Комиссар Рекс, не вздумай нассать под стол начальника! упомянутый повернулся, пришлось извиняться. Простите, он у меня парень воспитанный, но сегодня что-то Вы?
«Воспитанный» парень уже вовсю демонстрировал великолепные манеры, и вряд ли представлялось возможным его остановить.
А передо мной стоял незнакомец номер два. Я не сразу узнала его без красного камзола, который небрежно валялся на кресле возле книжного шкафа, а сам обладатель камзола остался в белоснежной сорочке, провокационно обтягивающей сильное тело. От каждого его движения под матовой тканью перекатывались мышцы и зрелище, скажу я вам, завораживало похлеще текущей воды и горящего огня вместе взятых. Чего уж там, на то, как работают другие, и вполовину не так приятно смотреть, как на это великолепие.
Здравствуйте, опомнилась, поднимая взгляд чуть выше к мощной шее, широким плечам, волевому подбородку, чуть тронутому щетиной. Снова
Как вы назвали лютозверя? строго спросил он, игнорируя приветствия и прочую лабуду со вводными обстоятельствами. Вот это я понимаю сразу к делу. А что, собственно, такого-то? Подумаешь, еще один комиссар, только на четырех лапах и с хвостом!
Комиссар Рекс.
Издеваетесь? переспросил мужчина после некоторой паузы.
А похоже?
Очень. Объяснитесь, маркиза, зачем вы назвали монстра моим именем?
Теперь настала моя очередь изумляться. Он стебется или серьезно? Прыснула со смеху, но оказалось зря. Не стебется.
Серьезно? Вы комиссар Рекс? сложно не хихикать, знаете ли, в такой ситуации, но я честно пыталась.
Серьезней некуда. Это звание я получил от жителей утеса Рекс. Сомневаюсь, что лютозверь удостоился той же чести.
Что вы, что вы! Ну и сноб! Он бы видел себя со стороны, с каким выражением говорил! Прямо прижизненная статуя самого себя: грудь колесом, мышцы бугром, выражением лица можно лед плавить. Хотя, нет, наоборот, водопады замораживать.
Он мне жизнь спас, как и вы. Не делайте из мухи слона.
Что вы имеете в виду?
Замечательно. Кого здесь нет мухи или слонов? Или выражения?
А я за печатью пришла! решила выкрутиться и все же закрыла двери, потому что общая зона изображала стадо жирафов и честно пыталась не ржать. Теперь понятно, почему хихикала Ренни. Не могла, блин, предупредить? Неловко получилось.
За печатью, значит, отмер комиссар Рекс и бросил на стол кожаную папку. Жандарм принял ваше заявление?
И про похищение знает? Откуда? Габриэл донес?
По мне прошлись внимательным взглядом, задержавшись на оторванном рукаве, потрепанном кружеве и помятом подоле. И кто у нас тут еще жандарм?
Принял. Пожалуйста, не кипятитесь. Подумаешь, лютозверя вашим именем назвали взгляд комиссара потемнел. Ладно. Молчу.
Вот так любовь с первого взгляда превращается в неприязнь со второго. Между нами прошелся холодок. Но что-то мне подсказывает, кое-кто слишком остро реагирует или я попалась под горячую руку. Вон у них попаданка из-под носа сбежала, конечно расстроились тут все.
Маркиза, я надеюсь, вы понимаете, что лютозверя в любом случае придется сдать?
Упомянутый вскинул морду, жалобно заскулил и виновато (по-кошачьи) заскреб лапками, пытаясь зарыть конфуз.
Друзей не сдают, успокоила мохнатого. Хотя воспитательную беседу он, конечно, заработал.
Мужчина устало потер переносицу и обратил на меня тяжелый взгляд.
Всю ответственность беру на себя! заверила с готовностью.
Это безрассудно.
Безрассудство мое второе имя.
А первое я даже и не помню
Хорошо. Дело ваше. Но я советую сменить ему имя.
Урк? Рекс вопросительно склонил голову на бок и смешно приподнял ухо. Обычный щенок, чего они из этого трагедию делают?
Меня все устраивает, комиссара тоже. И вообще, если хотите, себе его поменяйте.
Меня зовут Аделард, то ли возмутился, то ли представился комиссар.
Тогда вообще проблемы не вижу!
Вы
Помнится, в прошлый раз нас оборвали на той же ноте. Хотя, нет, нота была несколько ниже и другой октавы. Она звучала в тональности недовольства.
