Король, у которого не было сердца. Замок на третьей горе. Книга 1 - Мэри Соммер 3 стр.


Чтобы отсрочить ответ, Джек, морщась от неприятной горечи, большими глотками выпил весь кофе.

 Вы предлагаете мне зачислиться в университет и изучать какую-нибудь специальность? Прямо сейчас, в этом году?  спросил он, отставив пустой стаканчик.

Профессор кивнул:

 Мне кажется, это было бы разумно.

 Наверное. Но могут возникнуть затруднения.

 Какие затруднения?

Ещё одну передышку Джеку обеспечил телефонный звонок. Профессор коротко обсудил с какой-то женщиной организационные вопросы, положил трубку и с вежливым интересом приготовился слушать.

 Понимаете, мистер Маршалл,  медленно начал Джек,  я не смогу поступить в новый университет, пока не отчислюсь из старого

 Что? Я так и знал,  профессор хлопнул ладонью по столу,  до сих пор? Джек, ты ведь уже полгода здесь.

Джек потёр подбородок.

 Мне как-то не до того было.

 Это безответственно.

 Я знаю. Но, сбегая из тюрьмы, вы едва ли станете предупреждать об этом охранников. Я никому ничего не сказал, не забирал документыпросто уехал,  Джек потянулся в карман за сигаретами, но вовремя сообразил, что сейчас не время.  Как вы думаете, они уже заметили, что меня нет?

Профессор Маршалл вздохнултяжко так, будто разочарованно.

 Ты толковый парень, мне тяжело смотреть на то, что ты делаешь со своей жизнью,  сказал он тем самым тоном, который действует эффективнее криков и угроз. От подобного тона голова вжимается в плечи, на лбу выступает пот, а уровень чувства вины достигает критической отметки.

 Моя жизнь только начинается,  попытался оправдаться Джек,  я просто пока не нашёл себя и не понял, чего хочу. Ведь я работаю в больнице и в библиотекене бездельничаю. И чувствую, наверное, что сейчас я гораздо счастливее, чем прежде.

Профессор устало улыбнулся.

 Мне приятно слышать, что ты счастлив. Если это вдруг измениться, если тебе нужна будет поддержка

 Да, я знаю. Спасибо.

Однозначный сигнал для бегства: Джек почти успел подняться и сделать шаг к двери, как мистер Маршалл остановил его невнятным, но очевидным жестом.

 Погоди, Джек, я хотел ещё спросить кое-что,  как бы ненавязчиво сказал он, протирая стёкла от очков.  Та девушка, которая сидела сегодня рядом с тобой, ты хорошо её знаешь?

Джек усмехнулся: теперь он разгадал истинную причину разговора по душам.

 Не особенно,  ответил он, уже подойдя к двери,  её зовут Самирафамилии не знаю. За два месяца у нас она, кажется, нигде не показывается, ни с кем не общается и посещает только ваши предметы.

Профессор закашлялся.

 Это всё?  уточнил он деловито.

 Всё.

 Хорошо. Спасибо, Джек, можешь идти.

Как только Джек вышел из кабинета и закрыл за собой дверь, улыбка сошла с его губ. Голодный и невыспавшийся, он изрядно устал от нравоучений. Все желали добра и знали, как лучше, а Джек нуждался в покое. Он сказал, что наконец счастливи не соврал, однако счастье это мыльным пузырём застыло на острой вершине пирамиды и в любую минуту могло покатиться вниз, а то и вовсе лопнуть.

Джек достал сигарету и ускорил шаг. Времени до рабочей смены в библиотеке осталось совсем мало, так что ему пришлось выбирать между обедом и глотком свежего табачного дыма. Остаток дня Джек собирался провести в архиве, где его уже заждался каталог подлежащих списанию изданий. Пока Тони с Грэйс слушали скучную лекцию по органической химии, рисовали бензольные кольца и изучали сложную номенклатуру, он хотел насладиться одиночеством под тихое шуршание страниц.

К сожалению, даже самые простые желания иногда не исполняются.

Джек уже добрался до предпоследней буквы в каталоге и как раз просматривал устаревший на полстолетия учебник по программированию, когда ему позвонил отец. Следующие сорок минут Джек имел удовольствие выслушивать тысячу признаков своей никчёмности и заверения в трагическом конце его бесполезной жизни. Отец никак не мог определиться с дальнейшими действиями для Джека. Ему следовало сегодня же приехать, попросить прощения и вернуться к учёбе, но в то же время Джека лишили гордого звания «сын» и изъявили желание больше никогда его не видеть. Что ж, это Джеку точно было по силам.

