- И если вы не спуститесь через полчаса, я уеду, господин Николас! Договоренность была доставить вас до вечера этого дня, а если вы и дальше будете дрыхнуть, то я за это не в ответе! По ночам в окраине Кардагона я ездить не буду. Так что просыпайтесь или платите вдвойне! - Возница последний раз ударил по двери ногой и ушел.
Окончательно открыв глаза, я зевнула и подумала, что мне удалось практически выспаться. Настроение было хорошим. По поводу опоздания волноваться не стоило. Мне собраться пять минут, я же уже одета. С наслаждением долеживая последние несколько секунд в кровати перед дальней дорогой, я зарылась с головой в толстое пуховое одеяло. Лишь спустя мгновение скинула его и сладко потянулась. Свет заливал комнату из дерева черно-коричневого цвета, отделка которой кричала о том, что ей нужен ремонт. Хотя, отметило мое подсознание, кровать было довольно удобной, а белье чистым, накрахмаленным и пахнущим мылом. С примесью какого-то неприятного запаха. Который мне что-то напоминал Вот черт! Эштон!
Я вскочила с кровати, быстро окинула ее взглядом. Парня на ней не оказалось! С утра моя соображалка работает плохо, нужно питание, и у меня растущий организм, так что мысли лучше, чем перекинуться через кровать и поискать парня под ней, у меня в голове не нашлось.
- Это твой утренний ритуал? Или ты там что-то потерял?насмешливый голос оторвал меня от созерцания пыли под кроватью.
Эштон стоял около ширмы чистый и умытый, взъерошивая влажные волосы на голове. И полуобнаженный. Капельки воды блестели у него на груди, а легкая небритость лишь подчеркивала скулы. Красный рубец никуда не делся, и придавал образу этого сильного мужчины немного уязвимости. Так, что за образы у меня в голове? Я же не писательница бульварных романов! Щеки опять окрасил румянец.
- Я искал там твои останки! А вдруг бы повезло!прошипела я, спрыгивая с кровати и направляясь к своей сумке. Мне осталось только взять вещи, хотя не мешало бы, конечно, и в зеркало взглянуть, но задерживаться в комнате с этим врединой не хотелось.
- Да ладно тебе Ник! Ну чего ты злишься! Кстати, вода после тебя была не такой уж и грязной, спасибо, удалось помыться. Теперь я чувствую себя гораздо лучше!Искренне улыбнувшись, Эштон подошел к своей заплечной сумке и начал там копошиться.
Ну все! С меня хватит!
- Я очень рад, что вам лучше господин! Теперь мы сможем пойти каждый своей дорогой. Мне пора. Не могу сказать, что мне было приятно познакомиться!и, развернувшись, я проследовала к двери.
Почти дошла, почти открыла заветную щеколду, но Меня мягко остановили за руку и развернули.
- Ник, ну стой, неужели ты меня оставишь здесь без ничего? Меня ограбили, ранили и чуть не убили! Даже рубашки не осталось! А так как я покалечил немало грабителей, меня будут разыскивать. Ты настолько бесчеловечен?Да меня же убьют тут!В его словах слышалась мольба, вид был очень расстроенным, но глаза В глазах плясали смешинки. И я развернулась снова к выходу.
- Да стой же, я буду молчать всю дорогу! До самого Кардагона! Только если ты не попросишь заговорить. И больше никаких шуток!
Пресвятая Дева Мария, прости за грехи мои, за то, что слаба духом и поверила в слова этого человека. Отец Георгий, простите, что поминала черта в мыслях своих Нужно будет помолиться
- Пойдем, уже опаздываем.
Дойдя до двери, я отодвинула щеколду и вышла к лестнице. Спускаясь по ступенькам, я обдумывала причины, по которым согласилась взять с собой этого прохвоста. Конечно, жалко его было, но терпеть эти подколки всю дорогу было выше моих сил.
На первом этаже обнаружился почти пустой зал таверны, кроме пары посетителей, спавших на столах, и хозяина, флегматично протиравшего большие кружки.
- Господин Николас, уже отъезжаете? Вам завтрак подать в таверне? Или в карету?
- С собой заверните, пожалуйста. И чего-нибудь горячего в дорогу если можно.тут мой взгляд упал на спускающегося Эштона.И господин, не могли бы вы нам одолжить рубашку с жакетом если есть.
Хозяин «Пьяной утки» окинул стоящего парня с ног до головы, кивнул, и ушел в подсобное помещение. А я не стала дожидаться и протопала к карете. Дождусь только завтрака, если Эштон не успеетто это его вина.
