Разбудил меня резкий, каркающий окрик. Я подскочила в своем самодельном гнезде и завертела головой. Прямо передо мной, против света, стоял старик. Он что-то кричал, но я ничего не понимала. Как и следовало ожидать, язык местных жителей для меня оказался неведом. Однако не нужно было ничего знать, чтобы понятьэто хозяин сарая, и он крайне недоволен вторжением на свою собственность. Я не знала какие здесь люди и что мне грозит за такую провинность, а потому испугалась не на шутку. Подключила всю свою ловкость и проворство и в несколько прыжков достигла выхода. Когда показалось, что воля уже рядом, твердая рука схватила меня за шкирку.
Сердитый дед в мохнатой шапке, нахлобученной на лоб, приподнял меня, как нашкодившего котенка, и внимательно рассматривал. Я могла сбежать, но для этого пришлось бы выскользнуть из теплого ватника и спасаться без него. Прикинув цену свободы, я решила, что не хочу снова оказаться на улице без теплой одежды. Хватит уже того, что я босая. А у них тут, кажется, зима.*
Дед, тем временем, продолжая ругаться, потащил меня к прямоугольному строению, которое так пугало вчера. Я собрала все свои душевные и физические силы для решающего рывка, извернулась и стала брыкаться, как бешеная. После всего, что мне пришлось пережить, возможно, это не так уж далеко от правды. Одновременно рвалась в разные стороны, чтобы сбежать вместе с теплой добычей в виде куртки. Дед оказался тоже не промах, и крепкий для своих лет. Он перехватил меня двумя руками и прижал к себе, не оставляя ни шанса. Сказал:
Успокойся! Хватит вырываться, я тебе не наврежу.
Как будто я понимала его! Но он этого не знал. Для него я, видимо, была просто странной девчонкой. И правильно, мог ли человек в здравом уме предположить такую дикую историю, что я иномирянка. С чего бы?
Когда я перестала дергаться, старик наклонился ко мне и, заглянув в глаза, что-то еще говорил. Голос его звучал спокойно, и в конце он сжал мне плечо. Я, несмотря на страх, предположила, что он пытается меня успокоить. И немножко угомонилась, но не совсем. Видят боги, у меня не было причин доверять людям. Всякого насмотрелась. Теперь дед взял меня под локоть и, открыв деревянную дверь, подтолкнул внутрь гигантского прямоугольника. Я втянула голову в плечи, ожидая всего чего угодно. Мы прошли по твердому полу и поднялись по лестнице. Потом старик достал ключи и, позвенев ими, открыл еще одну дверь. Я повернулась и посмотрела вниз, решая, стоит ли бежать снова или выход там надежно закрыт. Но не успела ничего предпринять, дед потянул меня за руку, и мы вошли в новое помещение. Оно было узким и длинным. И первое, что я ощутилаударившее в лицо тепло.
Разуваться тебе не надо, так что проходи так, усмехнулся старик и приглашающим жестом руки указал на проход слева.
Слов я снова не поняла, но жест уразумела и сделала несколько неуверенных шагов в том направлении.
Садись, сказал дед.
А я уставилась на него, совершенно не понимая, чего он от меня хочет.
Ну, чего ты лупишься? удивленно спросил он. Присядь. Обожди. Я сейчас найду тебе что-нибудь из нормальной одежды. Ты же выглядишь, как сумасшедшая. Будто из психушки сбежала. А может и сбежала? Чего ты молчишь? Немая что ли?
Я не выдержала и тоже разразилась тирадой на своем родном языке:
Какого ты от меня хочешь? Я не понимаю тебя. Совсем. Ни единого словечка не понимаю. Может так до тебя дойдет, что я говорю на шантахском?
Теперь ошалело выглядел уже дед. Когда к нему вернулся дар речи, даже присвистнул. Махнул на меня рукой и утопал в другие комнаты, на ходу бормоча себе под нос:
Это ж надо, иностранка какая-то. И на нашем ни бельмеса. Откуда она могла тут взяться? Надо, наверное, сообщить куда-нибудь. В полицию что ли позвонить?
Я села на диван и принялась грызть ногти. Но это не помогало успокоиться, и я понятия не имела что делать дальше. Минут через пять вернулся старик и протянул теплые мягкие штаны, вязаные носки, майку и панталоны. А еще совершенно убожеское старушечье платье, которому я все равно была безумно рада. И теплый растянутый свитер.
Моей-то старушки уже пять лет нет. Небось, ей не пригодится, так хоть тебе ее вещи послужат. Одевайся. А я пока обувь поищу, вздохнул дед и снова вышел из комнаты.
