И мы постоянно обучали командиров, чтобы они четко встраивали текущие задачи в эту пирамиду, чтобы бойцы видели, как выполнение приказа продвинет их к глобальным целям. Такая уверенность в полезности приказов очень повышала мотивацию к действиям - бойцы видели, что их усилия не напрасны, а это много значит для человека. И мы постоянно продвигали эти мысли через печатные органы, начальников и командиров, психологическую службу, партийные органы, общественные организации, куда входит человек, коллектив, его актив, общество, клубы, семью - для каждого из путей воздействия мы старались разработать методики продвижения взглядов, направленных на достижение поставленных нами самими целей. Так что каждый человек находился под постоянным прессом, который не давал ему забывать, для чего он прилагает столько усилий на боевом и трудовом фронте.
Единственное, на что я надеялся, что наш идеологический пресс, в отличие от советского, все-таки более конкретный, привязанный к повседневной жизни людей, отчего он был более понятным каждому человеку, и соответственно легче им воспринимался - не набивал оскомину своими пустыми лозунгами, а закалял характер, давал подпитку, когда встречающиеся трудности начинали превышать возможности конкретного человека. Мы старались добраться до активного начала каждого человека, старались его пробудить и направить на достижение нужных обществу целей и отвлечь от ненужных. Проблема была в том, что у каждого человека свои побудительные мотивы к действию - кто-то верит в светлое будущее, кто-то хочет, чтобы на его улице было чисто и горело освещение, а кто-то - просто чтобы не искать еду и в доме было тепло и сухо. И к каждой группе подходили свои доводы, мы лишь пытались совмещать их в одних статьях и радиопередачах. Но делали это постоянно, день за днем, чтобы у людей стержень нарастал в нужную нам сторону.
Естественно, мы полагались не только на пропаганду в газетах, по радио, на собраниях и в разборе бытовых ситуаций. Основным средством нашей пропаганды я считал конкретные дела. Вся наша система обучения была направлена на то, чтобы снизить энергетические затраты человека в конкретных ситуациях. Ведь чем меньше человек подготовлен, тем непривычнее для него обстановка и тем меньше его способности к адаптации - слишком много новых факторов распыляют его внимание и он просто теряется - мозг не успевает обработать поступающуюу информацию - ведь по каждому факту надо сделать множество вещей - распознать его, оценить степень опасности, выработать алгоритм противодействия или использования в своих целях. Естественно, даже если все это множество факторов приятно и полезно, человек все-равно впадает в ступор - "столько много счастья !!!". Что уж говорить, когда эти факторы опасны - напряжение в человеке нарастает, его психика истощается - тупо перестает хватать нейромедиаторов, вырабатываемых мозгом - человек внешне начинает "тормозить", хотя по-просту у него перестает хватать химических веществ для передачи сигналов и выстраивания в мозгу новых связей, которые будут обрабатывать конкретные ситуации.
Поэтому мы вводили новобранцев, в том числе и из освобожденных из плена и уже повоевавших бойцов, в новую для них среду постепенно. С первых же дней службы они приучались к рваному ритму жизни - постоянные тревоги, марши, сборы, во время которых мы старались максимально воспроизвести постоянно присутствующую опасность - делали холостые взрывы, организовывали заход нашей авиации в атаку на маршевые колонны и окопавшиеся подразделения, производили танковые атаки на расположение - только заранее предупреждали противотанкистов и зенитчиков, чтобы те не приняли учебную атаку за настоящую. Имитация действий диверсантов, распускание слухов об успешных действиях противника - все было направлено на то, чтобы человек привыкал к звукам, запахам, ощущениям боевой обстановки, учился быстро выбирать правильную последовательность действий. Учебное поле должно быть более зловещим, чем поле боя. Дым, сжигание покрышек и ведер с бензином, резкие хлопки взрывпакетов, звук пуль, которые пролетали поверх голов, немецкие трупы - настоящие, и наши - в виде муляжей, "ранения" товарищей с фонтанирующей кровью - мы старались воспроизвести поле боя как можно точнее. Но вводили все эти элементы постепенно, по одному-двум за раз, чтобы человек смог сначала с ними познакомиться, а потом, после повторений, если и не привыкнуть, то хотя бы смириться с их наличием. Темп тренировок также постепенно наращивался до запредельного - командами, вводными, имитацией появления противника - командиры учебок день ото дня все быстрее и быстрее грузили бойцов этой информацией, постоянно изощрялись в продумывании все более злокозненных тренировок. Дым, пыль, шум от взрывов, который перекрывает команды и звук летящих снарядов, выстрелов, свиста пуль - все это дополнительно мешало воспринимать команды и обстановку. Так боец выстраивал в своем мозгу цепочки из нейронов, с помощью которых затем быстрее, практически на автомате распознавал разные факты и ситуации боевой обстановки, и уже не тратил время на них, просто отмечая фоном "это мне известно, как действовать - знаю". Все - на выработку психологической устойчивости.
