вокруг. Император на мгновение позволил себе ощутить, что сам находится внутри какой-то удивительной истории, и ему даже не нужно было придумывать, что в лесах по обе стороны от аллеи кроются некие волшебные существа, по типу фей, нет, вся его жизнь и была одной сплошной сказкой, которую, как он сейчас понимал, писал невидимый глазу творец, оживляющий каждую секунду его существования, где отдельные моменты были бессмысленны сами по себе и не представляли собой ничего выдающегося, но, объединенные все вместе, трансформировались в поток, реку жизни, по которой и плыл Арчибальд, при этом ему только и оставалось, что успевать восхищаться и ужасаться событиями, что разворачивались прямо на его глазах.
Он был наверняка уверен, что сейчас наступает некий поворотный момент в истории, и один акт, естественным образом закрывшись, должен открыть качественно новую эпоху не только лично для Императора, но и для всего мира, дав ход событиям, которые определят развитие человечества на много поколений вперед.
Когда экипаж остановился на просторной площади напротив гигантского особняка, Арчибальд, покинув карету, стал с достоинством подниматься по ступенькам, чувствуя странную, совсем ему не характерную сладкую возбужденность от неизвестности, что ждала его в стенах дворца. Минув пару охранников у крыльца, он оказался у массивных дверей гигантского поместья, на которых он успел заметить знакомую ему живописную роспись, прежде чем еще двое лакеев отворили перед ним вход в совершенно иной мир, который практически ничем не соприкасался с тем, что в это время происходило снаружи.
Зайдя внутрь, Император оказался в просторнейшем холле, откуда наверх вели две винтовые лестницы. Здесь вход ему преградил высокий и крупный охранник, который, однако, обладал звонким и приятным голосом. Он был в белоснежной маске с тремя вырезами, двумядля глаз и еще одним во лбу, как будто бы носитель хотел этим показать, по всей видимости, что обладал даром ясновидения.
Господин, не соизволите ли пароль?
Да, Зочуть было не испортил всё Арчибальд, но тут же поправился, Глаза Бабочки.
23. Пожалуйста, проходите, кивнул страж, указывая тем самым на одну из комнат, что открылись взору мужчины, который неуверенно вступил на неизведанную ранее для него территорию, ощущая, что ему не суждено выйти отсюда, по крайней мере, не таким, каким он знал самого себя всю свою сознательную жизнь.
Однако и это ощущение, эта мысль была фальшивой, поскольку он по-настоящему боялся того, что могло произойти с ним в этом самом месте.
Пройдя какое-то расстояние по темному коридору, путешественник уперся еще в одни врата, на которых и были нарисованы те самые магические символы, которые открыли ему вход к новому миру, а именнодва гигантских глаза, вписанные в не менее массивные крылья, что смотрели как будто бы насквозь через того глупца, что решил покуситься на сокровенное знание, которое скрывалось в глубине этого поистине мистического взгляда.
Не успев до конца усвоить эту самую мысль, путник, не увидев рядом охранников, уже было нашел в себе смелость, чтобы постучаться, как тут же вздрогнул от резкого скрежета, после которого гигантские глаза напротив ожили и, расступившись, заставили его слегка зажмуриться, после чего он, понимая, что отступать ему просто некуда, прижав к себе еще сильнее маленький сверток, что он пронес с собой, всё же ступил вперед по полу, что был испещрен зелеными и лиловыми ромбами. Они как будто бы меняли свои цвета на противоположные в магическом красноватом свете свечей, которые будто бы нависали со всех сторон помещения, подобно тысячам глаз, что пронзали свою добычу тысячей невидимых лучей, каждый из которых как будто бы препарировал каждую мысль, каждое воспоминание, всплывавшие на поверхность разума гостя.
Зачем пришел? раздался голос, из-за которого путник от неожиданности чуть не выронил из рук сверток, который так бережно хранил всё свое путешествие.