Я быстро и с огромным удовольствием натянула на себя все, что он принес. Надо сказать, гулять по чужому миру голой мне совершенно не понравилось. И от мысли, что это может повториться меня начинало потряхивать. Старик что-то проорал перед тем как войти в комнату, видно на всякий случай, вдруг я еще не одета. В этот раз он принес симпатичные ботиночки на плоской подошве и длинное теплое пальто.
Примерь. Не знаю, подойдут ли? У Наташеньки тридцать седьмой размер был. Не знаю у тебя какой? Вроде на вид ножка маленькая
Я молниеносно влезла в ботинки и даже улыбнулась. Впервые в этом мире. Они сели как влитые. Точнее, были чуть свободноваты, но толстый носок это возместил.
Пошли, сказал дед. И когда я снова непонимающе на него уставилась, указал пальцем на меня, потом на себя и на коридор.
Я быстро натянула пальто.
Пальто не надевай, сказал старик, но я и ухом не повела. Что он там бормочет? Он привел меня в маленькую комнатку, где вкусно пахло. Повозился в каких-то ящиках и поставил передо мной тарелку с незнакомой, но вкусной едой. Нахмурился, видя, что сижу в пальто. Я поковыряла в тарелке, строя из себя знатную даму, хотя мне хотелось наброситься на еду и есть ее руками, чавкая и торопясь. Не ела уже несколько недель, с самой моей смерти. Не знаю сколько там промотылялась в нутре Бреши. Я даже не удержалась и хихикнула. Мертвая, но голодная. Да и если приглядеться, то не такая уж и мертвая. Эх, все у меня не как у людей. А ведь ничего не предвещало, и начиналась жизнь вполне нормально. Обычная девчонка в обычной семье. Мама, папа, брат, дедушка Все обычные люди, но нет же, угораздило.
Ешь, не бойся.
Дед оторвал меня от мыслей и указал пальцем на тарелку. Я снова заглянула в нее, мясо пожаренное кусочками мне все-таки знакомо. И хлеб тоже. И чай. Хоть у него и был другой вкус, не такой, как дома. Дома На меня снова нахлынули воспоминания. Все-таки раны были еще слишком свежи, стоило подумать о простых знакомых вещах, и боль тут же возвращалась. Одна неосторожная мысль о доме и сразу вспоминалась мама, ее запах, теплые бесконечно родные объятия Безвозвратно утерянное прошлое. А еще ее жуткая смерть. Даже сейчас при мысли об этом меня передергивает. Она превратилась в ворлока. В эту жуткую серую тварь с бельмами вместо глаз. И все из-за Бреши. Которая, кстати, и сейчас неподалеку. И наверняка делает с этим миром свое темное дело. Я подозрительно покосилась на деда, нормально ли он еще выглядит? Вроде, ничего так, по-человечески.
Я медленно допивала чай, он все еще был горячим. А старик достал из кармана кофты, в которую был одет, какую-то небольшую плоскую штуковину. Потыкал в нее пальцами, а потом и вовсе поднес ее к уху и стал в нее что-то говорить. Я вскинула бровь вверх, и уставилась на него, как на умалишенного. Ну, точно, на меня он не смотрел и говорил вовсе не со мной. Ненормальный. Вот же влипла! Я вскочила, решив не дожидаться пока его обострение войдет в агрессивную фазу, и бросилась к выходу.
Пронеслась по коридору и ударилась в дверь со всего маху. Она начала открываться, и я уже успела порадоваться, когда везение вдруг закончилось. Створка открылась лишь чуть-чуть и во что-то уперлась, я сразу и не сообразила в чем дело, а потом вонзилась взглядом в цепочку. Сзади послышался недовольный голос старика. Он спешил за мной по коридору. Я зашарила пальцами по цепочке. Дернула ее изо всех сил, намереваясь оторвать, но не вышло. Дед уже дышал в спину, когда я каким-то чудом нашарила за что нужно ухватить и куда потянуть. Дверь распахнулась, я молниеносно слетела вниз по лестнице и бросилась прочь от этого дома. Прямоугольные чудовища оказались всего лишь домами. Но от этого не легче.
Бежала я недолго, предположив, что старик не смог бы догнать меня, даже если захотел. Как только перешла на шаг и немного успокоилась вся безысходность положения навалилась на меня. Я одна в чужом мире. Я ничего о нем не знаю. Мне некуда пойти, и я понятия не имею как здесь выжить. Самое время паниковать. Даже когда мы погибали в Адалоре, мне не было так страшно. Там я все-таки знала, что где-то есть знакомые люди, где-то есть брат, да и все кругом было родным. А тут Мне захотелось завыть от тоски.