Печать, выдохнул комиссар, сохраняя поистине героическое самообладание. А мне-то рисовали образ страшный и воинственный. И постарайтесь досконально вспомнить лицо своего похитителя. Я составлю магический портрет и передам в жандармерию. Мы быстро поймаем этого человека.
Спасибо. Что мне делать?
Расслабиться и не шевелиться, сказал он и подошел вплотную.
Меня окутало присутствием сильного мужчины. Его спокойная надежность впитывалась каждой клеточкой чужого тела. Пусть оно и чужое, и реагировало на комиссара однозначно, но душа-то моя, земная. И душа разве что не пела. Рядом с комиссаром я ничего не боялась, и отсутствие этого страха нельзя объяснить логически. Я безотчетно верила ему и все. И ощущение пугало, потому что никогда прежде я не испытывала ничего похожего.
Теплые ладони бережно коснулись моей шеи, плавно поднялись выше и сомкнулись на затылке. Взгляд голубых глаз завораживал. Я видела внутри них огонь (честное слово!). Язычки пламени таинственно мерцали и звали прикоснуться к ним. Поэтому, когда мужчина склонился ближе к моему лицу, я не стала сопротивляться и, закрыв глаза, тоже подалась вперед.
Пусть целует!
Внутри все томительно сжалось, завязалось в тугой узел в предвкушении
Что вы делаете? раздалось у моих губ, а потом комиссар для надежности отпрянул.
Эм а вы?
Неловко-то как вышло. Щеки обожгло, и я тоже отшатнулась, насколько позволяли чужие ладони на затылке.
Пытаюсь поставить печать. Вы что же подумали, будто я желаю вас поцеловать?
Я? Пф
Подумала, блин. Еще как подумала! А что нормальная женщина подумает в такой ситуации? Что ему хочется понюхать запах моей помады что ли?
Нет, разумеется. Просто задумалась. Не обращайте внимания, давайте снова попробуем.
Я старалась сделать вид, словно меня ничуть не задела реакция комиссара, но получалось плохо. Я и на Земле собой хороша, а тут так вообще красавица, и чем ему не приглянулась? Сердце возмущенно билось в грудную клетку, а кровь плескала краску на щеки. Вдобавок, теперь не получалось смотреть в глаза начальнику КпЗП, а этого требовал протокол постановки печати, видите ли.
Посмотрите на меня.
Не получалось. Я только что страшно оконфузилась и, хуже всего, мне безотчетно хотелось поцеловать малознакомого мужчину. Что это, любовь с первого взгляда или постстрессовое расстройство психики? Не-ет. Наверное, синдром оленя. Начинаю считать, что олень это диагноз.
Я вас не съем, обещаю.
Кто бы сомневался. Вы так от меня отшатнулись, как будто это я пыталась вас съесть.
Вот теперь ресницы поднялись, и я подарила мужчине недовольный взгляд. Хотя видеть его лицо так близко к своему то еще испытание.
Жарковато что-то!
На что вы намекаете?
Вы вообще любите женщин?
Есть сомнения? проворковал он бархатным голосом.
Пальцы на моем затылке стали мягче и нежнее. Стоп, Лена. Ренни предупреждала, чтобы я не попадалась на удочку этого обольстителя. Я не против скрасить пребывание в Арделии легким курортным романом, но меня только что грубо отшили, а я, знаете ли, тоже не без гордости. Он женщин любит, но четко дал понять, что маркиза не в его вкусе. А она, между прочим, ого-го-го! По типажу мы с ней похожи, значит, наши с комиссаром пути не пересекутся ни в какой вселенной.
Ладно, переживем. Тут, похоже, куда ни плюнь в красавчика попадешь! А этот двуногий комиссар еще будет локти кусать.
Обоснованные. Но давайте уже поставим печать и разойдемся?
Мне нужно восстановить чувство собственного достоинства. Мог бы хоть из уважения, не знаю, в щечку чмокнуть, чтобы не было такого конфуза.
Для этого вы должны смотреть мне в глаза и не шевелиться. А, когда я скажу, воссоздать в голове образ того, кто за вами гнался. Поняли?
Смотрю в его васильковые глаза, как будто смутно знакомые, и плыву. Ощущение, что я гуляю по пшеничному полю, где среди золотых колосьев затесались ромашки и васильки. Что за наваждение?
Кашлянула и кивнула (гордая я или кто). Представила, что передо мной муж моей начальницы толстый и не очень добрый армянин. Помогло. Он, конечно, за мной не гнался, но мысли в кучку собрать помог.
