******
Попасть домой ей удалось только на следующий день. Измученная ночными бдениями тётя Оксана задремала на диване всё в том же своём красивом халате, и девочка без особого напряга справилась с замком. Людочка попыталась пробубнить что-то в знак протеста, но Алана, молча, показала ей кулак, и та предусмотрительно исчезла в комнате.
Преодолев лестничный пролёт, Алана обнаружила дверь в их квартиру приоткрытой и незаметно прошмыгнула в неё. Прошла по коридору, услышала голоса, раздающиеся из кухни, осторожно заглянула внутрь и увидела отца, дядю Мишу и ещё одного мужчину, сидящих за столом. Алану они не заметили, и она не стала их беспокоить, тихонько пошла дальше, прямиком в гостиную, удивившись мимоходом тому, что большое зеркало в коридоре зачем-то завесили простыней.
Она вошла в просторную комнату и с первых секунд обратила внимание на то, что обстановка там изменилась. Телевизор, так же накрытый покрывалом, задвинули далеко в угол, мягкие кресла исчезли в неизвестном направлении, пропал и стеклянный журнальный столик. Теперь понятно, почему вчера никто не услышал её криков этажом выше и не пришёл поинтересоваться, что там делают с их дочкой-внучкоймебель двигали, не до Аланы им было. Но к чему это всё? На месте столика теперь стояли три деревянных табуретки, ещё три расположились напротив, а между ними
На ватных ногах Алана подошла к прямоугольному предмету, обитому алой тканью. Она уже видела такой. Совсем недавно, всего каких-то пару месяцев назад. Тогда они с сестрой стояли на любимом месте под горкой, а в похожем ящике несли солдатика, чью жизнь оборвала вражеская пуля. Ящик имел короткое и ёмкое название "гроб".
В том гробу твоя невестапрошептала Алана строчки из любимой сказки Пушкина. Она любила представлять себя царевной, качающейся в хрустальном гробу на цепях, и как её будит поцелуем прекрасный королевич Елисей. А Лёльканет. Лёлька подрисовала в книжке Злой Царице усы, за что получила от мамы очередной нагоняй. Алана подошла вплотную к гробу. Крышка его была закрыта, и девочка не могла видеть того, что находилось внутри. Протянув руку, она осторожно потрогала красную ткань. Гладкая.
Её взгляд упал на стулья по другую сторону гроба. На одном из них лежал предмет, одновременно знакомый и незнакомый. Алана уставилась на него, пытаясь вспомнить, где она могла видеть это раньше. Несколько секунд она просто стояла и смотрела, а потом на её маленькие плечи огромной тяжестью рухнула гора.
Что-то оборвалось внутри, и Алана закричала. Она кричала так жалобно, так отчаянно и пронзительно, что трое взрослых мужчин на кухне в ужасе повскакивали со своих мест и, сбивая друг друга с ног, кинулись к выходу. Но Алана их уже не видела, потому что без чувств упала на пол.
******
На стуле, на коричневом в клеточку матерчатом сиденье, лежала маленькая соломенная шляпка. Потрепанная, перепачканная то ли грязью, то ли сажей. Обгоревшие концы розовой ленточки свешивались с края стула, будто две змеи, приготовившиеся к броску.
Всё, что осталось от её любимой сестрёнки Лёльки.
Глава 6
День оказался несоизмеримо длинным. Алана вспоминала просмотренную передачу, задумчиво возила пылесосом по ковру и размышляла о жизни. Почему очень часто люди замечают самое дорогое, лишь потеряв его?
С чего-то она решила сегодня затеять уборку. Не то, чтобы в квартире было грязно, и не то, чтобы ей очень хотелось воевать с пылесосом. Но грустные мысли слишком уж настойчиво зудели в голове, и прогнать их просто так не удавалось. Даже пылесос оказался в этом деле так себе помощником.
Скорее бы закончился этот день, пробубнила она себе под нос. Взгляд остановился на "горке", где посреди книг стояла фотография в рамочке. Всё утро Алана упорно избегала смотреть в ту сторону, и всё утро натыкалась на неё взглядом. Мистика какая-то.
На снимке навсегда осталась, запечатлена осень 1994-го. Фотография была необычайно яркой, от обилия красно-жёлтых листьев рябило в глазах, а над кронами деревьев разливалась нежно-голубая небесная акварель. Вдвоём с Лелькой они сидели в обнимку на спине деревянного коня и хохотали, глядя в объектив. Папа сказал: "Девочки, улыбнитесь! Сейчас отсюда вылетит курица", и это их ужасно развеселило.