Ведь чем больше энергетических усилий требует ситуация для своего распознавания, тем больше снижается психический ресурс. При экстремальных нагрузках человек просто не знает как поступить и цена неудачи для него очень высока. Все из-за того, что новое - это неизвестное, оно пугает своей неизвестностью, возможными страданиями, ущербом. И мы своими тренировками старались зародить в бойцах ощущение того, что новое таит неожиданности, с которыми человек справится, так же как он и раньше справлялся с другими неожиданностями. Ожидание успешного действия в неожиданной ситуации, или - в ожидаемой, но неизветно когда именно наступящей, а потому внезапной - это и было целью всех этих тренировок. Мы старались снизить напряженость - предвосхищение негативных последствий, уменьшить негативное ожидание, постоянно держать чувство позитивного ожидания, что все будет хорошо. Ождание удачи, успеха - вот что было целью всех тренировок.
И тренировки "ощущениями" дополнялись теоретическим и практическим материалом. Негативные состояния ведь возникают и при отсутствии навыков адекватной оценки критических ситуаций. И КМБ включал рассказы про различные поражающие факторы и как их избежать. Про обстрел снарядами - бойцам объясняли поражающие действия снарядов и у человека появятся знания, как их избежать. Про ранения - как происходят ранения, к каким последствиям они приводят, как минимизировать негативные последствия - главное - не потерять много крови, треть - вполне допустимо - тут рассказывали про депо крови в печени и селезенке, за счет которого организм частично компенсирует резкую потерю крови при ранениях. Про стрельбу - учили оценивать - откуда могут стрелять, как уйти от выстрела - двигаться перебежками, чтобы противник не успел прицелиться, и зигзагом, чтобы затруднить прицеливание и заставить взять неверное упреждение, использовать укрытия, чтобы или бойца просто не было видно немецкому пулеметчику, или чтобы пули попадали в землю и изменяли траекторию или хотя бы теряли энергию. Рассказывали, как бронежилет снижает вероятность серьезных поражений за счет снижения энергии осколков и пуль и сколько энергии нужно, чтобы серьезно повредить человека.
То же - про танки - что нужно сделать, чтобы танк был подбит и был поражен экипаж - о мертвой зоне, в которой бойца не видно из танка, о непростреливаемой зоне, из которой бойца не достать, об уязвимых местах - как гранатой порвать гусеницу или сбить каток и тем самым обездвижить танк, как закинуть бутылку с зажигательной смесью на жалюзи двигателя, чтобы горящая смесь протекла вниз и сожгла, расплавила уплотнения и трубопроводы, подпалила топливо и масло, или - просто закинуть на те же жалюзи гранату, чтобы она перебила топливопроводы осколками и взрывной волной. То есть в процессе подготовки мы старались сформировать у воина максимальное количество образов действий и ситуаций, с которыми он может встретиться на войне, в этом случае эти ситуации уже не будут для него новыми и он не впадет в ступор или еще какие-то неадекватные действия.