Замечу, комиссар, чтоб его, делает великолепный массаж головы! Если так ставят печать, то дайте две! А лучше три! Он то надавливал на затылок, то ласково поглаживал круговыми движениями, то проходил пальцами вдоль шеи, то поднимался к темечку. Может, еще массаж воротниковой зоны? Я заслужила после всего.
Вот только взгляд отстраненно-пустой напоминал, что я не на сеансе релакса, а на ответственном, между прочим, мероприятии. И плечи, поясница, щиколотки и все, что выстроилось в очередь, могут расслабиться. Ну, то есть, не расслабляться, потому что им не обломится. Все. Собралась. Ставим печать!
И тут началось.
Голову прострелило от уха до уха. Так погано и беспощадно способны болеть только зубы, думала я прежде, но оказалось не только они. Прострел повторился. Пискнула, но мягкие пальцы обвили мою голову железными тисками. Я почувствовала себя жемчужиной, застрявшей в собственных створках, только эти створки решили меня раздавить.
Почему вы не сказали! возмутился комиссар, снова меня отталкивая.
Да я что ему, мячик? Хотя, спасибо боль схлынула, но я все равно приложила ладони к вискам и бережно себя погладила.
А что я должна была сказать?
Комиссар вглядывался в меня, как ученый в мышь после неудачного эксперимента: подохнет или жива останется. Ренни говорила, что печать не опасна и боли не будет.
Что-то не так? переспрашиваю с невинным выражением лица. Понимаю же не так и, кажется, комиссар теперь тоже это понимает.
Назовите правящую династию королевства?
Де Рюшоны. Я сегодня обидела принца Ламмерта, он сильно злопамятный?
Хранитель мира?
Я вздернула бровь. У него что, с памятью проблемы?
Олень, конечно же. Но я все-таки считаю, что Артехида создала и олениху, ее просто умыкнули. А вы как думаете, комиссар? прорычала обиженной волчицей.
В какой стране мы находимся?
С каждым моим ответом он мрачнел все сильнее.
Арделии. У вас проблемы с памятью или что?
Откуда ты? спросил он напрямую, обличительно ткнув в меня и пальцем, и местоимением.
С Земли.
Аделард снова обхватил мое лицо ладонями и разглядывал так, как я впервые разглядывала драконий фрукт. Красиво, необычно, но нафига он такой?
С Земли? переспросил комиссар. Снова издеваешься?
По-моему, неприлично обращаться к малознакомой маркизе на «ты». Или мы любовники? Хотя, будь мы любовниками, вы бы не стали меня так вульгарно отталкивать.
Я не успеваю за ходом мыслей в твоей вашей в твоей голове! Объяснись! Мы все дети земли, но я чувствую в тебе чужую энергию. Совсем молодую чужую энергию!
Он убрал руки от моего лица и ждал ответа.
Земля это моя планета, пожала плечами, поправляя кружево на лифе платья. Я призналась Габриэлу, что пришлая, но он не поверил.
Но меня все же больше интересовал вопрос любовники ли комиссар и маркиза? Почему он нет-нет, но обращается к ней, то есть ко мне (или все же к ней?) на «ты».
Комиссар нажал зеленую кнопку на своем столе и произнес:
Габриэл, Шаонэлл, немедленно ко мне с отрядом очистки! У нас пришлая
И взгляд такой на меня пристальный.
Комиссар Рекс, тот, который характером получше, вскочил на лапы и встал передо мной, выпятив грудь. А я тактически попятилась к двери.
Отрядом гхм, зачистки?
Очистки, Траяна, или как там тебя зовут. Присаживайся.
Я лучше спасусь бегством.
Забыл, твое второе имя безрассудство. Ты одна в чужом мире и за тобой охотятся. Выйдешь через центральные двери КпЗП и направишься куда? В дом маркизы? Где в тебе с порога узнают пришлую. Но дело даже не в этом, он сложил руки на груди, а я медленно опустилась на диван у стены и смотрела в пустоту перед собой. Я могу навскидку назвать семь сотен ритуалов, для которых нужна энергия пришлой и, поверь, высвобождается она способами, далекими от гуманных.
Я сглотнула, а комиссар Рекс запрыгнул мне на колени и ободряюще уткнулся влажным носом в мое декольте. Я имею в виду комиссара с четырьмя лапами, конечно же.
Двери моего кабинета открыты, держать тебя силой я не стану. Если хочешь уйти уходи.
А вы хотите, чтобы я осталась?
Ур-рк? Рекс вопросительно поднял морду.