Мм Меня зовутдрожащим голосом проговорил мужчина, но тут же был прерван.
Как тебя зовутсовершенно не важно в этих стенах. Я повторяю: зачем ты пришел сюда?
Ярешив не перечить голосу, который как будто бы доносился из всех уголков этого необъятного помещения, я пришел, чтобы просить о помощипроговорил мужчина, разматывая сверток, а затем предъявляя на суд невидимого, но всевидящего хозяина Храма маленькое, еле живое существо, часы которого были сочтены.
Это мой сын, проговорил в отчаянии мужчина, мы с моей женщиной несколько раз получали благую весть о рождении, о помощи, что пришла бы к нам с того мира, но каждый раз ребенок или рожался уже мертвым, или умирал еще во младенчестве, но вот этот смог выжить и прожить дольше остальных! Но и он теперь слаб! Прошу тебя, помоги нам, избавь его от смерти! Мы с женой уже стары и уже навряд ли сможем когда-либо иметь детей, а, возможно, что кто-то из нас двоих в скором времени заболеет и умрет Нам во что бы то ни стало нужна помощь наследника, который бы спас нашу семью от всех бед бессилия старости!
Наступила пауза, во время которой мужчина, слыша лишь как потрескивает воск, и как болезненно сопит его ребенок, не осмеливался произнести ни слова. Наконец, после томительной паузы, молчание было прервано всё тем же властным голосом: Да будет так, после чего пространство вновь как будто бы ожило. Оно за несколько секунд превратилось сначала в трещину в другой мир, затем уже эти природные врата распахнулись, погасив за мгновение все свечи, втянув их в себя, превратив огонь в единый поток, едва заметную дорогу из света, которая указывала путь в подобие гигантского колодца, на дне которого через какое-то время колебаний оказался и сам путник, вышедший из темноты в проветриваемое строение, что располагалось прямо под звездным небом и светом луны, чье сияние ниспадало на титаническую статую Богини-Бабочки. Ее многорукая и многокрылая фигура будто бы двигалась, танцевала под ритм мерцающего ночного света небес, заставляя путника зачарованно идти вперед, забыв обо всякой настороженности, до той поры сокращая дистанцию, пока статуя не просто принялась вибрировать, но буквально ожила, начав делиться на тени, которые в мгновение ока окружили мужчину и закружили его в неистовом танце, в котором, казалось, он начинал понемногу терять рассудок до того, что его сознание стало выходить из своего собственного тела и разума, будто бы начиная наблюдать за всей процессией со стороны.
24. Пройдя несколько залов, повинуясь странной молитве, которая гипнотическим образом захватила его внимание, Великий Император Арчибальд, освободитель Первой Республики, уже оказался в просторнейшем зале под стеклянным куполом, откуда падал ночной свет звездного неба на круглую площадь, где кружились под ритм мантры с десяток обнаженных девушек, которые будто бы были живым воплощением той магической мелодии, что витала вокруг.
А вот и Вы, мой дорогой брат! раздался голос совсем рядом с императором, который смог пробиться сквозь музыку, и чье звучание удивило гостя ничуть не меньше, чем то пикантное зрелище, что предстало перед его глазами.
Фигура, поздоровавшись, тут же скрылась в толпе облаченных, как и охранник, в маски, правда более изысканные, и, в отличие от службы охраны, носивших на своих плечах темные мантии. Эта толпа призраков окружила в кольцо обнаженных танцовщиц, окончательно поглотив обратившегося к Императору гостя.
Арчибальд знал, просто был уверен в том, что голос принадлежал человеку, который ну просто не мог оказаться никоим образом на подобном приеме, тем не менее, он также знал, что его память никогда его не подводила, ровно, как и чувство предвосхищения, которое давало знать и в этот раз, что тень, с которой он только что столкнулся, еще попадется ему в течение этого вечера. И это было даже более заманчиво, чем все те прелести, что открывались пред взором императора.