А при адекватной оценке ситуации снижается и стресс - у более-менее обученного новобранца попадание в боевую обстановку приводило уже не к ступору, а к обычному мандражу. Тут уже начинали работать методики по саморегуляции психики и поддержка коллектива. Так, бойцов обучали отслеживать свое внутреннее состояние, и, как только оно станет непривычным - тут же пытаться выяснить, что именно не так. Сам по себе стресс - это нехарактерный набор реакций на внешние раздражители. Соответственно, отследив, что он вдруг стал вести себя как-то по-другому, боец понимал, что у него наверняка стресс - само наблюдение уже частично его разрушает, и оставалось только подкорректировать свое состояние поиском подходящих ощущений, чтобы более-менее придти в норму. Каждого учли приему - отследить появление мысли, ощущения - страха, скованности - и подумать - "а с чего это он появился ? из какой области мозга ?" и найти - откуда он появился, понаблюдать за ним - от этого страх тает. И при тренировках - бойцов внезапно спрашивали - какие он испытывает ощущения, где именно - так у них в голове откладывалась привычка следить за своим состоянием, знать, в каких именно ощущениях проявляется страх. И учить преобразовывать его в приятное чувство. Бесстрашие - не отсутствие страха, а его преодоление. Каждый воин должен определить - как именно он ощущает страх, что он при этом чувствует, и затем преобразовывать его в ощущения радости, подъема. "Страх - это радость !" - бойцы справлялись со страхом в том числе и такими мантрами, вбитыми им в голову многократным повторением - ведь не всегда есть возможность сосредоточиться на ощущениях, и тогда такие якоря давали временную передышку. Тем более что мы постоянно твердили бойцам, что страх - это нормальная реакция, не надо бояться, что кто-то увидит что вы боитесь - ваша задача - победить врага несмотря на свой страх. Если это получится - вы молодцы. "Cтрах не может помешать", "Страх не мешает", "Страх. Мне. Не. Мешает.". "Убить источник страха". "Убьешь источник - страх пропадет". Приветствовалось для снятия страха и подшучивать над собой. Можно и над знакомым, если знаете друг друга уже давно и у вас хорошие взаимоотнощения - тогда он не воспримет это как оскорбление.
Естественно, такое возможно только при умеренных нагрузках, которые со временем приводят к адаптации. Чрезмерные же нагрузки быстро приводили к срывам - за этим уж следили более опытные товарищи и психолог. Они первое время отслеживали состояние новичка и, заметив странности, заводили с ним разговор, чтобы он выговорил свои переживания, тем самым освободившись от них, пусть и частично. Тут главное сильно не давить - мягкий обволакивающий разговор, и уже в конце - можно немного и встряхнуть человека. Тогда уж он и сам был способен взять себя в руки. Вообще, большинство новичков сначала перед выполнением заданий боялись и нервничали, но уже через некоторое время шли на то же самое уже с шуточками. Страх скорее всего оставался, но уже не мешал боевой работе. А командир и психолог следили, чтобы на новичка не наваливать сразу слишком много - ведь ситуация для него новая, ему еще неизвестны или непривычны пути ее преодоления, и если к нему применить слишком высокие требования, у него возникнет дисбаланс между этими требованиям и недостатком собственных возможностей, пусть и мнимым - дело-то субъективное, и если нет веры - нет и возможностей. Поэтому новичков вводили в дело постепенно - каждый раз требовали все больше и больше, но не намного - только чтобы человек взял следующую планку, такую, которая кажется достижимой. А для этого ему обясняли, почему она уже достижима - исходя из его текущего опыта и прежних достижений - и как он может улучшить свои действия, чтобы взять новую высоту.
ГЛАВА 7.
Собственно, именно так мы выстраивали и нашу армию - постепенно, мелкими шажками, от простого к сложному. Новичков ведь тоже не бросали сразу в пекло - сначала просто побыть под обстрелом, бомбежкой, посмотреть на них со стороны или переждать в надежном укрытии, потом - поучаствовать в отражении атаки в задних линиях. Было замечено, что уже в четвертом-пятом бою влияние внезапности, неожиданности, опасности, новизны снижается в полтора-два с половиной раза, так что достаточно перетерпеть первые два боя - и тревога упадет на треть, пять боев - в два раза, десять - уже в четыре. Главное - обкатать новобранцев в этих боях - не ставить их на опасные направления, пусть успеют привыкнуть.