Последние дни его не покидало предчувствие катастрофычто-то сжимало грудь, заставляло просыпаться по ночам и не давало снова уснуть. Теперь самое страшное, наверное, произошло. Осталось только пережить звонок матери и успокоить её истерику до того, как она начнёт изображать сердечный приступ.

Джек отругал себя за цинизм. Подавляемое чувство вины просилось наружу и советовало сделать первый шаг: объясниться с матерью, пообещать ей заботиться о себе и попросить прощения за неоправданные ожидания.

Жуткое это словоожидания. Оно похоже на карусель, в которой красиво украшенные лошадки движутся в одном направлении с заданной скоростью, не имея возможности свернуть с пути или хотя бы оглядеться по сторонам.

В честь прадеда Джека назвали больницу. Его дед был известным хирургом, а отец успешно продолжил дело семьи. Закономерно, что будущее для Джека было определено в ультимативной форме и, казалось, не предполагало осечек. Только его бабушка, врач-психотерапевт по специальности и призванию, иногда напоминала о том, что каждый человек должен иметь право выбора.

Джек скучал по бабушке. Приветливая в своей особенной манере, она иногда рассказывала смешные истории про пациентов и практически не находила отклонений у него самого. Она не походила на обычных милых старушек, которые пекут пироги и пытаются откормить внуков до пухлых щёчек, чтобы потом любовно сжимать их пальцами. Бабушка Джека относилась к жизни в целом и к своей семье в частности со здоровой долей сарказма, не стеснялась даже называть сына кретином при всех его заслугах и учёных степенях. Она прожила почти до девяноста лет, так и не выйдя на пенсию, и умерла во сне с улыбкой на губах, один день не дотянув до дня рождения.

Интересно, какой диагноз Джек заслужил бы сейчас. Удостоился бы похвалы за решительность? Ведь в то время, как отец называл его инфантильным, ленивым и безответственным, бабушка утверждала, что Джек просто ещё не нашёл свой путь.

Но когда это случитсяпуть его будет выдающимся.

Джек решил заняться выбором судьбы в какой-нибудь другой день. Пока он пораньше ушёл с работы и в поисках нового убежища отправился в университетский парк к дереву свиданий. Это был огромный клён, который стоял здесь не первую сотню лет, а старая скамейка под ним уже для многих поколений служила местом встреч, свиданий, а в отсутствии компаниимеланхоличных споров с внутренним голосом.

Вторая бутылка пива почти опустела. Жалость к себе достигла того масштаба, который может оправдать любое действие. Джек потянулся за телефоном и набрал первый номер в списке избранных контактов.

После шести томительных гудков вместо приветствия он услышал грохот.

 Грэйс? У тебя там всё в порядке?  Джек приподнялся в рефлекторном порыве бежать на помощь, но раздавшийся из динамика смех успокоил его.

 В порядке,  Грэйс звучала рассеянно,  это я, растяпа, уронила утюг. Хорошо, что ещё холодный. И не на ногу.

Она вновь рассмеялась.

 Ты, кажется, собираешься куда-то,  Джек вздохнултак же громко и тягостно, как несколько часов назад профессор Маршал.  Ну ладно, прости, что побеспокоил. Хорошего тебе вечера, Грэйс, не буду мешать.

Не дожидаясь возражений, он сбросил звонок и уставился на телефон. Экран оставался тёмным. Ответного звонка не поступало так долго, что Джек не выдержал и вновь набрал номер.

 Я просто хотел напомнить тебе выключить потом утюг,  пробубнил он в трубку.

 Джек, у тебя что-то случилось?  неуверенно спросила Грэйс.

 А если случилось, ты придёшь?  задал Джек собственный вопрос. Ответа не последовало, но он живо представил себе, как Грэйс нахмурилась и закусила губу.  Ты нужна мне.

В этом признании не было лукавства. Увидеть её сейчас было самым естественным и самым сильным желанием Джека.

 Хорошо, где ты?

Джек мысленно разложил эмоциональную окраску её голоса на составляющие и выделил для себя смятение, беспокойство ион надеялсярадость от его звонка.

 Под клёном для свиданий.