Опять же, вспоминая исторические документы об оргиях древности и мистериях, которые он читал, ему становилось понятно, что даже в теории подобное зрелище и само мероприятие, которое предназначалось только для сильных мира сего, было недостижимым раем на Земле для большинства населения полисов, ведь только избранные могли прикоснуться к утехам Богов. Однако, смотря на всё это недоступное для простого смертного действо, Император, благодаря своему точному аналитическому уму, который даже сейчас больше заботился в подобной обстановке о более практичных вещах, обдумывая предстоящую кампанию и реформы, уже успел вычленить элементы, которые должны были развлечь господ. Это, в первую очередьи сам маскарад, в котором участвовал и его друг, что осмелился поздороваться во время ритуала, и что запомнился Арчибальду своей маской, которая разделялась символично будто бы на два лица, так что нельзя было точно сказать, какая из этих половин была настоящая, какая нет. Второемантры, которые должны были погрузить публику в состояние полного вживания в образ соприкосновения с чем-то сакральным, подобно масштабному представлению, где человек забывал о самом себе, о своих проблемах и даже мечтаниях, всецело отдаваясь тому удивительному сюжету, что разыгрывали перед ним талантливые актеры. Единственная разница заключалась в том, что сейчас в роли актеров выступали сами зрители. Что ж, довольно умно, улыбнулся про себя Арчибальд. Третьим же элементом было отвлекся от своих мыслей Арчибальд, заметив, как музыка внезапно стихла, вместе с танцами, одновременно ощущая, как кольцо из тел, в котором он стоял, подобно разумному рою пчел синхронно расступилось, выделив тем самым ему одному свободное пространство. Смерив окружающих его участников мистерии взглядом, удивленный Император поднял голову и увидел, как одна из обольстительниц, теперь уже совершенно обнаженная, с одной лишь маской утконоса на лице, с гигантскими перьями, что торчали из ее головы, в недвусмысленной позе обнимала статую Богини так, будто бы занималась с ней любовью. Охватив мрамор ногами, девушка откинулась назад, указывая пальцем прямо на Арчибальда.
Император мгновенно собрался, пытаясь вычленить информацию, которая бы помогла ему решиться, ведь наверняка публика ждала и от него каких-то ответных действий, однако, в отличие от политической жизни, ему не пришлось сейчас сделать первый шаг. Так, девушка, вспорхнув со статуи, грациозно пересекла открытую площадь, на которой все остальные девушки, опустившись на колени, создали импровизированный коридор, по которому она буквально подлетела к своему избраннику. Взяв его за руку, она повела прочь из зала сначала по длинному коридору, а затем выше по винтовой лестнице. На одном из верхних этажей поместья парочка остановилась у двери, которая, отворившись, поглотила обоих, оставив их одних при интимном отблеске огня свечей. Девушка провела Арчибальда до большой фиолетовой кровати с белыми ножками, куда она нежными движениями усадила императора, предварительно сняв с него мантию, в которую он был одет всё это время, и под которой не было ничего, что также было интересным опытом.
Арчибальд наблюдал за всем процессом с интересом, параллельно размышляя о том, была ли верна его теория по поводу сути мистерии. Конечно же, она подтвердилась, ведь девушка, повернувшись спиной, тем самым позволяя своему спутнику насладиться своей фигурой сзади, нагнулась и подняла с небольшой тумбочки изящный кувшин с бокалом, куда уже и разливала лиловую жидкость.
Бинго, улыбнулся Арчибальд.