Парни в общем были такими же, как и в мое время - кто-то не испытывал страха и рвался в бой, кто-то наоброт трусил, но крепился, чтобы не потерять лица. Так что все разговоры про то, что вот раньше были люди, а в мое время - трусы - ерунда. Так было всегда. Да и разговоры, что в Великую Отечественную повыбили весь генофонд - тоже странные. Про Гражданскую тоже говорили, что повыбили лучший генофонд, но кто же тогда победил фашизм во Второй Мировой ? Вот так-то. Да и потом герои не переводились. Так что всегда на смену одним придут другие. Главное - идеология и настроение общества.
Эти два момента тоже уже активно использовались в воспитании бойцов. И мы усиливали мотивацию к бою на всех трех уровнях мотивов - социальных - любовь к родине, ненависть к врагу, чувство долга; коллективных - товарищество, взаимовыручка, страх группового презрения, и индивдуальных - премии, награды, возможность повысить свой статус, испытать свои силы. Проще всего вырабатывались коллективные уровни мотивации - коллектив как никто другой мог оперативно оказать влияние и воздействие на индивида. Но уже от них боец рос и до социальных, а уже если подключались еще и индивидуальные из направленных на личностный рост, то можно было считать, что психолог, командир и коллектив поработали просто отлично. Наши мотивы, цели, настроения, воля должны были быть сильнее, чем у противника.
Социальные факторы, как наиболее доступную для массовой пропаганды сторону психологического воспитания, мы продвигали всеми способами - статьи в газетах, выступления на радио, кинофильмы, спектакли - каждая единица культмассовой продукции поднимала те или иные стороны и вопросы - составление правильного - священного и освободительного - образа войны в глазах общества, правильного, нацеленного на победу над врагом, отношения к войне - все эти вопросы раз за разом поднимались и разжевывались в многочисленных произведениях и статьях. Отмечу, что в первые недели и месяцы войны эти образы в глазах людей были достаточно негативны - и по причине наших поражений, и по причине особенностей, и это мягко сказано, поведения значительного количества прдставителей советской власти. Поэтому-то и приходилось преодолевать отсутствие энтузиазма - настрой был негативный, и мы его выправляли фразами "вот суки что делают, ну ща мы им вломим, раз не хотят по-хорошему". К армии и к нам отношение тоже было негативным, у многих она потеряла доверие, ее воспринимали как нахлебника, который не смог справиться с врагом, хотя ее так много кормили. Поэтому по-началу в отношении к нам бывали и такие настроения, что "вы тут воюете, а нас потом из-за вас убьют". С такими разговорами мы справлялись в легкую - "не, дед - убьют тебя не из-за нас, а из-за того, что они на нас напали".
Образ немцев тоже по-началу был не слишком-то и мрачным, и нам приходилось бороться с этим образом культурной европейской нации - "да они сжигают дервни и расстреливают раненных", с образом братского пролетариата - "этот пролетариат только и ждет, чтобы стать барином - им обещали наделы, а ты на них будешь горбатиться батраком - вот и будет тебе пролетарское братство. Ты пойми - они сейчас отравлены своей буржуазией - та влила им в уши, что их жизненное пространство на востоке - думаешь, почему они подержали Гитлера ? А вот - захотели землицы. Ну мы им обеспечим ... пару метров - больше-то и не надо" - "А-гагагагга". Так мы постепенно растили образ ненавистного врага, посягнувшего на нашу свободу. Правда, на это тоже находились возражения - "А у нас можно подумать больше свободы" - "Так ты же за нее не дрался - так с чего тебе немцы ее дадут ? Дерись - и будет тебе свобода". Против возражений "эта война нужна только коммунякам" делалось возражение, что "гитлеровцы воюют не против коммуняк, а против народов СССР - им нужно жизненное пространство независимо от того, есть ли здесь коммунисты, и мы тут в любом случае - лишние - им не нужно столько людей, чтобы обслуживать новых помещиков. А разговоры что они воюют против коммуняк - это их пропаганда, чтобы разделить наше общество - выделить самых нестойких и сделать из них предателей. Ты хочешь быть предателем ? Хочешь предать соседа, брата ? Чтобы твоя сестра прислуживала немцам ?". Так, постепенно, уже к зиме сформировался прочный настрой нашего общества на победу, который был подкреплен и нашими успехами.