Конь был чёрный, с красными цветами, разбросанными по гриве и хвосту, с зелёными раскосыми глазами. Глаза эти казались очень умными. Алана помнила ("Да-да, Никита, я всё равно ВСЁ помню" с вызовом подумала она), как, увидев его в первый раз, Лёлька восторженно воскликнула: "Он думает! Он точно думает!"
Лёлькина сестра так никогда и не узнала, о чём мог думать деревянный конь на старой, скрипучей карусели в парке. Карусель появилась там незадолго до их рождения. Папа говорил, что раньше лошадки украшали загородный особняк какого-то очень высокопоставленного чиновника и катали его детей, а когда дети выросли, чиновник решил пожертвовать их городу. "Аттракцион неслыханной щедрости", криво ухмыльнулся отец, не заметив сам, что выдал довольно удачный каламбур. Но Алане с Лёлькой было абсолютно всё равно, чьи дети протирали когда-то своими задами эти сёдла. Это была первая настоящая в их жизни карусель, и девочки пришли от неё в полный восторг.
Под натянутым зелёным брезентовым куполом, вокруг железного столба, бежали друг за дружкой по кругу семь лошадей различной масти. В этом круговороте было какое-то неуловимое таинство, и Алана впервые в жизни начала задумываться о философии бытия. В четыре-пять лет девочка ли смогла бы объяснить, отчего ей так нравится вид вращающихся лошадей, но от этого вида у неё всегда перехватывало дыхание. Возможно, старая карусель подспудно воспринималась ею, как образец Порядка и Равновесия, к которым Алана всегда стремилась. Ведь невозможно было представить себе, чтобы жёлтая в белых "яблоках" лошадь когда-либо обогнала свою оранжевую подружку с розовой звездой во лбу. А голубой с синими разводами конь смотрел в хвост коричневому скакуну с малиновой гривой, и никогданаоборот. Так должно быть, так было, и ничего не могло измениться.
Возглавлял процессию Чёрный конь, которого Лёлька облюбовала с первого взгляда и всегда каталась только на нём, лишь изредка милостиво уступая это право сестре. Почему именно "возглавлял"? Трудно было сказать, с таким же успехом он мог её замыкать или находиться в середине. Но почему-то никто из детей никогда не сомневался в том, что именно этот конь был первыми в этом тоже была своя логика и свой особенный порядок.
Сам парк был очень старым, заросшим и запущенным. Когда Алане исполнилось тринадцать, местные власти решили его облагородить и перестроить. Карусель пошла под снос, вся великолепная семерка скакунов, в том числе и Лёлькин любимецчёрный конь. Однажды, гуляя с Павликом, Алана обнаружила компанию деревянных лошадей, сваленных в кучу, неподалёку от места, где четверо потных матерящихся парней выворачивали из земли железный стержень, вокруг которого когда-то без устали гарцевал весь табун.
Алана с горечью смотрела на красавца-коня, хотя теперь назвать его красавцем вряд ли у кого-то повернулся бы язык. Бывший вожак эскадрильи превратился в обычную деревянную рухлядь. Красные цветы на боках облупились от дождя, одно ухо при падении откололось, зелёный глаз, смотрящий в небо, поблёк, выцвел и напоминал бельмо.
Как она назвала его? Это было что-то громкое, резкое. Буря? Гром? Ураган? Алана силилась вспомнить, но тщетно. Она многое помнила из прошлого, а вот кличка коня, придуманная ему Лёлькой, начисто вылетела из головы.
Впрочем, какая теперь уже была разница? Остальные лошади выглядели не лучше, и никому, кроме неё, не было никакого дела до того, что лихие скакуны валяются вверх ногами, как ненужный хлам, что жёлтая лошадь теперь лежала поверх голубого коня, хвост которого упирался в спину белого, наполовину засыпанного песком и обломками кирпича. От этого зрелища Алане стало совсем печально. Порядок был нарушен окончательно и бесповоротно, и это было плохо, очень плохо.
Хотя на самом деле плохо было уже давно.
******
На кладбище её не взяли, чему Алана была только рада. Не хотелось ни есть, ни пить, ни разговаривать, ни даже шевелиться. Она забилась в угол своей кровати и просидела там весь оставшийся день. Наверное, кого-то оставили за ней присматривать (например, тётю Оксану, которая после сегодняшней ночи боялась подойти к этому дикому ребёнку и лишь осмеливалась каждые четверть часа просовывать голову в дверь, дабы убедиться, что в позе и положении тела Аланы ничего не изменилось). Наверное. Потом Алана утешала себя тем, что не могли же они совсем про неё забыть?.. Хотя тогда ей именно так и казалось.