_______________________________________________
*На самом деле, на юге России, а именно сюда и угодила Анели, стоял еще ноябрь. Воздух остыл до пяти градусов по Цельсию, но морозы еще не наступили. Иномирянка же привыкла к более теплому климату у себя на Шантахе, и такой холод был для нее уже почти полноценной зимой.
Глава 3
Я бродила по городу, меж прямоугольных коробок и ничего не могла придумать. Люди меня пугали, старалась держаться от них подальше. Никогда не знаешь чего от них ждать Они, слава Богам, не обращали на меня внимания. Деловито, опустив глаза под нос, сновали по своим делам. Спасибо деду, одежда была теплой, но через несколько часов я все равно начала замерзать, а еще мне жутко захотелось пить. Но я не могла понять этот мир. Как он устроен? Все здесь мне совершенно невдомек. Где, например, колодцы? Вообще, где все эти люди берут воду? Не могут же они, в конце концов, жить без воды? Или мы с ними настолько разные? С виду одинаковые
Я затравленно оглядывалась по сторонам, а думала только о том, чтобы забиться в угол и долго там рыдать. Но продолжала идти. Слева и справа от меня стояли длинные дома. В каждом из них по несколько дверей, перед некоторыми стояли лавочки. Когда дома заканчивались между ними обычно стояли сараи, а потом снова дома. Голые деревья казались чем-то инородным, и только полоска неба над головой дарила мне хоть какое-то ощущение реальности. Тело ныло после путешествия сквозь Брешь. Ко всему прочему, когда я вчера пробиралась в сарай, то разодрала бедро и локоть. Теперь при ходьбе одежда терлась о ранки, и они сильно болели.
Наконец, дома закончились. Передо мной протянулась гладкая полоса земли, а сразу за ней другие строения, с почти полностью стеклянными стенами. Или это такие огромные окна? Я хотела пойти туда, но как только приблизилась, откуда ни возьмись, выскочил огромный зверь на круглых лапах и с рычанием пронесся мимо. Я перепугалась, отскочила назад к домам, и больше не решалась приблизиться к звериной тропе. Повернула влево и пошла туда, держась ближе к домам и на почтительном расстоянии от гладкой ленты. Каково же было мое удивление, когда одна из этих зверюг бесшумно подкралась ко мне при переходе от одного дома к другому. Я обернулась, увидела существо и застыла, не в силах пошевелиться. Оно стояло совсем рядом и тихо рычало. А внутри, внутри него я увидела человека. Гэртова бездна, он сожрал человека?
Но тогда почему этот мужчина выглядит таким живым? Зверюга пронзительно завизжала и я, подскочив, бросилась прочь. А тварь зарычала и побежала дальше по своим делам. Едва успокоившись, я вышла к огромной широченной гладкой полосе. По ней бегало множество подобных тварей разных цветов, и все они жутко рычали на множество голосов.
Я замерла, спряталась за широким, растущим здесь деревом, и стала наблюдать. Справа, где была тонкая гладкая полоска совершенно спокойно сидели несколько зверей. Они не шевелились. Я продолжила наблюдать за ними. Через несколько минут к ним подошел человек. Что-то пикнуло и он дернул рукой, а зверь махнул своей Не знаю Не знаю даже что это было. Больше всего похоже на крыло, и человек залез внутрь зверя. А потом тварь зарычала и куда-то убежала.
Я совершенно не понимала что происходит. Потом увидела как из другой подбежавшей твари снова вылез человек. Живой и нормальный, он пошел куда-то по своим делам, и я начала догадываться, что звери неживые. Они как лодки или корабли, только на суше, как Телеги? Только почему-то рычат. И бегают сами, без лошадей. Как такое возможно? Магия! Я увидела, что люди, которые не сидят внутри зверей, ходят по улицам и все время уступают им дорогу. И стала копировать их поведение. Пропустив мимо себя парочку зверей, перебежала через гладкую полоску на другую сторону. И даже немного порадоваласьу меня получилось.
Я слонялась уже много часов, но никак не могла понять здешнюю жизнь. Этот мрачный шумный город с гигантскими зданиями мне не нравился. Ему же было на меня плевать. Так, еще одна мелкая букашка, снующая туда-сюда. Это меня и радовало и пугало одновременно.