Лена, потрогай голову, кажется, там выросли рога. Только почему я смотрю в глаза комиссара старшего, и мне до отчаяния хочется услышать его спокойный с хрипотцой голос «останься, я помогу, защищу, спасу тебя, укрою от всех бед этого мира и на ручках отнесу домой»! Что ему, сложно что ли? Это все же комитет по защите попаданок!
Мне всегда казалось, что у меня в груди кусок льда и все россказни подружек о лопающихся трусах, трепетании в животе, слабых коленках и прочем отличный повод навестить невролога или психотерапевта. Это больше напоминало список симптомов неприятной болезни, чем глубокого чувства. Наши же отношения с Ромкой походили на кружок по интересам. Постель мы делили по великим праздникам и, признаться, больше из любопытства, чем по страсти. Ее, к слову, вообще не было. Он слишком быстро понял, что любит мужчин, а я поняла, что не люблю мужчин в принципе. И женщин тоже не люблю. Вообще не люблю никого, кроме себя. Как-то так, наверное. Ну, и еще немного соседскую кошку Маркизу. Она хоть и со скверным характером (любит нассать под дверь, хоть и старательно делает вид, что это не она), но всегда дается погладить, если на душе ее сородичи скребут. Сейчас очень скребли и сырого носа Рекса в декольте мне, увы, не хватало.
Пресловутые неврологические проявления подступающего инфаркта не давали покоя: колени тряслись, пальцы дрожали, губы похолодели, лоб покрылся испариной, в груди ломило. Ответ комиссара я ждала с непривычным волнением. Жаль, что он не испытывает и капли тех чувств, что довелось испытать мне. Если, судьба, это твой новогодний подарочек, то «спасибо» тебе большое. Только безответной любви не хватало для полного счастья!
Я хочу, чтобы ты осталась, уверенно произнес мужчина, присаживаясь рядом и приближая мой сердечный приступ. Потому что не желаю тебе смерти.
Ты совсем олень, да? Или просто бесчувственный чурбан?
Или слепой! Или делает вид, что не замечает!
К счастью, ошеломленный моим откровением, комиссар ответить не успел, в кабинет ворвались Габриэл и второй, как его там. А комиссар, меж тем, смотрел на меня, пытаясь в глубине моей души отыскать причину гнева.
В моем мире это почти что комплимент, наконец произнес он.
Утешай себя незнанием, что это значит в моем мире!
Мало того, что отшил, так еще и потешается!
Моем мире? переспросил «как его там», застывший вместе с братом комиссара Рекса-старшего. Двух вижу, а отряд зачистки где потеряли?
Так, значит, вы не шутили? озадаченно спросил Габриэл, по-хозяйски вваливаясь в кабинет.
Я вспомнила о правилах приличия и, ссадив комиссара Рекса-младшего на пол, поднялась.
Никаких шуток. Перед вами пришлая с Земли. И что мы будем с этим делать, господа?
Смешно, но господа из комитета по защите пришлых не представляли, что делать. Стандартный алгоритм «УНА»: успокой, накорми, адаптируй в моем случае не подходил. Во-первых, я спокойна, во-вторых, сытно покушала, в-третьих, легко адаптировалась без посторонней помощи. Дополнительный протокол: поймай, одень, адаптируй тоже мимо. Пришла сама и даже в одежде, про адаптацию все и так поняли.
На деле мужчины спорили. К слову, «как его там», то есть Шаонэлл, судя по всему начальствующий по вопросам адаптации мне подобных, оказался рослым детиной. Не знаю, каким образом они тут адаптируют пришлых, но для него согнуть меня в бараний рог, а потом завязать узелочком или на бантик не составит особого труда. Дядя имел блестящую лысину, несколько шрамов на голове, лицо, меж тем, обремененное интеллектом и даже обрамленное очками (не обрамленными оправой). С подбородка свисала густая борода. Растительность пыталась вскарабкаться и на квадратный подбородок, но то ли там ее усердно сбривали, то ли генетика такая не росло. Ни под носом, ни на щеках, только с подбородка.
В общем, как-то так. Не хочу я у него адаптироваться. Брр. И голос у него грубоватый, и манера речи, скажем прямо, непримиримая. Предложил меня «зачистить, сканировать и испытать». Ни первое, ни второе, ни третье мне не понравилось. Комиссар Рекс ходил по кабинету взад-вперед и нервно чесал задней лапкой за ухом. Я же теребила рюшки на платье и с волнением ждала вердикта, отметив про себя, что Габриэл и Аделард хоть и братья, но разные настолько, что и не заподозришь в родстве.