На похоронах у бабушки прихватило сердце и её прямо с кладбища доставили в больницу. Вечером девочку забрали к себе Гордеевы.
Тётя Валя, Никиткина мать, переживала за Алану. Она работала врачом, и прекрасно понимала, что состояние, в котором находится девочка, точно нельзя назвать нормальным. Алана не разговаривала, никак не реагировала на окружающее, просто сидела, уставившись перед собой в одну точку, и с этим нужно было что-то делать, но сил на то, чтобы что-то сделать, у тёти Вали просто не осталось. Она только что похоронила лучшую подругу, а до этого ей ещё пришлось присутствовать на опознании тела и заниматься подготовкой к похоронам матери Аланы, поскольку от отца Аланы толку не было никакогоузнав о трагедии, он сразу же, что называется, "вошёл в штопор" и больше из него не выходил. А потом ещё на кладбище бабушка Аланы упала замертво, едва гроб с телом её дочери стукнулся о землю, и именно тётя Валя приводила пожилую женщину в чувство и везла в больницу. Так что в общем итоге для самой Аланы у неё не осталось, увы, уже ничего.
Усадив девочку на диван, тётя Валя внимательно разглядывала её минуту или две и, решив, в конце концов, что до завтра дотерпит, махнула рукой и побрела в ванную. Алана осталась на попечении Никиты, который, сидя на другом конце дивана, увлеченно грыз ногти. Сегодня его на удивление не особо заботила собственная репутация. Мальчик был подавлен и тоже сильно переживал, хоть и пытался изо всех сил этого не показать.
Как ты думаешь, Лёлька жива? спросил он, едва за тётей Валей успела закрыться дверь. Этот вопрос терзал Никиту весь сегодняшний день, а поговорить было не с кем. Родители заняты, а прочие взрослые считали его слишком юным для обсуждения подобных тем.
Алана никак не реагировала. Сложно было сказать, услышала ли она вопрос и поняла ли его. Никита пододвинулся вплотную, заглянул ей в лицо и даже пощёлкал пальцами перед носом. Безрезультатно.
Во дела! пробормотал он. Неужели кататония? Нет, скорее эмоциональный шок, вызванный нервно-психическим стрессом.
Никита поставил локоть на колено, упер палец в лоб и застыл в такой задумчивой позе. Будучи сыном врача и следователя, смышлёный мальчуган любил на досуге поковыряться в маминой медицинской или папиной криминалистической литературе, изучая непонятные слова и термины. И хоть частенько от этих терминов в голове его образовывалась каша, блеснуть эрудицией при случае она не мешала никогда.
Правда, сегодня, блистать было не перед кем, да особо и не хотелось. Сегодня Никита больше нуждался в собеседнике, а не в слушателях. К сожалению, глядя на Алану, сложно было сказать, годится ли она в качестве хоть кого-нибудь вообще. Но Никита не сдавался. Он схватил девочку за плечи и интенсивно потряс.
Слышишь? Лёлька! Лёлька возможно жива! Я думаю, вот что
Алана продолжала молчать, но Никите показалось, что при упоминании сестры, что-то дрогнуло в её лице. Он откинул прядь волос с её щеки и затараторил почти в самое ухо:
Я слышал сегодня от папы, что Лёльку объявили в розыск. Понимаешь, что это значит? Её нет среди живых пассажиров, но и среди погибших тоже нет. Сейчас прочёсывают местность в округе. Там повсюду лес! А ещё река. Лёлька же могла убежать и спрятаться, да? Она могла заблудиться. Или
Никита замолчал и нервно проглотил слюну. Слова о том, что Лёлька могла упасть в реку и утонуть, остались невысказанными. Хотя об этом отец тоже говорил с кем-то по телефону, но почему-то именно вариант реки Никита отверг с наибольшим рвением. Только не река! Лёлька так грезила морем, просто с ума сходила от ожидания встречи с ним, вовсе не для того, чтобы закончить жизнь в какой-то вонючей речушке. Сама мысль об этом казалась Никите кощунственной.
Поэтому он сказал Алане другое:
Или заснуть. Да, она могла спрятаться и заснуть где-нибудь в дупле и поэтому не услышала криков и сирен. А, может быть, испугалась и убежала очень далеко. В общем, мой папа сейчас там. Он только на минутку заехал на кладбище и сразу отправился на место катастрофы, чтобы присоединиться к поисковой группе. И твой папа тоже. Алана! Они её обязательно найдут. Слышишь меня? Лёлька вернётся! Я знаю, я в это верю!