Я поздоровалась с возницей, отдала ему сумку с одеждой и забралась в карету. Одеяло так и валялось на соседнем сидении, немного испачканное кровью. Я его сложила в несколько раз и устроила под попой. После лошадей и жестких сидений, она явно недостаточно привыкла к суровым реалиям этого мира. Пока я ждала, то решила открыть одну из дверец кареты. Внутрь сразу ворвался осенний воздух. Похоже, теплые деньки заканчиваются в Вильрусе. Интересно, в чем у них ходят зимой? Небо немного хмурилось, а открывшийся вид выходил на дорогу, далее шли поля. Видимо этот постоялый двор находился прям на трассе. Решив не замораживать до конца карету, я захлопнула дверь и продолжила ждать. Через пять минут мое терпение пришло к концу. Я проверила запасы в корзинке и решила, что этого должно хватить до вечера. Пусть подавятся своим завтраком! Но больше всего меня раздражало опоздание Эштона.
Уже когда я поднялась с сидения постучать в стенку вознице, чтобы трогался, дверь кареты распахнулась, и внутрь забрался вредина с новой корзиной и какими-то свертками из ткани. Не обращая внимание, на мою странную позу, меня усадили обратно и положили под ноги сверток. Сам же он уселся напротив, поставив корзину рядом с собой и, постучав в стенку кареты, обернулся ко мне, сверкая улыбкой.
Карета скрипнула и медленно тронулась, выезжая на дорогу. Я недоверчиво рассматривала Эштона. На нем теперь было надето полупальто из плотной коричневой ткани, из которого выглядывал ворот льняной рубахи. Предыдущий владелец этих вещей определенно был шире в плечах, но имел короткие руки. В любом случае, простая, грубо пошитая одежда выглядела на парне не к месту и не очень сочеталась с явно дорогими брюками и сапогами. Это придавало зазнайке комичный вид, и я немного расслабилась.
Как будто бы не замечая моего пристального взгляда, Эштон копошился в корзине, выложив на тканевую салфетку лепешки с жареным мясом и сыром и зажав между коленями плотно закрытую крынку, в которой что-то плескалось. Наконец он выудил две глиняных кружки и, сунув мне в руку самодельный бутерброд, начал разливать в них содержимое крынки.
- Ойла.
Во вторую ладонь мне заботливо вложили кружку и загнули вокруг нее пальцы.
Закончив, наконец, с обеспечением меня завтраком и, видимо, посчитав свою миссию выполненной, Эштон уселся на свое сидение и начал уплетать свою порцию.
Сверток под ногами согрел ноги. Наверное, это грелка. Я вдохнула уже знакомый малиново-мятный аромат и прикрыла на секунду глаза. Вспомнился Виталик с кружками кофе и пирожными. В глазах предательски защипало. Что меня ждет дальше? Я не знаю куда еду. Не знаю от кого бегу. На секунду вернулась мысль, что это просто дурной сон, и он скоро закончится.
- Ешь, - Эштон вовремя прервал мое самоистязание, а то слезы уже готовы были вырваться наружу, - Сейчас дорога еще хорошая, а дальше до самого Кардагона будет трясти, так что перекусить без остановок, не боясь прикусить язык, будет очень проблематично.
И я принялась завтракать. Последний раз я ела вчера утром, и сейчас желудок плохо воспринимал жирную пищу. Так что, оставалось наедятся, что компот из ойлы не только снимает усталость в теле, но и помогает пищеварению.
Когда с едой было покончено, мы молча расселись по своим углам. Колеса монотонно поскрипывали, а за окошком уныло тянулось поле. Можно сказать, атмосфера располагала к диалогу, но только никто из нас не спешил начинать.
Эштон, решивший исполнить все-таки свое обещание, лениво развалился на своем сидении. Скрестив руки на груди, он задумчиво смотрел в пространство над моей головой. А его длинные вытянутые и слегка расставленные ноги на ухабах задевали мои колени. Сначала меня это беспокоило, но я решила прекратить себе надумывать всякую чепуху. В конце концов, сейчас я парень. И в «Пьяной утке», хоть и с издевкой, но он пояснил, что мальчики его не интересуют.
В моей голове роилась куча вопросов, которые мне хотелось задать Эштону, но я тоже молчала.