Уже начало темнеть, а я так и не нашла нигде ни капли воды. Ну, что это за люди такие, которые живут без воды? Ни одного прудика, ни одного фонтана. Ни одного колодца, наконец. Ну, как же так? Я видела на улицах кошек и собак. Они ведь тоже не могут выжить без воды. Где же они ее прячут? Где-то же быть она должна?
Опустились сумерки, и поднялся холодный злой ветер. А передо мной встала еще одна проблема, не менее важная, чем жаждагде переночевать? В такую погоду нельзя свернуться клубочком где-нибудь в укромном уголкезамерзнешь. Неужели снова придется вламываться в чей-то сарай. Во второй раз мне может так не повезти, как в первый.
Я в отчаянии брела по улицам, внимательно оглядывая все вокруг, в надежде как-то устроиться в этом мире. Найти хоть какую-то возможность здесь выжить. Стемнело окончательно. Правда, вдоль гладких полосок, по которым бегали звери, которые не звери, зажгли фонари. Очень странные неуклюжие высоченные фонари, но они давали много света. К сожалению, мне пришлось от них уйти, потому что возле этих трактов мне ловить было нечего.
Постепенно я забрела в совсем малоосвещенный район и, увидев между домами большое скопление сараев, направилась к ним. Ничего лучше, чем снова забраться внутрь, я так и не придумала. Но в этот раз мне не повезло. Они все, как на подбор, были с крепкими стенами, надежными замками и без окон. А когда я проверяла очередной сарай на меня вдруг начал орать мужик и даже кинулся в мою сторону. Я поспешила сбежать. Потом еще долго брела в темноте, рукавом вытирая слезы и сетуя на то, что трачу драгоценную влагу впустую. Пить хотелось нестерпимо. Во рту пересохло, а душу погребло под бездной отчаяния.
Я подняла голову к ночному небужелтый маленький комочек давал больше света, чем наш Байнок или Ария. Но свет этот был холодный, желтый. Не то, что теплые фиолетовые переливы от Байнока, или потрясающий алый свет от Арии осенью или зимой. Как будто обидевшись на меня за такие мысли, и этот маленький спутник скрылся за тучами. Оставил меня в кромешной темноте под порывами обжигающего ветра в чужом враждебном мире. Хотя враждебность это не то, что я чувствовала от него, скорее отчужденность. Здесь я ощутила себя одинокой, какой не чувствовала нигде и никогда. Мир, способный внушить такое одиночество, от которого враз перехочется жить, впечатлял.
Неподалеку я увидела совсем темное пятноскопление еще одних сараев и поплелась туда в надежде найти приют. Дорогу мне перегородили две трубы, обмотанные какими-то тряпками. Я оперлась на них руками, собираясь перепрыгнуть, и почувствовала, что они горячие. Сначала села на трубы, греясь. Кое-где обмотка оказалась ободрана, и я приложила ладонь к голой поверхности, которая намного щедрее отдавала тепло. С удовольствием согрела замерзшие за день пальцы и легла на трубы. В том месте, где тело прикасалось к ним, стало даже жарко, но с другой стороны меня нещадно продувал ледяной ветер. Я нехотя встала и пошла вдоль труб в поисках места, где было бы менее ветрено. И вскоре мне повезло. Я нашла закуток с сараями, построенными очень близко к трубам. Сюда ветер почти не проникал.
Когда спутник ненадолго выглянул из-за туч я нашла в его свете несколько дощечек, которые примостила на трубах, чтобы не проваливаться в зазор между ними. И содрала с крыши одного из сараев какой-то прочный материал. Он неплохо гнулся и отлично защищал от ветра, и, наверное, от влаги. Я улеглась и укрылась, надеясь, что хозяин ободранной постройки не застукает меня с куском его крыши в руках. Не то чтобы устроилась очень уж комфортно, но жить было можно. Хотя, как только улеглась и пригрелась, жуткая тоска и одиночество тут же навалились на меня с новой силой, пробрались в самую душу и начали ее пилить, иначе не скажешь.
Я долго не могла уснуть, вспоминая прошлое и беспокоясь о настоящем. Из всех родственников в живых у меня остался только брат Левир. Как он там сейчас в Адалоре? И как хорошо бы было, если рядом оказалась добрая Элерия. Она то, судя по всему жива. Именно они с Кризой, старой травницей, закрывали Брешь в Адалоре, когда мне пришлось навсегда его покинуть. Но мои друзья, сколько не вспоминай, бесконечно далеко от меня. И дело даже не в расстоянии. Они недосягаемы.