Грэйс снова не ответила, но Джек знал, что она кивнула. А сам он опять занялся ожиданием. Расправил воротник рубашки, выпил остатки пива и выбросил пустые бутылки в урну. Провёл ладонью по поверхности скамейки, проверив её чистоту, смахнул пушинки одуванчиков и щелчком отправил в полёт божью коровку.

Авторы мотивирующих книг и видеороликов часто предлагают жить в настоящем моменте. Убеждают в красках, что вчера или, тем более, завтра не существуетесть только сейчас. Так вот, сегодняшнее сейчас растянулось для Джека тягучей жевательной резинкой, которая уже потеряла вкус и стала жёсткой, поэтому он с нетерпением ждал, когда наступит завтрашнее сейчас. Он отсчитывал временные отрезки, наблюдая за вяло плетущимися стрелками больших круглых часов, которые венчали главный вход в университет.

Грэйс появилась, когда часовая и минутная стрелки встретились на цифре девять. Она села рядом, молча протянула Джеку тёплый сэндвич с ветчиной и приняла пост наблюдающего за часами. Джек тем временем изучал её колени.

 Ты надела платье,  констатировал он, откусив большой кусок угощения.

Он не подозревал, что у Грэйс в шкафу можно найти что-то, не состоящее из двух штанин. Данный редкий экземпляр василькового цвета был лёгким, свободным и никак не подчёркивающим фигуру, зато когда Грэйс присела, взору открылись её колени.

 И накрасила глаза,  Джек продолжал делиться своими наблюдениями.

 Да, я нарядилась и накрасилась,  ответила Грэйс,  девушки иногда занимаются подобной чепухой. А я всё же осмелюсь причислить себя к девушкам. У меня глаза красивые, между прочим, и ресницы есть.

 И ноги,  подхватил Джек.

 И ноги,  согласилась Грэйс.  И даже грудь. Ну чуть-чуть.

Джек посмотрел на упомянутую часть тела и уверенным кивком подтвердил её наличие.

 Ты очень красивая,  сказал он.

 Спасибо. Что у тебя произошло?

Его настроение, которое в присутствии Грэйс начало улучшаться, моментально испортилось.

 Отцу доложили, что я бросил медицинскую школу,  быстро выпалил Джек и принялся яростно жевать остаток сэндвича.

 О,  воскликнула Грэйс,  о, Джек, ты в порядке?

 В полном,  подтвердил он.  Теперь я могу проживать свою жизнь так, как пожелаю.

Грэйс взяла его за руку.

 А как бы ты хотел проживать свою жизнь,  спросила она.

 Не знаю, но сейчас меня всё устраивает.

Грэйс неосознанно пересчитывала костяшки его пальцевот указательного к мизинцу и обратно.

 А если в больнице узнают, что ты не проходишь практику, а просто так не вполне законно у них работаешь?  спросила она боязливо.

Джек разочарованно закатил глаза.

 Эй, от тебя я не хочу слышать никаких нравоучений. Я позвал тебя, потому что нуждался в лучшем друге, а твоя задачаслушать меня, жалеть и гладить по голове,  он лёг на скамейку и положил голову ей на колени.  Можешь приступать.

 Я твой лучший друг?  удивилась Грэйс.

 Да, конечно, только Тони об этом не рассказывай.

Грэйс улыбнулась и послушно принялась перебирать его волосы.

 Скажи, а у твоего отца тоже были какие-то особенные ожидания относительно тебя?  спросил Джек. Снизу он не мог хорошо разглядеть её лицо, но почувствовал реакцию на вопрос в рукахприкосновения стали ещё нежнее.

 Он взвалил всё только на себя,  ответила Грэйс,  старался быть идеальным родителем после того, как мама ушла, хотел компенсировать мне её отсутствие всеми доступными способами.

 Есть ли какой-то кружок в нашем городе, который ты не посещала?  Джек хохотнул.

Грэйс почесала подбородок.

 Даже и не знаю Помнишь, в первом классе какой-то хулиган толкнул меня?

 Помню, я его тогда хорошенько отметелил.

 А я на следующий же день приступила к занятиям по боксу. Ненадолго, правда.

Грэйс могло разонравиться очередное увлечение, и ей тут же позволяли его бросить. Отец-одиночка вызывал восхищение как у разведённых, так и у счастливо замужних мамочек, считавших, что их собственные спутники жизни совсем не занимаются детьми и в принципе ни на что не годятся.