Во-первых, интересующие меня проблемы хоть были и очень важными, но выдавали меня с потрохами. Например, хотелось расспросить о деньгах в Дарне, я же понятия не имею, сколько мне с собой денег дала Амалия, и какие здесь цены. Судя по вчерашней реакции хозяина постоялого двора, серебряная монетаэто щедрая плата за услугу доставки вредных парней от кареты до входа. Но как я могу спросить о таком, не выдав себя? Или очень хотелось узнать о Кардагоне, почему возница боится ездить там по вечерам? Так же мне интересно было узнать про Академию, как там все устроено и что мне предстоит. Мда, вопросы были не из разряда тех, которые задает человек, всю жизнь проживший в Дарне.
Ну а вторая причина моей молчаливости была тоже очевидна. Я же сама вынудила не говорить со мной всю дорогу. Конечно, он сказал, что если попрошу Короче, я рассматривала мелькающий за окном пейзаж.
До столицы мы добрались к шести вечера. Часов у меня не было, но Эштон был уверен во времени, так что я не спорила.
В этот раз обошлись без приключений и почти не разговаривали, не считая пары ничего не значащих фраз. Когда вдалеке показалась крепостная стена, я немного занервничала, не зная как попросить Эштона выйти где-нибудь. Не хотелось, чтобы он знал, куда я еду. Заводить тут знакомства мне нельзя. По крайней мере, пока не обживусь. Но, заметив мое беспокойство и правильно его интерпретировав, он крикнул вознице какой-то адрес и, уже повернувшись ко мне, пояснил:
- Не беспокойся, это недалеко от въезда в город, так что переплачивать тебе не придется.
Я смутилась, ведь мои сомнения были вовсе не из-за денег, хотя именно о них нужно было подумать в первую очередь.
Кардагон был прекрасен! Когда я читала романы Джейн Остин, именно так и представляла улицы Лондона! Улица была мощенной брусчаткой. Кирпичные двух-трех этажные дома напоминали георгианскую архитектуру. На фасадах зданий было много решетчатых окон, а входы в дома украшали большие резные двери с фигурными ручками. Подъезды украшали клумбы и кованые заборы. Конечно, было и отличие, например, на улицах было необычное освещение. В фонарях горели золотыми огнями магические пульсары. Да и вывески на тавернах и магазинах мерцали, напоминая неоновые.
Но оказалось, что это была главная улица, так как, поехав по адресу, названному Эштоном, мы свернули в переулок, полный каменных домиков, как в Тарине, и остановились около заведения под названием «Магический джем». На постоялый двор оно не походило, так что классифицировать мне его не удалось.
Выходил парень молча. А я даже не знала как правильно попрощаться. В последний момент, повинуясь импульсу, выскочила из кареты и встала перед подножкой, не зная, что сказать. Эштон закинул свою сумку на плечо и развернулся ко мне.
- Ну все Николас, бывай! Спасибо за все.и, резко развернувшись, пошел ко входу.
Непонятное чувство сжало сердце, но я повернулась к карете, собираясь взобраться внутрь.
- Мне кажется, мы еще встретимся, - донеслось мне в спину. Я обернулась, но у дверей уже никого не было.
Я ехала по улицам Кардагона. Улицы сливались в одно яркое пятно, но я на них уже не обращала внимания. Меня ждала Академия.
Глава 6
Что-то привело тебя сюда, Флинн Райдер. Быть может, это была судьба, предназначение..
Или конь.
Из м/ф «Рапунцель: Запутанная история»
Был уже поздний вечер, когда мы, наконец, подъехали к еще одной высокой стене. Я вышла из кареты и поискала взглядом дверь, в которую можно было бы постучать. Академия находилась на холме, в сумерках из-за стены выглядывало только несколько башен. А калитки не было. Может поискать гостиницу и вернуться утром? Обернувшись на дорогу, я с унынием увидела свои две сумки и корзинки с едой, выложенные прямо на дорогу. Кареты не наблюдалось. Как я не заметила? Ну и что теперь делать?
Ночевать около ворот нельзя! Не зря возница так боялся разъезжать по ночному городу.
- Ау! Тут есть кто-нибудь? У меня срочнее дело к ректору!
Спустя мгновение, справа от ворот открылась дверь в стене, и оттуда выглянули двое мужчин одинаковых на лицо. Да, там бы я искать калитку не догадалась бы. Но, не дав охранникам замешкаться, я быстро подскочила к ним и всунула в проем письмо Амалии.
Мужчины переглянулись, и немножко замешкались.
- Ректор изволит отдыхать и просил не беспокоить.
От безвыходности мне хотелось уже реветь, это было ужасно! Дорога была отвратительной, единственные люди, что обо мне беспокоились, остались в прошлом, пятая точка ужасно болела и что делать дальше, я просто уже не знала.