И тут девочка зашевелилась. Её зрачки расширились, пальцы рук начали конвульсивно подёргиваться, губы задрожали. Никита схватил её за руки.
Что? Что ты хочешь сказать? Говори, Алана!
Алана открыла рот, но поначалу смогла извлечь из себя лишь нечто, похожее на стон. Однако лицо её постепенно оживало, краски возвращались к нему. Губы порозовели, на щеках вспыхнул болезненный румянец.
Алана? Ты меня слышишь?
Звук бегущей воды из ванной комнаты на минуту прекратился.
Никита? У вас там всё нормально? крикнула в приоткрытую дверь тётя Валя.
Да, мама! торопливо отозвался Никита и, вцепившись Алане в плечи, затряс её ещё сильнее: Не бойся, Алана, скажи мне, что ты знаешь? Скажи. Скажи!..
Колдун! прохрипела она ему в лицо.
Никита остановился и отпустил её плечи. Глаза его округлились.
Что? Кто это?
Колдун! Это он! Он! Он забрал Лёльку. Лёлька знала! И он её нашёл!
Никита замешкался. Ему было десять, но кое-что в этой жизни он уже понимал. С одной стороны, Алана явно несла бредвозможно, последствия стресса. С другойпо крайней мере, девочка заговорила. И что теперь ему делать, поддержать беседу о каком-то непонятном колдуне?
Это очень интересно, осторожно сказал он. Ты же мне расскажешь?
Алана громко всхлипнула, по её щекам потекли слёзы.
Лёлька знала! Она узнала, как убить Колдуна! Он нашёл её! твердила девочка. Никита озадаченно моргал, соображая, как ему поступить, но сообразить никак не мог. На его счастье, в этот момент из ванной выскочила взъерошенная, замотанная в длинный махровый халат тётя Валя.
Слава богу, ожила! она всплеснула руками и кинулась к девочке. Алана разрыдалась взахлёб, тётя Валя успокаивала её, но и сама тоже не смогла сдержать слёз. Так они проплакали вдвоём весь остаток вечера и, в конце концов, уснули вместе в обнимку на неразобранном диване. Никита принес со своей кровати покрывало и бережно накрыл обеих, ведь папа просил позаботиться о маме и об Алане в его отсутствие. Выполнив папин наказ, мальчик пошел к себе и тоже поплакал. Немного, совсем чуть-чуть, потому что мужчины не плачут. Но он ведь был ещё маленьким мужчиной, и ему тоже было очень грустно.
На следующий день Никита сам спросил Алану о Колдуне. Но та лишь отвернулась в сторону и помотала головой.
Ничего. Я ничего не помню.
Никита покосился недоверчиво, но больше спрашивать не стал.
******
Вновь оказавшись дома, первым делом Алана кинулась к большой жестяной коробке из-под фломастеров, в которой Лёлька хранила засохшую саранку. Вопреки всякому здравому смыслу, сестра продолжала пребывать в уверенности, что этот сорняк поможет ей покончить с Колдуном.
Коробка была пуста. Когда Лёлька успела достать оттуда цветок и зачем она это сделала, Алана не знала. Но это, как ни странно, вселило в неё слабую надежду, за которую она и ухватилась, как утопающий за соломинку. А вдруг цветок, доставшийся с таким невероятным риском, действительно оказался волшебным?
И тогда она начала ждать. А что ещё ей оставалось? Долгими дождливыми вечерами, когда во всей квартире гас свет, она забиралась на подоконник, прижималась лбом к стеклу и смотрела в окно, ожидая, что вот-вот из-за угла соседнего дома покажется маленькая фигурка и помашет ей рукой.
Но время шло, а Лёлька всё не возвращалась. Через несколько лет её перестали считать пропавшей без вести, выдали отцу свидетельство о смерти, и на кладбище рядом с маминой могилой водрузили ещё одну мраморную плиту. К тому времени Алана была уже почти совсем взрослой. Кладбищ она не боялась, но этот памятник вызывал у неё смешанные чувства. Ведь по-настоящему Лёльки там не было, тело так и не нашли, так почему бы не оставить всё как есть? Зачем этот фарс? Словно кому-то было очень нужно официально похоронить её сестру и придавить плитой память о ней.
Впрочем, Колдун тоже больше не появлялся. Могло ли это означать то, что, добравшись до Лёльки, он успокоился? Первое время Алана часто не могла уснуть до утра, перебирая в голове варианты того, что чудовище могло сотворить с её сестрой. Она была бесстрашной и отважной, её Лёлька, но такой ещё маленькой.