 Мне кажется, балет ты зря бросила,  сказал Джек,  у тебя хорошо получалось. И фигура для этого подходящая.

После занятий верховой ездой балет стал последним и самым продолжительным увлечением Грэйс. Она отказалась от занятий несколько лет назад и решительно заявила, что отныне всё время будет уделять учёбе и домашним делам. На этом эксперименты и закончились.

 Ты прав, наверное,  Грэйс почесала кончик носа.  Просто однажды я почувствовала, что музыка намного сильнее, а я своими неуклюжими движениями не могу передать и малой части её волшебства. Приятнее, закрыв глаза, слушать и представлять себе всё, что захочется. В мыслях можно парить над городом, танцевать на крышах в лучах заходящего солнца и, не переводя дыхания, сделать больше тридцати двух фуэте.

 Ты чересчур много времени проводишь в мечтах,  без всякого упрёка заметил Джек.

Грэйс накрутила на палец его чёлку и улыбнулась.

 Наверное, реальности мне недостаточно.

 А я желаю иногда, чтобы реальности стало поменьше,  возразил Джек.  Кстати, я понял только что, как готов провести остаток жизни: хочу крепкими корнями врасти в эту скамейку и лежать здесь, смотреть на звёзды сквозь ветки клёна и чувствовать на лбу твои руки.

На миг Грэйс замерла в нерешительности.

 Мне кажется, что ты способен на большее,  ответила она медленно, подбирая каждое слово.  И если бы ты сумел разглядеть себя таким, каким я тебя вижу

Позабыв о намерении лежать вечно, Джек резко сел, придвинулся к Грэйс вплотную и уставился на её зарумянившиеся щёки.

 И какой я?  спросил он требовательно.

 Ты хороший другпреданный и смелый, ты внимательный,  перечислила Грэйс и вдруг добавила храбро:  А ещё ты красивый.

Румянец смущения на её щеках сменился бледностью.

 Я эгоистичная свинья,  поспешил разочаровать её Джек,  я, между прочим, знал, что у тебя сегодня свидание, и намеренно его испортил.

 В самом деле?  Грэйс машинально поправила волосы, проверяя, не видны ли её уши.

 Да. С неким Теодором Уолшем. Стыдно ли мне? Ничуть! Я рад, что нарушил твои планы.

 Почему?

 Потому что он тебе не подходит,  сообщил Джек категорично,  крайне неприятный тип. Ты видела, какой у него подбородок? Да под ним несколько детей могут спрятаться от дождя!

 Очень мужественный, я считаю,  Грэйс безуспешно пыталась не рассмеяться над обидным сравнением.

 Поверь, он тебя не достоин.

 А кто достоин? Может быть, ты?

Она постаралась произнести это ненавязчиво, придать словам оттенок дружеской шутки, но Джек физически ощутил их вес.

 Только не я,  ответил он с нервным смешком.  Я не достоин даже твоего общества в этот вечер. Но почему-то ты выбрала меня.

 Я всегда выберу тебя, Джек.

Уже совсем стемнело, и ночные светила захватили власть на небе. Джек отметил, как лучисто звёзды отражаются в её глазах, и почти подошёл к тому самому краю, у которого принято произносить подобные пошлости.

 Я хочу поцеловать тебя,  Джек думал об этом последние минуты четыре и вот наконец сказал вслух. Эх, нужно было думать громче, представлять выразительнеетогда Грэйс продолжила бы ровно дышать. Она неестественно вытянулась и замерла каменным изваянием.

 Ладно,  совладав с шейными позвонками, Грэйс кивнула.

Наверное, наркоман, который уже год находится в завязке и под воздействием внешних факторов начинает задумываться о губительной дозе, не так яростно приказывает себе остановиться. Джек положил руку на плечо Грэйс и легко сжал напряжённые мышцы, желая, чтобы она расслабилась и не боялась, чтобы вела себя раскованнее и тем самым разделила с ним хотя бы малую часть ответственности.

У часов над входом в университет не было секундной стрелки, но Джек почему-то услышал тиканье. Под навязчивый звук он преодолел последние дюймы до точки невозврата. Первый поцелуйпереваренная, слипшаяся каша из смущения с комками неловкости и крупицами стыда вместо сахара.

 Ты пахнешь мятой,  сказал Джек чуть погодя. Он размяк, почти освоился и уже без всякой робости поглаживал её спину через тонкую ткань платья.

Назад Дальше