Так что, опустошенная событиями предыдущих дней, я просто села на землю и зарыдала, проклиная все превратности судьбы, закинувшей меня в Дарн. Ненавижу этот мир! Когда я уже очнусь?
Пока я оплакивала свою жизнь, у меня вытянули из пальцев конверт, и один из стражников скрылся из виду. Второй подошел и осторожно потрепал меня по голове и протянул платок.
- Ну ладно уже, будь мужчиной. Не знаю, что там у тебя приключилось, но ты же, в конце концов, не умер!
По-видимому, это было самое действенное утешение в этом мире.
И оно подействовало. Я постаралась успокоиться и высморкалась в платок. Действительно, что это со мной?
Я все это переживу, я справлюсь, как обычно.
Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем я полностью успокоилась и поняла всю неприглядную ситуацию. Взрослый парень, собиравшийся передать письмо ректору, рыдает на пороге пропускного пункта Академии Дарна. То-то охранники так удивились.
Нужно взять себя в руки и найти ночлег. Сумки, собранные Амалией не выглядели тяжелыми, и, подхватив одну из них, я уже собиралась спуститься с холма
- Ректор вас примет. - Запыхавшись, доложил второй близнец.
***
Альфред Тургер сидел в своем кабинете в академии, разглядывая как диковинку письмо, что ему принесли. Наспех он надел домашний костюм и накинул сверху свою мантию. Конечно, по вечерам он не собирался разбираться с делами учащихся, и позволял попадать в переделки, устроенные самими адептами. Но прибежавший Близзард поведал о рыдающем мальчике со «срочным письмом». И Альфред продолжил бы пить вино в ректорском доме за чтением прекрасного научного труда ученного из низшего мира, если бы не надпись на конверте. Этот подчерк. Это Амалия! Разорвав конверт, он быстро прочитал послание, и приказал Близзарду проводить мальчика в его кабинет.
Как много времени прошло, уже лет семнадцать, восемнадцать? Или больше? Впервые за эти годы Амалия дала о себе знать. Он пытался ее разыскивать самостоятельно, чтобы успеть найти первее Ордена, но ни изученное ведовство, ни темные ритуалы не давали результатов. Впрочем, Ордену тоже не повезло, иначе он бы знал. Его Амалия всегда была слишком умной.
Чтобы кабинет стал светлее, ректор запустил в потолок еще несколько пульсаров и начал перечитывать письмо снова. В дверь ожидаемо постучались.
- Входите.
В кабинет бледной тенью неуверенно зашла девушка. Как там Амалия писала?
«мой племянник Николас Лекстон в растерянности, его сила ему неподконтрольна и не проявляется при считывании, ты должен ему помочь»
Это первое что насторожило его в письме, у его возлюбленной не было братьев или сестер. Так что при первом прочтении он подумал, что Амалия боялась попадания письма в чужие руки или защищала мальчика.
Но она не учла, что за столько лет, которые они не виделись, Альфред потратил не только на тоску по любимой, но и на знания. Ментализм был одним из первых наук, что он постиг, скрываясь от боли разлуки. Конечно, не эльфийского уровня, но чувствовать ауры, эмоции и состояние объекта он был в силе. Перед ним стояла молодая девушка, испытывающая страх и неуверенность. С опухшими глазами и красным носом.
-Проходите господин Николас.
Девушка как будто бы собралась и прошла к стулу напротив него. Усевшись, немного посомневалась, она положила ногу на ногу и откинулась на спинку. Неплохо!
- Добрый вечер, письмо вашей тетушки заставило меня прийти в академию поздно вечером. Так что перейдем к делу. Как вас зовут?
- Меня зовут НиколасЛекстон.
Врет. Ну понятно, Николас - странное имя для девушки, а фамилия? Скорее всего тоже обман.
- Сколько тебе лет?
- Семнадцать было в январе.
Правда. На секунду в голову закралась мысль Может ли она быть его дочерью? Всматриваясь в черты лица, он отметил вьющиеся каштановые волосы, прямой нос. Ну, все может быть, но откуда такого цвета глаза? Ректор даже не мог вспомнить видел ли он похожие. Нет, теперь он точно найдет эту невыносимую, хитрую и любимую женщину и вытрясет из нее правду.
Кстати, волосы. Почему у девочки короткие волосы? Продана за долги? Возможно, именно поэтому Амалия взялась ее защищать, ведь так она и поступила восемнадцать лет назад.
Заметив, что молчание затянулось Альфред встал из-за стола и прошел к книжному шкафу. Достав списки стипендиатов, он начал их пролистывать, просто чтобы хоть как то скрыть свое состояние.