Девушка оставила кувшин и, подойдя к Арчибальду, села напротив на колени и, слегка приподняв его маску, поднесла бокал к его рту. Арчибальд, полностью доверяя своему другу, который не раз спасал его жизнь во времена кампании в землях Святого Утконоса против влияния Львов, и который в сущности и пригласил его на этот вечер, не сопротивляясь, осушил содержимое бокала, одновременно решив провести еще один эксперимент, который бы дал статистическую информацию о тех двух ярчайших событиях в его жизни, которые сейчас вспыхнули перед ним и ярко вырисовали его фактически третье рождение в этом мире, точно так же, как и третий элемент составной загадки этого поместья. И хотя Арчибальду казалось, что ему всё было уже известно заранее, тем не менее, он ощутил резкий холод, который пробил его всего с головы до пят, а затем заставил с изнеможением от жажды уставиться на обнаженную шею, плечи, грудь, животик, бедра, ноги и сложенные кисти девушки, которые прямо сейчас будто бы становились частью его собственного тела. Взглянул еще раз на ее маску, ему сначала почудилось, будто бы она стала зеркальной. Затем он усомнился в этом, поскольку видел отражение не себя, но какой-то девушки, что показалась ему смутно знакомой. Затем, уже осознав, что это и есть он сам, ощутил, как теряет связь со своей прошлой историей от ледяного потока сознания, который смыл без остатка всё, что раньше называлось великим Императором Арчибальдом.
25. Ну что, сучка? Как тебе?! раздался мерзкий скрежещущий голос на диалекте, который сначала успокоил, а затем заставил путешественницу не на шутку озаботиться с новой силой о своей безопасности. Она, чувствуя, как к ней медленно, но верно возвращаются ощущения от тела, приподняла свой ясный взгляд, чтобы начать игру на совершенно новой территории, правил которой она еще не знала, но партию, которую она должна выиграть обязательно, просто потому, что у нее нет иного выбора.
Уж получше, чем тебе, дерзко глядя сквозь слипшиеся от крови волосы, которые сосульками свисали на ее лицо, прокашляла Энн, тут же получив удар прямо куда-то в центр груди, который заставил ее, задыхаясь, ловить ртом воздух.
Эй, эй! раздался второй голос, менее мерзкий, и который Энн в отличие от первого не узнала. Он, судя по всему, принадлежал компаньону, пытавшемуся вразумить более нервного дикаря, чтобы тот хоть немного успокоился, тише, тише, спокойней! Не видишь, что нашей гостье нехорошо? И вообщепроговорил он, затем раздался хлопок, после которого начался вой, который она уже слышала, но на этот раз он был куда тише, какого хрена ты вообще притащил ее сюда?! Ты разве не в курсе работы, которая нам предстоит? Которая доверена в том числе и тебе?
Твою мать, я убью тебязло выплюнула девушка, вспомнил про свою подругу, прервав «светскую беседу» своих похитителей.
Только не в таком состоянии, дорогуша, присев на колени напротив девушки, устало покачал головой друг дикаря, который, судя по всему, являлся представителем того же этноса что и она, зачем ты попыталась убить своего брата, а? Можешь объяснить? И зачем такой красивой лиловокожей девушке разгуливать ночью по центру, а? Ты из какого гетто-дистрикта?
Больше всего Энн взбесилась из-за последнего вопроса.
Я не живу в дистрикте, чем сильно удивила своего «брата».
Правда что ли? А что, у кого-то из зелонозадых?
И опять мимо, всё еще пытаясь восстановить дыхание, проговорила Энн, я
Ах ты сучка!.. опять захотел вставить свои пять копеек «брат», подав было свой голос, но опять будучи прерван.
Боун, заткнись на***, дай мне поговорить по-людски.
У меня своя квартира, не дотационная, прекрасно отдавая себе отчет, что этим лишь разозлит ее похитителей, дерзко улыбнулась девушка, я сама ее купила, на свои собственные деньги.
Значит тынемного побледнел ее похититель
Энни понимала, что конечно же она могла разыграть эту карту своего возможного происхождения, но решила, что в итоге это может выйти ей боком. В конце концов даже в такой экстремальной ситуации она испытывала отвращение ко лжи.
Не беспокойся, меня не связывает ничего ни с вождем острова Утконосов, ни с его окружением, я ведь говорюя сама на нее заработала, ты меня не слышишь?